Ника. Она не должна видеть меня такой. Нет, не должна. Я же сказала ей, что счастлива. Что будет, если она обидится на меня?! Ещё есть шанс всё изменить! Зачем обижаться на неё? Вдруг Пашка заставил её флиртовать с ним, и теперь мне точно нужно поддержать мою драгоценную Николь? Я уверена, что что это было явно не по воле Ники, и она не виновата. Мне нет смысла плакать, я просто помогу Николь, и обо всей этой ситуации мы забудем.
Чудачка, всё в порядке
Э а точно?! Николь была крайне взволнованна, и мне бы безумно хотелось успокоить её.
Конечно.
Тогда ладно. Прости. надменно произнесла Николь.
Я смотрела на Нику, нагло вздёрнувшую свой подбородок, и это демонстративное поведение очень разозлило меня- мне пришлось пойти на то, чтобы сжать разведённые в шикарной осанке плечи и встряхнуть их. Совсем легонько, не желая делать Николь больно. Девушка всё же дёрнулась, а её нос с небольшим кольцом пирсинга скривился в непонятной форме, как будто бы она вот- вот заплачет, но, несмотря на то, что в её глазах плескались ужас, непонимание и обида, своего надменного вида моя Николь не потеряла: склонила голову и возмущённо смотря на меня, прижалась ко мне. Потом мотнула головой и обдала меня ароматом своих духов- это был наилучший запах, который я чувствовала в своей жизни.
Сглотнув, я, увидев, что Ника отошла от меня, отступила на шаг назад, но остановилась, сражённая её взглядом, поменявшимся в секунду. Николь не стала такой, как раньше. Она смотрела на меня иначе, как будто бы томно? Так смотрел в мою сторону влюблённый в меня по уши Руслан, и я отлично понимала, что Ника всё- таки полюбила меня также, как и я в неё. Или же нет? Не найдя в себе желание разобраться в ситуации, я наклонилась и на глазах у всех поцеловала девушку, с которой ещё толком никто не успел поговорить. А я уже любила её. И ждала этого момента вечность.
«Бабочки в животе», говорите?! В Николь сидела как минимум пара пауков. Ядовитые, смертельно- опасные, они впивались в мою кожу во время поцелуя, прямо сейчас эти самые пауки выедали меня, впрыскивая смертельную долю яда мне в кровь. Ужасно, но ничего уже не поделаешь- этот яд уже давно во мне. Ещё с того момента, как я впервые в своей жизни увидела Нику.
Спустя минуты две я прижала к себе Николь ещё ближе, и запустила свою руку в её прекрасные русые волосы, которые к моему счастью были распущенны, и, простояв в поцелуе, замерев, ещё минут пять, мы отпустили друг друга.
Внутри меня бушевал раскалённый ураган, состоящий из бешеной саранчи, которая в агонии билась о мой живот. Тогда я поняла, что отныне люблю ураган. Любое буйство природы. Просто буйство
Но вдруг за моей спиной кто- то закашлял. От страха моя спина похолодела и я почувствовала, как мурашки пробегают по моей коже.
Чудачка
Олеся, это не наш одноклассник я уверена в этом.
Обмолвившись несколькими словами, мы обе повернулись в ту сторону, откуда был слышен кашель. Волшебный «кокон», окружающий меня и Николь, разрушился. И я схватила Нику за руку, обомлев: перед нами стояла учительница. Моё сердце заколотилось с бешеной скоростью. Было ощущение, что от липкого чувства страха оно выпрыгнет из груди. И единственное, что я могла сделать- это стоять и молчать, опустив голову вниз.
Это молчание прервал голос моей Ники:
Олесь, как думаешь, она всё видела?! девушка вновь стала такой, какой была раньше.
Я лишь кивнула.
Учительница же подошла к нам вплотную, так, что я ощущала её дыхание и ровный ритм биения её сердца, отличный от того, как билось моё сердце. Я отрывисто дышала. Было ощущение, что едва воздух наполнит мою грудь- связь вмиг оборвётся. Я не могла собрать воедино все мысли в своей голове. На моём сердце, которое готово было выскочить при первой же возможности, был ожог, и я не знала, чем закончится история меня и Николь, но пока мы непрерывно глядели друг на друга, я всё ещё любила. Любила и не хотела бросать Нику. Это была моя вина, что учительница русского языка, Алевтина Георгиевна стояла над душой у меня и Николь. И я готова была пережить всё что угодно. Эти мысли делали меня смелее. Не в душе, а снаружи. Моё тело больше не пробивала дрожь, хотя воображение рисовало далеко не приятные картинки в моей голове. Я была уверена, что больше никто не видел моего волнения. И это делало меня твёрдой, как камень. Именно потому, что я почувствовала независимость, я наконец решила заступиться за Нику:
Простите, мне нужно Вам кое- что сказать Николь невиновна я правда заставила её поцеловать меня я пойду, куда Вам нужно вот только оставьте Нику, пожалуйста. Я сделаю всё, что угодно
ОЛЕСЯ!
Ника схватилась за мою руку. Её ногти впились в мою руку, но мне не было больно. Я волновалась за Николь, но никак не за себя. Удары сердца раздавались в ушах, а в глазах всё размывалось и я знала, что меня не ждёт ничего хорошего, но безопасность Ники была важнее всего. Я любила её, и не хотела, чтобы она чувствовала боль из- за меня. И я не знаю, зачем, но я произнесла несколько слов, которые успокоили Николь:
Чудачка, я скоро вернусь, милая.
Девушка отпустила меня.
Ты что, думала, что она останется здесь?! спросила Алевтина Георгиевна у меня, словно ей нравилось смотреть на мои мучения.
Да пожалуйста сказала я.
Олеся, если ты того хочешь, то её наказание будет меньше, чем твоё. Но никак не исчезнет совсем. Вы обе- позорные и грязные девушки! Не смейте больше показывать своей ненормальности!
Я знаю. стиснув зубы, молвила я.
Не дерзи мне.
Куда мы пойдём?! я ещё крепче сжала руку Ники.
В кабинет директора, понятное дело! Возможно, и полицию вызовем за пропаганду, мои дорогие!!!
Они не занимались пропагандой! заступился за нас Сашка. По ним обеим видно, что они любят друг друга! Неужели Вам не понятно это! И меня можете с собой забрать! Я ради своих одноклассников буду биться до конца!
И я! сказала Анька.
И я! молвила Лина.
И я! произнёс Кирилл.
И я! молвил Васька.
И я! встал за нас даже Максим. У Олеси онкология. Вам бы немного её пожалеть! Да и Нику- тоже.
Именно! молвила Геля. Я тоже заступаюсь за наших девчонок!!! Поверьте, я говорю это вполне серьёзно!
Все остальные одноклассники тоже начали заступаться за меня и Николь. Кто- то даже применял в аргументы нецензурную лексику, но учительница русского всё равно была тверда и высокомерна, и никак не действовала по правилу «мнение большинства».
Ребята, наконец сказала она, дети, ваше мнение не учитывается. Всё. Забыли. Не переживайте, девочек там не обидят. Директор нашей школыдобрая, умная и порядочная женщина, так что разговор будет адекватным. Всё, Ника, Олеся, идёмте за мной.
Удачи. Мы держим за вас кулаки. услышала я за спиной голос Васьки.
Класс остался позади, а до кабинета директора оставалось недолго. Я еле сдерживала кашель, раздирающий горло, и помогало мне в этом то, что я сосредоточилась на том, чтобы думать, как помочь Николь. Но долго я так не размышляла. Когда Ника прижалась ко мне, я забыла обо всём. В моей голове были только две мысли: про то, как мне хорошо рядом с Николь и про то, что это опасно для моей Ники. Но Николь опровергла эту мысль тем, что ещё сильнее прижалась ко мне, показывая мне свою любовь и дружелюбие. Я не думала, что смогу принять себя такой- ненормальной, влюбившейся в девушку, но факт того, что рана на моём сердце залаталась сразу же, как только я почувствовала любовь Николь во время ругани учителя, заставляло меня думать совершенно иначе. Да, в самом деле, без Ники теперь я не могу жить. Она- как наркотик, если её рядом со мной не будет, начнутся адские муки. Это слишком ужасная любовь, но я не могла с этим ничего сделать я хотела бы, чтобы Николь была счастлива. Но своего счастья без неё я не чувствовала. И этот замкнутый круг пугал меня до головной боли.
Тебе плохо? спросила Николь, словно видя то, что мои мысли приносят мне лишь боль. Или что?!
Загнав внутрь себя желание прокашляться, я произнесла:
Не знаю. Я волнуюсь до одури сильно мне так жаль, что я подставила тебя. Я же это это в дружбе же тоже могут присутствовать поцелуи! Я целовала тебя ТОЛЬКО как подругу, и никак иначе пыталась врать я. Но ей- то этого не объяснить.
Я разделяю твоё мнение. сказала Ника дрожащим голосом.
Я рада. Иначе я бы не смогла тебе ничего объяснить.
Слушай
М?
У меня ощущение, что моя мама убьёт меня из- за того, что случилось девушка выдавила из себя неправдоподобную улыбку.
Глупости. Я надеюсь, что она поймёт тебя.
Спасибо.
Девушка обняла меня, и мы на минуту остановились, пока учительница, не замечая никаких странностей, шла к кабинету директора.
Слушай, ты в порядке? вопросила у меня моя Николь.
Прости я я э да я в порядке
Теперь я сама не понимала, что говорю. Я была уверена, что Ника посчитает меня сумасшедшей и лишь посмеётся надо мной, но вместо этого она прижалась ко мне ещё крепче, протянула руку и поймала локон розоватого оттенка, выбившегося у меня из пучка, и заправила за ухо. От прикосновения пальцев на коже остались следы тепла, а тело словно пронзило током: дрожь прошлась от затылка вниз, вдоль всего позвоночника.
Не извиняйся. Всё в полном порядке. И я больше ничего не боюсь. молвила Николь, мило улыбаясь.
Было бы легче, если бы она промолчала. Этот мягкий, спокойный голос вот теперь я точно не смогла бы выдавить ни звука.
«Я сейчас точно упаду в обморок.» промелькнуло в моей голове.
Напряжение стало просто убийственно. Обстановка накалялась. Я бы не хотела расставаться с Николь, с девушкой, которую я так любила, но, в то же время, эта близость и волнение становились с каждой секундой всё невыносимее. Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, но кроме волнения я не ощущала ничего. Этот страх, конечно же, был из- за моей страстной любви к Нике. Но из- за него я не чувствовала ничего, кроме безумного волнения. Моя любовь к Нике становилась болезнью, но пока что я не пыталась её лечить.
Вдруг за спиной Ники показалась Алевтина Георгиевна, и атмосфера любви, окутавшая нас, вмиг рассеялась.
Только не говори, что пора молвила я.
Нас увидели. Идём. сказала Николь.
Улыбка её сползла вниз, и я, отпустив возлюбленную, послушно поплелась за учительницей. Сейчас я хотела вновь прижать к себе Николь, и смотреть только на неё. Но мы шли. И останавливаться было нельзя. И лишь когда мы дошли до кабинета директора, девушка посмотрела на меня. Только её зелёные глаза. Они пленили меня, и я готова была умереть за них. Я так хотела ощущать это вечно!
Непослушная прядь волос Николь снова падает ей на глаза, скрадывая свет, таящийся в их глубине. На миг время снова замирает. Словно в узком школьном коридоре только я и Николь, и нет ни кабинета, ни онкологии, ни злой на меня и Нику учительницы увы, это время пролетело слишком быстро.
В приступе паники Ника даже не замечает, что чуть не столкнула с ног открывающую дверь учительницу русского языка. Девушка резко схватила меня за руку и потянула за собой.
Идём, она открывает дверь!!!
Ника, успокойся! тихо сказала я. Ещё хуже будет, если мы сбежим. Она найдёт нас. Мы же не провалимся под землю!
Быстрее!!! Мы потом найдём оправдание, но не сейчас!
Нужно спрятаться! кричала я Николь, вслед за Николь торопясь к лестнице. Нет, убежать мы точно не успеем. Сюда!
Я указала пальцем на какую- то заброшенную комнатушку. Раньше я не видела её, но из- за приоткрытой двери я поняла, что туда скидывают всякий хлам. Мои предположения указали мне на то, что она давно никому не нужна, и, надеясь, что оказалась права, толкнула дверь, готовясь нырнуть в темноту, в неизвестность, которая, как мне тогда казалось, спасёт меня и Нику от ругани директора, учительницы и вызова в школу наших родителей.
Мы грубо ввалились в комнату, пихаясь, и чуть не упав под ноги директору и Алевтине Георгиевне. Наше вторжение, очевидно, прервало более чем оживлённый разговор.
ЭТА КОМНАТА НЕ ЗАБРОШЕНА! крикнули я и Николь в один голос.
Директор школы оставляет чуть приподнятую руку в том положении, в котором она была. Её глаза мечут молнии из- под прядей густых волос. Женщина крепко сжала подол розового платья. Прерванный разговор явно шёл на повышенных тонах. Я закаменела, взявшись за ручку двери. Бешено колотящееся сердце невозможно было остановить, и я теряла сознание от чувства отчаяния и безысходности. Ещё секунда- и я бы заплакала. Пот ручьями стекал с моего лба, и чувство вины из- за того, что Николь теперь будут отчитывать также, как и меня, мучало меня. И эта боль, словно игла, вонзилась в моё сердце.
Девушки, сказала директор школы, у меня две комнаты. Но они соединены. Посмотрите, какая она громадная! Надеюсь, вы поняли, что не сбежите от меня. женщина засмеялась, словно её нравилось смотреть на то, как я и Ника волнуется.
Мы с Николь кивнули.
Уважаемая Алевтина Георгиевна рассказала мне о том, что же всё- таки приключилось. продолжала директор. Сидите и ждите своих родителей. Их в школу мы уже вызвали. Можете сесть на стулья. женщина указала на два стула в конце кабинета.
Я и Николь сели на стулья, после чего взялись за руки и вновь посмотрели друг на друга.
Волнуешься?! спросила Ника.
Как никогда. молвила я, пытаясь отдышаться.
Директор ходила вокруг своего стола, то и дело поглядывая на меня и Николь. До приезда наших родителей мы не разговаривали, а когда за мной приехала мама, лишь незначительно глянули друг на друга, и мама тут же захлопнула дверь перед носом директора школы. Представляя, как мне влетит, я медленно ковыляла за мамой, пока та нервно перебирала бусы из разных камней, подаренные ей в середине девяностых моим отцом. Моя мама была крайне сдержанна, пока мы шли к машине, в отличии от меня. То, что кашель разбирал горло, было ещё не всем тем разнообразием, что я испытывала в тот момент. Я ощущала себя незащищённой, от чего моё сердце выпрыгивало из груди. Страх комом застрял в горле, и я тихо плакала, глядя в окно, из которого на меня грустно смотрела моя чудачка.
Когда я и моя мама сели в машину, мне пришлось оторвать взгляд от Ники, ибо мы начали движение. Мама же изменилась, как только мотор старого авто завёлся. Всю дорогу я слышала лишь проклятья в свою сторону и то, что скоро меня потащат к психологу, дабы вылечить «психическое расстройство». Не отрицаю того, что я сама стала сомневаться в своей адекватности, но слова матери добили меня, и всю оставшуюся дорогу я дрожала и билась в истерике. Слёзы текли по моим щекам, как будто бы ручей, и я молила Бога о том, чтобы случилось что-то то, что заставило бы нас не ехать домой. Я очень боялась оставаться с мамой один на один.
Но мои молитвы услышаны не были. Через минут сорок мама затормозила около нашего дома. Отчаяние, как стрела, вонзилось в моё сердце, от чего последнее, в свою очередь, неприятно ёкнуло. Но делать было нечего. Меня силой затаскивали домой, и никто из соседей не реагировал на мои крики, а когда моя мама закрыла дверь, кричать было уже бесполезно, и я замолчала. И лишь слёзы обжигали мои щёки, а так никто бы и не понял, что в моей голове творится полный беспредел, а сердце и душа ноют от адской боли и волнения. Но когда моя мама взяла в руки плётку, всё волнение исчезло. Невозмутимая, я терпела боль, и лишь когда я увидела лужу крови на полу, наконец пришла в себя. Первое, что я сделала- это почувствовала безумные рвотные позывы. Да, как и следовало ожидать, меня вырвало на пол, и от этого я получила ещё один удар. Его я стерпела также, как и предыдущие, только вот уже ощущала, как моя спина жутко заболела. От этой боли у меня заболела голова, но я крепко стиснула зубы и решила преодолеть всё героически.
Самый болезненный для меня удар оказался не последним в списке мучений на сегодня. Мама ударила меня как минимум раз пять, после чего кинула плётку прямо на лужу из моей рвоты, после чего опустила в эту лужу моё лицо. Меня чуть не вырвало второй раз. И радовало то, что больше меня не изобьют, а из гадостей я слышала лишь слова мамы, поднимающейся по лестнице. Вначале её слов было не разобрать- поверьте, я внимательно вслушивалась в речь своей матери, но слышала лишь шёпот, как будто бы она читала какое-то заклинание, Будто ведьма- но в один момент речь моей мамы изменилась, и я отчётливо услышала то, о чем она говорит:
У-у-у, сволочь! Позор семьи! Я её убью, если ещё раз всё это повториться!!! Не позволю, чтобы моя дочка выросла ненормальной! Тварь! Вот же сволочь такая! Болеет она! Ничего не болеет, совсем нет!
От обиды мне хотелось зарыдать, но даже при себе до такого уровня я не была готова опуститься. Вместо слёз я, хромая, пошла в ванную и умылась, и лишь после того, как я стёрла кровь и рвоту с лица, я посмотрела в зеркало