Я почувствовала, как мама последовала моему примеру. Она тоже опёрлась на стену и сползла по ней вниз. Взяв меня за руку, она сказала:
Всё будет хорошо. Сейчас съездим к врачу и проверим тебя.
Опять?
Да. Ты же хочешь выздороветь?!
Ты же меня ненавидишь. Зачем я тебе?!
Ненавижу? Не говори таких ужасных слов! Ты- моя дочь. Я могу быть недовольна, обижена- но Олеся, я не могу тебя ненавидеть!!! Собирайся, мы едем к врачу. Срочно!!! Пока не стало поздно!!!
Женщина выбежала из комнаты, а я осталась одна. Руки мои тряслись, а все чувства словно смешались в один комок, образовавшийся в моей груди. Просидев так ещё минуты две, я встала с пола и медленно подошла к шкафу. Я помнила, что у меня в шкафу есть парик, и я с радостью готова была бы применить его по назначению. Долго искать не пришлось, ибо парик лежал прямо на верхней полке шкафа, и я, мигом достав и надев его, подошла к зеркалу: я будто бы стала такой, как раньше: миловидной девушкой с волосами огненного цвета, и лишь волдыри и цвет моей кожи указывали мне на то, что болезнь не исчезла.
***
клёвый цвет! Давно я не видела таких красивых волос!
согласна!
шикарные волосы! Ты красила их, или же это твой естественный цвет?!
Меня осыпали комплиментами, как лепестками роз. И я бы шла до класса по-королевски, если бы не знала правду про мои волосы. Поэтому, ничего не говоря, я шла в класс, чувствуя, как с каждой секундой мне становится всё хуже и хуже- меня страшно тошнило, и от этого безумно кружилась голова. Ощущение тошноты усиливалось, и когда оно достигло своего пика, я, находясь совсем недалеко от класса, побежала в женский туалет. Меня скрючивало от боли в голове, но пыталась усмирить я лишь тошноту, которая сводила меня с ума. Склонившись над унитазом, я чувствовала, что скоро там будут все мои внутренние органы. Не знаю, почему, но в этот момент меня не только тошнило. Мне было страшно, что я умру сегодня и не признаюсь Николь в любви. Холодный пот выступал у меня на лбу. Я не могла пошевелиться, меня будто парализовало. Желание выблевать всё, что только можно, нагнетало ужас, душило, как удав, от которого невозможно было скрыться. Я чувствовала себя невыносимо, ужасно, я ощущала всю тяжесть этого проклятого страха, нависшего надо мной, как чёрные тучи. Болезнь, казалось, питалась моим страхом. Мой ужас, моя боль они доставляли ей истинное удовольствие. Я чувствовала, что это конец что скоро я умру мне осталось недолго, но я надеялась на что- то на что- то хорошее, замечательное но я знала, что этого не будет.
Сегодня мне удалось избежать смерти. После того, как ощущение тошноты прошло, я ещё долго сидела, уставившись в пустоту. Я не отреагировала на звонок так, как делают это нормальные люди. Вместо этого я прижалась к двери кабинки, и, плача, глотала воздух.
Почему почему всё так? Почему я должна чувствовать эту боль?! Почему почему это так обидно и неправильно? шептала я.
Глотая ком, образовавшийся в моём горле, я пыталась отдышаться. Произошло то самое «выгорание». Я не хотела ничего. Ни петь, ни рисовать- даже слушанье музыки, казалось, раздражало меня до ужаса сильно. Я хотела сидеть в этой кабинке до самой своей смерти, и плакать от жуткого отчаяния и чувства безысходности, пронзающего меня, как игла- острая и болезненная.
Я очнулась лишь тогда, когда услышала голос Симы, зовущей меня. Странно, что обо мне кто- то побеспокоился. Надеясь, что спровоцировала на это Симу Николь, я поднялась с пола и, шатаясь, вышла из туалета.
Не замечая Симу, я, погружённая в свои мысли, зашла в класс и села за свою парту.
Итак, дети, сегодня мы с вами пройдём новую тему. Пожалуйста, будьте внимательней! Послезавтра мы уже будем писать контрольную. Итак, ребята! Сегодня мы немного займёмся повторением, а на следующем уроке будем проходить новую тему! молвила учительница математики.
Весь класс обречённо вздохнул. Казалось, даже стены сочувствовали нам всем. Я ощущала себя поистине ужасно, и мой мозг не мог соображать. Однако, нужно было собраться, ибо контрольную мне всё равно пришлось бы писать.
А тема сложная?! спросила двоечница Машка.
Для тебя, Маша, возможно. сказала учительница математики. Однако, если потрудишься, и для тебя она не будет сложна.
А контрольная сложная? заикаясь, спросила Николь.
Учительница рассмеялась.
Ника, доживи до этого ещё!
Это пожелание мне бы было как раз кстати. Но со спрятанными кофтой волдырями и ранами, и париком вместо лысой головы, я выглядела совершенно обыденно- словно у меня нет каких- то особых проблем. Возможно, это было даже к лучшему. Не хотелось привлекать к себе определённое, особенное внимание, именно поэтому я, сдерживая рвотные позывы, смешавшиеся с приступом удушья, начала записывать в тетрадь всякие термины, которые писала наша учительница по математике на доске. Но вдруг всё пошло не так, как я планировала. Едва я хотела выкрикнуть, что хочу решить номер по математике- выйти к доске, я внезапно закашлялась, даже не успев открыть рот. Капли крови брызнули на тетрадь, но их было меньше, и сегодня мне удалось остаться на уроке.
У меня часто такое. вытирая рот от крови, сказала я.
НЕТ, НУЖНО ВЫЗВАТЬ СКОРУЮ! кричала учительница математики.
У неё в самом деле такое часто Вы что, не замечали?! сказала Сима, подтверждая слова, прежде сказанные мной.
Не замечала она больна?!
Без понятия. Олеся?!
Я лишь отрицательно покачала головой, и урок продолжился. Перевернув тетрадную страницу, я стала решать номер на чистом листе. Голова кружилась, но это неприятное чувство смешалось с ощущением облегчения- впервые сегодня мне удалось оправдать свой приступ, да, чем- то банальным, и, даже, выдающим мою ложь- но мне повезло с тем, что учительница доверяет каждому из нас. Сегодня, на уроке, мне не было страшно умирать. Каждую перемену встречаться с Николь я в этот день, возможно, была самым счастливым человеком в классе, если не во всём мире!
Можно мне решить задачу?! спросила я у учительницы математики.
Уже Ника сказала, что пойдёт. Давай ты на следующий пойдёшь?!
Не желая усложнять ситуацию, я кивнула. Николь нерешительно взяла в руки мел и начала писать решение задачи своим мелким, почти не разборчивым почерком. Но я понимала всё, что она писала. Её руки непрерывно писали на школьной доске мне вновь хотелось взять их в свою хватку, прижать к себе и поцеловать мне вновь хотелось почувствовать её губы, ощутить то, как её язык скользит по моей губе либо мой- по её. Хотелось вновь увидеть её глаза, сияющие, как два бриллианта, такие бесценные- но такие сложно добываемые страсть охватила меня с ног до головы. Я уже еле держала в руках ручку, сгорая от безумного желания вновь прижать к себе Нику и увидеть её улыбку. Я не могла дождаться перемены. Казалось, я умру, если хотя бы один день не буду думать о Николь
Олеся, ты решаешь задачу?! Ты следующая! Ника вот уже решила свой номер! Быстрее! Надеюсь, что ты решишь.
Упоминание о Николь заставило меня посмотреть на её парту. Девушка сидела рядом с Машкой они смеялись, смотря какие- то видео и я остановилась. Да и время тоже. Они хихикали. С Машей Ника была так счастлива, так радостна! А со мной она делила лишь свою печаль не знаю, что я тогда испытывала. Боль, тоску, злость, растерянность? Все чувства как будто перемешались, превратившись в один комок, который застрял в моей груди Дыхание перехватывает, и я не понимала, что нам делать дальше, без этого человека- без Николь? Как жить, когда часть тебя, твоей души, сердца ушла просто опустела, отмерла? Как заполнить пустоту, которая поглотила меня?! Говорят, что время лечит, что все проходит и забывается. А разве это так? Одиночество изрядно выматывало меня, и мне казалось, что слёзы вот- вот брызнут из глаз но ведь Николь не так уж мне и близка! Положим, я знаю, что Николь красива, что она любит свою некоторую слабость и хочет, чтобы её как- то поддержали, что она девушка, чья душа наполнена страхом и волнением, знаю даже больше, знаю ласковые слова Николь, знаю, как она целуется, знаю немного привычек и ситуаций из её жизни Ну, а больше? А что ещё я знаю о Николь? Известно ли мне, какой след оставили в её сердце и уме её прежние увлечения, прошлая школа, в которой она училась- или же её отношения с родителями? Могу ли я отгадать у неё те моменты, когда Ника во время смеха внутренне страдает, или когда наружной, лицемерной печалью прикрывает злорадство, а радуясь, думает о том, как сбежать или перестать волноваться?! Как разобраться во всех этих тонких изворотах чужой мысли, в этом безумном урагане чувств и желаний, который постоянно, быстро и неуловимо несется в душе той, кого я, казалось, знаю целую вечность?! Возможно, Маша отгадала в ней то, чего не могла узнать я?! Может быть, это даже к лучшему? Вдруг Ника так счастлива?!
Но мне всё равно до безумия больно. Больно настолько, что я чувствовала, как этот яд одиночества и ревности иглой впивается в моё сердце. Так, что я готова разрыдаться на месте. Да слёзы уже щипали мои глаза. Не знаю, сколько я так ещё продержусь- да и думать об этом мне совсем не хотелось. Я, как заворожённая, смотрела на то, как Ника и Машка переговариваются, делая так, что мне становилось всё больнее и больнее, но было не понять, когда эта боль должна была достигнуть своего пика.
Перестать глядеть на соседок по парте мне помогла учительница математики. А, точнее, её грубоватый и строгий голос, зовущий меня решать семьсот первый номер.
Искренне благодаря учительницу, я, держа в руках учебник, медленно направилась к доске. Было волнительно решать что- то на оценку, но это могло отвлечь от печальных мыслей- и я шла смелее, надеясь на то, что отвлекусь от тревожных размышлений на тему улыбок Машки и Николь.
Я решительно писала пример у доски. Мел писал так хорошо, как никогда раньше, и я, словно высший математик, писала, не останавливаясь. Хотелось выплеснуть в цифры всю свою боль, желание впиться ногтями в горло соперницы, вставшей у меня на пути. Но задача закончилась, и я, отряхнув руки от села, пошла за свою парту.
Видишь! Ты всё решила! Без проблем! произнесла математичка- учительница математики.
Я кивнула.
Долгожданный звонок прозвенел достаточно скоро. Решительно я направлялась к парте Николь. Хотелось задушить свою соперницу, но я бы не смогла расстроить Николь поэтому просто решила поговорить с последней, не выдавая того, что меня переполняет адское и мучительное чувство ревности, которое, как ураган, сносило всё, что видело на своём пути но я не хотела, чтобы моих чувств кто-то видел. Полагаясь на свои ощущения, я думала, что Николь, увидь она то, что я чувствую, явно не стала бы счастливее. Поэтому, натянув на себя улыбку, я быстрым шагом направлялась к парте Николь.
Привет, Олесь!
Привет, Маш. Ты же не против, если я ненадолго отведу отсюда Нику?
Гм слушай, Ника- не моя собственность. Спроси у неё сначала! А я я- то тут причём. Захочет идти- пусть идёт! Сейчасдевушка повернулась к Николь. Ник, Ника! Подруга, тебя тут Олеся зовёт!
Олеся?! послышался мягкий и тихий голос Ники.
Да. Ты же её знаешь!!!
Да, знаю. Она у меня домашнее задание спросить хочет, или что?
Без понятия. Олеся хочет отвести тебя куда- то она сказала, что это на очень быстрое время Ник, ну сходи ты со своей подругой.
Она мне не подруга. Извращённая слишком.
Девушки рассмеялись. А я внезапно почувствовала такую глубокую внутреннюю тоску, такое щемящее сознание своего вечного одиночества, что мне вдруг захотелось плакать. Крик просто раздирал моё горло, а слёзы щипали глаза. Я вдруг вспомнила свою мать, старшую сестру и племянницу. Разве они не так же чужды мне, как чужда эта красивая блондинка с нежной улыбкой и ласковыми зелёными глазами, которую я наименовала, как возлюбленную? Разве смогу ли я когда-нибудь так взглянуть на мир, как глядит на него моя Ника, увидеть то, что она видят, почувствовать, что она чувствует? Значит, мы всё же не такие родные, как хотелось бы но это было не важно. Я ощущала лишь свою боль. Я ненавидела надменность Николь, я ненавидела в ней абсолютно всё но если бы я перестала о ней думать- для меня бы исчез кислород.
Слушай, мне кажется, что ты очень красивая, Маш! Обожаю кудряшки! шептала Машке Николь. И вообще, ты уверена в том, что ОН меня заметит и поймёт? А то ты сейчас про любовь говорила ну ты же знаешь, в кого я влюбилась?!
В кого?!
В Сашку. Только никому. А если Олеся услышит, она точно расскажет. Сплетница она, хоть и пытается быть хорошей. Я поддерживала её, пока ей было плохо. По всей видимости, болезнь отступила. Я рада за неё, но мы с тобойто вместе сидим! И никакая Олеся нам не навредит!!! Ладно Олеся такая же, как Сашка.
Пытаясь не разрыдаться, я шла к своей парте под громкий смех девчонок. Ника перестала быть моим лучиком света. Она стала гнетущей тьмой, но без этой тьмы не зажигались бы звёзды в моей душе не появилась бы надежда на лучшее, а самое главное- я бы перестала хотеть жить. Николь была единственным, что держало меня в этом мире. Она была той, кто делал мне больно, но, ощущая эту боль, я чувствовала в ней безусловную любовь однако сегодня мне было лишь грустно. Тон Ники был ледяной, когда она говорила про меня а я всё ещё любила. Любила её больше всех на свете.
Слёзы покатились по моим щекам. День был испорчен. Ещё бы девушка, которая мне доверяла, которой доверяла я, поступила со мной просто ужасно от воспоминаний об этом в моё сердце словно вонзалась игла
ЭЙ, ЧЕГО ОБИЖАЕШЬСЯ?!
Ника. Нужно поговорить с ней и рассказать ей о болезни. Нет, нельзя показывать своей слабости. Я сильная. Я справлюсь.
Я не обижаюсь. молвила я и встала со стула.
А что тогда?!
СКАЖИ МНЕ, ТЫ ПРАВДА ВЕСЬ ДЕКАБРЬ ТРЯСЁШЬСЯ ИЗ- ЗА МАШКИ?! ГОНЯЕШЬСЯ ЗА НЕЙ? УЕЗЖАЕШЬ РАДИ НЕЁ? СКАЖИ, ЛЮБИШЬ ЛИ ТЫ МАШУ! НЕТ НЕ ТАК ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ С НЕЙ ОБЩАТЬСЯ?! ИЛИ НЕТ СНОВА НЕ ТАК НИКОЛЬ, ТЫ РАДИ ДРУЖБЫ С МАШКОЙ ГОТОВА НА ВСЁ? НУ ТАК ЧТО, ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ МАШКА СТАЛА ТВОЕЙ ЛУЧШЕЙ ПОДРУГОЙ?
Олеся ты чего?!
Слёзы начали щипать глаза, и я безжалостно сбросила со своей головы парик. Послышались удивлённые шёпотки, типа: «у неё что, онкология? Я думал/а, что она выздоровела!», а Николь замерла, не в силах пошевелиться. По её щекам, как и по моим, потекли слёзы. Моё тело пробила дрожь, и я, ничего больше не говоря, села за парту. Скорее, я рухнула на стул, чувствуя, как моё сердце сжимается. И я решила сказать то, чего не хотела:
Мне осталось семь дней. Сегодня седьмой но у тебя же лучшая подруга- Маша!
Олеся возможно, это прозвучит странно, но я считаю своей лучшей подругой тебя, Олеся мы с Машкой просто сидим вместе, и я хочу наладить с ней отношения.
Ну и какому из вариантов теперь верить?!
МЫ ВСЕ СЛЫШАЛИ ВАШ РАЗГОВОР! НИКОЛЬ, НЕ ЛИЦЕМЕРНИЧАЙ! произнёс Сашка. А ты, Олесь неужели нет выхода из этой болезни из этой бездны
Саш, не вмешивайся! перебила Сашку Сима. Эти две должны сами поговорить.
Ладно молчу.
А мы и не собирались разговаривать. Мы молчали, глядя друг на друга. Парик лежал на полу, но я почему- то не могла найти в себе силы поднять его. Николь была такой красивой, такой желанной и манящей меня, что я хотела поцеловать её прямо здесь, в классе. Казалось, только она сможет помочь мне, но я должна была быть сдержанной. Это я точно понимала, хоть и наотрез отказывалась верить в такой расклад событий.
Наконец Николь сказала:
Прости меня.
Ты меня тоже молвила я.
Глава 12 Вновь химичка, или неприятная новость
Уроки закончились. Не желая ждать Николь, я быстро собрала вещи и вышла из класса, а затем и из школы. На улице, за школой, стояли две фигуры, одетые в чёрные плащи. Я сразу узнала их. Я не могла узнать директрису и химичку, ибо в прошлый раз они очень хорошо врезались в моё сознание. Я понимала, что это опасно- подслушивать их раз говор, но любопытство взяло верх, и я, спрятавшись за углом, начала слушать:
Уже знаешь, что произошло?! спросила химичка. Она познакомилась с одним из заражённых! Я же установила камеры!
Кто он?! ледяным тоном сказала Сюзанна.
Аарон Вельес, Сюзанна. Он сейчас в одной из наших больниц. Я получила от нашего шпиона, что на днях он умер.
Предсмертный синдром?
Гной из глаз, смешанный с кровью. Да, это у него уже было.
Я закрыла лицо руками, чтобы не закричать. Жгучая боль прошлась по всему моему телу, вдоль всего позвоночника. По щекам потекли слёзы. Казалось, только вчера этот парень радовался, жил спас меня- а сегодня уже лежал в больнице с тем, от чего вчера Аарон пытался меня уберечь. Мёртвый эта боль была просто невыносима. Я понимала, что он чувствует, и в груди словно образовался комок ужаса с оттенками боли и злости на химичку и Сюзан. Они убили моего знакомого, нескольких ребят из нашей школы и скоро убьют и меня. Я должна отомстить, и я не умру, пока этого не сделаю.
А как Олеся?! вопросила директриса.
Олеся пока жива, но ей осталось жить всего лишь неделю. Лютововый цветок распустится через три дня. Но завтра она уже будет заразна. Поэтому не успеет сорвать растение. Мы его получим кстати, где мои деньги?!