Майкл, вы ведь британец? спросила я.
Да, немного удивленно подтвердил он, но временно работаю здесь, в Лимассоле. В банке. У моих родителей здесь дом А у вас каникулы?
Что-то вроде того.
Что же мы стоять? Паникос сверкнул двумя рядами белоснежных крупных зубов. В тусклом вечернем свете он казался темнокожим. Пройти за стол. Наша форель. Для Сашабаран!
Мы уселись за стол. Причем Лерка плюхнулась на колени к Паникосу. С ума сойти, а ведь она даже еще ничего не выпила. Поллитровая бутылка «Херитаже», уничтоженная нами в номере, не в счет. Что же будет, когда моя подруга окажется в плену шального алкогольного куража, неужели они займутся любовью прямо среди тарелок? А мы будем лакомиться мясом и светски делать вид, что ничего особенного не происходит
Проворный официант поставил перед нами тарелки, от содержимого которых я старалась не отрывать взгляда. Почему-то мне было стыдно смотреть на Майкла Рикмана, сидевшего напротив меня. Он казался таким милым, приятным человеком, а я Мой вид мог кому угодно испортить настроение. Футболка с Фредди Крюгеромеще полбеды. Я даже не удосужилась промыть волосы от морской соли. У меня короткая стрижка, которая обычно выглядит стильно, но в тот вечер жесткие от соли волосы встали дыбом, и я вполне могла сойти за члена мультипликационного семейства Симпсонов. В центре стола стояло огромное блюдо, накрытое мельхиоровой куполообразной крышкой. В блюде я увидела собственное отражениеда-а-а-а, если бы меня пригласили сниматься в фильме ужасов, киностудия могла бы здорово сэкономить на гримере.
Саша, ты чем-то расстроена? Ладонь Майкла Рикмана (сухая!) накрыла мою руку.
Нет, с чего ты взял? Я довольна и счастлива, бодро улыбнувшись, я отправила в рот кусочек баранины.
К сожалению, мясо оказалось чересчур горячим. В других обстоятельствах я бы выплюнула его в салфетку. Но вы только представьте себе встрепанную даму в безразмерной футболке, обгоревший нос которой полыхает, точно китайский праздничный фонарь;
мало того, что эта особа уродлива, так она еще и не умеет вести себя за столом!
Из сострадания к ближнемуто есть Майклу Рикмануя, выпучив глаза, прожевала обжигающее мясо.
Все в порядке? заволновался он.
Д-да Извини меня. Вообще-то я не собиралась сегодня никуда идти. Но у моей подруги день рождения, и я не могла
Понимаю. Хотя рискну предположить, что подруге было бы хорошо и без тебя. Майкл Рикман покосился на Лерку, которая самозабвенно облизывала мочку уха Паникоса, будто бы это и не ухо вовсе было, а изысканный морской деликатес.
Я отвела глаза. Вот в этом вся Лерка. Наверное, ей надо было родиться мужиком. Потому что для представительницы слабого пола она чересчур активна. Я сто раз ей говорила: попридержи, мол, лошадей, подожди, пока твой новый кавалер сам проявит инициативу. Но Лера утверждает, что современные мужчины на это просто не способны.
Паникос, сагапо, сагапо, пьяно нашептывала она.
Я только диву даваласьона уже успела выучить что-то по-гречески!
Сагапозначит «я тебя люблю», объяснил Майкл Рикман.
Я такого слова не знаю, мрачно отозвалась я.
Несчастная любовь? с легкой улыбкой предположил он.
Да нет, вполне счастливая, со вздохом ответила я, только, похоже, достигшая естественного конца. Знаешь, у некоторых любовь трагически погибает в самом расцвете сил. Моя же мирно скончалась в постели, как столетняя старушка.
Да ты романтик, он восхитился моей аналогией.
Если бы.
Положить тебе креветок? Знаешь, какие здесь креветки вкусные!
Давай, согласилась я, гулять так гулять Извини, что я порчу тебе настроение. Ты вообще не виноват.
С чего ты это взяла? Он казался удивленным. Я рад с тобой познакомиться.
Да ладно тебе, усмехнулась я, отправляя рот креветку, и правда восхитительно вкусную, если ты захочешь уйти, я не буду против. Я и сама здесь ненадолго. Боюсь, долго мне не выдержать в этом эротическом театре, я кивнула на Паникоса, который беззастенчиво целовал Леркину шею. Кажется, моя безголовая подруга завтра проснется в характерных синяках и долго будет кокетливо причитать перед зеркалом, замазывая их тональным кремом.
А я буду тихо ее ненавидетьи не потому, что меня никто не целовал ночью в шею. А потому, что я, в отличие от нее, не могу относиться к окружающей действительности с такой ненаигранной легкомысленностью.
Я не понимаю, ты хочешь, чтобы я ушел? Окончательно растерялся мой новый знакомый.
Да нет, я просто имела в виду Короче, оставайся, благосклонно улыбнулась я.
Тебе грустно, сказал вдруг Майкл Рикман («Надо же, какой догадливый малый», саркастически подумала я). Если хочешь, можем об этом поговорить. Или как-нибудь потом Когда захочешь.
«Что значит как-нибудь, с некоторым раздражением подумала я, разве мы видимся не в первый и последний раз?»
А пойдемте все танцевать! пьяным голосом воскликнула Лерка.
Я взглянула на неевот у кого жизнь удалась! Помада размазалась по всему лицу, на губахблудливая улыбочка, лямки вечернего платья небрежно упали с загорелых плеч.
Танцуют все! по-русски крикнула она.
А потом еще и свистнулагромко, как Соловей-разбойник.
По дороге на танцплощадку моя лучшая подруга опрокинула два стула. Паникос радостно погарцевал за ней. Причем его пятерня словно намертво приклеилась к Леркиной правой ягодице. Мы с Майклом Рикманом переглянулись.
А ты совсем не похожа на свою подругу, Саша, сказал он и отсалютовал мне бокалом. За тебя.
Я мрачно кивнула и опустошила свой бокал.
Терпеть не могу мужские дешевые приемчики. «Ты совсем другая, я вижу, что ты девушка скромная и приличная, ты самая лучшая, пойдем ко мне в гости, послушаем джаз!» Да я таких типов, как этот Майкл Рикман, знаю как облупленных. Он точно такой же, как и его кипрский дружок Паникос. Просто они работают в разном амплуатак сказать, на контрасте. Сейчас его рука невзначай окажется на спинке моего стула, а потом переползет ко мне на плечи. Потом он спросит что-нибудь вродетебе, мол, не холодно? и это будет поводом придвинуть свой стул вплотную к моему. И вообщекто он такой, чтобы судить мою лучшую подругу? Еще сказал бы, что приличная девушка не имеет права напиться и разгромить прибрежный бар в день своего тридцатилетия!
Но Майкл Рикман оставался на месте. Он не пытался ни одарить меня сальным комплиментом, ни под каким-нибудь якобы невинным предлогом проникнуть в мое личное пространство. Это подкупало.
Он, как мог, пытался меня развлечь и отвлечь от мрачных размышлений. Рассказывал что-то о Кипре, где он жил уже второй год. На самом деле Майкл Рикман был англичанином и мечтал поскорее вернуться в свой родной Лондон. В конце концов я оттаяла и принялась рассказывать байки из московской журналистской жизни. Например, порадовала его историей, как мне однажды пришлось делать репортаж о празднике пижам. В Москве одно время были весьма популярны так называемые пижамные вечеринки. Гости должны были приехать в оговоренное местоночной клуб или ресторанв пижамах или нижнем белье. И вот, вооружившись диктофоном и надев плюшевую розовую пижаму и смешные меховые тапочки, я явилась в один из самых модных ночных клубов Москвы. Странно, что охранники и не подумали остановить меня на входе. Потому что в итоге выяснилось, что я, как это часто со мной бывает, все перепутала и вместо вторника явилась на пижамную вечеринку в четверг. Что ж, бывает. Кстати, больше я в тот клуб принципиально не хожу.
Саша, тебе нужно обязательно попасть на скачки в Аспен, воскликнул Майкл, где собираются тысячедолларовые шляпки. Никто не смотрит на женщин, все только разглядывают шляпы. Ты бы потратила тысячу долларов на шляпку?
Легко! как говорится, пьяному и море по колено. Вообще, я много денег просаживаю в магазинах. Я уговариваю себя, что это нужно мне для работы. Ведь я же модный обозреватель.
А ты никогда не работала моделью? Ты красивая и довольно высокая.
Знаете, с каждой минутой этот Майкл Рикман нравился мне все больше и больше. Да, мой рост почти доходит до ста восьмидесяти сантиметров. И уродиной вы меня точно не назовете, даже если я вдруг встречусь вам ранним похмельным утром. Беда в том, что за последние несколько лет я как-то незаметно набрала пять лишних килограммов, от которых у меня никак не получается избавиться. Вообще-то я особенно и не пытаюсь. Моя борьба с лишним весом заключается в критическом осмотре собственного зеркального отражения и принятии твердого решения сесть на строжайшую диету со следующего понедельника. Уверена, вы знаете, как это обычно бывает.
Но если этот милый молодой человек считает, что из меня получилась бы Синди Кроуфорд, что ж, я не такая дура, чтобы с ним спорить.
Вообще-то да, светски улыбнулась я, меня часто приглашают поработать на подиуме. А Том Форд однажды сказал, что я могла бы стать его музой. Но ему не повезло, потому что меня интересует только журналистика.
Сам Том Форд! По всему видать, эта информация произвела на него неизгладимое впечатление.
Я расправила плечи. Не беда, что Тома Форда я видела только на фотографии в журнале «Вог». Подумаешь, немножко приукрасила. Зато у меня есть знакомый модельер, который и правда однажды сказал: «Ты, Кашеварова, могла бы стать недурственной вешалкой. Если бы жрала поменьше!» Так что не очень сильно я и преувеличила. И как бы то ни быловсе равно я больше никогда не увижу этого Майкла Рикмана.
Вообще-то я его немного знаю, сказал Майкл, хочешь, можем позвонить ему и передать от тебя привет? Тебя это развеселит?
Кого знаешь? опешила я.
Тома Форда, невозмутимо доложил Рикман, он шил свадебное платье для моей старшей сестры.
Наверное, вид у меня в тот момент был предурацкий.
Сам Том Форд? ахнула я, забыв о том, что минуту назад и сама кичилась знакомством с известным кутюрье. Кто же твоя сестра?
Она занимается благотворительностью, снисходительно объяснил Майкл, женщины в нашей семье не работают, так уж повелось издревле.
Я так и застыла с не донесенной до рта вилкой. На вилке алела гигантская королевская креветка. Ничего себе семейка! Женщины, видите ли, не работают, а платья им притом шьет сам Том Форд! Мне вот платья до двадцати лет шила моя мама. А когда мне исполнилось двадцать, родители сказали: «Пора бы тебе, Сашуля, слезать с нашей шеи. Мы зарабатываем не так уж и много, чтобы еще содержать великовозрастную дочь!»
Майкл Рикман достал из кармана стильный серебряный телефончик и принялся с сосредоточенным видом нажимать на кнопки.
Вот! Нашел! наконец радостно объявил он. Телефон Тома Форда. Ну что, звоним?
Не надо, перепугалась я.
Но почему? Он будет рад.
Сомневаюсь, я почувствовала, как к щекам приливает румянец, боюсь, он даже, наоборот, расстроится. Честно говоря, бедняжка Том был просто не в себе, когда я отказалась поработать у него манекенщицей.
Да? удивился Майкл. Ну ладно, как скажешь
Он убрал телефон обратно в карман. Я понуро доела баранинукстати, в умении готовить Паникосу не откажешь, впрочем, должен же он хоть что-то делать хорошо. Вот, например, танцует он ужаснои как только Лера может это терпеть? Это не танец, а гибрид стриптиза и тайского массажа!
Интересно, а этот Майкл Рикман так же отвратительно смотрится на танцплощадке? Не то чтобы мне всерьез хотелось потанцевать, не до веселья мне было. Беда в том, что с каждой минутой (а точнее, с каждым глотком местного сладкого вина) этот синеглазый британец нравился мне все больше и больше. В какой-то момент я понялаесли я останусь здесь еще на полчасика, то это может закончиться не очень хорошо. Близость моря, сладость вина, звуки поцелуев, раздающиеся с танцплощадки. Эта атмосфера отнюдь не способствует хранению супружеской верности. А мои нервы и так на пределе.
Пора уходить.
Загрустила? улыбнулся Майкл.
Нет. Но если честно, я бы уже пошла домой, честно призналась я. Я так устала. Жаль, Лерка еще не скоро нагуляется.
Хочешь, провожу тебя до отеля? встрепенулся он.
Не уверена, нахмурилась я, наверное, я должна дождаться Лерку.
Ты это серьезно? Уголки его губ поползли вверх.
Я посмотрела в тот угол, где под переливистые напевы Шакиры сплелись два разгоряченных тела. Кажется, Паникос и Лера всерьез считали, что это они так танцуют. Но у меня возникло желание поставить возле них табличку с надписью: «Детям до шестнадцати смотреть воспрещается».
Да, ты прав. Думаю, Лера и сама разберется.
Идем. Он набросил на мои плечи свой пропахший ментоловым табаком свитер. И так уютно мне вдруг стало, так теплокак будто бы это не свитер нежно обнимал мои плечи, а руки влюбленного мужчины.
Нехороший признак.
Судя по всему, без пяти минут невеста, которая еще даже не успела нацепить на безымянный пальчик красноречивое кольцо, уже вполне готова к первой супружеской измене.
* * *
Мы шли босиком вдоль моря, по влажной полоске песка. Время от времени наши ступни атаковала ленивая прибойная волна. «Какая же я все-таки сволочь», думала я. Мне хотелось, отчаянно хотелось, чтобы Майкл Рикман меня поцеловал. Ну или хотя бы предпринял попытку это сделать. Может быть, тогда я бы собралась с силами и ответила бы ему решительным отказом. Может быть, я бы даже решилась на возмущенную пощечину (мне никогда не приходилось награждать мужчину звонкой оплеухой; думаю, что каждая женщина в глубине души об этом мечтает, и я не исключение). Естественно, я бы объяснила ему, что в Москве меня ждет жених, что я запуталась и мне так хочется спокойной жизни. Но перед этим перед этим я бы на одну-единственную секундочку, на мимолетный миг позволила бы себе окунуться в сладость первого поцелуя.
Но Майкл Рикман не предпринимал никаких попыток моего совращения. Мне даже немного обидно стало.
Саша, у тебя есть бойфренд? спросил он, глядя куда-то вверх, вероятно, на слегка подтаявшую с одного бока луну. Что это за история с умершей любовью? Если не хочешь, можешь не рассказывать.
«Вот оно, начинается», восторжествовала я.
Вообще-то есть, я глубоко вздохнула, но у нас все сложно А у тебя? Ты с кем-то встречаешься?
Нет, после паузы ответил он, полгода назад расстался с одной девушкой И с тех пор ничего серьезного. Мне вообще очень сложно влюбиться.
Правда? почему-то обрадовалась я. Мне тоже Слушай, Майкл, а как ты понимаешь, что влюблен? Как тебе удается отличить то самое, настоящее? Любимую девушку от просто девушки?
Он улыбнулся.
Саша, это невозможно объяснить.
Так я и знала, разочарованно вздохнула я.
У тебя проблемы? С твоим бойфрендом, да? догадался он. Не можешь понять, любишь ты его или нет?
Тебе бы психологом работать. Он меня замуж зовет Блин, не знаю, зачем я тебе об этом рассказываю.
Ну почему же, мне интересно, теперь он внимательно изучал мой профиль.
Мне даже неловко сталособственный профиль мне решительно не нравится. Нос длинноват, да и вообще Лучше всего я смотрюсь в ракурсе три четверти. Я завертела головой, пытаясь принять наиболее выгодное положение. Наверное, я все-таки была немного пьяна.
Замуж, нараспев повторил он. Саша, но это же так просто. Что ты чувствуешь, когда его видишь?
Я посмотрела под ноги, на влажный темный песок, и попыталась представить себе лицо Эдуарда. Вообще-то, когда я его впервые увидела, у меня, что называется, в зобу дыханье сперло. Уж очень он хорош собой, мой потенциальный жених. Правда, потом я к его яркой внешности привыкла. И даже начала замечать некоторые недостаткималенькие раздражители, еле слышные сигналы тревоги, которые свидетельствуют о том, что страсть постепенно проходит. Мне не нравится его стрижкавернее, ее катастрофическое отсутствие. Мне не нравится, что у него бледная кожа. Никогда ему не быть таким загорелым, как Майкл Рикман, мой Эдик на солнце покрывается саднящими красными пятнами.
Что я чувствую Понимаешь, мы давно вместе Кажется, я к нему просто привыкла.
Давно? И насколько давно?
Ну, почти год.
Год? усмехнулся Майкл Рикман. Я со своей девушкой шесть лет встречался. Так и не смог к ней привыкнуть.
А почему вы расстались? Если не секрет?
Она переехала в Нью-Йорк. Ей там работу предложили. Мы в последнее время много ссорились Он остановился. Саша, давай постоим здесь немного.
Все еще любишь ее? спросила я.
Майкл Рикман смотрел на море. Было так темно, что я не видела его лица. Но почему-то мне казалось, что он улыбается.
Нет, что ты! В последнее время наши отношения нельзя было назвать идеальными. Все как-то само собой сошло на нет. А сейчас Мы даже не перезваниваемся.
И тебе не жалко?
Девушку? усмехнулся он. Жалко, она потеряла замечательного жениха.
Нет, потраченного времени.