Манюшка покраснела, глянула отчужденно. Она привыкла давать сдачи, но сказать было нечего, а пристыженно моргать глазамине в ее обычаях, поэтому Манюшка не придумала ничего лучше, как достать из парты «Историю одного города» и демонстративно углубиться в чтение.
Захаров иронически сморщил нос, Лесин насмешливо хмыкнули этим ограничились, пощадив ее самолюбие.
По-разному реагировали на критику троечники. Бутузов, бодрым и деловым голосом отбарабанив положенные обещания, вернулся на свое место и продолжил послание к девочке, с которой познакомился вчера в парке.
Борис был щеголем и франтом. Кокарда и пуговицы на нем всегда сияли, стрелки клешей поражали всех остротой и прямизной.
Капитан Тугоруков был доволен блестящим внешним видом Бутузова, хотя и догадывался, что не только службы ради наводился этот лоск и шик. Но ему и в голову не могло прийти, что не столько службы ради. Процентов девяносто «вины» за такой исправный внешний вид ложилось на днепровских девочек, нежнейшим и преданнейшим воздыхателем коих был Борис Бутузов. Каждую свободнуюа если удавалось, и несвободнуюот службы минутку он проводил у них. У Бориса было миловидное румяное лицо, он поднаторел в подходах и объяснениях и потому заслуженно пожинал лавры победителя. Успехи его на амурном фронте, само собой, оборачивались неудачами и поражениями на фронте учебном
Командир взвода, любивший давать характеристики, посмотрел на безмятежное лицо Бориса, горестно пожевал губами и изрек:
Человек, который мило улыбается и ничего не делает.
Сурдин разразился бессвязной и путаной речью. Поднатужив ум и вникнув, можно было догадаться, что парень жалуется на обилие и сложность разных наук в спецшколесколько на них времени зря теряется! Некогда, мол, заниматься единственным мужским деломгимнастикой
Темна вода во облацех, вздохнул Лесин. Придется подвергнуть вас отлучению от тренировок. Первым делом, голубчик, в школе все-таки «самолеты», то есть в данном случае учеба.
У Троша, когда он вышел к столу, был похоронный вид. Барон заявил: он пришел к выводу, что неспособен к некоторым наукамтак уж распорядилась природа, а с нею не поспоришь. Придется подать рапорт об отчислении из школы.
Ход был сильныйвсякие вопросы, требования и обличения отпадали: человек уходит, так чего толочь воду в ступе? Впору было прослезиться.
Лень, голубчик, вас заела, безжалостно констатировал командир взвода. Не думайте, что мы разлетимся вас уговаривать. Или беритесь за дело, или завтра подавайте рапорт нет, сегодня же! Лодырь этакий!
Барон отступил в свои камчатские владения весьма сконфуженный.
Попытался разжалобить товарищей и Женечка Евстигнеев.
Я часто болею, ребята, заговорил он тихо и проникновенно. Его тонкая шея и бледное лицо взывали к состраданию. Потому и ето
Зачем же пошел в спецшколу? спросил Славичевский. Больные в авиации не нужны, неужели не знал?
А ты не тронь ето Я на аэродроме родился, на аэродроме и помру!
Ну, голубчик, если вы за этим пошли в ВВС засмеялся Лесин. Короче, когда исправите тройки?
Ну, я ето приму меры.
Какие меры?
Я сказал приму мерыи приму! И не садитесь мне на хвост!
Женечка действительно принял мерыназавтра на уроках его не было. Через своего дружка Бутузова он сообщил помощнику командира взвода, что болен. После обеда Славичевский созвал военный совет.
Я узнавал в санчасти: Болящая Евгения записан в книгу больныхповышенная температура. Но мы-то знаемсачкует. Как запахнет жареным, так у него сразу температура.
Умелец! презрительно бросил Захаров. Не нанести ли нам ему визит? Как ты думаешь, Марий?
Манюшка глянула на него исподлобья: ишь, мириться лезет! Но тут же прямая ее натура взяла свое: а чего зря губы дуть? Он что, неправду вчера сказал? Или не знает весь взвод, что ты частенько смываешься с физо, чтоб не схватить двойку. Чем же ты отличаешься тогда от Женечки?
Чего меня спрашиваешь? угрюмо проговорила она. Я и сама такой же сачок.
Захаров, Славичевский и Женечкин командир отделения Трош деликатно засмеялись: мол, шутить изволят.
Надо спросить Бутузова, сказала Манюшка, благодарно оценившая эту деликатность. Может, Евстигнеев и вправду температурит.
Подозвали Бориса. Выслушав вопрос, он весь запунцовел. Нежное, со вздернутым носом лицо его стало совсем девичьим.
Болеет. Температура. Лежит, залепетал он. По виноватой улыбочке и бегающим глазам было ясноврет. И почему вреттоже было ясно.
Ты от кого прикрываешь? рявкнул Славичевский. Мы тебе кто? Ну-ка, выкладывай правду! А не то салазки загнем!
Салазки в любом случае, сказал Барон. (Рапорт он, конечно, не подал.) Чтоб знал, кому верность хранить.
Ну, днем в постели. Читает или спит. Вечером к Неллочке. Песенки поет. Любовные.
Ты ему не подтягиваешь? съязвил Захаров. Прекрасно спелись, как погляжу.
К Евстигнееву нагрянули утром перед занятиями. Женечка пребывал в безоблачном расположении духа и в том сладком полудремотном состоянии, когда мысли плывут не задевая и не царапая, когда можно открыть глаза, а можно и не открывать, когда уют теплой квартиры навевает грезы и думы, даже отдаленно не родственные ни продольным колебаниям, ни химически чистым реакциям. Вечера, проведенные у Неллочки, искупали будущие неприятности, которые навалятся, как только Женечка решит, что температура упала и пора приниматься за «хвосты». Да не впервой! В конце концов все благополучно завершитсятроечкой в четверти. А ему больше и не надо: в академию он не собирается, его мечталетать Сегодня он опять поедет к Неллочке, и завтра, и послезавтра. Четверть длинная, от Лесина и Тугорукова надежно защищает запись в книге больных.
Белый котенок Сахарок прыгнул Евстигнееву на грудь и стал крутиться в погоне за своим хвостом. Женечка повел пальцем перед розовым носикомСахарок нахохлился, пригнулся и цапнул лапкой за палец.
В этот момент и втиснулись в комнату спецы, предводительствуемые помкомвзвода и комсоргом. Внезапно ослабевшей рукой Евстигнеев сбросил на пол меньшого братца, полузакрыл глаза и, тяжело дыша, облизнул пересохшие губы. Хотел застонать, но передумал, боясь переборщить. Ребята остановились у двери, поглядывая друг на друга, приложили пальцы к губамш-ш-ш.
Вперед вышел Игорь Козин. Лицо его выражало крайнюю степень сочувствия. На цыпочках он приблизился к постели и, склонившись над болящим, положил руку на лоб, потом пощупал пульс, покачал головой и трагическим шепотом сообщил:
Его съедает жар! Намочите полотенце. Ради бога, быстрее!
Манюшка, сдерживая смех, сняла полотенце со спинки кровати, обильно смочила его под краном на кухне и поднесла Игорю. Когда вода залила Женечкино лицо, парень не вытерпел и, сбросив со лба полотенце, заорал:
Иди ты ето к черту! Ну, чего надо?
Ребята захохотали, а Игорь, закатив глаза, начал сокрушенно и укоризненно увещевать Женечку вкрадчиво-елейным голосом Иудушки Головлева:
Ах, ах, какие нехорошие слова говоришь ты, братец! Мы тебя все так любим. Вот проведать пришли перед смертью, а ты ах, ах! Не простит тебе бог на том свете, ох, не простит! А мы тебя прощаем. Хоть и неласков ты с нами, и обманываешь. Строптив и лжив ты, братец, а бог-тоон все видит. Игорь цокал языком, покачивал головой, воздевал руки. И что это ты, братец, болеть надумал? Нехорошо, грешно. А ты встань-ко да молодцом по комнатетрюх, трюх! Ан все и пройдет. Встань-ка, встань, братец!
С этими словами Игорь и Манюшка подняли отчаянно сопротивляющегося Женечку. Захаров и Славичевский надели ему брюки, Мотко и Гермис облачили в китель. Другие держали наготове шинель, шапку, книги. Евстигнеев пытался вырваться, но, поняв, что сила солому ломит, закричал:
Да я ж ето больной! Не имеете права! Запись есть!
А ты будь паинькой, уговаривал его ИгорьТрюх, трюх. Помаленьку да полегоньку, ан глядьуже и в школе!
Когда Женечку водрузили в классе на его место, он жалобно заныл:
Я ж пар нахватаю, братцы! Ничего ж не учил!
А ты крепись, братец, посоветовал Иудушка-Козин. Богон справедлив. За липовую температуру взыщет маленько с тебя, нечестивца. Ноон терпел и нам велел.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯНевезуха. Прощайте, клешá. Плачут и по волосам. Нужно ли выходить на расправу?
Давно поговаривали: командир батальона майор Кудрин затевает операцию против клешей. Но то ли потому, что давно начали говорить об этом, а операции все не было, то ли еще почему, многие потеряли бдительностьносили клеша в открытую даже в школе. И однажды утром поплатились за свою беспечностьмайор Кудрин сделал роте перед завтраком смотр и бритвочкой порезал вставленные клинья. Когда дошла очередь до Манюшки, он горестно посмотрел на нее и покачал головой.
Ну, хлопцев еще можно понятьдонжуанят, распускают хвост перед простушками, а тебе-то зачем?
А я чторыжая? обиженная тем, что ее отделяют от остальных, ответила она. Я тоже распускаю хвост. Тоже хочется какого-нибудь простачка завлечь.
Разговорчики в строю! прикрикнул майор и нагнувшисьтрр, трррасполосовал Манюшкину гордость и красу.
Неудачна начался день. И продолжался неудачно. Едва успев после завтрака привести в порядок брюки, Манюшка вместе со своим четвертым взводом попала на урок физкультуры. Повисев сосиской на перекладине, грохнулась с брусьев и получила жирную, как навозная муха, двойку. Преподаватель, бывший фронтовик-старшина, пожилой (на ее взгляд) мужчина лет двадцати восьми, смотрел сочувственно.
Ничего другого не могу, словно оправдываясь, сказал он. Если бы ты хоть сбежала, был бы пропуск, но не двойка.
Спасибо за подсказку, буркнула не глядя на него Манюшка.
А вам должно быть стыдно! обрушился преподаватель на спецов. Двадцать девять здоровых бугаев, все хорошо работают на снарядах ну, за исключением некоторых и не могут одну девочку довести до ума!
Довести-то хоть кого можемо, попытался сострить Мотко, но, видимо, вспомнив, что он лучший гимнаст в школе и упрек адресован в первую очередь ему, конфузливо умолк.
Вот и доведите! поставил точку не склонный к юмору «физкультурник».
Настроение, испорченное командиром батальона, упало еще ниже. Матвиенко, разлетевшийся было с утешениями, получил грубую отповедь и отвернул в сторону, вспыхнув «от винта до хвоста». Досталось и Захарову, попытавшемуся вразумить Манюшку («Сама виновата, Марий, бегаешь с физкультуры, ни к кому не обращаешься»).
Княгиня, влез в перепалку Трош, не обращайте внимания на этих плебеев. Что они понимают в женских прихотях и капризах! Для них что нежная душа женщины, что кусок кирпича в груди какого-нибудь солдафона-помкомвзвода
А тебя, Барон, не целуют, ты и губами не чмокай!
Остальные уроки прошли тягомотно, в тоскливом гадании: постригут или не постригут? С одной стороны: почему для нее должны делать исключение? До сих пор не делали. Да она и сама не хотела. А с другой стороныневозможно было представить, как будет происходить эта позорная и унизительная процедура переодевания и пострижения в двоечники именно с ней. И как она потом будет глядеть ребятам в глаза, она, входившая в пятерку лучших учащихся взвода«головастиков», бравшая на буксир отстающих, замкомсорга, ратовавшая за повышение успеваемости и, случалось, обрушивавшая громы и молнии на стриженые под ноль головы двоечников. И потом Ну, все-таки, она девочка, и одно делоносить мальчишескую прическу (она, кстати, ей к лицу) и совсем другоебыть оболваненной, как тифознобольная, и сверкать неприлично босой головкой. Нет, это непереносимо! И Манюшке вдруг страстно возжаждалось, чтобы на этот раз для нее было сделано исключение. Должны же они понимать: без исключений просто нельзя, раз само ее пребывание в спецшколеисключение
Однако едва прозвенел последний звонок с занятий, еще преподаватель не вышел из классав дверь заглянул капитан Тугоруков. Он обвел внимательным взглядом повернувших к нему головы спецов, задержался на Манюшке и вдруг осклабился. И она поняла, что пощадыисключенияне будет. И у нее мучительно, до боли, зачесалась экземка на левой лодыжкепамять о том счастливом и несчастном дне, когда всем принесли весть о Победе над Гитлером, а ейпохоронку на отца.
Пришли, понюхали и пошли прочь, машинально прокомментировал Архимед, когда голова командира роты исчезла за дверью.
После обеда при выходе из столовой капитан задержал Манюшку и присоединил к группе двоечников, толпившейся справа от него. Вид у спецов был оживленный, как будто им предстояло отправиться по крайней мере на вечер в женскую школу. Каждого новичка, присоединяемого к ним мановением капитанской десницы, они встречали ехидными возгласами.
Пощелкивая пальцами, командир роты повел штрафной отряд на четвертый этаж в кастелянтскую, где дородная тетя Фрося быстро оболванила всех под ноль-ноль и обменяла зимнее обмундирование на хебе бэу.
И ты попалась, девка? сочувственно задала она риторический вопрос. Ее-то бы не надо позоритьить одна на всю школу.
Тих, тих, тих, пресек критику капитан. Делайте свое дело без комментариев.
«Гражданская казнь» закончилась у командира роты в кабинете. Перекатывая во рту конфетку и бдительно следя, чтобы никто ни на миг не нарушил стойку «смирно», Тугоруков прочитал часовую лекцию по истории авиации и в заключение сказал каждому несколько напутственных слов. Манюшке достались следующие:
Это закономерно, что вы сюда попали, Доманова. Все начинается с малого, В армии пустяков нет. Сегодня вы не почистили пуговицы, завтра не выполнили приказ, послезавтра совершили предательство
И что, спасения уже нет, если не почистил пуговицы?
Тих, тих, тих, разговорчики. Шагом марш на самоподготовку!
Во взводе Манюшку встретили шуточками и смехом.
Княгиня, разрешите предложить свои услуги по вольтижировке и верховой езде, величественно приблизившись, поклонился Барон. Каждый вечер в спортзале от девятнадцати до двадцати. Со своей стороны покорнейше прошу давать мне уроки английского. Вы же знаете, княгиня, что будучи уроженцем Шотландии, я не вполне владею лондонским произношением.
Ну вот, и ничего страшного. Хотя, надо признаться, ничего, конечно, и хорошего нет, и за голую макушку все-таки стыдно. Так что лучше не повторять
Барон, будьте добры, принесите с вешалки мою шапку.
Они уединились за доской. Втянувшись в задачу, не замечали и не слышали, что шум в классе становится все беспорядочнее и громче. Уже «на Камчатке» заголосил джаз, уже Синилову стали за какую-то провинность загибать салазки, уже у преподавательского стола образовалась свалка
И вдруг грянула тишина. Вот ее-то Манюшка и Трош услышали. Выглянув из-за доски, они увидели грузную фигуру начальника школы у двери и замерших в разных уголках класса спецоврасхристанных, взлохмаченных, с растерянными и глупыми лицами.
Что за сумасшедший дом! загремел начальник, оглядывая свое примолкшее войско. Безобразие! Кто помкомвзвода?
Славичевского в классе не было.
Отлучился в библиотеку, товарищ начальник школы, отрапортовал Мотко из-за своей парты.
Командиры отделений? еще повысил голос Пятериков.
Из командиров отделений были Трош и Мутер, но они прикусили язык и не двигались с места. Все было ясно: решили уйти в нети.
Один болеет, двое ушли с помкомвзвода, товарищ начальник школы, шагнул к нему Козин.
Так. Комсорг?
Захаров был на месте, но и виду не подал, что его это касается. Неужели и онв нети? Да, точно. Синилов доложил, что комсорга вызвали к замполиту.
Замкомсорга?
У Манюшки быстро-быстро запрыгали в голове мысли. Только еще одного наказания и не хватает на сегодняшний день для полного счастья! Те, кто впереди, нырнули в кустики, а меня, выходит, подставили. Но не откликнутьсязначит отречься от своей должности. Они струсили и отреклись, но почему и я должна?.. Отстранив Барона, который старательно загораживал ее, она вышла из-за доски и строевым шагом приблизилась к начальнику.
Заместитель комсорга Доманова! отрапортовала, взяв под козырек (благо на голове была шапка).
Пятериков некоторое время, склонив голову, рассматривал ее с высоты своего огромного роста и вдруг усмехнулся.
Ага, это ты. Ну, конечно, теперь ясно: где Доманова, там беспорядок Ладно, за смелостьвсе взяла на себяя тебя прощаю. А за беспорядок на самоподготовке взводу час строевой! Командира роты ко мне!