Просто ничего страшного, упрямо стояла на своем юная контролерша.
Вот пусть нас Вера Павловна рассудит, страшно это или нет Кристина обернулась и протянула руку к самой верхней полке. И без того короткая юбчонка поползла на бедра, обнажая стройные ноги.
Вера знала, что у нее ноги еще стройнее, чем у Кристины, но все равно завидовала своей помощнице ей уже не хватало смелости надеть вот такую вызывающе короткую юбку. Хотя плохого в этом ничего не видела. Просто не решалась. А Кристина носит, и никто не удивляется.
Вот смотрите, Вера Павловна. Это результат контрольной пробы. Несколько партий сеток ушли с покрытием ниже нижнего предела.
А почему сразу мне не доложили, Кристина?
Я вас предупреждала. А вы?
Катерина Сергеевна знает?
Знает раньше нас.
Паникерша ты, снова вмешалась одна из девушек, тебе же четко объяснили, что допуски рассчитаны с запасом, что на качестве ламп это не отразится.
Ну и что, что объяснили? А раз покрытие ниже нижнего, значит, мы брак делаем, и я сегодня все забракую, если не увеличат слой покрытия. И пусть меня хоть с работы выгонят! Замуж выйду, мне плевать. Аж двое зовут.
Вера с трудом сдержала улыбку, хотя чувствовала, что беда и в самом деле надвигается.
Значит, всю неделю сетки шли с таким покрытием? Вера тряхнула листком.
Не всю. Во вторник и среду, сказала Кристина. Сегодня чуть лучше. Но не выше нижнего предела. Катерина Сергеевна все шутит, а я буду браковать. Как хотите, Вера Павловна. Она ваша подруга, но я все равно буду браковать. А вы как хотите. Я вас уважаю, но я иначе не могу. Вот!
Глаза Кристины покраснели, губы обидчиво надулись. В любую секунду могли политься слезы. Это очень не похоже было на беззаботно-смешливую Кристину.
Ну, ну, обняла ее Вера, все будет в порядке. Брак задерживай смело. Очень жаль, что ты во вторник мне ничего не сказала Сейчас разберусь. Найди Катю и скажи, чтобы немедленно зашла ко мне.
Вера прошла в свой кабинет, достала из сейфа справочник, отыскала нужную страницу. Данных по последнему изделию не было, справочник уже устарел. Вера неторопливо перелистала папку с технической документацией. Да, шкала допусков на покрытие сетки была широкой. Но ее нижний предел значился гораздо выше нижних пределов в других изделиях. Значит, сетка предназначена для длительных режимов работы и снижение нижнего предела это уменьшение срока работы лампы. Значит, заводская гарантия на всю партию ламп окажется фикцией.
А Вера хорошо знала, для какой аппаратуры они делают лампы. Однажды пришла рекламация, и Вере пришлось ехать к заказчикам. Ее провели в бетонное подземелье, где вдоль стен стояли высокие, гудящие от избытка энергии металлические шкафы. Белобрысый сержант в очках попросил ее присесть и пообещал через несколько минут объяснить, почему была послана рекламация. В это время на пульте, возле которого сидело несколько офицеров и солдат, беспорядочно замигали разноцветные лампочки, последовали команды, все уткнулись в голубовато-желтые экраны.
Нарушена граница воздушного пространства, тихо сказал Вере сержант и протер платком очки. Они ведут самолет-нарушитель. С каким грузом, пока неизвестно.
Вере стало немножко не по себе. В это время сержант протянул куда-то руку, и на пульте замигала красная лампочка.
Вышла из строя лампа в одном из блоков, пояснил сержант и добавил: Ваша лампа.
Солдаты мгновенно сменили блок и уткнулись в экраны. Но лица их были уже не такими уверенными. Они начали что-то подстраивать, торопливо включать и выключать тумблеры.
Они потеряли цель, пояснил снова сержант. Замена лампы привела систему в возбуждение, нужна подстройка. Вы инженер и понимаете, что в сложном агрегате лампы, как и всякие другие механизмы, требуют обкатки. Чтобы вот такое не случилось, мы делаем замену ламп, не дожидаясь, когда они выйдут из строя. Меняем, ориентируясь на их гарантийный срок. В спокойной обстановке делаем подстройку. Если же лампа не выдерживает гарантийный срок, случается то, что случилось сейчас: операторы пропустили цель. Сегодня была учебная цель, а где гарантии, что завтра не пролетит настоящая?..
Когда она уезжала, ее провожал очень молодой полковник. У поезда он попросил извинения за «приглашение в гости» и сказал:
Если вы поняли, какое значение имеет для нас гарантия завода, значит, эта поездка была не лишней.
Вера очень хорошо все усвоила и не хотела бы краснеть перед этими усталыми, не знающими никогда покоя людьми. Ей очень хотелось поговорить с Катей, но Кристина сказала, что та куда-то отлучилась.
Вера прошла в другой цех и уточнила, для каких партий ламп израсходованы сетки, полученные во вторник и среду. Проверила документацию. Там, где значилась графа «Начальник ОТК», стояла ее подпись.
Вера бросилась на склад. К счастью, подготовленные к отправке контейнеры с картонными коробками были на месте. Она изъяла накладные и попросила заведующую складом пока никому ничего не говорить.
Что случилось-то? безразлично спросила заведующая, полная, ничему не удивляющаяся женщина.
Брак, кажется.
Куда ж раньше-то смотрели? Вагоны вот-вот подадут
Может, и обойдется, покраснела Вера и поспешила к себе. Посреди заводского двора ее обожгла мысль: если забраковать такую партию ламп, полугодовой план летит кувырком. Вполне понятно, что Ирина Николаевна да и другие работники горкома не похвалят их. Рабочие останутся без обещанных премий, дополнительных квартир, путевок. Будет испорчено настроение сотням людей, и очень надолго
Катя ждала ее возле входа в цех. Она была взволнована: глаза тревожно блестели, конопушки на лице выделялись, как шляпки медных заклепок. В курточке, светлых вельветовых брючках и тупоносых туфлях на низком каблуке, она сегодня была особенно похожа на подростка.
Что, Вера?
Кажется, беда случилась.
Не сказав друг другу больше ни слова, они прошли в Верин кабинет, закрылись.
Катя, зачем ты это делаешь?
Ты ведь знаешь Цех нуждается в перестройке. Я договорилась с главным. А мы на пределе с планом идем сетки просохнуть не успевают, как их забирают. Какой может быть разговор о перестройке. Нам нужен хотя бы недельный запас. Откуда его взять? Выход один уменьшить время пребывания сетки в ванне.
Но, Катя, ты же понимаешь
Понимаю. Поэтому и взяла на себя все это Я тебе говорила, изделие имеет самую большую шкалу допусков
Но ведь вы съехали за нижний предел!
И ничего страшного. Я ходила в КБ. Мы пересчитали основные входные данные. Все параметры соответствуют заданным. Для волнения нет никаких причин. Вот посмотри, здесь все как на ладони. Катя развернула трубочку миллиметровки, разгладила перед Верой, придавила один конец вазочкой из-под цветов, второй логарифмической линейкой.
Смотри. Ты сразу поймешь.
Что ты мне хочешь доказать?
Лампа с нашей сеткой работает в заданных параметрах.
А гарантийный срок?
И гарантийный срок
Катя запнулась, умолкла, заглянула, как в шпаргалку, в свой листок. Вера снизу вверх наблюдала за ее лицом. Катины глаза суетливо бегали по колонкам цифр, оттопыренные губы растерянно шевелились. Вере стало жаль ее.
Уж она-то знала, какое место в Катиной жизни занимает работа. Не заработка ради приходит она на завод раньше времени и уходит позже всех в своей смене. И все, что стоит за сухими терминами «условия труда» и «рост производительности», для Кати исполнено особого смысла. Встречая рабочих, она всякий раз присматривается к ним, пытаясь угадать настроение, с которым они идут в цех. Ей очень хочется, чтобы все приходили на завод, как она сама, с предчувствием радости, пусть маленькой, но обязательно радости. Чтобы, уходя с завода, уносили не только усталость, но и что-то светлое в душе. А чтобы так было, ей надо действовать, искать, рисковать. И она рисковала. Своим положением, добрым именем. Рисковала очень отчаянно. Ведь если Вера забракует всю партию продукции, этот брак отнесут целиком на Катин счет.
Как же с гарантией, Катя?
Я не знаю, честно призналась она. Думаю, что такое незначительное снижение толщины покрытия не сыграет роли в долговечности. Лампы эти после гарантийного срока служат еще дай бог сколько Я не знаю, Вера. Она сложила кулаки и поднесла их ко рту. Знаю другое. Если серия пойдет в брак, мне крышка. Да и тебе не поздоровится. Такое начнется!.. Передовой завод и брак! Сразу надо по собственному желанию
Что же делать?
Не обращать внимания. Я тебе еще раз повторяю: все будет в норме. Ведь каждое изделие проверено прибором Я абсолютно уверена.
А я не уверена.
Ну придут одна-две рекламации. Подумаешь, проблема!
Катя
Вера, ты подумай, что будет
Наши изделия, Катя, идут не для радиолюбителей, ты это знаешь. Откажет раньше времени жизни человеческие на карте Женька твой в небе, а локатор глаз с него не спускает Мы об этом не можем не думать с тобой. Они меня приглашали за тысячу километров не за красивые глаза. Я там многое увидела иначе.
Ну хорошо. И что ты думаешь делать?
Если бы я знала Безвыходных положений не бывает, естественно.
Зазвонил телефон. Громко, неожиданно. Вера сразу узнала директорский голос:
Мне сообщили, что вами задержана на складе продукция.
Да.
У нас такого давно не было.
Директор, шепнула Вера, прикрыв трубку, и, отняв ладонь, неожиданно сочинила: Изделие для нас новое, у меня появились сомнения относительно нашей заводской гарантии.
Директор хмыкнул. Вера словно увидела его снисходительно-насмешливую улыбочку. От нее не единожды краснели и тушевались пожилые инженеры на директорских летучках, если пытались как-то схитрить перед шефом. Она залилась румянцем, но упрямо развивала мысль:
Техническая документация по изделию не объясняет один из допусков. Мне непонятен такой большой разрыв между верхним и нижним пределами покрытия сетки.
Мне понятен, сухо сказал директор. Отправляйте продукцию. Вагоны пришли.
Вере показалось, что она подошла к самому краешку обрыва и, закрыв глаза, напропалую шагнула в пустоту:
Нет. Я не могу.
Телефонная трубка зловеще замолчала. Слышавшая весь этот разговор Катя открыла рот и сдавила ладонями лицо. В ее огромных темно-серых глазах застыл испуг.
Зайдите ко мне, наконец прохрипела трубка и загудела короткими гудками.
В кабинете директора Вера повторила отказ.
Я вас уволю и только-то, сказал он холодно.
Вера почувствовала, что начинает злиться.
Брак заказчику все равно не отправите. Я коммунист и Пойду в городской комитет.
Речь ведь не о браке, уже мягче сказал директор, о гарантии.
Разве это не брак, если мы завысим гарантийный срок работы изделия?
Какие у вас основания сомневаться?
Я уже сказала. Слишком большая шкала между верхним и нижним пределами покрытия сетки. Мы вели покрытие на нижнем.
Почему?
Цех готовится к реконструкции. Ваш приказ. Хотят создать запас.
Директор прошелся из угла в угол, открыл окно. В кабинет ворвался ровный и солидный шум завода.
Ну хорошо. Мы найдем, чем загрузить вагоны. Но вы понимаете хоть, что значит для завода пустить в брак двухдневную продукцию?
Понимаю.
А коль понимаете, идите и хорошенько подумайте. Брака не должно быть. К вечеру доложите решение. Все. Я вас больше не задерживаю.
Выйдя из директорского кабинета, Вера в каком-то полусне обошла почти все участки главного конвейера, о чем-то говорила с начальниками цехов, с контролерами, вернулась в свою комнатку и попыталась внимательно проанализировать цифровые выкладки на Катином листочке. Линии схем и графиков расползались, цифры прыгали из одной клетки в другую. Нужно было что-то делать, а что она не знала.
Снова зазвонил телефон. Вера поморщилась и сняла трубку. Ей очень не хотелось еще с кем-нибудь объясняться.
Егорова слушает.
Здравствуй, Егорова. Муравьев на проводе.
Это было настолько неожиданным, что Вера не успела даже растеряться.
Эх ты, Муравьев! только и сказала.
Было чуточку обидно, что он пропал после той субботы, и радостно, что позвонил в самую тяжелую для нее минуту. Она уже хотела сказать ему об этом, попросить совета, но Муравьев упредил ее:
Я сегодня приду к тебе.
Она обрадовалась:
Серьезно?
Вполне.
Во сколько? Ей хотелось увидеть его как можно скорее. Сейчас бы, но ведь он на службе.
Когда ты с работы? гудела телефонная трубка.
Господи, да она хоть сейчас готова убежать подальше от мешанины цифр и разговоров с начальством.
Около шести вечера.
Значит, в восемнадцать. До встречи, Егорова.
До встречи, Муравьев.
Потянулись томительные минуты. Так ничего и не поняв в Катиных записях, Вера положила в карман часы и пошла в цех. Катю она нашла в маленькой глухой комнатушке, где стоял сейф с благородными металлами. Кроме Кати, сюда имел право входа только один человек Дорофей Иванович Колышкин, рабочий. Он получал у Веры слитки, расписывался за них, закладывал в ванную.
И хотя Катя в комнатушке была одна, Вера не решилась переступить порог, остановилась у приоткрытой двери. Катя сидела на старой табуретке и плакала. Вера еще ни разу не видела Катю такой вот придавленной и жалкой. Забыв про запрет, она шагнула в комнатушку и прикрыла за собой дверь.
Катя под рукой заскользили ее мягкие короткие волосишки. Все будет хорошо, глупая. Слышишь, Катя Все будет хорошо.
Наверное, сказала она тихо и вытерла платком нос. Он сегодня чуть не угробил себя И я не могу даже высказать ему Забаррикадировался в своей квартире и не пускает меня в свои дела
О чем ты, Катя? Вера предполагала совсем другую причину этих слез и уже готова была разделить их с Катей. Но жалобы на Женьку это так неожиданно
Позвонил его товарищ, помнишь, черный такой, на вечере у нас был с Кристиной. Поздравил меня. Дескать, восхищен мужеством капитана Шелеста У Женьки колеса не выпустились, садился без колес Думаешь, он мне скажет об этом?.. Надоела мне эта игра, Вера Юрка с Герой как между небом и землей, и мы с ним становимся все дальше и дальше один от другого. Думаешь, я ему пожалуюсь, что у меня беда? Зачем же? Это такое личное Опять же огорчать друг друга нельзя А я хочу, чтобы он меня огорчил, хочу утешить его, приласкать.
А ты скажи ему об этом.
Скажу улыбнется: мол, пороха не хватило А мне страшно после этого звонка. Страшно Я пропаду без Женьки. Все, что я смогла сделать хорошего, это только из-за него. Потому что он есть. Сказал он: «Не будем ничего менять», когда мы поженились, и я согласилась. Очень охотно. Чтобы он не заметил моих сомнений. Пусть! Разве он имел право сегодня так рисковать? У него двое сыновей. Да и обо мне мог бы подумать Прости меня, Вера. Знаю, поставила тебя под удар. Прости. И не выгораживай меня больше. Не нужно мне было брать на себя. Не нужно! А я люблю все это, хочу, как лучше, и забываюсь. И его я люблю. И делаю поэтому глупости. А надо бы не так. Как-то умнее, практичнее
Вера молчала. Она всегда сомневалась в их семейном новшестве. Катя и Женька все-таки только играли в семью. И теперь было ясно, что игра затянулась.
Когда мы любим, Катя, то людям практичным часто кажемся глупыми. И наши поступки они считают глупыми. Но с холодным сердцем доброе дело не сделаешь Все будет хорошо.
Как там у директора?
Приказал, чтобы я к вечеру приняла решение.
Меня больше не выгораживай. Делай так, как совесть тебе подсказывает. Я ведь знаю, как это тебе нелегко
В дверь постучали. Катя быстро вытерла платком глаза, открыла дверь. Вошел пахнущий кислотой Дорофей Иванович Колышкин. Подозрительно посмотрел поверх очков на Веру, затем на Катю.
Я к тебе зайду, сказала Катя.
И Вера поняла это как просьбу быстрее уходить.
В цехе ее встретила Кристина Галкова и сообщила, что директора срочно куда-то вызвали и он звонил, чтобы свое решение Вера сообщила ему вечером по телефону домой.
Что ж, можно и по телефону. Только что сообщать? Опять говорить о том, что у нее нет уверенности, что надо подумать, посоветоваться. От одной только этой мысли ее щеки начинали гореть. В конце концов, ведь можно и проверить лампу. Поставить на стенд и проверить. Задать обычный рабочий режим и ждать. Как только изменятся параметры, поставить точку. И все станет ясно.
Вот об этом она и скажет директору. А пока, чтобы не терять времени, надо сейчас же отдать необходимые распоряжения, чтобы лампу немедленно поставили на испытание.
Начальник испытательной лаборатории неторопливо записал задание и спросил: