Особенно, когда на лице Аси вспыхивает искренняя радость и удивление при виде меня. Нет, она, конечно, смущена, но не испытывает страха. И это лишний раз убеждает меня в том, что произошедшее, скорее, случайность, чем намеренный акт измены. Боится тот, кому есть что скрывать.
А Ася, сверкая улыбкой, подходит прямо ко мне, мешкает одно короткое мгновение, но тут же бросается мне на шею.
Ты вернулся! Я так скучала!
Обхватываю её талию свободной рукой, отрывая от земли, жадно вдыхаю запах её волос и делаю то, чего отчаянно желал все эти дни и ночи. Наконец-то целую её.
Где-то на периферии сознания маячит мысль, что только что какой-то кретин касался её губ, но я отгоняю её подальше, не позволяя снова вернуться в исходную точку ненависти и негодования. Ася не отвечала ему взаимностью. Вот, что действительно важно.
Здравствуй, куколка, усмехаюсь ей в губы.
Здравствуй, Богдан. Цветы мне?
Протягиваю ей букет, и она застенчиво принимает.
Ну а кому ещё? удивляюсь я. Хотел сделать тебе приятный сюрприз.
У тебя получилось, Ася прикусывает губу, утопая лицом в благоухающих лепестках. Я рада, что ты приехал за мной.
Правда?
Да, очень, сияет она, нежно улыбаясь, и я ничего не могу поделать, бросая быстрый взгляд на её приятеля, что так и топчется неподалёку. Ася снова льнёт ко мне. Ты всё видел, да?
Пожимаю плечами, словно ничего значительного не произошло, когда в глубине души мечтаю придушить сопляка. Возможно, так и стоит поступить, чтобы у моей маленькой сладкой куколки не возникало ни единого соблазна на повторение. Но вместо этого снова концентрирую внимание на Асе.
Вот она, причина моих эмоциональных качелей. Та, что легко толкает на безумства, и та же, что заставляет сдерживаться. Когда смотрит на меня своими шоколадными глазами, кажется, ничего в этом мире нет важнее и первостепеннее. Так легко забыться, забыть о проблемах и заботах. Хотя бы на одно долбанное мгновение забыть обо всём, что ни на секунду не даёт расслабиться.
А у меня есть отличная новость! врывается в мои мысли Ася.
Правда?
На самом деле, просто потрясающая, Богдан, Ася берёт меня за руку и ведёт к своему кхм приятелю. Это Максим, мой однокурсник. Макс, это мой муж, Богдан Давыдович.
Мне хочется засмеяться в голос. Ничего более нелепого в моей жизни ещё не случалось. Да и вряд ли это возможно. Кому в здравом уме вообще может прийти в голову познакомить мужа с любовником?! Столкнуть меня лоб в лоб с тем, кто посмел коснуться губ моей жены?
Дядя Максима работает с экспериментальным лекарством от рака и наблюдает положительную динамику даже в очень запущенных случаях Ася всё говорит и говорит, что-то объясняя, то сбивается, путается от переживаний, то замолкает, заглядывая мне в глаза.
Вот почему она устроила этот цирк и показуху. Я думал, она действительно обрадовалась встрече, а ей просто нужны деньги!
Сколько? спрашиваю, и малолетний ловелас показывает мне выставленный иностранной клиникой счёт. Нехилая сумма. Выглядит всё чин чинарём, но доверять на слово я не привык и не обязан. Мой юрист проверит, и тогда я оплачу.
Я не смотрю на Асю. Пересылаю себе документ, беру её за руку и веду к машине. Она затихает, почувствовав волны негативной энергии, растекающиеся во все стороны от меня.
Поверить не могу, что купился на поведение этой чёртовой куклы, а теперь испытываю глубокое разочарование! Но даже в самых потаённых уголках сознания не хочу признаваться в этом себе или кому-либо другому.
На выезде из города Ася отмирает и тихо уточняет:
Ты всё-таки злишься, да?
Нет, кидаю на неё равнодушный взгляд.
Ну-ну! протягивает медленно и неожиданно всхлипывает с обидой:Ты думаешь, мне это надо было? Думаешь, я хотела?
Ну, вот. Снова решила включить старую пластинку, словно сам не знаю, что и не надо, и не хотела, но я пришёл и всё испортил.
Наверно, было бы правильней, если бы хотела, если бы желала! Как минимум, чтобы отомстить тебе, да, Богдан? она говорит будто на незнакомом мне языке. Ни черта не понимаю! Наверно, я должна сейчас испытывать удовлетворение, что якобы изменила тебе, да?
Лучше помолчи, предупреждаю я тихим, но твёрдым голосом.
Почему я должна делать только то, что ты мне велишь? Почему тебе даже в голову не приходит, что у меня тоже есть чувства?!
Не понимаю твоего недовольства, цежу сквозь зубы, только бы не вспылить. Я поражён собственной выдержкой сегодня. Ты получила, что хотела? Какие у тебя теперь претензии? Нет претензий? Может, ещё одно желание миллионов на восемь?
Так ты злишься не из-за того, что я целовалась с другим мужчиной, а из-за денег? вспыхивает Ася. Её щёки загораются алым знаменем. То есть, тебе абсолютно всё равно, где, чем и с кем я занимаюсь?! Зачем тогда устроил этот фарс со свадьбой?
Тормози, кукла! повышаю голос, съезжая на первую попавшуюся просёлочную дорогу. И торможу сам.
Какой-то перелесок. То там, то здесь листья уже разукрашены жёлтыми и красными мазками, хотя солнце ещё шпарит вполне по-летнему. Сентябрь выдался удивительно тёплым в этом году. Совсем не таким, как восемнадцать лет назад.
2002 год.
Разбирая бумаги в отцовском кабинетене в доме, нет, потому что он сгорел, я нахожу неприметную папку в одном из наших представительств. В одном из моих представительств, если быть точнее, пока Хасан не достал меня окончательно, всё здесь принадлежит мне.
В этой папке много снимков и бумаги. Какие-то документы, записи, договора.
Я выкладываю всё это на стол перед собой и внимательно изучаю. На этих потёртых фото моменты наших встреч с Машей Мироновой, её встречи с Сергеем, кошмарный снимок её, распластанной под телом моего друга.
Превозмогая брезгливость, я начинаю рассматривать с особой тщательностью всё с этого момента. На лице Маши навечно застыла гримаса ужаса и боли. Под глазамиразмытая слезами тушь, помада смазана от грубых поцелуев, с блузки сорваны пуговицы, руки жёстко зафиксированы железной хваткой руки Дубравина. Это похоже на что угодно, но не на акт взаимной любви.
Листаю документы и нахожу договор, заключённый между Сергеем Дубравиным и Давыдом Тагоевым!
Вот откуда взялся этот приплод, вот почему она так спешно вышла замуж!..
Они подстроили это. Отец и человек, считавшийся моим лучшим другом, самым наглым и нечестным образом разлучили меня с моей невестой, внушив ей, что я никогда не приму её обратно.
Уверен, другого выбора ей и не оставили. Вынудили вынашивать плод, зачатый от ублюдка. Вынудили стать ублюдку женой.
За долбанный кусок бизнеса, от которого десятками лет кормились наши семьи. Который пошатнул отец Сергея, за что был исключён и повержен род Дубравиных.
И остались только две семьи. Хасановы и Тагоевы. Те, кто изначально имел полное право на ведение дел. Семьи основателей. Пока мой дед не пошёл по тонкому льду и не ввёл активы русских. Пока не свёл наши семьи с Дубравиными.
Хасан всегда был против. Чистокровные татары слишком горделивы, чтобы вести свои нелегальные дела с русскими, чтобы мыть деньги через них.
А потом дед совершил вторую ошибку. Позволил своей дочери выйти замуж за простого русского паренька Давыда Тихонова. Позволил ей рожать детей, мешая кровь. Позволил зятю взять свою фамилию. Слишком много позволил зятю, как оказалось. Потому что мой отец всегда стремился к наживе, не чувствуя меры и не видя преград.
Теперь так много складывается в неидеальную картину, и я сажусь в тачку, двигая в сторону квартиры Хасана.
С мазохистским желанием я хочу убедиться, что всё так. Что он знал, участвовал, приложил руку к тому, чтобы разрушить мою жизнь.
И после продолжительного разговора, в ходе которого подтверждаются мои наихудшие предположения, я мечтаю лишь об одном.
Если бы мой отец был сейчас жив, я бы отправился прямиком к нему.
Только для того, чтобы убить.
Но это невозможно, поэтому я отрекаюсь от семейной фамилии.
Наши дни.
Вырываюсь на свежий воздух, чувствуя, как виски сжимает железными тисками.
Как же всё-таки нелепо складывается моя жизнь, что я даже толком не могу ненавидеть ту, которая и есть причина этой нелепости! И держаться в стороне не могу. Меня, как запойного, тянет и тянет снова к ней.
Всё вышло из-под контроля, и вместо того, чтобы расставить всё по местам, я борюсь с ревностью, что разъедает меня изнутри, и разочарованием, что всё, как всегда, упирается в деньги.
Все бабы одинаковые. Я всегда знал это. Даже если им не оставляют выбора, можно сопротивляться. Можно отстаивать свою точку зрения, своё право прожить жизнь, пусть и очень короткую из-за принятого решения, но свободным человеком. Но они всегда выбирают наиболее выгодную позицию.
Моя сестра, Гузель, Элеонора, Кристина, даже моя горничная. Чего уж говорить о Мироновых, привыкших к колориту Старых Химок?!
Почему меня это так бесит, злит до невероятности? Почему мне так отчаянно хочется, чтобы раз в жизни
Богдан, мне на лопатку ложится крохотная ладонь, ты не обязан оплачивать дорогостоящее лечение для моей бабушки. Не нужно делать этого из одолжения, когда ты знаешь, что мне нечем отдавать. Больше я никогда не попрошу у тебя ни копейки, можешь не беспокоиться на этот счёт.
Ася, тебе лучше пойти в машину и дождаться меня там.
Я уже начинаю уставать ждать тебя, Богдан. Я ждала тебя, пока ты бегал от меня, словно от прокажённой, ждала, пока ты развлечёшься с очередной бабой на «рыбалке» перед свадьбой, ждала тебя в нашу первую брачную ночь, которую ты предпочёл провести в компании с другой женщиной, ждала, когда ты уехал следующим утром, ждала, пока меня унижали и оскорбляли в твоём доме. Я ждала твоего возвращения, я злилась, но я скучала. Ася обходит меня стороной, заглядывая мне в лицо. Я ждала тебя. И вот, ты вернулся. Ты приехал ко мне. С цветами. Да я о таком даже мечтать не смела, Богдан! И знаешь, что мне обидно? То, что тебе на самом деле всё равно. Наплевать. На меня и на мои чувства тебе наплевать. Тебе даже плевать, что я целовалась с другим. В то время, как я схожу с ума от мысли, что ты нарушил своё слово и прыгнул в койку к Элеоноре, едва лишив меня девственности!
Я знаю, что ты делаешь, Ася. Не нужно, я же тебе уже сказал, что всё оплачу.
Да засунь ты себе эти деньги..! она летит на меня, хватаясь за лацканы пиджака. Ты думаешь мне твои деньги нужны? Не нужны, слышишь? Мне нужно твоё внимание! Я хочу, чтобы ты обратил на меня своё внимание! Хочу, чтобы я была для тебя не где-то между любовницами и финансовой отчётностью..! Ты обещал, Богдан, ты обещал мне, что если я буду способной ученицей, ты не станешь спать с другими женщинами Почему ты бросил меня в нашу первую брачную ночь? Почему ушёл к другой?
Ася начинает плакать, и я в растерянности. Не уверен, что правильно понимаю посыл её речи, не знаю, как успокоить.
Ты думаешь, я забыл кольцо в номере Элеоноры, потому что спал с ней? уточняю я, и она кивает. Нет, куколка. Я с ней не спал. Я довольно давно не спал ни с кем, вожделея только одну женщину. Тебя.
Это правда?
Да.
Поклянись.
Клятва на мизинчиках? Или на крови? усмехаюсь я. Ты можешь быть уверена, если я говорю, что это так, то это так и есть.
Сложно поверить, когда она они живут в твоём доме, Богдан. Я не могу, просто не могу, понимаешь? Не могу думать, что ты в любой момент можешь уединиться с другой женщиной
Сегодня же их не будет, если это то, чего ты хочешь. перебиваю её. Что-нибудь ещё из твоих пожеланий?
Ну вот! Ты опять делаешь это..! взрывается Ася новым потоком слёз. Не нужно делать мне одолжений!
Она стучит ладошками по моей груди, и я сжимаю её руки, вынуждая прекратить. Она не причиняет мне боли, лишь вызывает какие-то странные чувства.
Чего ты хочешь, Ася? Тебя беспокоят бабы в нашем доме? Их не будет. Тебя беспокоит здоровье бабушки? Я всё оплачу. Чего тебе ещё нужно? Внимания? Я перед тобой! На свидание тебя сводить? Завтра я свободен, просто скажи куда.
Я хочу, чтобы ты тоже хотел этого, а не делал просто, чтобы я отстала!
Если бы я хотел, чтобы ты отстала, я бы здесь не стоял. Странно, что ты до сих пор этого не понимаешь, куколка.
Тогда почему тебе всё равно, что я целовалась с другим?
Высечь бы тебя хорошенько, медленно выдыхаю я, чувствуя, как выдержка трещит по швам. Ещё раз скажешь об этом, и я, боюсь, не сдержусь! Ты думаешь, я не ревную? Ты думаешь, я не хочу придушить этого пацана собственными руками? Думаешь, не хочу запереть тебя дома?
Не заметно, что хочешь! хмыкает она. Возможно, тебе немного неприятно
Немного неприятно? со свистом вырывается из меня. Немного неприятно мне, когда договор с поставщиками на выгодных мне условиях не удаётся заключить после первых переговоров! А тымоя жена! Я просто в бешенстве, что какой-то малолетний сопляк хватал тебя своими лапами и посмел целовать твои губы! Я просто
Ася виснет на моей шее и набрасывается на мои губы поцелуем, затыкая самым наглым, дерзким, но таким сладким образом.
Наконец-то! выдыхает она в мои губы. Ты вернулся!
Она улыбается, в её глазах плещется умиротворение и счастье, и я улыбаюсь в ответ.
Ты ещё не поняла, куколка, как много значишь для меня? Ещё не поняла, какой властью обладаешь?
Я и тогда выменял твою жизнь на свою свободу, а теперь и подавно. Понадобится, жизнь отдам за тебя.
24. Ася
Я останавливаюсь перед фудтраком.
Мороженое или сладкая вата? спрашиваю у Богдана, и он подходит сзади, упираясь подбородком в моё плечо.
А чего ты хочешь больше?
Я не знаю, поэтому и спрашиваю твоего совета.
Смешная ты, куколка, его усмешка обжигает шею. Если я не знаю, чего выбрать, значит, это не очень-то мне и нужно. А если не нужно, то зачем вообще выбирать?
Нет, Богдан, ты не прав. Я люблю мороженое, но и сладкую вату я тоже люблю. А как можно выбрать между тем, что ты любишь, и тем, что ты тоже любишь?
Взять и то, и другое, предлагает он.
Я напрягаюсь, моментально вспоминая про Элеонору и других женщин.
Пожалуй, я остановлюсь на чём-то одном. Пусть это будет
Сахарная вата, Богдан угадывает мою мысль, и я чуть наклоняю голову вбок и трусь щекой о его лоб.
Пока я наблюдаю, как тонкие розовые нити скручиваются в огромный кокон вокруг палочки, успеваю обдумать столько всего!
Например, как вчера Богдан отправил меня в спальню, а сам остался внизу, чтобы сообщить домашним последние известия.
Да, он сдержал слово. Я до последнего не верила, но, когда я спустилась к ужину, «помощниц» моего мужа в доме уже не наблюдалось. Как и не наблюдалось их вещичек, обуви и так далее.
А вместе с ними пропало настроение Рашиды Давыдовны.
Я же ликовала.
Очень-очень, но в самой глубине души.
На моём лице не дрогнул ни единый мускул, когда моя свекровь поинтересовалась у своего сына:
Где эти приживалки? Ужин давно подали, а их где-то носит.
Они получили расчёт и больше не живут в этом доме, мама, раздражённо ответил Богдан и почему-то накрыл мою руку своей ладонью.
Рашида Давыдовна бросила выразительный взгляд на этот жест и вскочила из-за стола.
Богдан, можно тебя на пару слов?
Не сейчас, Рашида, отозвался тихо он.
Сейчас, Богдан.
Я же сказал, не сейчас! мужчина отпустил мою руку и со звоном ударил по столу. Вы, кажется, стали забывать, что это мой дом, и я никому не позволю нарушать правила. Ты, Рашида, можешь вернуться к приёму пищи или покинуть нас и дождаться меня в кабинете.
И его сестра пулей вылетела из столовой.
В отличие от неё, мать Богдана равнодушно взирала на меня остаток вечера, пока я, извинившись, не покинула их и не скрылась в своей комнате.
Меня трясло. От осознания, что Тихонов пошёл у меня на поводу, что отослал любовниц из дома и я могу не думать и не гадать, в каком закутке он трахает Элеонору, моё сердце трепыхалось в груди, словно целая сотня бабочек заполонила его и теперь пыталась поднять меня высоко над землёй.
В тот момент больше, чем когда-либо ранее, я верила, что он сдержит своё слово и прекратит посещать свою любовницу, остановив свой выбор на мне.
Ночью Богдан пришёл в мою спальню с весьма очевидными намерениями, и я испугалась, что он пожалеет о том, что избавился от своих «помощниц», ведь у меня критические дни.
Живот болит? уточнил он, внимательно приглядываясь ко мне.
Вот сейчас он уйдёт, подумалось мне, когда я отрицательно покачала головой.