Как тихая и домашняя девочка, пусть и с очень дерзким языком, умудрилась исчезнуть с моих радаров? Почему чёртовой службе безопасности, которая получает баснословные бабки, никак не удаётся найти мужика, что был с ней в день исчезновения?
К середине второй недели я понимаю, что единственный человек, который мог помочь моей жене сбежать, её горе-любовничек из универа, словно и не знает ничего. Круглосуточное наблюдение за этим парнишкой абсолютно бесполезно. Мажорчик ведёт ничем не примечательный образ жизни и никоим образом не отступает от этого графика. Но я упрямо не снимаю слежку. Не верю, просто отказываюсь, что он не приложил руку. Я уверен, что рано или поздно, когда они убедятся, что всё улеглось, пацан приведёт меня прямиком к Асе.
Но проходит ещё одна неделя. И следующая. И ещё одна. Я теряюсь в количестве дней, в течение которых Асе удаётся прятаться от меня. И я теряюсь в пустоте, которая сжирает меня изнутри.
Одним весьма не радужным воскресным днём я с самого утра вскрываю бутылку виски и наливаю стакан вместо утреннего кофе. Кажется, пришла пора признать, что я крупно облажался. Не сберёг девчонку.
Мысленно я обращаюсь и к её матери, и к бабке. Чёрт, да я уже в том состоянии, когда готов даже просить их направить меня. Но вместо ответов свыше у меня звонит телефон.
Рашида! Я же просил не беспокоить меня! со злостью кричу в трубку и хочу скинуть звонок, но не могу:
Тут Самойлов. Ты должен отложить свои дела, потому что ему нужны ответы. Его очень интересует, где твоя молодая жена, Богдан. Так где же твоя жена, Богдан?
Хотел бы я знать!
Почему бы им всем просто не оставить меня в покое? Так, как Ася просила оставить её? Я не хочу признаваться, но меня беспокоит, где она, как она, не попала ли в беду, здорова ли. И больше всего волнения вызывает другой вопрос: жива ли она? Но я заранее советую своему внутреннему голосу заткнуться. Этот вариант я не собираюсь рассматривать до последнего.
Но как бы мне не хотелось послать всех и вся куда подальше, а я не могу. Вынужденно двигаю в сторону загородного дома, где не появлялся всё это время.
Где она? сходу спрашивает Руслан, и я скриплю зубами:
Не твоё чёртово дело!
Он приближается, хватая меня за грудки.
Ошибаешься, Тагоев! Это моё грёбаное дело. Ты дал слово, а теперь мне сообщают, что чёртова девка хрен знает где?!
Она не хрен знает где, а на курорте! Душевное здоровье поправляет, ясно тебе? отталкиваю его в сторону. Тяжело переживает смерть бабушки, вот и отослал её подышать свежим воздухом.
Учти, если ты мне здесь заливаешь, то
Это ты учти: я предупреждал, чтобы ты не совался в мой дом без спросу, снова без зубов остаться хочешь?
Да пошёл ты, Богдан! Через три недели у Хасана юбилей, если твоя куколка не придёт в себя и не предстанет перед стариком в добром здравии и без всяких сюрпризов, то пеняй на себя.
Не говоря ни слова, Самойлов удаляется, задевая меня плечом, а я устало опускаюсь в кресло.
Ты не знаешь, где она, обвиняюще говорит Рашида, проходя в кабинет.
Иди к чёрту!
Богдан, я ведь просила, предупреждала. Я так и знала, что из-за этой девицы у нас будут одни лишь проблемы!
Я всё решу. Как всегда.
Да ты даже девку угомонить не смог, как ты сможешь противостоять семье Хасановых?
Это не твоё чёртово дело. Мои проблемы.
Богдан, когда ты наконец поймёшь, что мы семья? Всё, что я когда-либо говорила тебе, я говорила из любви к тебе. Вот и сейчас скажу. Богдан, услышь меня. Это плохо кончится, я чувствую. Прямо сейчас пойди к Хасану и признайся, что Миронова сбежала. Они найдут её и сделают, что надо. Он простит тебя и снимет обязательства. Не тяни время. Пожалуйста. Ты ведь понимаешь, что, в противном случае, они убьют и её, и тебя?
Бросаю на сестру ледяной взгляд и медленно проговариваю:
Выкинь-ка все свои мысли и добрые советы из головы, сестра, и займись хозяйством. Ася для меня такая же семья как мать или ты. Если ты считаешь, что я отдам жену на растерзание Хасану и его шавкам, то ты очень плохо знаешь своего брата. Этого не будет, Рашида, смирись.
Если ты не найдёшь эту девку
Это мои проблемы, повторяю ещё раз. Смирись. Вам с матерью, пожалуй, стоит уехать из города.
Почему?
Потому что, если я не найду Асю в ближайшее время, быть войне.
Думаю, гадаю, прокручиваю в голове разные варианты. Если выехать прямо сейчас да хлопнуть уже Хасана? Головы я не сношу, но мизерный шанс, что про Асю позабудут в начавшейся делёжке бизнеса, имеется. К огромному сожалению для меня, слишком призрачный, чтобы игра стоила свеч. А потом понимаю, что от этого безумного плана меня отделяет один лишь только шаг. Крохотная попытка. Если окончится провалом, я даже не знаю, как поступить.
Подкарауливаю паренька возле универа и веду до безлюдного переулка, а там уже нагоняю, хватая за плечо.
Узнал? спрашиваю, как только он окидывает меня взглядом, дожидаюсь сдержанного кивка и задаю следующий вопрос:Где она?
Я не знаю, выпаливает он.
Глаза бегают. Недобро усмехаюсь и швыряю паренька на близлежащую стену. Ударяясь, он кулем падает на асфальт, но этого нет в моих планах. Поэтому я сгребаю его в охапку и говорю:
Отдыхать ты будешь чуть позже, малыш. А сейчас ты мне расскажешь, где моя жена.
Не скажу, смело говорит пацан, выбешивая меня окончательно.
Замахиваюсь, с удовольствием впечатывая кулак в его мажористое лицо. Главное, не увлекаться. Главное, не забыть, что это только ради информации.
Послушай сюда, сопляк. Мы поступим следующим образом: я спрашиваю, ты отвечаешь. Кивни, если тебе понятно.
Придурок всё ещё цепляется за остатки мужественности и держит голову прямо. Бью снова. И снова. Встряхиваю его и рычу:
Пацан, я не хочу тебя бить, но у меня правда нет другого выбора. Я уверен, что ты можешь мне помочь, и ты сделаешь это.
Я не знаю, где Ася. Не знаю, ясно? хрипит он, сплёвывая кровь.
Это не то, что я хочу от тебя услышать! Мне нужно найти её!
Снова замахиваюсь, но он сдаётся:
Я. Не. Знаю! Я! Она как чувствовала, так мне и сказала: «Мой муж придёт к тебе.»!
Я отпускаю его куртку, и он падает. Но тут же протягиваю ему руку и помогаю подняться на ноги.
А теперь серьёзно. Ася в опасности, и мне нужно найти её как можно скорее. Поэтому, если ты действительно не знаешь, где находится моя жена, скажи, кто знает.
Я попросил помощи у знакомой девочки с нашего курса. Она у своей подруги с другого факультета, та обратилась к троюродному брату.
Я стискиваю зубы. Школота! Половина Москвы в курсе, а мои архаровцы не смогли отыскать следов!
Ближе к делу.
Он приехал из Владимира и помог Асе уехать из города, не используя документы. Так Ася просила.
Адрес?
Я не знаю. Этого не знаю, парень пятится от меня, боясь очередной порции ударов. Но смогу узнать. Точно, смогу, заверяет он на мой недоверчивый смешок. На днях мне передали от неё новости. У неё стоит температура и сильный кашель, но в больницу она отказывается обращаться. Вас боится.
У тебя пять минут! рычу я на парня, в глубине души испытывая облегчение.
Она в порядке. Жива. И скоро я найду её.
28. Ася
Сворачиваюсь калачиком под одеялом и натягиваю сверху плед. В доме сыро, темно; здесь пахнет плесенью, гнилыми досками, сладкой проросшей картошкой, удушливой пылью, от которой першит в горле. А от созвучия этих запахов на меня бесконечно накатывает тошнота.
Я закашливаюсь, понимая, что теперь не засну, пока не выпью горячего чая с малиновым вареньем, единственным лекарством, которому я доверяю. Бабушка всегда наводила мне чай с малиной. От всех невзгод.
Жаль только, что он не способен излечить моё разбитое сердце и сломленную веру в счастье.
Я зажигаю тусклую лампу и грею на маленькой электрической конфорке чайник с потрескавшейся эмалью. Из-за невысокого напряжения в старых розетках всё это действо растягивается надолго, и я устало сажусь на табурет у окна, кутаясь в шаль.
На стекле расползаются первые морозные узоры. Не хочу думать, как давно живу в этой глухой деревне, в этом перекосившемся от старости доме. Не хочу думать, как долго смогу ещё здесь протянуть. Ведь все эти мысли неизменно вызывают в моей голове вопросы: Богдан отпустил меня? Не ищет? Ему действительно всё равно? Или он, как и я, затаился на время и просто выжидает удобного часа для расплаты?
Только я же сбежала не ради мести. Ради спасения. Пусть мне и крайне тяжело справляться, выживать в практически нечеловеческих условия, да только как поступить дальше я пока не решила. Да и как можно решить? То одно, то другое наваливается.
Поначалу мне было плохо, и я лежала в лёжку. Потом стало чуть лучше, легче, перестали мучить кошмары, но совсем пропал аппетит. Если бы Вадик не пообещал силой оттащить меня в больницу, вряд ли я нашла бы в себе силы начать готовить и есть. А теперь меня душит кашель. То ли дело в аллергии на местные условия, то ли у меня воспаление лёгких, я не знаю. Но чем дальше, тем хуже. Видимо, мне всё-таки придётся обратиться к врачу, хотя бы платно. Конечно, мне хочется максимально сэкономить деньги на будущее, но выхода нет. Если я, конечно, планирую это самое будущее иметь.
Решено, как только Вадим привезёт мне продукты, я напрошусь с ним в город и посещу клинику. Если столько времени Богдан не дал о себе знать, возможно, что и не ищет меня вовсе, поэтому рискнуть стоит. А рисковать здоровьем больше нельзя.
Раздаётся тоненький свист чайника, и я вздрагиваю. Поднимаюсь, поправляя на плечах пушистую шаль. Я постоянно мёрзну. Это последствие температуры или стресса, из которого мне никак не выбраться самостоятельно.
Выкладываю в чашку несколько ложек варенья, заливаю кипятком и согреваю руки, обхватывая тонкий фарфор. Пью мелкими глотками. На короткое мгновение внутри меня разгорается огонь, но тут же гаснет. Я разбита. Целиком и полностью. Кто бы знал, насколько мне тошно! Но я надеюсь, что скоро всё изменится.
Стоит мне улечься поудобнее и накрыться одеялом, оставляя буквально один нос, как раздаётся тихий хлопок, словно распахнулось окно. К сожалению, такое тоже случается в этом доме. Рассохшиеся рамы не выдерживают порывов ветра, и, хотя я проклеила щели клейкой лентой, нет-нет, а окна периодически открываются, пугая меня до невозможности.
Снова поднимаюсь и изучаю комнатушки. Странно, все окна закрыты. Дохожу до входной двери и дёргаю ручку. Дверь поддаётся, в тёмный закуток коридора врывается сырой ветер, и я хлопаю дверью посильнее, запирая засов. Когда я выходила крайний раз? Не помню. Я часто упускаю эти временные условности. Сознательно. В моём новом мире нет времени. Пока нет.
Возвращаюсь к кровати, отмечая новый запах. Мне знакомый. Мои рецепторы остро реагируют на него. Словно в ступоре останавливаюсь и задерживаю дыхание. Пожалуйста, пусть это будет галлюцинация!
Усиленно прислушиваюсь, но вокруг меня абсолютная тишина. Лишь только оглушающий стук моего сердца в ушах. Рот наполняется металлическим привкусом страха. Ладони потеют. Вдоль позвоночника пробегает холодок. Волос касается лёгкое дуновение, вызывая мурашки, что сбегают по шее вниз и рассыпаются под фланелевой рубашкой. Я зажмуриваю глаза, чувствуя жар чужого тела за спиной.
Попалась, хрипло говорит Богдан, накрывая ладонями мои плечи. Наконец я тебя нашёл.
Вырываюсь из его рук, не позволяя обнять, сжать, сковать своими удушающими объятиями, и резко разворачиваюсь к нему лицом, выставляя руку вперёд защитным жестом.
Не подходи! прошу тихо. Глупая! Разве ж его остановит!..
Богдан морщится, и я обращаю внимание на его внешность. Сюрприз: вместо привычного нахальства на лице озабоченное выражение, седина коснулась висков, на лбу пролегли глубокие борозды морщин. Он всё тот же уверенный в себе мужчина, но слегка побледневшая, постаревшая версия. Выглядит на троечку.
Зачем ты приехал, Богдан?
Я приехал, чтобы забрать тебя домой.
Я никуда с тобой не поеду! чеканю я каждое слово, отступая назад. Ты должен уйти, Богдан. Всё кончено.
Ты моя жена, Ася, и ты поедешь домой.
Нет, я буду жить здесь, пока ты не оставишь меня в покое!
Моя жена не будет жить, он обводит брезгливым взглядом обветшалый интерьер, в таких кошмарных условиях. Здесь тебе не место. Посмотри на себявыглядишь ты болезненно. Я не собираюсь смотреть, как ты мучаешь себя из глупых детских протестов.
Так разведись со мной, Богдан! кричу в ответ. И не мучайся!
В пару размашистых шагов мужчина достигает меня. Его чёрные глаза сверкают от еле сдерживаемого гнева, но он пока в силах удержать себя в руках.
Я никогда тебя не отпущу, Ася. говорит он глухо. От его проникновенного голоса веет замогильным холодом.
У тебя нет другого выхода. Я не вернусь.
Он резко поднимает руку, и мне кажется, что он замахивается для удара. Я делаю шаг назад, упираясь лопатками в стену, сжимаюсь от страха, обвивая себя руками, но муж лишь запускает пятерню в волосы и с силой их оттягивает, словно желает избавиться от головной боли или наваждения.
Однако от его взгляда не скрывается ни ставший для меня привычным жест, ни натянутая на округлившемся животике рубашка, и он кривится. Так, будто ничего более мерзкого в своей жизни и не видывал.
Убирайся. говорю ему, поправляя рубашку. Немедленно.
Богдан хватает меня за руку, сжимая до боли, и притягивает к себе.
И когда ты собиралась мне рассказать?! Ведь не могла же ты всерьёз рассчитывать, что я не узнаю?!
Словно тебя интересует, что со мной происходит! выплёвываю ему в лицо. Отпусти! Мне больно!
Он действительно отпускает меня. Но стоит так близко, что у меня нет возможности даже отодвинуться от его массивного, напряжённого тела.
Какой срок? раздражённо спрашивает у меня муж, и я с особым удовольствием отвечаю:
Аборт делать уже поздно!
Как будто бы я ему позволила..! Знала ведь, что так и будет! Знала, потому и сбежала. А сейчас такое чувство, словно сердце сжали в кулак. Хочется заорать, чтобы заглушить боль от осознания, что ни я, ни наш ребёнок не нужны этому чёрствому мужлану.
Богдан вдруг устало прикрывает глаза, поджимает губы и выдыхает:
Поехали домой, Ася. Мне нужно как можно скорее решить он резко обрывает себя на полуслове.
Решитьчто? Проблему? Ошибку? Недоразумение? Что этот человек собирается сделать с моим ребёнком?
Что ты собрался решать, Богдан? тихо спрашиваю у него. Я не позволю тебе или твоим продажным докторам и пальцем прикоснуться ко мне, не говоря уже о том, чтобы вы навредили моему ребёнку!
Он окидывает меня недобрым взглядом, от которого мороз пробегает по коже, и говорит:
Никто и пальцем не тронет тебя, кукла. Собирайся, живо!
Меня? Просто проглотишь окончание фразы?!
Он скрипит зубами, и я разочарованно вздыхаю. Ну как же можно ненавидеть собственное дитя?
Хорошо. отрывисто отвечает мужчина. Никто не причинит вам вреда, а теперь поехали, Ася.
Я тебе не верю! Мне нужны гарантии!
Мне плевать, во что ты веришь! Когда ты уже поймёшь, что в этом грёбанном мире нет розовых пушистых единорогов и не всегда бывает так, как тебе хочется? Что всем нам очень часто приходится чем-то жертвовать, чтобы жить относительно спокойной жизнью, чтобы наши близкие жили относительно спокойной жизнью? Тебе пора перестать самой быть ребёнком, девочка моя. Особенно, если ты планируешь родить этого, поджав коротко губы, муж смотрит горящим взглядом на мой живот, ребёнка.
Почему-то мне кажется, что новость тревожит его не из-за собственного эгоизма. На одно короткое мгновение меня одолевает сомнение, но какие могут быть сомнения? Это же Богдан! Когда его интересовало что-то, помимо собственного удовольствия?!
Убирайся! Я никуда с тобой не поеду. Лучше тут умру от холода, голода или пневмонии, но больше никогда не вернусь к тебе!
Глаза Богдана темнеют, лицо искажается от ярости. Я ожидаю любого проявления его безумства, но только не такой реакции. Мужчина делает несколько глубоких вдохов, резко выдыхает весь воздух и приходит в движение. Тянет меня в коридор, набрасывает мне на плечи пальто, ставит передо мной сапоги.
Обувайся, и поедем. До машины так дойдёшь.
Никуда я не поеду, сердито топаю ногой, и он усмехается.
Ну, как знаешь!
Подхватывает меня на руки, не реагируя на мои колотящие удары кулаками. Правильно, разве же можно до него достучаться? Разве удастся кому-нибудь пробиться через толстую кожу и стальные мускулы этого упрямого барана?!
Отпусти! Как же мои вещи, Богдан? Ты никогда не думаешь обо мне, тебя абсолютно не заботит, чего хочу я! он молча выносит меня в ночную прохладу, и я ахаю:Немедленно вернись! У меня же там деньги Телефон! Да много чего!