Но снова ошиблась: мужчина распалил меня пальцами, покрывая жалящими поцелуями чувствительную грудь, и, не испытывая ни капли брезгливости, уверенно потянул за ниточку тампона.
Ты думаешь, меня остановит такая мелочь? усмехнулся Богдан, безошибочно читая все мои мысли и разглядывая румянец на моих щеках. Чего стыдиться, если это всего лишь физиология? Напротив, так даже лучше.
Да?
Да. Тебе всё ещё может быть больно от проникновения, дополнительное увлажнение не повредит.
Больно мне не было. А когда Богдан целовал мои лицо, шею и грудь, то и крупицы переживаний, связанных с кровью, ушли куда-то на десятый план. На первом Я летала высоко над землёй стараниями своего мужа.
Я потеряла связь с реальностью, кутаясь в новые ощущения, которые взрывались во мне сотнями маленьких петард, а очнулась под тёплыми струями душа, прижатая к крепкому телу Богдана, когда он намыливал меня пушистой вспененной мочалкой, придерживая одной рукой.
Решила, куда завтра поедем? спросил он, едва я сфокусировала взгляд на его лице.
И вот мы здесь. Почему я выбрала из всех мест столицы именно ВДНХ? Да чёрт его знает!
Держи свою вату, куколка, Богдан протягивает мне розовое облако, и я счастливо улыбаюсь в ответ.
Куда дальше?
Тебе выбирать, отвечает он.
Я осматриваюсь по сторонам и цепляюсь взглядом за арку парка аттракционов.
Стыдно признаться, но я не бывала здесь уже порядка десяти лет, а мои детские воспоминания ограничены вечным безденежьем и невозможностью получить билеты на всё и сразу.
Туда хочу, показываю пальчиком на яркие карусели.
Богдан издаёт смешок, смотрит на сахарную вату в моих руках и медленно кивает:
Ну тогда веди.
***
Я тяну Богдана за руку и упрашиваю:
Всего один раз, пожалуйста!
Он уже сказал «нет» пять раз, но я не теряю попыток его уговорить. Мне кажется, что один из аттракционов непременно придётся по вкусу этому серьёзному мужчине.
Ася, нет.
Всего один раз, Богдан. И я больше ничего не попрошу, честно, я надуваю губы и умоляюще смотрю на него.
Попросишь, усмехается он. Чувствую, попросишь. И не раз.
Ну я же не прошу тебя усесться на розовую пони. Даже не на эти безумные корабли с переворотами, я же понимаю, что мужчинам твоего возраста противопоказаны такие перегрузки, я закусываю губу и стреляю в него быстрым взглядом, оценивая реакцию на свои слова: не переборщила ли?
У меня нет проблем со здоровьем, скептически отвечает он. Не думаю, что эти перегрузки сильнее тех, что я испытываю, трахая тебя, куколка.
Обязательно быть таким грубым? закатываю глаза. Обязательно говорить все эти словечки?
Уж прости, как ни назови, смысл не изменится. отрезает он и меняет тему:Если не пони и не корабли, то что? Автодром? Чёртово колесо? Стрела? Он обхватывает мои плечи и крутит вокруг себя, показывая те аттракционы, на которых я не успела побывать.
Пещера ужасов, говорю я, и он резко останавливает меня. Не испугаешься?
Я поворачиваюсь к мужчине с широкой улыбкой, но на его лице странное выражение. Он словно и не здесь вовсе. Или не со мной.
Богдан? тихо зову я, и пелена в его глазах медленно рассеивается. Всё в порядке? Ты словно призрака увидел.
Всё нормально, отмахивается он. Если ты хочешь, давай сделаем это.
Легкомысленно целую его губы и выдыхаю: «Спасибо!», и мы идём к аттракциону и устраиваемся в одном вагончике.
Стоит только поезду тронуться, мы оказываемся в тёмном туннеле, и я сдвигаюсь ближе к мужчине. На очередном повороте прямо на нас из-за угла выскакивает скелет, и я вскрикиваю, вжимаясь в каменные мышцы своего мужа.
Он обнимает меня одной рукой, прижимая ещё ближе, если это возможно, и я поднимаю на него взгляд.
Богдан? зову я, словно он не смотрит на меня прямо в это мгновение.
Что, куколка?
Кажется, я влюбляюсь в тебя, Богдан.
Тусклый свет, задрожав беспокойно, тухнет, и мы остаёмся в полной темноте, всё так же не сводя глаз друг с друга.
Я уверена, что он ответит мне какой-нибудь грубостью, но мужчина сдержанно молчит. И когда мне кажется, что он просто проигнорирует моё признание, Богдан порывисто целует меня. Мягко, практически невесомо, так, что я млею под сладким натиском его губ.
Вокруг раздаётся страшный грохот, жуткий вой, и мы снова куда-то едем, но в целом мире сейчас существуем только мы вдвоём и зарождающаяся между нами нежность.
***
В какой-то момент мне кажется, что всё в моей жизни складывается идеально. Словно я заснула в кошмаре, а очнулась в прекрасной сказке, где чудовище, каким себя пытался показать Богдан в первые дни нашего знакомства, сбросил злые чары и оказался самым настоящим принцем.
Грубым, неотёсанным, со вспыльчивым характером но только моим.
Словно тот, кто пишет мою судьбу, однажды промолвил, что я должна принадлежать ему и только мне будет принадлежать весь его мир.
По крайней мере, такими безоблачными стали несколько дней после моего признания. И хотя я не услышала ничего подобного в ответ, я чувствовала перемены в своём жёстком и упрямом муже.
Теперь он сам отвозит меня на учёбу и забирает после, навещает со мной бабушку, а вечерами мы гуляем и разговариваем.
Сложно представить, что мужчина с лексиконом неандертальца, со всеми этими грязными словечками и извечным «усекла?», окажется интересным собеседником, способным поддерживать разговор практически на любую тему.
Так, на выставке репортажной фотографии, куда мы зашли от нечего делать, Богдан задержался у одного снимка. На нём во всех красках был запечатлён квартал для бедных в Нью-Йорке, дети с голодным взглядом, измученные нищетой женщины, старики, кутающиеся в грязный картон.
В твоём возрасте я мечтал изменить мир, тихо сказал Богдан. В нулевом меня призвали в армию. Нас забросили разгребать последствия военных действий, и я видел эту разруху, хаос, порождённый такими же пацанами, каким я был и сам, и неважно, кто по какую сторону стоял Я видел истощённых от голода детей, которые месяцами сидели в погребах, женщин, которые теряли сознание от бессилия, стариков, которым приходилось хоронить целые поселения, и думал о возможности изменить этот мир. Я мог оказаться где угодно. В престижном европейском колледже, в университете Лиги Плюща, в любом столичном вузе, но зачем-то жизнь закинула меня туда, в хаос и разруху
Он замолчал, взял меня за руку и повёл дальше. Мимо карнавала в Рио, каналов Венеции, белоснежных пляжей Мальдив, портовых причалов Владивостока.
У тебя получилось? спросила я.
Сама-то как думаешь? усмехнулся мужчина, останавливаясь. Я был богатеньким сынком из татарской семьи, чтящей традиции. Воспитанный, образованный, в меру испорченный.
Почему же ты тогда попал в армию? Не смог поступить? Почему тебя не откупили?
Ася, Ася, он покачал головой, мой отец сослал меня подальше от дома. Я слишком поздно всё понял. Так обычно всегда и бывает. Картинка складывается, когда невозможно переиграть иначе. В конечном итоге, оказывается, что всё было предопределено задолго до того, как ты попадаешь в какую-то ситуацию.
Я не понимаю, честно призналась ему.
Взять, к примеру, тебя. Какой ты видела свою жизнь через пять, семь лет, если бы я не постучал в твою дверь в тот день?
Я никогда не думала об этом.
Когда я окончил лицей, я видел себя беззаботным студентом, но вместо высшего образования меня отправили отдавать долг государству. В армии я думал, что вернусь домой и женюсь на своей любимой невесте, но она его взгляд на мгновение стекленеет, а лицо превращается в застывшую маску.
Ты до сих пор любишь её? выдохнула я, чувствуя, как сердце подскакивает в груди. Поэтому ты не сможешь полюбить меня?
Богдан окинул меня тяжёлым взглядом. Мне казалось, что сейчас он подтвердит все мои догадки и у меня не останется шансов. Невозможно конкурировать с призраками прошлого, особенно, когда понятия не имеешь, кто твоя соперница.
Я не знаю, что Богдан видел в моих глазах, что читал по выражению моего лица, но постепенно его взгляд начал смягчаться.
Теперь это уже неважно, куколка. Мы не были вместе. Я женился на другой, как того и хотел мой отец. Этот брак был договорным, решение принималось задолго до моего рождения. Именно поэтому отец отправил меня в армиючтобы разрушить мою жизнь, чтобы не оставить мне выбора, чтобы я стал тем, кого ты видишь перед собой сейчас.
Я думаю, что ты нарочно пытаешься казаться хуже, чем ты есть, рискнула я высказать очередное признание. Не совсем понимаю твоих мотивов, но
Не идеализируй меня, Ася, не надо. В конце этого пути тебя ждёт одно лишь разочарование. Я не хороший человек. Мои мечты так и остались мечтами. Я не сумел сделать лучше даже свою жизнь.
Ты делаешь лучше мою жизнь, возразила я скорее из вредности.
Всё, что я слышала о своём муже от бабушки, теперь становилось понятным. Он просто запутался. Где-то на своём пути сошёл с прямой и теперь блуждает в поисках обратной дороги.
Богдан скупо улыбнулся и погладил мою скулу костяшками пальцев.
Не обожгись, куколка.
Так ты не поджигай, попросила я еле слышно. Пожалуйста, Богдан, будь со мной нежным.
Встала на цыпочках, забрасывая руки на крепкую мужскую шею и прошептала ещё раз в самые губы:
Будь со мной нежным, Богдан. Пожалуйста.
Полюби меня.
25. Ася
В воскресенье мы навещаем бабушку, и Богдан просит оставить их на пару минут для приватной беседы. У меня нет оснований не доверять ему, но любопытство зудит и тянет на глупости. Чтобы не вынюхивать под дверью, я решаю дойти до поста медсестёр и расспросить поподробнее о состоянии бабули.
Одна словоохотливая женщина делится со мной всем: про настроение, аппетит и даже новые знакомства бабушки. Со дня на день прилетит лекарство, и я надеюсь, что ей станет легче. Мне хочется, чтобы болезнь отступила хотя бы на короткий срок. Мне кажется несправедливым то, что едва я устроилась в жизни, как моё недавнее настоящее просто перестанет существовать. Я не готова к переменам. Да и кто бы был готов?
Богдан подкрадывается неслышно и пугает меня своим прикосновением.
Готова?
Хотела ещё заглянуть к бабушке
Не стоит, куколка. Агриппине Юрьевне сделали обезболивающий укол, и она отдыхает. Мы заедем завтра.
Хорошо, неуверенно киваю в ответ. Куда дальше?
А чего бы ты хотела?
Кино? спрашиваю у мужчины, наклоняясь ближе. Места для поцелуев?
Он усмехается:
Мне нравится ход ваших мыслей, Ася Сергеевна!
Вы очень приятно целуетесь, Богдан Давыдович, всё просто.
Я думал, что тебе нравится моё внимание, а тебе, оказывается, нравятся только поцелуи?!
Не говори ерунды, ты делаешь меня очень счастливой, когда уделяешь мне столько внимания, торопливо заверяю его, а поцелуи лишь приятный бонус.
Да знаю я, он целует кончик моего носа. Знаю, куколка. Я тут пытаюсь шутить.
Он одаривает меня серьёзным взглядом, но я всё равно хихикаю, прикрывая рот рукой.
Уверена, что со стороны мы выглядим обычной парочкой молодожёнов, и никому и в голову не придёт, что такие отношения между нами только-только начинают устанавливаться.
Под шутливую перебранку мы добираемся до машины, и Богдан обхватывает мои бёдра, помогая подняться и устроиться в салоне.
О чём говорили? всё-таки не выдерживаю я и задаю вопрос, который бьётся в моей голове.
О тебе, усмехается муж, перебрасывая через моё тело ремень безопасности.
Подробностей не будет?
Ты же знаешь, что нет, Богдан гладит пальцами мою щёку. Не волнуйся, ничего порочащего твои честь и достоинство. Просто заверил старуху, что позабочусь о тебе.
Он отводит взгляд в сторону. Так поспешно, словно хочет утаить от меня какую-то важную тайну. Как будто я способна прочитать его мысли!
Я тяжело вздыхаю. Хотелось бы мне хоть на мгновение узнать, о чём он думает! Мне кажется, что он ведёт только ему одному понятную игру. Это так несправедливо! Ведь сама я, напротив, стараюсь быть максимально честной и открытой.
Почему-то я уверена, что нас может спасти только откровенность. Я нуждаюсь в этом спасении. Думаю, что и Богдан тоже.
Мужчина хмурится всю дорогу, и я молчу. Постепенно я учусь справляться с перепадами его настроения. Нахожу баланс, делающий наши отношения чем-то большим горизонтальной плоскости. Я буду продолжать бороться за них, пока Богдан позволяет, и я уверена, что он позволит мне многое.
Глупо ли, наивно с моей стороны? Наверно. Но иначе я не хочу. Для меня до смешного важно, когда он рядом, когда он выбирает меня.
И его, времени, проведённого рядом со мной, становится много. Ровно настолько, насколько мужчина может себе это позволить ввиду занятости. Но всё своё свободное время он посвящает только мне.
В кинотеатре Богдан спрашивает, на какой фильм я хотела бы сходить, и я легкомысленно указываю на понравившуюся афишу. Но фильм меня занимает мало, да и на проверку оказывается низкосортной комедией с тупыми шуточками. Куда больше внутренних волнений вызывает рука моего мужа, невесомо поглаживающая мои плечи и шею.
В зале народу раз-два и обчёлся, и я, глянув на ряды за нами и не обнаружив никого, перебираюсь на колени к Богдану, тут же целуя его жадно и требовательно.
Крупные ладони накрывают мои ягодицы, притягивая ближе к твёрдости, что еле умещается под его строгими брюками.
Плохая девочка, усмехается он в мой рот и перехватывает инициативу.
Я знаю, что будет дальше. Он запустит руки под мою кофточку, сдвинет вниз мягкое кружево белья, коснётся твёрдых сосков, снимая напряжение и отправляя простреливающее наслаждение по венам
Идём, куколка, неожиданно отстраняется Богдан, резко снимая меня с себя.
Я недовольно хнычу, обхватывая себя руками.
Не здесь же, мягко журит он с тихим смешком и берёт меня за руку.
Мне всё равно где. Я хочу получить свою порцию нежности прямо сейчас!
Богдан доводит меня до машины, но вместо передней дверцы распахивает передо мной заднюю и забирается следом за мной. А там, на широком диване заднего сидения, под надёжной защитой глубокой тонировки, муж снова тянет меня на себя, попутно избавляя от кофточки.
До потери сознания терзает мои губы, кажется, даже забывая дышать. Я точно не помню, как именно это делается. Лишь цепляюсь за его плечи, раскачиваясь напротив его твёрдости.
Жалящие поцелуи спускаются по шее и ниже, пробегаются по груди и останавливаются на самых её вершинах.
Хочу тебя в себе, прошу я, и он отрывается, окидывая меня обжигающим взглядом.
В мгновение ока избавляет меня от джинсов и трусиков одним резким движением руки, пока я расстёгиваю молнию на его брюках и высвобождаю горячую каменную плоть.
Тебе придётся быть сверху, куколка, предупреждает Богдан. В моём взгляде наверняка видит тревогу, если не панический ужас: я ещё никогда не занимала позицию сверху. Я тебе помогу, не бойся.
Он оттягивает член, направляя в мою сторону, когда я нависаю сверху и медленно опускаюсь, чувствуя наполненность.
Такая мокрая, куколка, выдыхает, резко подаваясь тазом вперёд, сокращая расстояние до считанных миллиметров, вбиваясь до основания с пошлым, хлюпающим звуком.
Обхватывает ладонями мои бёдра, задавая ритм, и снова возвращается поцелуями к моей груди. Больше он не сдерживается. Вкушает соски, как отборные ягоды, издавая низкие гортанные звуки удовольствия.
Ему нравится.
Мне нравится, когда ему нравится. Мне нравится, что ему со мной нравится.
Я расслабляюсь, позволяя ему направлять меня к конечной точке нашего безумного наслаждения: когда я выгибаюсь под собственные стоны, когда он не отпускает, не позволяет отстраниться, тяжело дыша в мою грудь, рвано, горячо, между хриплыми стонами и финальными толчками, особенно дикими и необузданными, когда он скрещивает руки на моей спине, создавая крепкий кокон из своих объятий, когда горячие струи семени ударяют по моим оголённым нервам, продлевая секунды сказочного удовольствия
Я блаженно закрываю глаза, опуская голову на его плечо. Кончики пальцев с грубой кожей рисуют узоры на моей спине, пока огромное тело Богдана сотрясается от частых глубоких вдохов и протяжных выдохов подо мной.
Я передумала, Богдан, тихо говорю ему, и он поворачивается, чтобы взглянуть в моё лицо. Мне не кажется. Я точно влюбилась в тебя.
Вечером мне не спится. Я всё лежу и смотрю в потолок в надежде, что Богдан придёт ко мне, как и в предыдущие ночи, но его нет. Не хочу думать, что причина в моём признании, но, судя по всему, так оно и есть.