«Вот тебе на́! с грустью думал Тогойкин. Я позабыл о нем, и сын даже не спросил, почему старика потянуло в тайгу. А в сердце старого охотника проснулась давняя молодая любовь к тайге, к ее величию».
Сани въехали во двор клуба.
V
Узнав, что сейчас может улететь в Якутск один человек, Фокин быстро скинул с себя одеяло.
Я полечу, товарищи, я!
Калмыкова надо отправить, сказал Тогойкин.
Верно, Калмыкова! поддержал Николая Попов.
Все вопросительно поглядели на врачей.
Анна Алексеевна покачала головой и тихо сказала:
Нельзя, не долетит
Пусть летит Иван Васильевич, сказал Коловоротов. Он страдает больше всех нас.
Ты, старик, и ты, герой, не вмешивайтесь в это дело! Голос Фокина стал строгим. Это решим мы, военные и врачи. Прошу отправить меня.
Я не страдаю больше других, Семен Ильич! улыбнулся Иванов. Вам бы следовало лететь, вы старше всех нас.
Я?.. Да я Коловоротов замялся и вдруг выпалил: Я нет!.. У меня не болит. Пусть тогда Попов.
Не поеду! решительно прогремел Попов.
Все отказываются, напомнил о себе Фокин. Почему нельзя мне? Или я не человек? Почему нельзя мне?
Товарищ, у вас пустяковая травма.
Как это пустяковая? Фокин злобно сверкнул глазами на молодого врача, снимавшего с рук резиновые перчатки. Вы что же, без рентгена насквозь все видите, гражданин врач? И там все гуртом нападали на меня. И здесь успели, видно, наговорить черт знает что Фокин истерически выкрикивал слова, дергался и глотал слезы. Насильно держат меня Большой самолет не сможет здесь приземлиться! А если и сядет, то навсегда Я или сегодня уеду, или не уеду совсем. Летите сами! Пусть я здесь погибну, вы будете отвечать!..
Было ясно, если он останется, то и сам окончательно потеряет человеческое достоинство и другим вымотает душу. Все угнетенно молчали. А Фокин продолжал бесноваться.
Пусть летит, сказал наконец Иванов и выразительно поглядел на своих, мол, пожалуйста, не возражайте. Собирайтесь, Эдуард Леонтьевич!..
Пусть он. Пусть летит, сказало одновременно несколько голосов.
Врачи согласились с этим ради спокойствия остальных.
Убедившись в том, что спор выигран, Фокин сделал вид, что вовсе не рвется улететь именно сегодня. А когда начали собирать его в дорогу, он вдруг разволновался и дрожащим голосом сказал сестре:
Слушай, Настенька Денег он мне не принес. Я ни за что не поеду, если этот мошенник не принесет мне денег!
Выяснив, в чем дело, Тогойкин с Титовым помчались на санях к Джергееву. Тот уже укладывался спать. И уговорами и угрозами им удалось привести его в клуб.
Джергеев вошел, оскалив в улыбке свои неестественно ровные и белые зубы, и вручил Фокину толстую пачку денег:
Вот, позалыста! Исчастливой тебя пути
Фокин пересчитал деньги и завопил:
Не хватает! Давай все или
Хыбатыт, дорогой, жадный нэлзэ.
Тем временем с озера прибежал человек. Надо было торопиться. Фокина уложили на носилки и понесли.
Большой мошенник ты, оказывается, вот ты кто злобно зашипел Фокин, проплывая на носилках мимо Джергеева.
Джергеев громко забрякал во рту протезами, подбежал к носилкам и, глядя на Фокина сверху, заверещал:
Аскарбыы нэлзэ человека!..
И никто не стал узнавать, что не поделили эти два ловкача, словно по нюху ухитрившиеся найти друг друга.
Первый, громко чертыхаясь, покатил в санях к озеру. А второй, победоносно откашливаясь и побрякивая зубами, заспешил к дому.
Когда втаскивали Фокина в самолет, он сдержал стон и, сморщив лицо, собираясь не то заплакать, не то засмеяться, уныло сказал:
Вы-то завтра на большом самолете полетите, со всеми удобствами. А как я доберусь, еще неизвестно
Возвращаясь с озера, Вася Губин с девушками подсели к Тимофею Титову и бойкой рысью поехали в поселок.
Не вызывает во мне доверия этот ваш Егор Джергеев, шагая рядом с Маркиным, говорил Тогойкин. Мне кажется, что этот человек прикрывает свою гнилую сущность набором громких, трескучих фраз.
Они шли не спеша и разговаривали. И, уже подходя к воротам клуба, Маркин сказал:
Ты, молодец, сразу почуял, что это за тип. Но и мы не лыком шиты, тоже кое-чего видим
Пока Тогойкин с товарищами ездили на озеро, у Калмыкова началась агония и его перенесли в смежную комнату. Все медики ушли туда. Остальные собрались возле Иванова и Попова. Маркин и Титов тоже были здесь.
Там умирал человек. Умирал солдат
Слышался тонкий звон каких-то легких инструментов, доносился шепот врачей, ухо едва улавливало их мягкие шаги.
Нельзя было громко разговаривать, но неловко было и молчать. И потому люди тихо переговаривались. Впрочем, все они, пережившие вместе эти трудные дни, понимали друг друга и без слов. Стоило Александру Попову подумать: «Хорошо, что нет Фокина», как Иван Васильевич Иванов, взглянув на него, подумал о том же.
В полночь вышла к ним Анна Алексеевна и, глядя куда-то в пространство, поверх голов, сказала тихим, но твердым голосом:
Товарищ Калмыков скончался
Все, кто мог держаться на ногах, встали и склонили головы.
И в это время где-то в задних комнатах клуба вдруг громко заговорило радио. Сначала людям захотелось поскорее пойти и выключить репродуктор, так некстати заговоривший в этот момент. Но, услышав знакомый и такой необходимый каждому голос диктора, люди даже не заметили, как поднялись их головы, как посветлели их лица.
Жизнь, как всегда, одерживала верх над смертью.
Так прошел двенадцатый день.
От автора
В 1943 году у нас в Якутске рассказывали об одном пареньке, который уцелел при аварии упавшего в тайге самолета, с большими трудностями добрался на самодельных лыжах до населенных мест и с помощью колхозников спас оставшихся в живых товарищей по злосчастному рейсу.
Много лет спустя случай свел меня с этим человеком, ставшим уже к тому времени известным в наших краях советским работником. Он оказался моим соседом по больничной палате. От рассказа о своем давнем многокилометровом походе через зимнюю тайгу он упорно уклонялся, вовсе не считая его каким-нибудь подвигом. И все же в тоскливые вечерние часы я осторожно выспрашивал его, шаг за шагом восстанавливая все обстоятельства того происшествия.
Сквозь заснеженную таежную чащу пробирается одинокий человек. Его неуклюжие лыжи могут сломаться в любой момент, да и сам он, голодный и до крайности изнуренный, того гляди повалится на снег, чтобы уже больше не подняться
Принято считать, что в подобных случаях наша суровая якутская зима и наша беспредельная тайга непримиримо враждебны человеку. Но в моем понимании зима вовсе не сопряжена с жестокими муками для человека и со смертью природы. Зима это пора подготовки к ликующей весне и благодатному лету, к тому же пора, отмеченная своей неповторимой красотой и гордым величием.
В отношениях человека с природой нет и не может быть каких-то особых тягостных периодов. Природа вся целиком, во все времена года неизменно мила сердцу того, кто родился и живет в ее окружении.
Горячая сыновняя любовь к родной природе, к родному краю способствует здоровому нравственному развитию человека, вселяет в него бодрость, побуждает его к творчеству.
В этой повести, основанной на фактическом материале, я, разумеется, кое-что домыслил и представил себе по-своему, но в основном старался не отступать от правды реальных событий. Больше всего мне хотелось выразить свое преклонение перед человеческим мужеством и свою любовь к родной якутской природе. Насколько мне удалось эту задачу выполнить, пусть судит читатель.