« Стать самой дерзкой изо всей родни
краса вам позволяет, несомненно.
Вы таковы, брани вас не брани,
заметил гость в сердцах, но не надменно.»
-Виктория!!!-щелкнула три раза пальцами Диана.-я с кем разговариваю? Хватит глазеть на девиц.
-Я просто задумалась.-вздохнула я.-король наш медлит как-то. Почему он до сих пор не нырнул под юбку этой девочки?
-Хм. Действительно.-Монсоро оглянулась.-он, кажется, глухой. Не слышал це
Диана резко зажмурилась от громкого крика матери Эстре «ТЫСЯЧА ДВЕСТИ ЭКЮ за ночь с малышкой Габриэль дочерью королевской куртизанки!» прокричала Франсуаза, размахивая веером, словно привлекая внимание потенциальных обогатителей. Вместе с Дианой мы снова посмотрели на короля, но он не проявил никакого интереса.
-Кажется, он еще и слепой.-графиня облизнулась.-что же, тогда он только что потерял возможность пощекотать шейку молоденькой прелестницы.
-Подождите.-резко я сжала ее руки.-если он ничего не слышал, то у нас есть отличная возможность совершить подленькое дельце.
-Подленькоечто?-Монсоро нервно завертелась на диване.-Виктория, куда Вы пошли?
Что же, король Франции Генрих Наваррский, Вам придется раз и навсегда забыть шепот моих дрожащих губ, и стать марионеткой в руках той, что собирала ягоды с пола. Екатерина Медичи гордилась бы мною, как никем другим. Ведь я заставлю сходить с ума самого короля забываясь в танце жарком под покровом настоящей, знойной тьмы. Я должна разбудить огонь в его сердце, а для этого придется побыть королевским шутом. Король распивал очередную чашу вина, когда я нежно приобняла его за правый бок, и он, хмельной, охмелевший неуверенно сжал мою руку. Тогда-то я и поняла, что он по-свински пьян. Облокотившись ладонью о мое плечо, Генрих прислонился ягодицами о шатающийся стол. Какой все-таки был бы позор, если бы сейчас не играла громко музыка, и не смеялись девицы, ибо тогда все смогли услышать громкий, королевский «ИК».
-Виктория-постарался со всей своей серьезностью произнести король, но заплетавшийся язык менял местами буквы, что и получилось сложить из моего имени «Витокрия».-мне нуж
-Я знаю, что Вам точно нужно.-задорно ответила я.-видите вон ту белокурую красавицу, что пришла в наш замок с матерью два часа назад?
-Да Вы про мамашу Франсуазу?-брезгливо возмутился король.-да гнать ее прочь с замка! ЗЖИВО!!!
-Тише, не про нее речь.-постаралась развернуть к себе короля я.-ее славная дочурка желает провести ночь с самым властным, и что же таить греха, но самого любвеобильным-начала было льстить ему я, как с другой стороны его спины возникла мордашка Дианы.
-Как нашего самого любвеобильного, и страстного короля с которым малышка Габриэль желает забыться в постели. Только король мой, есть одна проблема.-Монсоро облизнулась.
-ПРОБЛЕМЫ?-громче начал говорить Генрих.-КАКИЕ ЕЩЕ ПРОБЛЕМЫ В МОЕМ КОРОЛЕВСТВЕ?
-Тише, тише, тише.-хором, но шёпотом произнесли мы с Дианой.
Я крепко взяла его за руку с одной стороны, а графиня Монсоро с другой и вот так мы смогли его вывести из зала празднества в коридор. Король сопротивлялся, рвался обратно к гостям, но мы смогли убедить его пойти и лечь в постель, а еще заплатить вместо «тысячи двести экю» десять тысяч, что могли бы нанести ущерб казне, но это бы он понял, если бы не его пьяный угар. Пообещав, что малышка Габриэль приедет в его покои через десять минут, мы остались в коридоре и наблюдали, как запутываясь в своей длинной мантии и падая со ступеньки на ступеньку, король карабкается вверх. Как только рубеж в двенадцать ступеней был пройден, Генрих встал на ноги и поволочил их за собой стараясь держать равновесие. Деньги, что прожгли бы дыры стыда любому в ладонях, сейчас были в моих руках, но только не горели.Часть, как мы и собирались, пришлось отдать матери Габриэль, которая тотчас же удалилась прочь из замка польщенная вниманием самого короля к ее малютке дочери. Гости постепенно расходились, и оставшись с нами наедине, Габриэль бросил ко мне рыдая в полный голос.
-Прошу вас, девы, не отдавайте меня королю.-молила в слезах юная девица.-я не могу этого сделать. Прошу вас, молю на коленях и прошу жалости.-Габриэль хотела было упасть в ноги к нам, но я резко поставила ее на ноги крепко держа ладонями ее плечи.
-Но чем так плох король?-удивилась Диана приподымая бровь.-нужно признать, что пьяный он хуже неповоротливой коровы, но все же не так плох, как могло быть. Есть варианты в разы отвратительнее.
-Дело не в короле.-прошептала девушка.-я влюблена в мужчину, что так давно ждет меня в своих объятьях, а я из-за матери, как шлюха, что ластиться к каждому кто не брезгует.
-И где же Ваш красавец кавалер?-улыбнулась Диана.
-Он ждет меня в карете, что стоит близ леса неподалеку от замка.-Габриэль посмотрела в окно.-я должна быть с ним.
-Хорошо,-я отвернулась от собеседниц, что наполнить мешочек четырьмя тысячами экю, и отдать их, как долю в этом скользком плане, да и для того, чтобы Габриэль не чувствовала во мне потенциального предателя.-это Вам из женской солидарности, милая.
-МНЕ???-опешила девушка шатнувшись назад.-я никогда в жизни не видела столько денег лично для меня.-на ее глазах выступили слезы.-спасибо Вам,-она кинулась меня обнимать,-и Вам,-ее благодарные объятья коснулись и Монсоро.-спасибо.-продолжала благодарить нас Габриэль и кланяться, пока ее личико не скрылось за стеной.
И мы остались смотреть, как эта робкая, но в тоже время отважная девушка покидает замок короля Генриха Наваррского и накидывая на голову капюшон, быстрыми шажками приближается к карете, и захлопнув двери она просто упорхнула к своему горящему огню любви, страсти. И в тоже время стены замка сотрясались от храпа короля, который не раздеваясь, просто рухнул на кровать и засопел, как дитя, и захрапел, как толпа пьяных пьянчушек. Диана открыла окно, и холодный воздух ударил нам в лицо. Девушка улыбнулась.
-Кстати, завтра в замок должен прибыть дипломат из Англии, но чувствую я, что король будет просто не в состоянии устроить юноше аудиенцию лично.-Монсоро облизнулась.-советую выспаться.
Глава 17
Молодой человек лет двадцати четырех стоял у картин в гостевом зале, и склонив голову на бок, изучал творения Рубенса. Каждое полотно, что рисовал художник было пропитано не просто любовью, но самой настоящей одержимостью красотой. Юноша остановился у картины «Три Грации» и протянув ладонь, провел нежно пальцами по женским изгибам бледно-розовой кожи и улыбнулся. В замке все замерли от удивления, с какой неподдельной нежностью молодой человек рассматривает рубеновских женщин, да и чопорная внешность давала о себе знать. Мягко сложенный молодой человек обладал аккуратной бородой, что мягко росла вокруг подбородка, и чуть завитые усы придавали его лицу нотку доброты, а блеск в карих глазах невинность с которой она смотрел на все вокруг, словно порочная жизнь проходит мимо его глаз, ушей и самого его. Кремовая рубаха поверх которой плотной сидел светло-коричневый вамс, и штаны точно такого же цвета с буфами были лишены кам-ней, брильянтов и выглядел костюм юноши просто, словно его обладатель желал быть незамеченным этими людьми.
Советник короля Наваррского изредка подходил к дипломату и извинялся за столь долгое ожидание, и только молодой англичанин просто понимающе кивал, не отрывая своих глаз от картины. Слуги предлагали ему вина, хмеля и даже крестьянского сидора, но молодой человек отказывался, но за любезность их благодарил. Спустя час после прибытия его пытались усадить за стол на завтрак, но юноша отказывался и от еды. Ведь дело, по которому он сюда прибыл была не еда, и даже не выпивка, а тем более не глупое веселье. Его король Генрих VIII велел дипломату заключить военный союз с Францией против Испании, а не пускаться в пляс с вертихвостками. Это все же дело чести. К сожалению, наступила вторая половина дня, а король Наваррский все еще приходил в себя после вчерашнего вечера, и был не в силах даже подняться с постели. Все планы молодого дипломата уехать домой этим же вечером были обречены. Ему пришлось остаться хотя бы до завтра, чтобы все же изложить все желания его короля.
Вечером гостей было не так много, как обычно, но все же без визгливых девиц и пошлых мужчин не обошлось. Такое поведение королевского двора ввело побледневшего дипломата в шок. Поняв, что делать ему на этом празднике нечего, он поднялся на второй этаж, где застал поэтессу. Она так сильно отличалась от местной знати, что невольно, но дипломат был прикован к ее внешности, взгляду свысока на сброд похотливых людей. Это было так удивительно, что выдержанный англичанин решил сделать шаг вперед, и просто встать рядом с девушкой, чтобы почувствовать ее парфюм, запах тела, естественный запах ее тела. Она напоминала ему ту самую женщину с картины, чьи изящные черты фигуры он так долго рассматривал на полотне любимого художника.
-Это так странно.-произнесла с улыбкой поэтесса.-неужели девицы, что вью гнезда возле каждого мужчины,-она повернулась.-разрешили Вам просто пройти мимо?
-Однако это не такая уж и редкость.-юношу вздохнул.-нужно уметь признавать себе в своих же недостатках. Допустим, что я знаю,-он нервно повел бровью.-что среди женщин особым положением не пользуюсь, но если честно, то страданий мне это не приносит.
-Напрашиваетесь на комплимент?-Виктория улыбнулась оголяя ровные зубки.-так мне не трудно сказать Вам это, ибо не собираюсь кривить душой.-она выпрямилась.-Вы прекрасно выглядите для мужчины, и это факт. Между прочим,-склонив голову на бок она покосилась в сторону громкого женского смеха внизу.-я уже столько насмотрелась на здешних людей, что Вы для меня словно чертополох среди обычных роз. Не сочтите за грубость или же ужасный тон.
-О чем Вы? Между прочим, нахожу чертополох красивым растением.-дипломат облизнулся.-меня зовут Алистер Перси, и, как Вы поняли, я представляю саму Англию и нашего короля Генриха VIII с его политическими предложениями, а Ваш король ведет себя, увы, но отвратительно с дипломатической точки зрения.-юноша вздохнула.-могу я узнать Ваше имя?
-Алистер Перси.-повторила поэтесса.-звучит очень интересно, словно конфитюр, клубничное варенье или же персиковое. Мое имя Виктория.-на секунду она задумалась.-не могу назвать своего дома, рода, ибо слишком длинная история, и тем более, к чему эти душещипательные истории, верно?
-Без рода?-удивленно спросил дипломат.-и при Версале?
-Ох, при короле.-облизнувшись ответила девушка.-Версаль мне не интересен.
-При короле-задумчиво повторил юноша.-королева?-он хотел было склонить голову в уважении, но был пойман за плечи собеседницей.
-Нет.-устало выдохнула девушка.-я не королева, и упаси меня Боже от такого счастья. Я фрейлина королевы Марго, но по некоторым нюансам обстоятельств я все еще остаюсь при дворе, но это при заключенной в своего рода тюрьму мою королеву.
-Говорят, что она была вульгарной и весьма распутной женщиной.-почесал затылок Алистер.-думаете, что это было закономерно?
-Закономерно?-возмущенно спросила Виктория.-Вы из тех мужчин, что считают правильным тот факт, что всемирные привилегии лежат у их ног?
Алистер знал многих придворных женщин, и слушал множество раз их житейские проблемы, но, чтобы столь юная девица предъявляла проблемы равноправия среди мужчин и женщин для него было впервые. Она не плакалась ему о блудном супруге, или же о своей сломленной королем, как фаворитки волей. Нет. В ее глазах он видел огоньнетсиние пламя. Погладив свою бороду, молодой человек извинился.
-Прошу прощения за столь резкие замечания, что я позволил себе по отношению к Вашей королеве. Вижу, что тема столь болезненна для Вас, и так же неприятна, что не вижу смысла продолжать тему отношений и личных отношений, как основной.-галантно поцеловав нежную женскую кисть он выпрямил спину и сам того не замечая, выпятил вперед свой торс, живот.
-Впредь, попрошу Вас не говорить о моей королеве подобные замечания, ибо смею заверить Вас, что более духовно чистого человека Вы здесь не найдете.-Виктория вздохнула.-я так понимаю, что король не смог сегодня с Вами встретится?
-Увы, мое пребывание здесь затянется еще на сутки точно, а там будет видно. Вдруг у Ваше-го короля завтра заболит голова, и он снова не сможет выслушать меня. Это ведь так естественно для королей.-Алистер улыбнулся.-а чем Вы занимаетесь, Виктория? Если Версаль Вам не интересен, и ложе с королем Вы не делите, то должно быть что-то более интересное, что Вас здесь держит.
-Что меня здесь держит-печально повторила Виктория.-вообще-то, я поэтесса. Писать поэмы вроде как мое призвание.
-Поэтесса?-удивился Алистер.-могу ли я набраться наг.
-Нет!-резко ответила девушка.-я не читаю свои произведения вслух.
-Так если позволите, то я сам могу прочесть Ваши творения, если для Вас это табу.-дипломат улыбнулся.
Она сделала шаг назад. В ее глубоких, голубых глазах он видел смущение. Настоящее женское смущение, какое способна чувствовать только невинная душа, что и была у поэтессы. Уголки аккуратных, небольших губ поднялись до милой улыбки, и обнимая правой рукой свой левый локоть, она опустила голову отводя свой смущенный взгляд. Впервые ею интересовались, ее хотели узнать. Поэтесса вздохнула, и хотела было поделиться одной из последних работ, но вдруг страх поселился в ее душе заставляя сомнению взять над гордостью вверх. Встрепенувшись, она спросила Алистера простой вопрос
-А Вы, значит, выполняете поручение своего короля?-ее брови чуть нахмурились. Такое бывало, когда она вслушивается в ответ собеседника.
-Да.-уверенно ответил юноша.-поручение. Знаете, это уже моя не первая поездка во Францию, но в прошлый раз мне пришлось получить отказ от Екатерины Медичи и ее сына, что так грубо попросили меня удалиться.
-Ах, вот в чем дело.-поэтесса вздохнула.-знаете, многое за последний год поменялось в стране, и эти нововведения, если честно, то мало чего хорошего за собой понесли.-Виктория сделала шаг вперед удаляясь от перил и постепенно подходя к дверям своих покоев. Алистер не теряя темп ее флегматичного шага следовала за ней.-после смерти Екатерины Медичи, то в стране началась отслойка таких нюансов, как летучий эскадрон, чье женское плечо стояло во главе всего и вся, а теперь это небольшая кучка одиноких девушек, что поклялись перед королевой-матерью служить своей честью на пользу эскадрона, а теперь они бесцельно прозябают в стенах замках позабыв о последних правилах приличия, но все так же задирая юбки перед молодыми графами, да что там перед молодыми-девушка засмеялась.-перед графами в принципе. Да только если при Екатерине огонь горел в сердцах этих женщин, то после смерти потухло и пламя.-девушка отворила двери спальни.-полыхнули, как спички.
Алистер непонимающе ответил.
-Не подумайте, что я глупец, но мне казалось, что эскадрон это кавалерия из всадников, наездников.-ответил юноша робко закрыв за собой двери.-или во Франции это слово имеет другое значение?
-Тут Вы ошибаетесь, и во Франции это слово имеет такой же смысл, как и во всей Европе, но только не в этом порочном замке, где за словосочетанием «летучий эскадрон» скрывает группа знатных женщин, что славятся своим родом, но при этом всем сердцем эти дочери, жены, племянницы и сестры знатных князей, королей, графов желали служить во славу страсти и Медичи. Хитрющая дитя печали смогла стать во главе целой страны, и при этом быть как бы от него вдали. Знаете, Алистер, наверное, это именно тот самый идеал, к которому я так безобразно стремлюсь. Екатерина Медичи-с грустью произнесла Виктория.-запретный, но такой желанный образ. Думаете, я сумасшедшая, раз считаю ее эпохальной фигурой?
«С рожденья мало, чтоб тебя желали,
Бывает радость та совсем не в прок...
Что ждёт тебя в пути, «дитя печали»?
Познание, что человекесть волк?..»
Прочитал молодой дипломат в раскрытых листах бумаги, что так и напрашивались на это. Для него, как для мужчины, было удивительно наблюдать за рассуждениями этой молоденькой девушки, что в свой небольшой возраст заставила себя чувствовать других. Ему это импонировалочеловечность
-Я понимаю, что это вовсе не мое дело,-Алистер облизал пересохшие губы.-указывать Вам к кому испытывать уважение, и склонять голову, но разве Екатерина Медичи не была организатором-мужчина набрался смелости произнести это словосочетание.-Варфоломеевской ночи?
-Ах, Вы об этом.-поэтесса прошла к окну, и открыла его.-Вы что-нибудь знаете о гугенотах?
-Простите?-скривился дипломат.-в каком смысле?
-Французские протестанты.-Виктория мягко улыбнулась.-десять тысяч гугенотов пали жертвой собственной кровожадности и это в день свадьбы моей госпожи Маргариты. Думаете, что было легко стоять у окон замка и слушать истошные крики этих несчастных? Крики, стоны тех кому ты не можешь помочь?
-Вы сейчас пытаетесь ее выгородить, верно?-ухмыльнулся дипломат.-не нужно.
-Я была девчонкой прислугой, что держала ее дрожащие ладони, когда она скрывала слезы под своей вуалью,-поэтесса сжала кулака.-я ловила ее слезы. Я чувствовала их своими щеками. Она взяла ответственность за эту ночь на себя, и была проклята поданными, но только страну из своих рук она не выпустила!