Будь моей нежностьюЕкатерина Дибривская
1. Ася
Ничем не примечательный жаркий августовский день прервал звонок в дверь.
Бабушка возилась в кухне с тестом для пирожков, поэтому я поспешно бросилась в коридор, по привычке даже не глянула в глазок и доверчиво распахнула дверь нараспашку. И вот уже некоторое время я просто таращусь на огромного хмурого мужчину, не смея произнести ни звука.
Он осматривает меня цепким взглядом с головы до кончиков пальцев на босых ногах и удовлетворённо хмыкает.
ТыАся? хрипло спрашивает он.
Его прокуренный голос звучит грубо. Меня пугает этот человек. Он выглядит устрашающе. Бандит. Подонок. И мне кажется, что его приходэто знаковое событие. Что он пришёл, чтобы перевернуть мою жизнь. А может, даже оборвать её.
Я всегда знала, что однажды это произойдёт. Всю мою сознательную жизнь бабушка твердила мне, что мой никчёмный отец крупно задолжал уважаемому человеку и однажды он постучит в нашу дверь, чтобы забрать долг.
Я всегда смеялась над бабушкой: ну что с нас можно взять? Живём впроголодь, в старой двушке в бараке под снос на окраине города. Но чем старше я становилась, тем больше печалилась бабушка. Вечерами она усаживала меня перед собой и часами расчёсывала мои светлые волосы длиной до поясницы, заплетала мне косы и внезапно начинала плакать. Она причитала надо мной, просила прощения, что не сможет меня уберечь, что судьба всё решила за меня. Но я не понимала смысла её слов до этого самого момента.
Вчера мне исполнилось восемнадцать. А сегодня в нашу дверь позвонил этот мужчина.
Выше меня сантиметров на тридцать, с огромным мускулистым телом, массивными руками со вздутыми венами, огромными длинными ногами; его лицо покрыто густой чёрной щетиной; глазакак два агата, чёрных и блестящих, смотрят с издёвкой; тёмные, как смоль, волосы средней длины. Он одет в серую рубашку с закатанными до локтей рукавами и свободные лёгкие брюки чёрного цвета.
Ну что, Ася, не нравлюсь? усмехается он, и я краснею.
Чувствую, как лицо заливает алым цветом. Хочу спрятать взгляд от него, но не могу. Какая-то неведомая сила заставляет меня пялиться на этого человека.
Слышу шаркающие шаги по коридору. Бабуля выглядывает из-за моей спины.
Асенька, что же ты гостей на пороге держишь? В этот момент она наконец фокусирует зрение на том самом госте и ойкает.
Ну здравствуй, мамаша, серьёзно кивает он. Вот и свиделись.
Бабушка как-то тихо оседает на пол, цепляясь за дверь. Её лицо сереет, и я понимаю, что это сердце. Смотрю беспомощно на мужчину, и он на мгновение зажмуривается, а потом подхватывает бабулю, вызывает скорую и совершает безумное количество действий, которые я не успеваю отслеживать, потому что мои глаза заполонили слёзы, меня трясёт от страха, и голова идёт кругом.
Я так и стою посреди коридора, потерянная и безучастная. Не вижу ничего вокруг, не хочу понимать, что происходит, хочу вернуться на несколько минут назад и изменить всё. Но знаю, что это невозможно. Если кто-то умирает, это навсегда.
Ну вот и всё, передо мной снова встаёт мужчина.
Бабушка умерла, да? дрожа всем телом, нерешительно спрашиваю у него.
Ты совсем, что ли? с непонятной обидой спрашивает он. В больничку везут старую. Я порешал, чтоб лучший уход обеспечили. Не трясись, поставят на ноги. Мне сейчас похороны не с руки. Нет времени. Не поймут, если сразу после похорон свадьбу сыграем.
Какую свадьбу? холодею я.
Нашу, Ася. усмехается он. Не так я, конечно, планировал, но старая подвела. Придётся ждать, а ждать я очень не люблю. И так ждал тебя долго.
Я не понимаю его. Совсем. Смотрю, как на диковинную зверушку в зоопарке. А он чиркает по мне взглядом и хмурится.
Приоденься поприличнее да поскромнее. В больницу поедем. велит он.
Я не спорю. Шестым чувством осознаю, что это бесполезно. На ватных ногах иду в свою комнату и открываю шкаф. Поприличнееэто как? А поскромнее? Решаю надеть платье в горошек. Закрытое, но лёгкое. Стягиваю шорты и футболку, остаюсь в одном белье, и тут дверь распахивается.
Мужчина осматривает меня как товар. Я хочу закрыться руками, но он качает головой, заставляя меня подчиниться. Его взгляд, жестокий и злой, не настраивает на споры. Никоим образом.
Насмотревшись, он презрительно кривит губы. Не понравилась, значит? Отлично. Он переводит взгляд на платье и внезапно улыбается. Да так, что дух захватывает.
Нет, ты не можешь надеть это! говорит он.
Подходит ко мне и грубо отодвигает от шкафа, придирчиво изучает полки, достаёт новый комплект белья, который я надевала лишь однажды, на выпускной, и льняной сарафан практически в пол.
Хотя бы это, цокает он и садится в кресло.
Я должна переодеться перед вами? с трудом спрашиваю я.
Да, и поживее. Мужчина бросает выразительный взгляд на свои часы и поджимает губы. Привыкай, Ася, что теперь ты будешь всё делать при мне.
Я смотрю в надежде, что он шутит, но выражение его лица разбивает все мои надежды в пух и прах. Я тяжело сглатываю, отворачиваюсь и снимаю бюстгальтер, торопливо натягиваю другой, надеваю сарафан, под юбкой снимаю трусики и тут же заменяю их свежими. Тянусь руками к молнии на спине, но мужчина бесшумно подходит ко мне и помогает.
В груди словно вспыхивает пламя. Его пальцы, грубые и шершавые, скользят по коже спины, цепляются за застёжку бюстгальтера, поправляют волосы на шее. Его дыхание опаляет, скручивает нервы в один комок панического ужаса. Это действительно пугает меня. Его близость. Его мощь. Его сила. Его тяжёлый мужской запах.
Готово, говорит он и поворачивает меня к себе лицом. Другое дело. Не фонтан, конечно, но на сегодня потянет. Платок у тебя есть?
К-какой платок? не понимаю я.
Голову прикрыть.
Мы будем заходить в церковь? переспрашиваю озадаченно, и вдруг он смеётся.
Его серьёзное лицо преображается, вокруг глаз разбегаются лучики морщинок, и он словно становится моложе. Но столь же резко он прекращает смеяться.
Нет, Ася. Я не хожу в церковь. Я не верю ни в Бога, ни в чёрта, но моя женщина не может появиться на людях с непокрытой головой. Таковы правила. Привыкай.
Он бесцеремонно шарит по шкафу и находит какой-то атласный платок. Даже и не знаю, как он там очутился. Подводит меня к зеркалу, скручивает косы в узел и лихо устраивает платок на голове.
Мы встречаемся взглядами в зеркале. Яотвожу первой.
В интернете есть ролики, учись. говорит он. Я не собираюсь делать это каждый раз. Сегодня можешь не краситься, у тебя горе, но с завтрашнего дня лёгкий дневной макияж каждый день. Плохо, грустно, месячныемне всё равно. Усекла.
Он сжимает мои плечи, вынуждая посмотреть на него. И я смотрю и киваю.
Будешь умницей, не обижу. Буду щедрым мужем.
Послушайте, я облизываю пересохшие губы. Я не могу выйти за вас замуж. Я же даже вас не знаю. И не люблю. И не полюблю. на всякий случай добавляю я. Тихо. Почти неслышно.
Любовьэто удел идиотов, назидательно говорит он. Я тоже тебя не знаю, не люблю и никогда не полюблю, но скоро ты станешь моей женой. И, как ты понимаешь, выбора у тебя нет. А насчёт знакомства ТыАся Сергеевна Миронова, восемнадцати лет от роду, окончила школу, провалила вступительные экзамены, яБогдан Давыдович Тихонов, тридцать семь лет, был женат, привлекался, оттрубил от звонка до звонка, владею бизнесом, с чистой совестью плачу налоги. Вот и познакомились.
Богдан, тихим шёпотом пробую на вкус его имя.
Хватка на плечах усиливается. Я смотрю в злые чёрные глаза мужчины.
Богдан Давыдович и только на «вы», бросает он и резко встряхивает меня. Пошли на выход.
Я не хочу. Но он праввыбора у меня нет. Не знаю, почему так, но верю ему на слово.
Мужчина берёт меня за руку и уверенно ведёт к двери. Я смотрю на его широкую спину, на литые мышцы, что грубо перекатываются под тесной рубашкой, и стараюсь привести свои мысли в порядок. Но это невозможно, потому что он внезапно тормозит, и я врезаюсь в его спину.
А ты ещё кто такой? цедит Тихонов, открыв дверь.
Так это, слышу голос своего парня, Костя. Здравствуйте, а Ася дома?
2. Ася
Я осторожно выглядываю из-за спины мужчины и смотрю на Костика. Совсем забыла, что звала его на пирожки.
Скройся, говорит Тихонов, и я не сразу понимаю, что мне. Глаза в пол, на других мужиков не глазей. Усекла?
Он стискивает мою руку с такой силой, что я хочу расплакаться прямо сейчас, но это бесполезно. Поэтому я молчаливо опускаю взгляд и прячусь за его спиной.
Значит так, Костя, твёрдо говорит мужчина. Ася выходит замуж. Поэтому ноги в руки, и топай отсюда. Попробуешь связаться с ней, найду и ноги переломаю. Усёк?
Видимо, усёк, потому что я слышу торопливый топот по лестнице, и мы продолжаем движение. Тихонов сам запирает дверь, не выпуская моей руки.
Спала с ним? спрашивает с упрёком, и я не выдерживаю.
Не ваше дело!
Ошибаешься, куколка, предостерегающе говорит он. Всё, что касается тебя, теперь моё дело. Лучше признайся сразупорвал он тебя?
Я вспыхиваю. От носа и до кончиков ушей горю, как алое знамя. Грубо и пошло заданный вопрос смущает меня. А ещё большебрезгливое выражение лица Богдана. Я не нахожу в себе сил ответить вслух и лишь качаю головой.
Не порвал. Хотя однажды всё шло к этому, но я в последнюю минуту спасовала. Испугалась. И больше он не настаивал, давал мне время подготовиться.
Ну и чудненько, кивает Тихонов. Но трогал? Дыньки твои смаковал? Киску?
У меня на глазах выступают слёзы. Противно, что этот мужлан говорит мне все эти вещи. Грубые, порочные слова, что слетают с его губ, кажутся мне мерзкими.
Мужчина грубо хватает ладонью мои щёки и приближается.
Запомни, что этот сосунок был первым и последним мужчиной, кто посмел притронуться к тебе. Отныне всё это, он осматривает моё тело, моё. Только моё. Ослушаешься, пеняй на себя.
Дорога до больницы проходит, как в тумане. Тихонов несколько раз говорит с кем-то по телефону, управляя своим огромным чёрным Хаммером. Он почти не смотрит на дорогу, хотя несётся с немыслимой скоростью. На моё счастьеили, скорее, напротивмы чудом доезжаем в целости и сохранности.
Он открывает дверь и подаёт мне руку, но для меня всё равно очень высоко, и я прыгаю, врезаясь в его грудь. Богдан морщится, но мне уже наплевать. После того, как он сажал меня в машину у дома, обхватив мои бёдра руками, мне уже ничего не страшно. Почти.
Тихонов снова за руку ведёт меня в больницу, игнорирует всё и вся, уверенно проходит к лифту. Я хочу спросить, знает ли он, где моя бабушка, но не рискую. Конечно, он знает.
Нам навстречу выходит доктор. Он тепло приветствует Тихонова и говорит, что приступ удалось быстро купировать, бабушка в порядке и я могу навестить её. Я надеюсь, что Богдан отпустит меня одну, но он и не думает об этом. Открывает передо мной дверь и уверенно заходит следом. В палате я сразу бросаюсь к бабушке и плачу. Сажусь на край койки.
Полно тебе слёзы лить, дочка, кряхтит она. Всё обошлось.
Слава Богу, бабушка! Я так испугалась!
Богдан подходит ближе и кладёт руку на моё плечо.
Здравствуйте, Агриппина Юрьевна, рад видеть вас в бодром здравии. быстро проговаривает он.
Здравствуй, Богдан, вежливо отвечает бабуля, и её глаза увлажняются. Не ждала я тебя так рано. Может, не будешь спешить?
Я своё слово держу, усмехается он. Сказал, через восемнадцать лет заберу её, вот и пришёл.
Дай мне слово своё, твёрдое, что не обидишь деточку, просит бабушка, и у меня перехватывает дыхание. Дай слово, что позаботишься о ней.
Агриппина Юрьевна, Ася уже взрослая девочка, совершеннолетняя. Её жизнь теперь в её руках. Будет послушной женой, будет как сыр в масле кататься. А нет так и суда нет.
Богдан, она и жизни не видела. А тысо школы под венец! Дай хотя бы слово, что не надругаешься над ней! Что дашь ей попривыкнуть к тебе!
Бабушка! смущённо перебиваю я.
Я даже не задумывалась, что он подразумевает под браком и это тоже. Меня пробирает дрожь, и он точно чувствует это.
Я не обделён женским вниманием, внезапно смеётся Тихонов. В этом плане твоя внучка меня не интересует.
Его реплика звучит искренне, и я облегчённо выдыхаю. А вот бабушка, наоборот, хмурится:
Значит, в жёны её, а спать на стороне? Ах ты, ирод! Зачем тогда удумал жизнь ей ломать?
Дело чести, рубит он. Отдыхай, Агриппина Юрьевна. Завтра навестим.
Он грубо тянет меня за собой. Я только и успеваю махнуть бабушке рукой.
И снова всё повторяется. Он ведёт, я смотрю в спину. Останавливается, и я торможу.
Он поднимает на меня свой тяжёлый взгляд.
Сейчас мы зайдём к врачу и поедем за шмотками. Прибарахлить тебя нужно. Твои тряпки совсем не годятся.
Я хочу спросить, к какому врачу и зачем, но замечаю табличку у двери. Акушер-гинеколог. Врач высшей категории. Муратов Иезекииль Севастианович.
Друг семьи, усмехается Богдан. Почти родственник.
Моргаю удивлённо. С его повадками пещерного человекаи к мужчине на приём? Но все вопросы отсеиваются, когда вижу в кабинете практически столетнего старца.
Богдан, мой мальчик, поднимается врач и обнимает Тихонов. Что привело тебя ко мне?
Смотрит вежливо на меня.
Моя невеста. Ася. выплёвывает Богдан, словно ругательство. Хочу убедиться, что качество стоит тех усилий. Ну ты понимаешь, дядя Изя.
Ася? Миронова? с мягкой улыбкой спрашивает врач, и Тихонов коротко кивает. Что ж, душенька, прошу на кресло.
Мне становится дурно. На полном серьёзе. Голова кружится, в груди глухо стучит сердце, всё тело наливается тяжестью.
Он выйдет? спрашиваю у врача.
Нельзя, он качает головой. У нас так не положено.
Пьеса абсурда какая-то! В полной прострации делаю пару шагов за врачом, но земля уходит из-под ног, и я падаю. В одно движение Богдан подхватывает меня и недовольно цокает:
Непутёвая. Неуклюжая. Нескладная. Совсем ребёнок.
Уж какая есть, резюмирую вполголоса, и он усмехается:
Точно.
Он доводит меня до кресла, отводит в сторону взгляд, когда я стягиваю под юбкой трусики и сажусь в кресло, стыдливо раздвигая ноги по сторонам.
Врач осматривает аккуратно, почти не касаясь.
Девственная плева не тронута, повреждений и растяжений нет. Отчёт Тихонову. Сейчас будет немного неприятно, нужно посмотреть нет ли воспаления или загибов. Девственниц осматривают иначе. Это мне.
Иначе? спрашивает Тихонов.
Через стенку кишечника, кивает врач.
Не нужно, отрезает он. Приведу после дефлорации.
Как скажешь, Богдан. улыбается врач и отходит от меня.
Чувствую взгляд Тихонова на себе. Прямо там. Под его взглядом чувствительное место воспаляется. Мне стыдно до жути, и я резко свожу ноги вместе. Поднимаю глаза на мужчину, и он подходит ко мне. Подаёт руку, помогая встать, протягивает мои трусики. Небрежно. Пренебрежительно.
Трясущимися руками беру с его ладони бельё и смущённо одеваюсь, оправляя юбку. Тихонов подходит ближе и шумно втягивает воздух рядом со мной.
Вы довольны качеством товара, Богдан Давыдович? не удерживаюсь я.
Не дерзи, рычит он и резко отходит.
Меня трясёт, но совсем не от страха. Мои руки покрылись мурашками, волоски встали дыбом. Я закусываю губу, потому что мои набухшие соски упираются в шов бюстгальтера, вызывая дискомфорт. Чувствую покалывание между ног и истому внутри живота. Это очень-очень плохо.
Потому что это просто невозможно.
Почему этот неандерталец возбуждает меня одним лишь взглядом?
3. Ася
Никогда прежде я не посещала таких дорогих магазинов. От ценников на платьях, которые консультант несёт в отдельный кабинет, у меня глаза лезут на лоб. Бельё, которое выкладывают перед Тихоновым, пока он увлечённо разговаривает с кем-то по телефону, мне даже видеть страшно, но он выбирает несколько комплектов, бросая на меня быстрый взгляд.
Безмолвный приказ. Он хочет видеть это на мне. Всё, включая изысканное бельё.
Я отключаю чувства и поочерёдно показываю на себе выбранные модели. Сначала нижнее бельё, потом платья с платками в тон. Тихонов лишь кивает или качает головой.
Он и бровью не ведёт на сумму в чеке. Мы с бабушкой могли бы прожить на такие деньги целый год. А то и дольше. Но он отвалил это за десяток платьев и несколько комплектов белья.