С мрачным видом подойдя ко мне, он, ни слова не говоря, приподнял меня за шиворот из снега и усадил на санки. Чемоданчик переложил в ноги и крепко-накрепко прикрутил нас обоих веревкой.
Я не сопротивлялся. В моей душе сейчас победно пели ангелы, торжественно звучала суровая музыка Пятой симфонии Бетховена, исполняемая сводным оркестром всех лучших симфонических оркестров мира!
И тут уполномоченного прорвало:
Чего улыбаешься, чего лыбишься, фитиль несчастный!.. Думаешь, жалко тебя стало? Нужен ты мне очень, артист Посмотрел бы ты на себя, какой ты артист!.. Артисты в Москве, в Большом театре поют, а не на Колыме вкалывают Спасибо скажи, что на меня, дурака, попал, а не на кого другого!.. Надо же! Расскажи комуне поверят!.. Впрягся, как конь, в упряжку и тащу его, гада, контрика, драгоценность какая, самородок!.. Брось улыбаться, говорю! Доулыбаешься, что брошу к чертовой матери или пристрелю, как собаку, навязался на мою шею, интеллигент
Все оставшиеся до «17-го» километры он материл меня последними словами (то проклиная, то угрожая). Не щадил и себя, клял за минутную слабость в бане, с которой, по его словам, всё и началось
Еще вчера он понял, что никаких физических сил пройти десять километров во мне нет, что моя просьба была чисто волевым всплеском, последней надеждой человека, стоящего на грани жизни и смерти Он предвидел вариант, что, возможно, ему самому придется тащить меня живого или мертвого и все-таки пошел и на это.
Вот, значит, зачем ему понадобились саночки, вот зачем он захватил их. Какие слова способны объяснить этот поступок? А Полтора Ивана с его проснувшимся неуклюжим милосердием?! Его дремучий бунт против всех и вся?! Кто может исследовать, найти объяснение причинам неожиданной трансформации в психике людейв этой бесконечной войне Добра и Зла?
Мы приближались к финишу. Санки бежали под уклон легко и весело, как бы в тайном союзе с моими желаниями. Иногда, правда, соскользнув с тропинки, они глубоко проваливались в снег, уполномоченный тут же чертыхался и награждал меня очередной порцией мата.
Я неотрывно смотрел впередво мне пели ангелы! С каждой минутой все торжественнее и громче!..
Наконец я увидел долгожданный ориентир всякого колымского поселениясторожевые охранные вышки и колючую проволоку
Неподалеку от лагерной вахты уполномоченный остановил санки, распутал веревку, выматерился напоследок в мой адрес, закурил Мы финишировали.
Спасибо, гражданин начальник! сказал я.
Игнорируя мою благодарность, он направился в помещение рядом с вахтой, на двери которого красовались три огромные, намалеванные суриком буквыМХЧ (материально-хозяйственная часть); уже от двери, обернувшись, приказал:
Жди меня здесь, и скрылся.
Как собака неотрывно смотрит на дверь, в которую ушел ее хозяин, приказав ей: «Сидеть!», так и я сейчас, ничего вокруг себя не видя, смотрел на МХЧ с надеждой и страхом и ждал возвращения уполномоченного. Вскоре он вышел, держа в руках два фанерных ящика, обшитые серым полотняным материалом, изрядно заштемпелеванные, с остатками сургучных печатей по стенкам, мои посылки
Забирай свое наследство! Он поставил посылки у моих ног.
Наконец-то! Остался позади десятикилометровый тоннель между жизнью и смертью Ценою нечеловеческих усилий я одолел его!.. Вот онидва ящикау моих ногв них все!.. Мое спасение, моя жизнь! Они мои! И никто не в силах отнять их у меня!
В жизни каждого человека бывают поступки (главные поступки его жизни), которыми он гордится или, наоборот, которые презирает, старается скорее забыть В моем положении поступил я тогда единственно правильноя сказал:
Гражданин начальник! Спасибо за все, но я вас прошу, сделайте еще одно доброе дело
Какое еще дело? недовольно спросил он.
Отдайте посылки охране и прикажите не выдавать их мне хотя бы в течение трех суток Пусть несколько дней дают мне понемногу, порциями, понимаете?..
Уполномоченный серьезно посмотрел мне в глаза и впервые, кажется, по-человечески искренне сказал:
Вот за этомолодец!.. Смотри-ка, сколько в тебе силы, оказывается!.. Сколько характера сохранилось молодец! Теперь верюжить будешь!.. Я догадывался, что ты мужик крепкий, жаль, что контрик.
Никакой я не контрик!
Ладноне агитируй! Пошли.
Он подхватил обе посылки и быстро зашагал к вахте. Когда меня позвали зайти в помещение, на столе лежали обе мои посылки. В комнате находились два дежурных вохровца. Распоряжался уполномоченный.
Вскрывай! приказал он одному из вохровцев и, показав рукой на меня, представил:Этот фитиль с «Верхнего». Пришел за своими посылками. Три дня не давать ему их! Как бы ни просилне отдавать! Кормите понемногу, раза три в сутки, чтобы не случилось с голодухи заворота кишок, понятно? Учтите: он сам об этом попросилбоится за себя. Посмотрим, что там сохранилось? Сколько времени шли посылки?
Охранник повертел ящики, но никакой даты не нашел.
Ладно, поймем и так, сказал уполномоченный. Режь!
Вся сцена напоминала операционную, с главным «хирургом» уполномоченным во главе.
Охранник вспорол обшивку, подковырнул несколько раз верхнюю крышку и вскрыл посылку.
Вытащить из нее ничего не удалось, кроме чудом сохранившейся описи, прилипшей к фанерной крышке. В ней перечислялось содержимое и количество каждого продукта.
Все, что было в посылке, а именно: сахар, колбаса, сало, конфеты, лук, чеснок, печенье, сухари, шоколад, папиросы «Беломор», вместе с оберточной и газетной бумагой, в которую был завернут каждый продукт, за время трехлетнего блуждания в поисках адресата перемешалось, как в стиральной машине, превратилось в единую твердую массу со сладковатым запахом гнили, плесени, запахом табака и конфетной парфюмерии Все пропиталось жиром и табаком, засахарилось
Такая же картина повторилась и в другой посылке, с той только разницей, что там к содержимому добавились пара шерстяных носков и варежки.
Нда!.. удивился уполномоченный. Это называется поел, покурил и газетку почитал!.. И все зараз, в один присест. Что будем делать? Выбрасывать или?.. Распоряжайся, ты хозяин!
Охранники с брезгливым любопытством наблюдали за мной. Я подошел к столу, откромсал ножом кусок и тут же при всех, почти не разжевывая, торопливо проглотил, не разбирая ни вкуса, ни запаха, словно боясь, что кто-то может помешать или отнять у меня «это»
Состояние потревоженного голода, проснувшегося в человеке при виде пищи, сравнимо разве что с состоянием алкоголика или наркомана.
Страдал и я. Муки голода, на которые я добровольно обрек себя, отдав на трое суток посылки, были мучительны. Я готов был сейчас наброситься на посылки, и есть их, есть, есть без конца. Истощенный организм не считался ни с чем, ни с какими доводами и предостережениями разума.
И все-таки, к разочарованию сытых, жаждавших представления охранников, я нашел в себе силы удержаться от соблазна и, ни на кого из них не глядя, вышел за дверь вахты. Инстинкт самосохранения и на этот раз взял верх!
В памяти еще жив был трагичный случай с одним бедолагой В разгар промывочного сезона на прииск «Пионер» пожаловал целый оркестр заключенных-музыкантов, человек двадцать (поощрительная мера культурно-воспитательного отдела МАГЛАГа прииску, выполняющему план). Начальство лагеря распорядилось покормить музыкантов с дороги. В барак, где они расположились, повар принес противень селедокпо штуке на каждого. Музыканты в лагерекаста привилегированная, сытаяселедками их не ублажишь, никто есть не стал. Весь противень отправили обратно на кухню с каким-то подвернувшимся доходягой. Тому, конечно, и не снилась такая удача!.. Человек он был приморённый, голодный, характера удержаться от соблазна не хватило, и он съел, вернее, проглотил все двадцать селедок в течение нескольких минут. Заворот кишок не заставил себя ждать. Жутко было видеть, как изо рта этого бедняги перед смертью, когда начались спазмы, выскакивали одна за другой селедки Невероятно, как он ухитрился глотать их целыми?!
Наконец из дверей вахты снова появился уполномоченный вместе со старостой лагеря.
Сколько сейчас времени? спросил я.
Он пристально посмотрел мне в глаза и сказал:
Сейчас только три часане беспокойся, тебя покормят сегодня еще раз, вечером, терпи.
Замолчал, задумался, с иронической усмешкой оглядел меня еще раз и изрек:
Значит, так!.. Останешься здесь на трое суток, пока не придешь в себя и не оклемаешься. Староста укажет место в бараке и выдаст пайку. Санки заберешьэто мой подарок тебе за характер! Пригодятся, когда будешь возвращаться на «Верхний» Все! Я уехал. Прощай, артист!.. Может, когда и встретимся в жизни. Чем черт не шутит!
Ворон сдал меня подошедшему старосте и ушел исчез, загадав мне на всю жизнь загадку: «Что же такое есть человек?!»
Так мучительно долго еще никогда не тянулось время, как в эти последние трое суток. Ни лежать, ни спать я не мог, животный инстинкт гнал из барака к вахте, поближе к посылкам. Я окончательно потерял контроль над собой: не доверял охранникам, боялся, что они или выбросят посылки, или скормят собакам. Как волк из засады, следил за каждым, кто заходил на вахту Когда подходило время получать очередную порцию, я умолял отдать мне всеуверял, что я уже в порядке, клянчил, плакал, угрожал, оскорблял, кричал «фашисты!», грозился выбить стекла в окнах, бил кулаками в дверь, в стены вахты, скулил от бессилия.
Спасибо охранникам!.. Они не поддались на мои «провокации» и в точности выполнили приказ уполномоченного. На мое счастье, у них хватило и нервов, и добродушия Когда же им становилось особенно невтерпеж, они просто брали меня за шиворот и оттаскивали, как щенка, в снег, подальше от вахты
Наконец наступил долгожданный деньтрехсуточный «карантин» кончился!..
К недоумению вахтеров, за посылками я не явился!! Уже закончился утренний развод в лагере, бригады вышли на работу, а меня все нет и нет Послали старосту узнать, в чем дело, куда я мог подеваться. Никуда я и не «подевался» староста обнаружил меня в баке, на своем местея спал!.. В самый критический, кризисный момент физической и нервной истощенности мое подсознание (самый безошибочный диагностик) пришло мне на помощь, сделав выбор между сном и пищей. Я спал глубоким, живительным сном праведника! Так спят тяжелобольные, переборовшие болезнь. Так, наверное, спали вывезенные из блокадного Ленинграда спасенные детинаступил кризис. Когда староста разбудил меня, впервые за эти горестные месяцы я почувствовал в себе слабый огонек надежды, впервые поверил, что буду жить!
Когда «17-й» окончательно скрылся из глаз и перестали быть слышны: скрежет транспортерной ленты, человеческие голоса и пыхтение паровых экскаваторов, когда в безбрежии сияющего на все четыре стороны, слепящего снега воцарилась тишина, я остановился отдохнуть, мне захотелось есть
Весеннее солнышко уже давало о себе знатьбыло тепло, и клонило в сон Но теперь я уже вполне владел собой. Я сидел на санках и елобстоятельно и неторопливо Интересно, что содержалось в той «массе», которую я сейчас с таким наслаждением разжевывал? Я развернул опись и перечитал ее вслух. В конце описи большие, неровные буквы, тщательно выведенные непослушной рукой Матери, промаслились, чернильный карандаш расплылся, потек, но разобрать написанное было можно Опись заканчивалась словами:
«На здоровье, сынок! Береги себя».
От «Глухаря» до «Жар-птицы»Повесть
1
В мае 1975 года делегация кинематографистов, направлявшаяся на неделю советских фильмов в Аргентину, застряла в Париже в ожидании виз. Делегацию представляли два актера: артистка киноЖанна Болотова, красивая, со сдержанным характером и манерами, изящная молодая женщина, и яартист театра имени Моссовета.
Политическая ситуация в Аргентине, от которой зависел наш приезд, была сложной, и Госкино посчитало, что получить визы через наше посольство в Париже будет проще и скорее, чем из Москвы.
Мы не протестовали. За всю свою жизнь я не встретил человека, который не был бы рад провести несколько лишних дней в Париже.
Париж покоряет с первого дня встречи! Буквально через час пребывания в нем чувствуешь себя легко и просто, как со старым приветливым другом. Обаяние этого чудесного города в его мягкой жизнерадостности и легкостипоразительной легкости во всем!..
И прежде всего в архитектуре его бесчисленных дворцов и площадей, мансардных крыш, в его бульварах В приветливой жизни улиц, в остроумных, общительных людях, в климате, наконец!
Принято думать, что город, в котором ты мечтал побывать, но никогда не был, при свидании всегда почему-то разочаровывает В таких случаях говорят: «Ожидал большего». Кажется, все, что ты читал, знал и видел о нем заочно, ярче самой встречи! Такова, наверно, сила первого впечатления Тем более если это впечатление навязано талантом больших художников, писателей, режиссеров
Париж в этом смысле исключение!.. Все ранее слышанное, читанное, виденноене заменяет встречу, а всего лишь подготавливает человека к предстоящей радости свидания.
Главная достопримечательность Парижа не Эйфелева башня, а атмосфера, люди, жизнелюбие, воздух!.. А уж потом и Эйфелева башня, и Лувр, и кабачки Латинского квартала, и Монмартр, и многое-многое другое, чем издавна и по сей день восторгаются лучшие художники мира.
Кинематограф некоторым своим работникам (счастливчикам!), угадавшим пять-шесть номеров своеобразного «кинематографического спортлото», время от времени дает возможность видеть мир.
Мне доводилось бывать в Париже и раньше. К сожалению кратко, большей частью как транзитному пассажиру.
В этих случаях всегда старался, чтобы билет был с пересадкой. И чтобы эта пересадка, «стыковка» самолетов, приходилась на Париж и была по времени возможно дольше.
На трое суток всегда можно быстро и беспрепятственно, не выходя из любого аэропорта, получить полицейскую визу, разрешающую иностранцу пребывание в Париже. Право транзитного пассажира! Оно обеспечивало пассажиру гостиницу, питание и транспорт за счет той авиакомпании, благодаря которой пассажир летел дальше и дольше! Так называемый «закон длинного плеча»
В Париже вовсю цвели каштаны. Пригревало майское солнышко, на улицах продавали первую клубнику
Целыми днями мы бродили по городу, с удовольствием дыша парижским смогом С толпами туристов побывали в Лувре, в Версале, ездили в Шантийи, во дворец принца Кондэ Словом, прекрасно проводили время в ожидании виз.
В визах нам в конце концов было отказано, видно, в Аргентине не то правительство пришло к власти, на какое мы рассчитывали. Неделя советских фильмов была отменена, и мы с Жанной собирались улететь домой, в Москву.
До вылета самолета в нашем распоряжении оставались еще целые сутки.
По просьбе нашего посольства и общества «ФранцияСССР» мы дали согласие побывать на вечере советского фильма в клубе «Жар-птица».
В этот воскресный вечер там должен был демонстрироваться фильм «Молчание доктора Ивенса», с участием Жанны Болотовой.
«Жар-птица» приватный клуб, расположенный в тихом районе Парижа, охотно посещаемый разношерстной публикой в воскресные дни. И прежде всего русскими, занесенными ураганными ветрами двадцатого столетия: двумя мировыми войнами, Октябрьской революцией, гражданской войной в России
Приехали мы рано. Нас встретил один из владельцев «Жар-птицы»улыбчивый человек лет пятидесяти, прекрасно говоривший по-русски. По характерному акценту можно было безошибочно признать в нем грузина (интересно, как выглядел его акцент, когда он разговаривал по-французски?). Извинившись перед нами на тот случай, если публики на вечере будет немного («в воскресные дни парижане обычно бывают за городом»), месье грузин пригласил нас ознакомиться с клубом, пока зрители собираются и рассаживаются.
Вопреки его прогнозам, народу набралось достаточно. Когда мы вошли в зал, он был почти полон. Нас провели на сцену, представили публике и попросили каждого сказать зрителям несколько слов. Не без задней мысли я предложил Жанне высказаться первой. Она предваряла своим словом фильмей было ясно, о чем следует говорить, конечно, о фильме, о своем участии в нем, словом, ситуация для нее была привычной.
А вот я решительно не представлял, о чем мне следовало разговаривать с парижской публикой, и очень надеялся, как в таких случаях и бывает, за те минуты, пока выступает партнер, успеть не только осмотреться, присмотреться и придумать тему своего выступления, но и успеть поймать ту непременную «изюминку», без которой даже самый красноречивый человек выглядит всегда пресным и косноязычным.