Сегодня суббота и с наступлением сумерек кафе полнится, несмотря на достаточно прохладный вечер. Попросила у Алены плед и, накинув его себе на плечи, снова углубилась в документацию. Шумная обстановка, тихая музыка фоном, запах жаренного на мангале мяса помогает отвлечься и сосредоточиться, но ровно до того момента как в кафе входит Зорин.
И внутри все сжимается, пальцы холодеют, ноги скрещиваются сами собой. Неуместно отмечаю, что он действительно красив. И что он знает об этом. Белая рубашка, черные стильные брюки, кожаная куртка. Вроде бы просто, но сколько акцентов цепляет глаз - стиль, спокойствие, подача себя во всем, в каждом движении. Начиная от походки и заканчивая взглядом.
Глаза в глаза и в голове снова мрак, тягучий такой, тепло касающийся разума. Касающийся еще тенями, нечеткими и слабыми. Но я чувствую, что чем Зорин ближе, тем тепло этого мрака все вернее кутает сознание в помрачнение.
Даю знак Алене еще до того, как он подходит к моему столу и кладет на столешницу папку, одновременно скидывая куртку на спинку стула. Движение плеч расслабленное, ненавязчивое такое, не режущее взгляд, а хочется увидеть как хлопок рубашки от Этон соскальзывает одновременно с кожей куртки от Армани, обнажая его тело. Твою мать, ну что у меня вечно в голове творится?..
- Здравствуйте, снова американо?Алена его узнает, она вежлива с ним, отвечающим ей краткой улыбкой, но отчего-то ее ровный голос злит.
- Верно, Ален, верно.Вежливый тон, вежливая улыбка, вежливый взгляд в ее глаза.
Вот вроде столько неоднозначных обстоятельств, столько важных вопросов и предупреждений в голове, но внутри будто трескается стекло, ограждающее меня от чего-то такого, чему и названия нет. Это что-то просачивается сквозь трещины, напитывается силой от его взгляда и вливается в мою кровь, снова отравляя ее. Бескомпромиссно и однозначно.
Он видит. Видит все это во мне. Сглатывает, подбородок чуть вверх и в глазах ярче светится зелень, подавляя карий ободок и выдавая непередаваемое наслаждение моими реакциями. Это пьянит, бьет по нервам.
- Сразу к делу?приподнимает бровь, вопросительно скользнув взглядом по бумагам передо мной, - али отметим - краткая заминка, вдох прерван, полуприкус нижней губы, - и потом к делу?
Воздух тяжелый настолько, что вдохнуть невозможно. Не доходит до легких. Нет газообмена и кровь травится еще сильнее. Вместе с ней и все тело. С трудом могу отвести взгляд от него. С трудом и неохотой возвращаюсь в себя, как будто в чужое тело. Разгоряченное, непокорное. Не на это рассчитывала. Но тело скучает, тоскует до дурноты по его рукам. По его губам. И все это душит мозг с его выводами.
- Отметим? А повод?мой голос отчего-то глухой, я сдерживаю неуместное желание податься вперед за столом. Вперед, к нему. Сократить расстояние и впиться в эти чуть улыбающиеся губы.
- Сотрудничество, нет? Вполне себе удачное, надо признать.Усмешка по губам, и взгляд задерживается на моих, снова будоража кровь, подогревая ее, заставляя жечь сосуды своим ускоренным движением.
- Делу время, потехе час.Мой сарказм неуместен, хотя слова, продиктованные разумом, гибнувшем в его веянии, верны. Смотрю в сторону, помогает мало.
Сумасбродство. Он не должен на меня так влиять. Чтобы снова зудела кожа, чтобы рука дергалась к месту, где вчера были его зубы, чтобы горела нога, которую я придвинула к его паху. Желая сбросить его в омут, в котором тонула сама и утонуть там вместе. Господи, опять
Низ живота тяжелеет. Поднимаю голову. Он считывает все мгновенно и мир становится глуше, отдаленнее, тает за пределами того разгоряченного напряжения повисшего между нами.
- Договор.Напоминает нам обоим мой сопротивляющийся рассудок.
Он досадно ведет уголком губ, достает листы из папки и протягивает мне. Его пальцы касаются моей руки вроде бы вскользь, но это запускает такой нехилый разряд в тело, что я невольно вздрагиваю. И с трудом сбиваю с разума пелену с яркими отпечатками произошедшего между нами вчера. Сбиваю это все и до боли прикусываю губу, но это не трезвит. Не позволяет мне вчитаться в строчки договора передо мной, чтобы просто проверить. Раза с третьего только доходит написанное. Зорин смотрит на меня, это чувствуется. Отзывается тяжелым напряжением внизу живота. Мои пальцы с гелиевой ручкой сжимают пластик, зудят, требуют прикосновения к его коже. У ворота рубашки, там где шея переходит в плечи. Хочу сжать его кожу, ощутить его дыхание
Подписываю. Отдаю ему, стараясь на него не смотреть. Он берет бумаги и пальцы снова касаются моих. Стискивают их и опускают мою руку с бумагами на стол. Дразняще пробегаются по кисти и сжимают ее основание. В голову ударяет горячая кровь, омывая мозг, который все никак не может проанализировать происходящее. Понимаю только одно - мне нельзя сейчас смотреть на него. Нельзя смотреть ему в глаза. Иначе я не смогу вообще ничего. То, что внутри сквозит через трещины сразу в кровь, уже не просто отравляет, а пытается поднять мое тело и заставить сделать шаг к тому, кто совсем не против этого. И не против того, что я хочу с ним сделать.
- Ваш кофе.Голос Алены, но нажим его пальцев не ослабевает. Понимаю, как все это выглядит со стороны, это должно привести меня в себя, но не приводит, поэтому на него все еще не смотрю. - Вам принести плед? На улице прохладно.
Да скройся ты ужемысли злые, диктуемые похотью. Его нажим еще сильнее. Его отказ для Алены тише, чем обычный его голос. Алена удаляется, я вижу это, потому что упорно смотрю в сторону бара, пытаясь справиться с собой. И проигрывая. Воспоминание о его губах, о жаре его тела, о силе рук кормят силой и огнем все то, что я пытаюсь загнать в клетку.
- Посмотри на меня.
Голос властный, но с парадоксальным вплетением просительных ноток. Мне не просто тяжело переносить, мне даже сидеть уже тяжело, потому что внутри все огнем полыхает.
- Отпусти.Брошено мной сквозь стиснутые зубы.
Последний сильный нажим и его рука отстраняется. Но ожидаемого не произошлопожар, сжигающий меня и мои знания о себе и людях не угасает, пусть и становится слабее. Смотрю, как Гоша за баром готовит очередной коктейль, Алена и Света вертятся у кофе машины. Смотрю на них, обслуживающих кафе, где тьма народу и никак не могу понять, что происходит со мной, когда Зорин хотя бы просто находится рядом. О том, что творится, если он меня касается, даже думать не хочу, потому что низ живота требовательно тяжелеет. И меня совсем не волнует что вокруг столько свидетелей. Если он снова меня коснется меня снова не будет интересовать то, что вокруг люди. Дикость.
- Можно вопрос? - произносит он и не дожидается моего ответа, - к чему так себя подавлять? Я что девственница на выданье, что ли? И меня нельзя соблазнять?
Перевожу на него удивленный взгляд и отмечаю, что он раздражен. Раздражен тем, что видит все, и что я не собираюсь падать во все это.
- Или считаешь меня одним из тех мудаков, которые заливают, ну ты, типа, со мной будь, у меня жизнь не сахар к тому же я уже развожусь?
- Чего?переспрашиваю я, откидываясь на спинку диванчика и глядя в его потемневшие глаза.
- Ну, черт знает, Оль.Недовольно смотрит мне в глаза. - Либо ты считаешь, что я из категории слабых и униженных, типа на жалость давлю, мол, беда с бизнесом, пожалей меня. Тогда твое сопротивление понятно. Либо ты считаешь меня из тех недомужиков, говорящих, что я же развожусь, так что вперед и с песней, а на деле недомужик в крепких семейных обстоятельствах, просто погулять захотелось. Ты меня таким считаешь. Потому и твой немой отказ. Вот что-то из этих вариантов, да?
- Нет.Пораженно возражаю я.
- Тогда Игорёша.С тенью вины и стыда. Взгляд в сторону, пальцы за сигаретой.Здесь осуждать сложно. Как и возражать. Все понятно.
- Саш, что ты несешь?
- Созидание. Ну, знаешь, строительный бизнес направлен на созидание.Глумливо хохотнул, стряхивая пепел на разложенную на столе салфетку.А так, кидаю варианты, по которым ты мне никак не хочешь дать зеленый свет.
- Потому что - теряются мысли о сомнительности сделки, о слабой вере в людей, о том, что я вообще не понимаю кто он, и самое поганое - кем я становлюсь рядом с ним, губы выдают незначительное и такое идиотское, - может ты вообще маньяк.
- Абсурд. Кто угодно, но не маньяк.Усмехается, взгляд на мгновение подергивается туманом, тем самым, что клубился на дне его глаз, прежде чем у него сорвались тормоза.Знаешь, что-то и правда прохладно.
Я только хотела окликнуть Алену, но он встал и пересел ко мне на диван, нагло и по хозяйски обняв за плечи.
Снова его запах, спаявший мои губы, готовые выдать протест. Парфюм Том Форд тобако ванильнаконец понимаю я. Запах одуряющий просто, изысканный, искушающий, на грани сахар и горечь, зависит от того, на какой ты грани, чтобы воспринять ту или иную сторону. Зорину подходит идеально, он прямо воплощение этого аромата. Пульс ускоряется, дыхание на миг замирает, когда его пальцы чуть сжимают мое плечо.
- Это наглость.Произношу я, поворачивая к нему лицо, и наталкиваясь взглядом на полуулыбающиеся губы.
- Она самая. - Соглашается. И нажим пальцев на мое плече сильнее, запуская тяжесть по венам.Хочешь, сейчас выдам ее пик?
- Нет.Конечно, хочу.
- Да-да, я вижу - медленно склоняется, снижая свой голос до шепота и мой контроль до нуля.
- Тут люди.Отстраняю голову, цепляюсь за последнюю соломинку рациональности, продавшейся с потрохами мраку, клубящемуся в его глазах. И в моей голове.
- Пусть завидуют.Пальцем подцепляет подбородок, приподнимает мое лицо и касается моих онемевших губ.
Не так, как тогда. Будто пробно, будто того вечера вообще не было. Внутри все замирает, напрягается, скручивается. Отвечаю, немного несмело, все еще с попытками подавить саму себя. Словно считывает - придвигается теснее. Или я придвинулась к нему. Момент не отпечатывается в сознании, погружающемся в горячие воды хаоса.
В голове снова переменчивый полушепот требующий коснуться его, сжать. Будто нашептывает не только мнеон притягивает к себе. Его пальцы в мои волосы, слегка оттягивает голову назад и его губы становятся требовательнее, сильнее. Запуская опьянение и желание таранещее все на своем пути Сбивает дыхание. Поцелуи грубее, жарче, алчнее. Его руки жестче.
Хочу отстраниться, чувствую, что стою перед плотиной, предупреждающе трещащей перед прорывом. Тянет за волосы еще. Низ живота ноет, мои руки обвивают его плечи, грудью вжимаюсь в него, прогибаясь в спине, покорно откидывая голову. И чувствуя подушечки его пальцев, скользящих от моего затылка к шее. На ней останавливаются с нажимом, отчего разносит к чертям. Размыкаю зубы, касаюсь его языка и внутри все обрывается при ответном сильном движении. Его пальцы вниз по моей шее. Цепляют ворот блузы. Цепляют и с нажимом его оттягивают, чтобы обнажить кожу моих плеч.
Адовое пламя по венам, оно выжигает во мне меня и усаживает на мой трон кого-то другого. Этот кто-то поет в моей крови, протягивает пальцы моей правой руки к его горлу и сжимает его, заставляя его губы ошибиться, сбиться, потеряться. Нажим еще жестче, в теле еще ярче.
- Оль сука, я сейчас не сдержусь. Что же ты делаешь
Горячим шепотом мне в губы и его ладонь отпускает ткань моей блузы, чтобы сжать мое бедро под столом. Стискивает до боли, но она только сильнее будоражит. Заставляет ногти второй руки, свободной от захвата его горла царапнуть кожу его плеч через ткань рубашки. Почему-то хочется еще сильнее, с болью, до крови. Едва сдерживаюсь, опьяненно усмехаясь ему в губы. И он усмехается в ответ. Нажим его пальцев на моем бедре еще сильнее. Но только на мгновение, а потом его ладонь скользит по ткани джинс, обтягивающих мои бедра. Скользит все выше. До пояса. Поддевает ткань блузки. И ложится на кожу живота. Одновременно язык по языку и тянущая тяжесть в паху, говорящая что нижнее белье безнадежно намокло.
Разрыв внутри. Боль. Страх. Удовольствие. Наслаждение. И жажда. Жажда большего.
Он просто выпивает мой сорванный выдох. Отстраняюсь и он тут же этим пользуется, пальцем поднимая мой подбородок выше и скользя губами и языком по шее от ключицы к подбородку. Внутри все полыхнуло и сожгло остатки разума к чертям. Безумие и жажда накрывают с головой.
- Тише, Оль, не так быстро. Сама говорила, тут люди. - Он перехватывает мои пальцы, стремящиеся расстегнуть ему пуговицы. Смеется, едва слышно и так одуряюще хрипло в самое ухо, дразняще касаясь мочки горячим кончиком языка.Хотя с тобой я бы рискнул Определенно бы рискнул. Прямо сейчас и при всех. И похуй на них. М?язык по мочке, легкий прикус зубов, поцелуй в кожу за ухом.Прямо сейчас Прямо здесь. Я хочу тебя Слышишь меня? Я. Хочу. Тебя.
Его слова бьют по нервам, идут мурашками по коже, отдаются болью внизу живота, обжигают мраком в голове.
Есть такое чувство, когда грани твоего мира стираются настолько, что уже плевать.
Есть. Есть такое чувство. Оно сильнее всего, что ты прежде ощущал, сильнее знания того, что думаешь о сексе. Оно размывает границы под легкими поцелуями в ключицу. Тонет в горячем дыхании, обжигающем кожу до боли, несравнимой с той, что причиняет тяжесть внизу живота.
- Ольга Дмитриевна?Неуверенный голос Алены. И в голове вспыхивает это вчерашнее Зоринское, «убил бы, блядь», и понимаешь, сколько же желания убить там было. Понимаешь прям до глубины души.
- Что?мой голос грубый, хлесткий, подогреваемый нажимом его пальцев соскользнувших с живота снова на мое бедро и сжавших его под столом.
- Шуманит Поварам не хватит на сегодня, они собираются начать уборку. Вы сказали, что привезете сегодня.Она растерянно смотрит то на меня, то на него.
- Блядь - вырывается непроизвольно, под тяжестью борьбы реальности с дурманящим веянием Зорина. Вальяжно откинувшегося на диване, не спуская с моего бедра руки и свободными пальцами щелчком по дну пачки выбившего сигарету в зубы. Пламя серебряной зажигалки и вкусный сигаретный дым.
С трудом прихожу в себя, отодвигая ужас того, о чем будет шептаться мой персонал, засвидетельствующий, как начальница едва не трахнулась с мужиком прямо в своем кафе в разгар смены.
- Ален, пусть пройдутся по кухне с обычными чистящими, - стремясь скрыть смятение проговариваю я, не зная, что делать и пялясь в документы на столе.Я забыла сказать, что у поставщиков склад пуст, оставила заявку. Три дня перебьемся
Алена кивает и уходит в сторону стойки бара. А Зорин, протяжно выдохнув дым в сторону, отставляет руку сигаретой на подлокотник диванчика, поворачивает голову ко мне прицокивает языком и постукивает пальцами по моему бедру, вызывая дрожь в скрещенных ногах.
- Какая суровая начальница. Одной интонацией безвинную девчонку унизила. - Неоднозначным шепотом в ухо, с примесью задушенной иронии и тщательно подавляемой страстью. - У меня желание было удушить ее, когда она вмешалась Так что ей повезло, что ее начальница так быстро берет себя в руки.Покорно отстраняется, принимая мои правила игры, когда я дрожащими пальцами сбрасываю его руку с моего бедра. - Ей повезло в этом, а мне нет. Верно?Стряхивает пепел на салфетку, подаваясь к столу вперед и поворачивая ко мне усмехающееся, опьяняющее одним взглядом лицо.Олька пиздец как меня по тебе понесло.Протяжный выдох и чуть дрогнувший голос, бросающий меня просто в омут от сказанного, - я же реально готов был. Прямо сейчас. С тобой. И похуй на всё и всех.Пепел падает на салфетку, отпивает кофе, и я хочу языком снять горечь кофейных зерен с его губ, но давлю себя, отодвигаясь от него пытаюсь взять себя в руки, но снова теряюсь от его слов.У меня все же ёкнуло, а значит, шоу начинается, Саня - И такая досада в голосе.
Почему-то прыснула, накидывая чуть дрожащими пальцами спавший с плеч плед и медленно приходя в себя. Медленно и нехотя. От него все еще веет сексом. Он пропитан им насквозь и заражает меня, отравляет вернее всех этих его взглядов, прикосновений, поцелуев. Травит и вытравливает. Меня из себя. Настолько, что я не осознавая что делаю, сегодня второй раз пыталась расстегнуть его рубашку, когда он даже не намекал на секс. Он просто целовал. Так, что, сука, душу продашь.