Когда возвращаюсь за свой столик, полководец во мне готов к бою и мне уже не терпится ворваться в новый день.
За удачу! мы с Риммочкой чокаемся чайными чашками, а я мысленно подковываю свои копытца.
Глава 3
2006
Феникс
«Это надо пережить, это надо пережить»
Под проливным дождём я бегу по узкой горной тропинке и, как мантру, повторяю эти слова. Повторяю по-русски, чтобы не забыть родную речь. Несмотря на толпу академиков, призванных меня развивать и образовывать, мне иногда кажется, что я дичаю и тупею в этой глуши.
Прошлым летом, после годовой ссылки, Демон увёз меня в Таиланд на целых две недели. Мы жили в одном из самых живописных мест этой экзотической страны, в собственном отеле Демона, что, кстати, для меня стало новостью. И двенадцать дней я спала, ела и просто валялась в позе морской звезды. На «спасибо» меня не хватило, да и благодарности я не ощущала ни на крупицу.
Учитель Хенг потом долго лютовал и высказывал Демону, что непозволительно так меня расхолаживать. Хорошо ещё, что Демон его с собой взять не догадался, иначе накрылись бы мои сонные каникулы. Самому-то Хенгу никакой отпуск не требовался, этот монстр готов был изводить меня триста шестьдесят пять дней в году. И отлучался он из Феникса всего дваждывыбирался в Тибет на сходняк таких же отбитых фанатиков, как и он сам. И обе его поездки совпадали с моими летними каникулами.
Этим же летом Хенг настаивал на том, что трёх дней мне за глаза хватит на отдых. К счастью, Демон не был настолько безбашен и выбрал компромиссный вариант. Десять чудесных дней мы провели во Вьетнаме, но я за эту поездку запомнила только сны.
Вот и промелькнуло очередное лето, и три года неволи из обещанных восьми уже позади. Осталось всего пять лет. Хм, всего. Если все они пройдут под наставничеством маньяка Хенга, то, боюсь, я достигну той степени очищения разума, что в нём станет пусто и стерильно, как в банке для консервации.
Но я обязана всё это выдержать и пережить ради Реми, ради памяти о мамочке, ради моей мечтывернуться на Родину успешной и сильной. И даже ради Доминика, который стал мне за эти годы родным.
Этим летом Демон перед вылетом во Францию сказал, что Доминик здесь слишком задержался и для него найдётся более достойное занятие, чем нянчиться с Реми и пускать слюни на мою задницу. Как же мне было обидно слышать эти слова, зачем он так о Доминикепарень заботится обо мне, как о младшей сестрёнке. А ещё мне стало страшно, что Демон исполнит задуманное и лишит меня единственного друга.
Тогда в панике я рассказала обо всём Доминику, а он так посмотрел на меня Я вдруг сразу осознала, чего именно боится Демон. Господи, неужели я настолько здесь одичала, что перестала замечать очевидное? Мой верный заботливый Ники смотрел на меня совсем не как на младшую сестрёнку. Он видел во мне женщину, и взгляд его был голодным, ощупывающим и пугающим.
Малыш, я тоже очень боюсь, что босс отзовёт меня отсюда. Я его даже понимаю. И знаешь, Демиан прав, но я буду очень стараться держать себя в руках. Хотя, видит Бог, насколько это тяжело.
Ник, а что же теперь делать? растерянно спросила я.
Я не понимала, как мне относиться к такому Доминику, не представляла, как теперь изменятся наши отношения.
Доминик всё решил за нас обоих, не дав мне ни подумать, ни опомниться.
Ди, я понимаю, что ты ещё маленькая, а я намного старше тебя. Но у меня никогда не получалось относиться к тебе, как к ребёнку. Нет, ты только ничего не подумай, у меня раньше и в мыслях не было Но уже здесь, в Фениксе, я понял, что люблю тебя и по-другому уже никак.
Какая же я дура, как я могла не замечать этого?! Как в замедленной съёмке, я увидела приближающееся лицо Ника. Теперь я видела только его глаза и сейчас огромные зрачки затопили всю мшистую зелень радужек. Я ещё успела подумать, что уколюсь об его прямые, длинные ресницы. «Не колются», промелькнула мысль в тот момент, когда его губы накрыли мои. Ник целовал меня требовательно, неистово, жадно. А я, кажется, даже отвечала, вернее, интуитивно пыталась подстраиваться.
Доминик отстранился внезапно и внимательно посмотрел мне в глаза. Ну, что не так-то? По иронии Ник задал мне тот же вопрос:
Что не так, малышка?
Это он что сейчас имеет в виду? Я, что ли, сделала что-то неправильно?
Ники, я не понимаю Прости, но у меня совсем нет опыта в поцелуях.
Как это? Доминик нахмурился и недоверчиво уточнил: Ты не целовалась раньше?
Алло, дяденька, мне шестнадцать лет, а за последние три года выбор был невелик. Да мне как-то и некогда было репетировать. Ах, дау меня ведь есть ребёнок, а значит, обязан быть и некоторый опыт тесного общения с противоположным полом. Вот только неувязочка вышластрастные поцелуи не входили в тот пакет услуг, либо я о них благополучно забыла.
Я целовалась, Ник, один разкогда улетала в Париж. Витёк, мой партнёр по танцам поцеловал меня. Но поцеловал не так, как ты
Но я не понимаю, Ди, а как же Реми, ведь ты у тебя
Я прямо-таки наслаждалась замешательством мужчины, который не знал, как бы помягче сказать, что я уже давно не невинная девочка. Вот пусть заодно и подумает, как же это я нецелованной осталась. Хотел бы знатьдавно бы спросил. Скорее всего, ему я призналась бы. Но Ник предпочёл сам домысливать и ещё неизвестно, в каком образе он меня представлялЛолитой или Джульеттой. А может, он и насчёт своих чувств ко мне ошибается?
В тот раз, Ники, обошлось без поцелуев, ответила я очень язвительно, но, как видишь, даже без них Реми у меня получилсячто надо.
Продолжать этот разговор я больше не хотела и сбежала к Же-Же, оставляя парня в растерянности. Пусть теперь ломает голову и придумывает причины моего странного поведения, моей неопытности и моей злости. Или, наконец, задействует свой размякший от безделья мозг и задаст уже правильные вопросы. Ну, а я займусь пока этикетом.
Причину своей злости я и сама поняла не сразу. Доминик ведь не пытался меня обидеть или оскорбить. А ещё он сказал, что любит меня. Меня, шестнадцатилетнюю девчонку, любит двадцатишестилетний мужчина. Это странно, удивительно, но нисколько не обидно. Он такой взрослый, опытный, а я совсем неумелая. И как же мы теперь с ним будем общаться? Мы ведь больше не сможем дружить, как раньше
Доминик сказал «люблю, и по-другому уже никак». Вот оно«по-другому никак»! Он лишил меня единственного другасебя. И как теперь вернуть эту лёгкость в общение между нами? Вот чёрт, теперь по-другому никак. Я зла, как дракон!
* * *
Уже целых две недели я избегаю общения с Домиником, благо, это не сложно с моим насыщенным графиком. Я просто не понимаю, как нам взаимодействовать. Но хуже всего, что я всё время вспоминаю его поцелуй, и мне совсем не нравится реакция моего тела на эти воспоминания. Сколько бы я не бегала от Ника, от себя убежать никак не получается. Ник мне нравится. А если быть совсем откровеннойэтот парень мне очень нравится и уже давно. Только осознала это я лишь сейчас, и теперь очень хочу ещё раз ощутить на своих губах вкус его поцелуя.
* * *
«Это надо пережить, это надо пережить»
До ручья осталось метров триста. Дождь льёт, как из ведра, и застилает глаза. На мне даже сухой нитки не осталось, а под ногами ужасная слякоть. Ноги скользят и разъезжаются, но я изворачиваюсь, балансирую и каждый раз избегаю падения в грязь.
До ручья ещё метров сто. Какое к демоновой бабушке омовениея и так под водопадом. Конец сентября выдался прохладнее, чем обычно, и противный дождь льёт почти каждый день. Но я не чувствую холода. Мне жарко, потому что бежать сегодня особенно трудно. И нетя не устала, мышцы давно уже привыкли к большим нагрузкам, но скользкая дорога не позволяет расслабиться.
А вот и вожделенный ручей. Может, прямо в одежде искупаться? А чтовряд ли Хенг об этом узнает. Но режим и каждый пункт моего расписания у меня уже в крови, и я отбрасываю крамольные мысли. Быстро снимаю грязную мокрую одежду и ступаю в ледяную воду. Привычно абстрагировавшись от болезненно покалывающих ощущений на коже, я совершаю свой ежедневный ритуальный заплыв.
Полотенце сейчас мне точно не пригодится, оно тут же полностью вымокнет под дождём, стоит мне извлечь его из кожаного рюкзачка. Я надела трусики и принялась полоскать в ручье спортивные штаны и футболку. Позади громко хрустнула ветка, заставив меня обернуться. Страха не было, но зато каково было моё удивление, когда из-за деревьев вышел Доминик и сделал несколько шагов в мою сторону.
О том, что я раздета, даже не сразу вспомнила, и поняла это лишь по взгляду мужчины. Нет, вовсе не смущённому взгляду, и смотрел он отнюдь не в мои прекрасные очиэтот мой добрый и заботливый друг, мой верный защитник жадно пялился на мою обнажённую грудь.
Таких взглядов я видела великое множество даже когда была ещё ребёнком. И позднеев Париже, и даже здесьв этой китайской дыре мужчинами управляли инстинкты. Ни слабый серый рассвет, ни завеса проливного дождя не смогли скрыть от меня этот похотливый взгляд голодного самца.
Лишь на секунду в голову закрались страх и сомнение, но тут же были сметены негодованием. Подхватив мокрую футболку, я прикрыла ею грудь и с вызовом взглянула на парня.
Ники, дружочек, а не рановато ли ты по грибы собрался, и где, мать твою, ты потерял своё лукошко?
Ди, ты невероятно красивая, проигнорировав мой издевательский тон, хрипло произнёс Доминик.
Приблизившись почти вплотную, он медленно протянул руку к моему лицу. Осторожно убрав налипшие мокрые пряди, Ник погладил меня по щеке, осторожно провёл пальцами по шее, ключицам, и теперь поглаживал побелевшие костяшки моих пальцев, сжимающих футболку.
Я же, как заворожённая, следила за его рукой, а моё тело наполняли новые, неведомые мне ранее, ощущения. Я отчётливо понимала их природу, но совершенно не желала им противиться. А ради чего? Во имя какой-то там великой цели, к которой готовили меня Демон со своим дурным учителем? Да мне даже смысл моего пребывания здесь не понятен.
Возможно, я уже скоро осознаю все четыре истины древней философии и, пройдя по Восьмеричному пути, достигну нирваны, и забудусь в ней, так и не познав греха. Тогда, пожалуй, мне стоит поторопиться и куснуть запретный плод.
Я решительно опустила руки, которыми придерживала футболку у своей груди, и прошептала:
Дотронься до меня, Ники.
Из горла парня вырвался резкий рваный вздох, на который моё тело откликнулось каждой клеточкой. Моё дыхание участилось настолько, словно я промчалась километров двадцать навстречу своему искушению.
Подрагивающие пальцы Ника обвели контуры моей груди, едва касаясь. От этого невинного прикосновения моя грудь как будто стала больше, а тёмные соски, как две маленькие пики, нацелились на Доминика. Внизу живота что-то тянуло щекотало и закручивалось Так вот вы какиебабочки!
Мне захотелось скрестить ноги, а ещё дёрнуть за волосы этого парня и притянуть его губы к своей груди. Почему он ничего не делает? Я прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться на собственных ощущениях. Ну же, Ники, чего ты медлишь?
Прости, малышка, так нельзя, Доминик обнял меня за плечи и прижал к себе. Мне очень трудно не прикасаться к тебе, почти невозможно, но нам надо подождать.
Да ну? взвилась я. Выходит, зря я так надеялась, и пять километров к тебе мчалась, чтобы отдаться? А теперь разделась вот, уговариваю
Не злись, малыш, я идиот.
Я тебе не малыш, понял? изо всех сил я оттолкнула от себя Доминика. А вот ты действительно идиот, и прав Демон, засиделся ты здесь слишком!
Я с остервенением натягиваю на мокрое тело мокрую одежду, а мой несостоявшийся соблазнитель смотрит на меня глазами, полными отчаяния. Вот же придурок, зачем он всё испортил? И зачем вообще припёрся? Сволочь! Целовал, в любви признавался, а теперь вдруг решил выследить меня голую, чтобы объявить, что нам надо подождать.
И это хвалёная мужская логика? Ненавижу мужиков!
Девочка моя, прошу, пожалуйста, давай не будем ссориться, тихо попросил Доминик.
Узкорылая крокодилицатвоя девочка! я подхватила свой рюкзак и рванула прочь.
Вот гадствоещё и к Хенгу опоздала!
* * *
Вымыв ноги и быстро переодевшись в сухую чистую одежду, я тщательно убрала под косынку мокрые волосы и направилась к Мастеру в дом. На сушку волос времени просто нет. Но заболеть мне не страшно, в этом загадочном месте меня никакая простуда не берёт, и все страшные вирусы дохнут ещё на подлёте.
Приготовление завтрака обычно занимает совсем немного времени, но от одного вида этого попугайского корма меня начинает тошнить. Каша из чумизы с небольшим добавлением картофеля уже более двух лет составляет мой неизменный утренний рацион. О соли и сахаре даже и мечтать не стоит.
Когда-то, ещё на первом году моего пребывания здесь, я рискнула проявить недовольство по поводу однообразия в еде. Как ни странно, Хенг меня не прибил на месте за вольномыслие. Но зато весь следующий месяц завтракала я лишь четырнадцатью сырыми зёрнышками дикого риса. И даже без глоточка воды! И эта жалкая щепотка зёрен была единственной снедью, что наполняла мой желудок до самого обеда.
Хенг тогда даже снизошёл до объяснения, и я узнала, что такая диета позволяла шаолиньским монахам сохранять силу и долголетие. А почему только четырнадцать зёрен? Ну, это же элементарнопо количеству прожитых лет. Спрашивается, какая сила от такого скудного завтрака? И на фига мне нужно такое долголетие, если всю жизнь придётся провожать голодным взглядом диких голубей и завидовать бродячим собакам, промышляющим на помойке.
Воображение живо нарисовало праздничный завтрак в свой столетний юбилейгорстка сырых твёрдых зёрен со свечкой в центре для обозначения торжественности момента. Я бы, к примеру, предпочла свечку сжевать, чем давиться сотней сырых рисинок.
Когда же, после жёсткой диеты, мне снова была предложена альтернатива в виде раскритикованной мной каши, я была безмерно счастлива. А заодно утвердилась в понимании, насколько всё в этом мире относительно.
Когда с приготовлением сегодняшнего завтрака было покончено, то на медитацию оставалось не более двадцати минут. До завтрака Хенг обычно не появлялся, но почему-то старый хрыч всегда знал, что происходит на его территории в его отсутствие. И я даже не сомневалась, что моё опоздание не останется в тайне.
Погрузиться в медитативное состояние у меня не вышло. Как бы я не стремилась уйти в себя, абстрагироваться полностью от Доминика не получилосья по-прежнему продолжала злиться. Хорошо, что сегодня воскресенье и, кроме занятий с Хенгом, других уроков у меня нет. А иначе мне бы не избежать замечаний от моих учителей и, не приведи Бог, плохих оценок.
Старый злыдень материализовался в маленькой трапезной ровно без десяти минут шесть. Застыв у порога, он сделал глубокий вдох, скривил губы и впился в меня немигающим, цепким взглядом. По моему позвоночнику прошёл неприятный холодок. Ох, кажется, сейчас что-то будет
От тебя воняет потёкшей сукой, скрипучий голос Хенга заставил меня задрожать.
У меня даже и в мыслях не возникло изображать удивление и непонимание. Я только молча смотрела на Учителя в ожидании вердикта. В моих глазах он легко мог разглядеть страх, но в них точно не было раскаяния. По моим собственным убеждениям я не совершила ничего предосудительного. Вернее, не успела совершить, но факт остаётся фактомничего не было.
Если же исходить из теории самого Хенга, то контролировать, прежде всего, я обязана чистоту помыслов. Но они и так были девственно чисты до недавнего времени, пока Доминик не замарал их своим, совсем не братским и не дружеским, поцелуем.
Да что я вообще здесь анализирую?! Я ведь уже взрослая шестнадцатилетняя девушка. В этом возрасте каждая нормальная, более-менее симпатичная француженка имеет, как минимум, опыт страстных поцелуев и объятий. И я в монашки не собираюсь записываться, даже в шаолиньские.
Ты-ы, презренная блудница, посмела своими грязными руками готовить мне еду, голос Хенга стал ещё более тихим и зловещим.
Вот интересно, а что мне было делатьсовсем не готовить? Извините, мол, батенька, так уж вышлонечаянно впала сегодня в блуд и по неосторожности руки замарала. Только чем? Я ведь даже ничего не потрогала у Доминика, хоть и очень хотелось. Знала бы я, что это избавит меня от ежедневного кашеварства, то давно бы уже всех мужиков в городе перещупала.
Пытаться убедить Хенга в том, что я чистая, было абсолютно бессмысленно. Да если бы я даже полностью с хлоркой вымылась, то всё равно бы опошлила его благословенную трапезу, так как мои мысли уже вовсю плескались в грехе и стремились увязнуть в нём ещё глубже.
Обжигающие удары многохвостой плетью отозвались болью на плечах, шее и лице. Тяжёлый резиновый шарик жёстко припечатал мои губы к зубам, и я почувствовала металлический привкус во рту. Вот же сволочь, чуть зубы мне не выбил. Захотелось сплюнуть кровь прямо в кашу этому извергу.