Они шли по пустому коридору, и особенно остро ощущалось, что в офисе никого нет. Только он и она. Вдвоем.
Площадка перед лифтом освещалась из коридора этажа. Дарья нажала на кнопку вызова. Паша подошел почти вплотную, ощущая тепло ее тела. Кабинка подъехала сразу: кому нужен лифт в офисном крыле после восьми вечера?
Дарья вошла и встала к окну лицом. Сейчас, когда снаружи было сумрачно, оно, как зеркало, отражало ее и егоза ее спиной.
Ничего не видно, пожаловалась Даша.
Сим-салабим.
И он нажал кнопку остановки лифта.
Кабинка зависла между этажами. Свет погас. Зато стала видна площадь перед зданием.
Ну вот, довольно отметил Поляков, возвращаясь к Дарье, вжимаясь и утыкаясь носом в ее волосы.
А она откинула голову с закрытыми глазами ему на плечо.
Паша понял намек. Если это не намек, то что? Он коснулся губами основания шеи у самого плеча, провел языком по чистой, чуть солоноватой коже и снова поцеловалза самым ушком. Девчонка вздрогнула, передернув плечами. Паша довольно ухмыльнулся. И снова коснулся губами чувствительного местечка. И потянул зубами мочку уха, вновь вызывая дрожь.
Р-р-р-р!
Он сжал Дашу в объятиях почти до скрипа.
И она потерлась об него затылком.
Эта отзывчивость будила с Кощее какие-то звериные инстинкты. Правая рука сама собой поползла выше, нащупывая небольшую, но вполне женскую грудь в мягком, а не забетонированном поролоном белье. В котором нащупывался острый, съежившийся сосок, который до безумия хотелось прикусить. Просто до безумия. Поэтому Паша его сжал его между пальцами, вызвав мгновенную реакцию. Реакция последовала в районе паха. И егоПоляков и сам не заметил, когда успел так разогнаться.
И ее.
Дарья прижалась своей округлой попкой к его раскочегаренному достоинству. Паша, стараясь сдерживаться, опустил вторую руку. Притянул девчонку за бедра к себе за низ живота и несколько раз толкнулся между аппетитным полушариями.
Она еле слышно застонала. Скорее выдохнула приглушенный звук.
А-а-а!
И повела бедрами в извечном движении.
Рука действовала на автопилоте. Она скользнула ниже, вжимаясь в холмик между ног, пытаясь нащупать ту точку, которая дарила женщине наслаждение. Дарья подалась к руке, но чертова юбка
А и к черту чертову юбку!
Паша двумя руками задрал ее, открывая доступ к святая святых.
И она оказалась в чулках! В чулках! От одной этой мысли вся кровь стекла от мозга в член, распирая его до боли. Кощей чуть отступил и провел ладонями по обнаженным ягодицам. Скользнул пальцами сзади к влажному входу, прикрытому лоскутком стрингов. Паша двинул коленом, разводя ноги девчонки, и ныряя ниже, глубже, в скользкую, горячую глубину одной рукой, и направляя, прижимая другойспереди.
Может же он сделать девочке приятно?
Ну и что, что они возле стекла во весь рост?
Кто их там разглядит в темноте лифтовой кабинки на высоте седьмого этажа?
А если и разглядит
Эта мысль вжахнула по мозгам разрывной пулей. Еще никогда Паша не ощущал себя настолько распутным. Пусть, суки, обкончаются от зависти!
Продолжая придерживать и ласкать ее спереди, он отстегнул пряжку замка, расстегнул пуговицу и молнию. Развел ноги чуть пошире, чтобы брюки не сползли и высота для проникновения была подходящей, и выпустил член из боксеров. Яйца на мгновение свело от это нежданной свободы. Паша ткнулся в тканевую преграду в качестве последнего предупреждения. Если бы она сейчас возмутилась, он бы остановился.
Наверняка остановился.
Но, к счастью, проверять Полякова на прочность нравственных ценностей никто не собирался. Дарья поерзала по ткнувшемуся между ног обнаженному стволу. Никто снизу не разглядит. Что там можно разглядеть с такой высоты в таком сумраке? Но Пашу всё равно накрыло.
Кощей вынул из кармана «счастливый» презерватив, сдал назад, чтобы его натянуть, и ткнулся вновь. Теперь уже ничто не могло затормозить. Первобытные потребности, близость желаемого, податливость, покорность жертвывсё это снесло последнюю шелуху цивилизованности с его желания. Он сдвинул с сочащихся складок полоску стрингов и вошел. Может, грубо, может, резко. Одной рукой удерживая девчонку за бедра, другойнаклоняя вперед, вжимая в стекло лицом. Проникая в восхитительный, гостеприимный жар. Толкаясь твердым членом вдоль мягкой верхней стенки.
О-о-о!
Паша зашипел сквозь зубы.
Еще. Еще.
Он ступил назад, прогибая Дарью сильнее, ниже, вбиваясь «молотом Гора». И с каждый ударом остатки мозга расплескивались искрамичерез глаза, уши, ноздри. Ощущая приближение разрядки, Паша замер.
Так дело не пойдет.
Ну вынимая, он потянул Дашу за волосы, вынуждая прогибаться, но подняться выше. Поставил ее руки упором в перила. Сжав зубы, скрутил пальцами соски, вызывая всхлип. Ее бедра сжались, отвечая на грубую, болезненную ласку. Паша ткнулся чуть-чуть, входя-выходя распухшей головкой. Еле сдерживаясь, но упорно лаская грудь девчонки, заставляя ее сводить бедра и двигаться ему навстречу. Ее дыхание становилось всё более рваным и все менее отличимым от стонов. Она, казалось, пыталась вырваться из его рук и отдавалась ему одновременно. Наконец она коротко вскрикнула. Второй раз. Третий. Член свела судорога ее мышц, и она прохрипела в экстазе. Быстрыми, мощными толчками Паша догнался.
Оргазм заполнил его без остатка, выплескиваясь горячей спермой в презерватив и искрами из глаз.
Тяжело дыша, он привалился грудью к Дарье и уткнулся лбом в холодное стекло.
Приходя в себя, он поглаживал ее ногтями по гладким бедрам.
Опавшее достоинство скукоживалось, выскальзывая наружу, из теплы девчонки в прохладу помещения.
Паша стянул презик и на несколько раз завязал узлом. Силикон был влажный от смазки, но после такого феерически грязного секса сложно остаться чистеньким. Паша плюнул и сунул его в карман. Не на пол же бросать. Мокрый, как пес после дождя, член, отправился в боксеры. Кощей привел в порядок себя. Потом одернул юбку Дарьи.
Девчонка всё также стояла лицом к стеклу и молчала.
С одной стороны, это позволяло уйти от объяснений по поводу всего этого.
С другойнапрягало. Женщиныони такие женщины. Со своей альтернативной логикой они такое себе накрутят
Но как начать разговор, он тоже не знал.
Я включаю лифт? уточнил он.
Дарья пригладила руками волосы, провела руками по блузке и кивнула. Паша скорее угадал это движение, чем увидел.
Он нажал на кнопку пуска. Кабинку дернула и, проехав пару секунд, она распахнула двери на ближайшем этаже.
Даша обернулась.
Ее лицо было раскрасневшимся.
Она избегала его взгляда.
Убедившись, что на темной площадке перед лифтом пусто, она, кажется, слегка расслабилась. Но потом ее взгляд дернулся вверх.
Камера, тихо сказала она и прикусила губу.
Да сколько же можно!
Почему Кощей так на нее реагирует?
Может, потому что где-то глубоко в душе он предчувствовал, что с ней можно вот так?..
А?.. Паша напряг мозги. Камера.
Он поднял взгляд.
Не переживай. Эти регистраторы пишут на карту памяти.
А можно эту карту мне? чуть запнувшись, попросила Дарья.
В-вот это да!
Паша осознал, что тоже совсем не против получить эту запись. И прокручивать ее холодными одинокими ночамикогда такие будут, для подъема настроения.
Хорошо, щедро пообещал Поляков. Если тебе так будет спокойнее
Мне будет спокойнее, вернув на лицо отсутствующее выражение, кивнула Даша.
Двери кабинки стали съезжаться, но она быстро стукнула по кнопке удержания.
Можно, я пока себя в порядок приведу? спросила она, глядя Паше в глаза.
Он кивнул.
Я только внизу карту заменю и поднимусь в кабинет, пообещал он.
Девчонка кивнула и выскочила из лифта.
Глава 24. Дарья
Двери лифта съехались, и с тихим гулом кабинка отправилась вниз, считывая в темноте номера этажей. Даша жахнула ладонью по светящемуся треугольничку вверх и откинул волосы со лба.
Ничего себе она завелась
Соседний лифт гостеприимно раскрыл свои объятия.
Блин.
Теперь у Даши этот лифт будет ассоциироваться с объятиями.
Денек, конечно, выдалсяврагу не пожелаешь. Качельки такие: тудым-сюдым. Будто это не она пикапит, а ее. Несветаева со своей подозрительностью этот вариант уже проработала. Нет. Павел Константинович хоть и оказался при близким знакомстве не совсем таким, каким выглядел издалека, однако на расчетливого пикапера походил меньше всего. Он брал нахрапом. Совершенно другая стратегия.
Больше всего виртуального корвалола Даше стоил визит Терлоева. Если он пришел ее слить, то ей конец. С другой стороны, на тот момент разругаться было не худшим вариантом. Самое страшное, что ей грозило, это какой-нибудь извращенный вариант «бутерброда». Ей ни разу не приходилось через это проходить. Не хотелось бы и начинать.
Поэтому Дарья очень обрадовалась грядущей проверке. Даже если Джабир открыл шефу глаза на помощницу, Полякову будет не до нее. А самые страшные наказанияпод горячую руку. Если удалось пересидеть первый гнев, то дальше уже не так травматично.
Павел Константинович был напряжен, но эмоции были направлены на гостя.
Значит, или не знал, или умолчал. Второевряд ли.
Дверь открылась на этаже «Паллады», и Даша выскочила в направлении туалета или кабинета?
Даша дала начальнику время переработать эмоции и только в обед начала разговор.
На непритязательный Дашин взгляд, он перегибал. Понятно, что среди бойцов без правилкаждый первый ударенный на голову. И не один раз. Но чтобы прямо мстить-мстить? Да ну. Еще скажите, джихад объявит.
Но Несветаева подыграла. Роль трусливой жертвы ей всегда удавалась. Еще бы. Такой опыт! Ситуация вернулась к управляемой.
Вплоть до инцидента в лифте.
Нет, всё получилось как по плану. Хищник настиг жертву и загнал ее в угол, упиваясь адреналином. И даже камера обнаружиласькак по заказу. Проблема была одна: Даша этого не планировала.
И всё это было слишком. Это всего лишь заказ. Всего лишь работа. Нужно держать себя в руках. Нужно контролировать свои действия. Только так можно добиться желаемого результата. Раньше у Дарьи не возникало проблем с контролем. Она возбуждалась и даже получала разрядку. Но при этом не отпуская контроль над телом, лицом, словами, жестами. Всё это было игрой. Искусным спектаклем. Всё это делала не она. Это была ее роль. Есть рольа есть она.
В какой-то момент в лифте Даша поймала себя на мысли, что в отношениях снова ведет Поляков.
А она не хочет сопротивляться.
Может. Но не хочет так, что это «может» тает, как сигаретный дымок в вечернем воздухе. И это было так остро, что ей нужно было немного проветрить мозги. Выбить из них дурь. Восстановить дистанцию.
Несветаева быстро переобулась, подхватила одежду из кабинета и выскочила, оставив ключ на столе. В конце концов, случайные люди сюда не забредут. А если забредут неслучайные, то камеры сохранят их лица. Наскоро переодевшись, она похромала к площадке. По соседней шахте лифт поднимался. Наверняка, Павел Константинович. Даша нажала «вниз», ио, чудо! кабинка, которая привезла ее сюда, распахнула свои двери.
Впрочем, чудеса здесь совсем не при чем. Просто кроме них во всем офисном крыле дай бог еще одна душа найдется.
В этот раз скутер стоял почти у порога здания, и Дарья с чистой совестью (хоть и не с первого раза) его завела. Пронизывающий ветер ранней весны норовил пробраться за шиворот и под резинку рукавов. Лицо спасал шлем-интеграл.
Даша любила ездить на скутере. Не гонять, нет. Она была слишком рациональна, чтобы лишний раз рисковать. Но ощущение того, как тебя слушается тарахтящая машина, ее успокаивало. Она не стремилась соревноваться с автомобилями. «Мотохрусты»так презрительно называют автолюбители байкеров и родственных им тварей. Несветаева дорожила здоровьем, поэтому соблюдала правила дорожного движения за себя и того парня, который водитель встречной машины.
Рычание скутера отрезвляло.
Да, она немного увлеклась. Но Кощей всё же симпатичный, харизматичный мужик. И тех самых, ради которых любая самка должна выпрыгнуть из нижнего белья, согласно задумке природы. На будущее: не следует браться за такие заказы. Как выяснилось, она всё же ведется на горы мужского мяса. И сейчас, пока не поздно, нужно поставить буйки, за которые нельзя заплывать.
Если посмотреть на ситуацию рационально, то Поляков по сути мало отличается от других ее объектов. Он тоже пользуется слабостью и уязвимостью подчиненной для удовлетворения своей похоти. Зная, как нужна Даше эта работа. Учитывая, что она на испытательном сроке. Такая свинья. Просто в более привлекательной упаковке. А она, как курица, уши развесила, губу раскатала, задницу отклячила
Всё получилось удачно.
Важно только не забывать, зачем она здесь.
Не торопясь, она добралась до района, поставила скутер на охраняемой стоянке в соседнем дворе и побрела домой: шлем подмышкой, нос в воротнике, голова между плечами.
Подъездная дверь тяжело захлопнулась позади. На звук зажглась лампа первого этажа. По части освещения у Несветаевой к управляющей компании претензий не было. Она поднималась вверх, и лампы зажигались пред нею, как по волшебству. Даша еще не до конца к этому привыкла. У нее дома свет в подъезде горел всегда. Если его не выключали экономные бабульки.
Возле двери Даша полезла в сумочку за ключом.
Выше пролетом послышалось шорканье ног, и она по-настоящему испугалась Вспомнились слова Полякова про мстительность чемпиона.
Дарья судорожно попыталась попасть ключом в скважину, но почему-то постоянно промахивалась, а шлем норовил выскользнуть на пол.
Шуршание сменилось медленным стуком ботинок по лестнице.
А ключ всё не попадал!
Даша, внутренне трясясь, обернулась через плечо.
По лестнице шел Поляков.
Несветаева чуть шлемом в него не запустила.
Начальник был явно зол.
Мне просто любопытно: что бы ты делала, если бы здесь сейчас оказался не я? полюбопытствовал он, складывая руки на груди.
А что бы делали вы, если бы у меня сейчас случился инфаркт? буркнула Дарья, и ключ внезапно вошел в паз.
Для того чтобы пугать инфарктом, нужно иметь сердце, высокопарно заявил начальник, спускаясь по лестнице. А ты меня бросила.
Я вас даже поднять-то не смогу. Не то что бросить. Ключ провернулся, и дверь в квартиру распахнулась. Как вы тут оказались, кстати? Я же раньше вас выехала.
А ты думаешь, пока я на своих четырех колесах «раз-два-три-четыре», ты на своих двоих «раз-два, раз-два!»? фыркнул начальник и вошел в квартиру первым.
В смысле? не поняла шутку Дарья и зашла следом.
А! Так, Масленица вспомнилась, добавил он невпопад, снимая пальто. Будто его кто-то приглашал.
Павел Константинович, а вы
После того что между нами было, ты можешь называть меня на ты.
Павел Константинович, упрямо повторила Даша. А вы зачем приехали? В смысле, у вас же наверное много дел.
Я же обещал, он вытащил из нагрудного кармана карту памяти и покрутил как «шарики-фонарики».
Дарья потянулась.
А что мне за это будет? спросил Поляков, спрятав руку за спину, словно в детстве в «собачке-драчке».
А что вы за это хотите? обреченно спросила Дарья.
О, я за это столько хочу, что даже согласен на твои пельмени, лишь бы нас никто не прервал.
Он стащил туфли, наступая носками на задники, и шагнул к Несветаевой. Она непроизвольно отступила назад, но шеф поймал ее за полы расстегнутой куртки и притянул к себе. Потерся носом о нос и приподнял подбородок для поцелуя.
Наваждение, которое накрыло Дарью в лифте, схлынуло. Да, был поцелуй. Нежный, техничный, и она послушно ответила. Но внутрикакая радость! ничего не шевелилось. Никаких сумасшедших мыслей или их отсутствия. Холодный расчет.
Даша позволила снять с себя верхнюю одежду и даже обувь. Обхватила Полякова за шею, когда он понес ее на диван. Потом было быстрое обнажение и стремительное соитие с короткой прелюдией. Как наказание за неповиновение. Она такое проходила. Правда, потом Кощей долго гладил ее. Просто гладил. Молча. Даша даже не подозревала, что это бывает так приятно, когда тебя просто гладят. Водят ладонью по бедру. Безо всяких навороченных наворотов. Не норовят сунуть язык куда попало. Просто гладят.
Это было так приятно, что Даша малодушно боялась, что вот сейчас он встанет, и всё закончится.
Ну что, бессердечная мышка-норушка, идем мыться? наконец спросил Павел Константинович, усаживаясь.
Вы пока идите, а я воду на пельмени поставлю.
Они долго пролежали, но Даше было мало. Она даже была готова еще раз дать, лишь бы ее еще так погладили.
Что ж я, разбойник, что ли, последней еды ребенка лишать. Если стесняешься, то учти, я буду с этим бороться, и добавил:Только не сегодня. На сегодня мои борцовские силы исчерпаны.