Голос Джулиана вырвал меня из раздумий.
Напротив, он очень вкусный. С чего ты взял?
Потому что лицо ты скорчила такое, будто тебя заставили есть грязь.
Ой, прости, это не из-за сэндвича. Я улыбнулась, но улыбка вышла натянутая и судорожная. Это все из-за мыслей об Эдриане и моем будущем. Неплохо бы отвлечься: возвращаться в гостиную в таком состоянии ну никак нельзя.
Где спрятано шампанское?
Джулиан откинул крышку пенопластового ящика. Изнутри сразу поднялись клубы тумана от холодильных элементов. Он достал бутылку и проворно открыл ее с громким хлопком.
Как-то само собой получилось, что я стала разглядывать его руки и изгибы мышц под белой рубашкой. На фитнесе Джулиан, похоже, не помешан, но он следит за собой. Тело у него стройное, но жилистое.
Джулиан заметил мой взгляд, но никак не отреагировал и даже не принял к сведению, а лишь отвернулся с самодовольной ухмылкой и взял бокал. Затем наполнил его до краев шампанским и протянул мне.
Спасибо.
Всего лишь выполняю свою работу.
Однако же в его обязанности не входило кормить меня сэндвичем, который он принес для себя, или составлять мне компанию, пока я пряталась от гостей. Но я это оценила.
Возьми и себе бокал. Поднимем тост.
Мне нельзя.
Я нахмурилась. Неужели я все-таки ошиблась насчет его возраста?
Давай. Всего бокальчик. Я вытянула ногу и требовательно ткнула Джулиана кончиком пальца, окрашенного красным лаком. Вообще-то мне тоже пока нельзя.
Речь не о возрасте, а о том, что сейчас я работаю.
На моих родителей.
Все равно нельзя.
Ну пожалуйста. Я выпятила вперед нижнюю губу. Никакого удовольствия пить в одиночку.
Джулиан колебался и задумчиво смотрел на меня, размышляя, стоит ли моя просьба нарушения правил.
И в ту же секунду я пожалела о своих словах. Джулиан не обязан из-за меня рисковать работой. Просить об этом было высокомерно и бессовестно, так поступила бы моя мать, но не я. Я хотела сказать Джулиану забыть об этом, но не успела: он вздохнул, взял бокал и налил в него шампанское до половины.
Хватит и столько, произнес Джулиан, за что пьем?
За то, чтобы этот вечер поскорее закончился, заявила я, горячо надеясь, что мама не нагрянет на кухню. Чин-чин!
Чин-чин! подхватил Джулиан и протянул ко мне руку с бокалом, при этом рукав его рубашки немного опустился.
Мне показалось, что я увидела шрам на оголившемся предплечье, но ткань быстро скользнула назад, и я засомневалась. Может, почудилось? Не желая показаться еще более бесчувственной, я решила попридержать язык и принялась за напиток. Шампанское покалывало в горле, словно бенгальский огонек, как вдруг раздался громкий звук. Инстинктивно я напряглась, но это оказался всего лишь мобильник Джулиана.
Он отставил бокал, достал смартфон из кармана брюк и, уставившись на экран, нахмурился. И только потом ответил на звонок.
Привет, что нового? Джулиан повернулся ко мне спиной и отошел немного в сторону, пока звонивший отвечал ему.
Я деловито жевала сэндвич, чтобы не подслушивать разговор.
Ну так возьми и выкинь в туалет.
Я нахмурилась. С кем, черт возьми, он общался?
Сейчас я ничего не могу сделать.
Джулиан вздохнул.
Кэсси все уберет.
Тогда жди, когда я вернусь, Джулиан принялся складывать грязные бокалы в пенопластовый ящик, который кто-то из официантов неосмотрительно оставил на стойке. Часа через два-три.
Джулиан аж зарычал от раздражения, ударил в стену кулаком, а человек на другом конце линии, очевидно, продолжал что-то говорить. Наконец он опустил руку.
Спасибо, до скорого.
Джулиан завершил звонок и засунул телефон обратно в карман брюк, так что на черной ткани образовалась выпуклость. Он медленно повернулся ко мне, наткнулся на вопросительный взгляд, но ничего не сказал.
Понятно: объяснять что-то Джулиан не собирается, значит, придется самой расспрашивать.
Кто звонил?
Сосед по квартире.
Тебе обязательно идти? спросила я и сама удивилась тому, как сильно хотелось, чтобы ответ был «нет».
Джулиан покачал головой, и прядь каштановых волос упала ему на лицо.
Мой кот нагадил под диваном. Сосед не хочет ничего убирать, но и оставлять не желает. Он у меня всего неделю.
Кот или сосед?
Джулиан усмехнулся.
Кот.
Как его зовут?
Лоуренс.
Я откусила еще кусочек сэндвича и протянула оставшуюся половину Джулиану. Не хотелось бы, чтобы из-за меня он работал голодным весь оставшийся вечер.
Я всегда хотела завести кошку, но родители не разрешали.
Почему нет?
Они боятся, что все их дорогие костюмы покроются шерстью.
Так ведь существуют специальные липкие ролики.
Я пожала плечами, и пока Джулиан доедал сэндвич, я рассказала ему об аквариуме, который родители подарили мне на день рождения в семь лет. Но слишком быстро Джулиан доел хлеб, а наши бокалы с шампанским опустели. И теперь причина не уходить с кухни осталась только одна: я просто этого не хотела. Но мама наверняка скоро заметит мое отсутствие.
Я спрыгнула со стола и надела туфли.
Думаю, мне пора возвращаться, горько вздохнула я, но не двинулась с места.
Зачем идти на вечеринку, с которой тебе хочется сбежать? спросил Джулиан, отмывая бокалы. И делал это как нечто само собой разумеющееся, как будто он всю жизнь только мытьем посуды и занимается.
Потому что у меня нет выбора.
Джулиан озадаченно сдвинул брови.
Хочу съехать и как раз ищу квартиру. Но в одиночку я не могу себе этого позволить, поэтому договорилась с родителями. Они оплатят квартиру и учебу в университете, в обмен на это я буду ужинать с ними раз в неделю и периодически мелькать на важных светских мероприятиях.
Звучит как честная сделка.
Знаю. Более чем справедливо. Несколько часов моего времени в обмен на тысячи долларов. И все равно я ненавидела каждую секунду этих встреч.
Ну а ты здесь зачем? поинтересовалась я. Не похоже, чтобы энтузиазма у Джулиана было больше, чем у меня: он не сделал ни шага в сторону гостиной.
А разве и так непонятно? Зарабатывать деньги. Лоуренс, конечно, еще маленький, но на него уходит целое состояние.
И сколько тебе платят?
Семьдесят пять долларов.
В час?
Он засмеялся.
За целый вечер.
Но это же очень мало.
Больше, чем в других местах.
Не знала. Да и откуда мне знать? Я же ни секунды в жизни не работала. Но при этом догадывалась, что семьдесят пять долларовчертовски мало за то, что приходится целый вечер терпеть таких людей, как Гвендолин Финн. Я поманила Джулиана за собой.
Пойдем.
Куда?
Увидишь.
Джулиан помедлил, но колебался недолго. Уже через секунду мы покинули кухню, по коридору прошли мимо гостиной к гардеробной. Маленькая комнатка пахла дорогой кожей новых сумок и духами, шлейфы которых остались на пальто гостей. Я отыскала свою фиолетовую паркуподарок от мамы на день рождения, который был три месяца назад. На соседнем крючке висела маленькая сумочка, трещавшая по швам из-за блокнота, который я запихнула в нее.
Подержи-ка. Я протянула Джулиану блокнот.
Он взял его, и я захлопнула дверь гардеробной.
Тусклый свет и тесная, по сравнению с кухней, гардеробная. Примостившись между пальто и куртками, мы с Джулианом стояли вплотную друг к другу. Я почувствовала, какой приятный запах еловой хвои и земли исходил от него. А ведь Джулиан весь вечер таскал подносы с едой.
Что это? спросил он.
Подняв голову, я с удивлением обнаружила, что глаза у нас на одной высоте. Со своим «метр шестьдесят» я привыкла на всех смотреть снизу вверх, даже если надевала каблуки, но с Джулианом вышло иначе.
Он пролистал блокнот и рассмотрел мои наброски.
Просто работаю кое над чем.
Выглядит неплохо. Он открыл страницу с первым черновиком «Леди из ночных кошмаров». Это что, комикс?
Все может быть, отрезала я и, чтобы избежать необходимости отвечать на вопрос, сделала вид, что ужасно занята извлечением кошелька из сумочки. Люблю я комиксы, графические романы и мангу. Это искусство для меня как дом родной, но объяснить свое увлечение окружающим, заставить их его понятьта еще задачка. Моя страсть вызывала у большинства людей лишь усталую улыбку, особенно в тех кругах, где вращалась моя семья.
Открыв кошелек, я вытащила несколько купюр и протянула Джулиану.
Держи.
Он оторвался от блокнота и уставился на деньги. Глаза у парня едва не полезли на лоб.
Это слишком много.
Вовсе нет. Я протягивала двести тридцать долларов. Моя сумочка стоила больше. Бери же.
Так не пойдет, покачал он головой.
Почему?
Он хотел было ответить, но я опередила.
Даже не вздумай отказываться.
Я начал Джулиан, но дверь в гардеробную распахнулась, и он не успел договорить. Он застыл, а я непроизвольно сунула купюры обратно в сумочку.
Михаэлла! Никто, кроме моей матери, не мог выразить столько возмущения, гнева и разочарования в одном-единственном слове. Что, серьезно? Опять?
Она смотрела то на меня, то на Джулиана, и презрение в ее взгляде усилилось, когда она осознала, что стояли мы с ним почти вплотную друг к другу. Не обязательно уметь читать мысли, чтобы догадаться, что сейчас мама себе нафантазировала; стоявшие так близко, мы с Джулианом создавали недвусмысленную картину. Вдвоем в закрытой гардеробной, при тусклом свете, да еще и с виноватыми лицами.
Я всего лишь хотела дать ему чаевые, объяснила я.
Чаевые. Мама буквально выплюнула это слово. Лучше оставь при себе такие «чаевые», Михаэлла. Мы уже обсуждали эту тему, или ты забыла?
Нет, но я действительно просто хотела я схватила сумочку, чтобы снова достать деньги.
Но мама уже переключила внимание на Джулиана. Накрашенные красной помадой губы искривились в свирепой улыбке, которой она обычно одаривала только адвокатов противной стороны.
Джулиан заметно напрягся, но на его лице это не отразилось. Он смотрел на мою мать почти равнодушно. Реакция ей явно не понравилась.
А вы уволены. Убирайтесь.
Я едва не задохнулась.
Но, мама! Нельзя просто взять и уволить человека!
Можно и нужно, отрезала она. Чем бы вы тут ни занимались, мы платим этим людям не за прятки с тобой в шкафу. Ему следует быть в гостиной и обслуживать.
Он и не хотел сюда идти. Это я
Просто забудь, Мика, перебил Джулиан. С пустотой в глазах он отдал мне блокнот и сделал шаг назад.
На сердце стало тяжко. Я вдруг подумала о Лоуренсе. Как Джулиану теперь его обеспечивать?
Джулиан уже собирался уходить, как вдруг мама резко остановила его, выбросив вперед руку. Она схватила его за плечо и наклонилась, сморщив нос.
Вы пили?
Ну да, тихим голосом признался Джулиан. Полбокала.
Мама брезгливо покачала головой. Да она сама выпила не меньше четырех!
Я сообщу вашему начальнику. И никто в этом городе больше не примет вас на работу в сферу обслуживания.
Джулиан сжал кулаки и прикусил язык.
Хотела бы я помочь ему, но слишком хорошо знала свою мать. Она упряма, у нее железная воля, а ее решения не подлежали обсуждениюкачества, которые и делали ее блестящим адвокатом. Что бы я ни сказала в защиту Джулиана, это лишь ухудшило бы ситуацию. Оставалось только молчать и надеяться, что работа расстроит ее планы и она забудет донести на Джулиана.
Джулиан отвернулся и вышел из гардеробной, не удостоив меня и взглядом. Но я его не винила. Как-никак, это из-за меня он оказался в таком положении и даже не взял деньги, которые я предлагала. Возможно, он уже пожалел о своей ложной скромности.
С тяжелым сердцем я молча наблюдала, как Джулиан уходил на кухню за вещами. Сейчас он, вероятнее всего, исчезнет через служебный выход, и я больше никогда его не увижу.
Пошли! велела мама. Не просьба, а приказ. Она требовательно держала открытой дверь гардеробной. Я прикусила язык и послушалась, как делала каждый раз за последний месяцради Эдриана.
Повесив сумочку на крючок, я прошла мимо мамы в направлении гостиной. Она следовала за мной по пятам, будто боялась, что я побегу за Джулианом, и всю дорогу я ощущала на спине ее укоризненный взгляд.
Глава 2
Два месяца спустя
Шагнув назад, я осмотрела свое произведение искусства: крепость из картонных коробок, которые остались после переезда. Крепость достигала потолка новой квартиры, а пролезть в нее можно через проем с правой стороны. Строительство отняло у меня три часа жизни, и, хотя моя одежда промокла от пота, оно того стоило.
Вытерев влагу со лба, я вытащила телефон и сфотографировала сооружение: хотелось поделиться с Эдрианом. По всей видимости, сообщения до него доходили, но я могла только догадываться, читал он их или нет: ответа я не получала никогда. И все равно я стойко продолжала писать. Это позволяло мне чувствовать, что я все еще важная часть жизни брата, хоть мы и не виделись три месяца. Я скучала по нему, с каждым днем беспокоилась все больше, но, очевидно, была единственной, кого интересовала судьба Эдриана. Родители жили обычной жизнью, как будто его никогда и не существовало. Казалось, все просто о нем забыли. Недавно я попыталась подать заявление о пропаже человека, но попытка успехом не увенчалась. Полиция отказалась предпринимать какие-либо меры: Эдрианумственно полноценный, совершеннолетний человек. Он просто собрал вещи и уехалболее или менеепо собственной воле. По мнению полиции, ничего сомнительного или противозаконного не произошло.
Я встряхнула головой, отгоняя воспоминания, пробуждавшие во мне яростьчувство, связанное последнее время с родителями. Тем больше я была счастлива, что наконец съехала. Поиск подходящей квартиры занял больше времени, чем ожидалось, но с сегодняшнего дня я официальная владелица квартиры на Коппер-авенюспасибо родителям. Потому что за всю жизнь я не скопила ни цента: никогда не видела в том необходимости. До случая с Эдрианом мне и в голову не могло прийти, что однажды мне станет совестно жить на деньги семьи.
Но у финансовой зависимости нашлась и положительная сторона: мне приходилось общаться с родителями. Да, пока отношения не складывались, но я ведь люблю их и надеюсь, что когда-нибудь все наладится. Возможно ли это? Или же я просто наивно принимаю желаемое за действительное? Не знаю, но должна же я хотя бы попытаться. И все, что я могла делать, это поддерживать связь с папой и мамой. Я буду связующим звеном между родителями и Эдрианом, как только отыщу его.
Еще разок взглянула на отправленные брату фотографии и уже хотела убрать телефон, как вдруг он зазвонил. В мгновение ока меня охватили страх и надежда. Это же не могло быть совпадением? Дрожащими руками я подняла телефон и уставилась на экран. И в тот же миг разочаровалась, поняв, что звонил не Эдриан. Вообще-то это мог быть кто угодно.
Номер неизвестен.
Поспешно я ответила на звонок, боясь, что человек на том конце бросит трубку.
Алло?
Добрый день, вы Мика Оуэнс? спросил незнакомый низкий голос.
Разочарованно я опустила плечи.
Да, все верно.
Это Патрик Уолш, руководитель центра «Гордость дождя». Мы говорили с вами недели три назад: вы обращались к нам за помощью в поисках брата.
Да, конечно, я помню.
Как я умудрилась об этом забыть?
В полиции не приняли заявление о пропаже, поэтому я расширила собственные поиски. Проверила все известные места встреч ЛГБТК+ в городе, от консультационных центров до ночных клубов, для чего пришлось обзавестись фальшивым удостоверениемродители убили бы, если бы узнали. Но я считала риск оправданным.
Есть новости? осведомилась я, не питая особой надежды. Сухой тон Уолша не обещал ничего хорошего.
К сожалению, нет, вздохнул он. Я расспрашивал сотрудников и сообщал всем о вашем брате, но у нас он не появлялся. Уолш сделал небольшую паузу. Вы уверены, что он все еще в городе?
Нет.
Да, твердо ответила я. К этому времени Эдриан мог раздобыть денег и покинуть Мэйфилд. Но думать об этом совсем не хотелось: тогда шансов найти его почти не оставалось. Вдруг Эдриан уехал не только из города, но и из штата? Или вообще из страны? Чего доброго, эмигрировал в Канаду? Колени подкашивались при мысли об этом. Я уперлась свободной рукой в крепость из коробок.
И в полиции вы уже были? задумчиво поинтересовался Уолш.
Я кивнула, а потом вспомнила, что говорю по телефону.
Да. Они ничего не могут сделать.
Мне так жаль. В его голосе звучало искреннее сочувствие. Надеюсь, вы отыщете брата. Повезло ему с вами.