«За веру, а потом за короля!
В канун святого дня Варфоломея,
Мой близкий круг и я, вдохнуть не смея,
Развязки ждали об одном моля.
Развязки ждали с трепетом в душе,
Кусая губы всех святых молили -
Жизнь сохранить. Себе надеждой льстили,
Что скоро ночь закончится уже.»
-А знаете, как мне было обидно,-поэтесса обняла свой правый локоть левой ладонью, и вся сжалась от резкого раската грома.-когда спустя всего-то пять лет, она не признала во мне ту, кто крепко обнимал ее дрожащее тело в ту страшную ночь. Да, она видела во мне смелую девушку, но не больше. Она хотела, чтобы я стала частью ее эскадрона, но только я гордая. Только я не такая, как ее женщины.
-Виктория,-тихий голос Алистера помог поэтессе выйти из себя, и она посмотрела в его светло-карие глаза.-я вижу, как для Вас это важно, и как это разрывает Вам сердце. Можете отвлечься? Прочитайте мне одно из Ваших произведений. Я буду очень признателен Вам за это.
-Прочитать мое произведение?-скривилась поэтесса.-даже не знаю
-Пожалуйста, прошу Вас.-его горячие ладони нежно обхватили ее холодные кисти.-давайте так, прочтите свое самое любимое.
Это был ее первый раз. Первый раз, когда она наедине с мужчиной решилась прочесть то, что писалось бессонными ночами, что затрагивало юное сердце до каждой глубины, до каждого шва. Онапоэтесса, заложница своего таланта, своей одержимости, своей любви к искусству. Она робела, смущенно пряча прядку коротких волос за ухо, роняла исписанные листы, и снова собирала их начиная судорожно перебирать листок за листком. Алистер наблюдал за ней, как за нечто необычным, как впервые ребенок наблюдает за искрами яркой молнии в проливной дождь, как священник впервые робеет перед обнаженной куртизанкой. Она облизала острыми язычком пересохшие губы и произнесла
«В холодном молчании камня
Скрывается много измен
Узоры из силы и славы
Вплетаются в плесень у стен.
Залитые временем лица,
Шуршание длинных одежд
Из кубка спешите напиться,
Чтоб многое в жизни успеть!
Лучи отражались клинками,
Колосьями спелыми ржи;
Друзей и врагов привечали
Едино на празднестве лжи.
Возможно, не стоил он мессы,
А, может быть, стоил Небес
Во имя чьего-то прогресса
Не выпустит стремени Бес.
И хитро сплетенная пряжа
Снимается вновь со стены;
Из масок и ядов поклажу
Навьючишь на спину Судьбы,
А разум положит на плаху
Букеты их стройных речей,
И сердце сомненьям и страху
Объявит
Ночь Длинных Ножей.»
В ее приглушенном, чуть с хрипотцой голосе было что-то безумно возбуждающее. Алистер не мог сказать, что заставляет его испытывать чувство схожее с эйфорией. Вдруг, в глазах его потемнело, и тонкая занавеса света, что он с легкостью отодвинул в сторону, приоткрыла ему снова вид на «Три Грации», и он в пустом зале, где нет посторонних глаз, может дотронуться до картины ладонью. Плавные изгибы женского тела, ее голос, что читает строки схожие с утренней расой, и его чувства, что пробуждают огонь в молодой душе. Вдруг, голос поэтессы стал громче, и он открыл глаза увидев перед собой не картину, а ее взволнованное личико.
-Алистер, с Вами все хорошо?-тревожно спросила поэтесса своим дрожащим голосом.-на секунду мне показалось, что Вы потеряли сознание.
-Я просто задумался.-дипломат нежно сжал ее ладонь.-прекрасные стихи, Виктория.
-Не пугайте меня так.-девушка отвела взгляд.
-К сожалению,-он вздохнул.-литература Англии заметно страдает в своей скудности, и из современников я смогу привести Вам в пример только Шекспира. Читали его работы?
-Ромео! Для чего Ромео ты?-улыбнувшись произнесла поэтесса каждую строчку реплики, что говори Джульетта в этом романтичном эпизоде.
-Ловлю тебя на слове.Лишь назови меня своей любовью И заново я буду окрещен.-его ла-донь взяла пальцы в пальцы руку девушки.-И навсегда свое утрачу имя.
-Кто ты такой, сокрытый мраком ночи-прошептала Виктория чувствуя мужское дыхание на своих приоткрытых губах-Подслушавший признания мои?
И обнажая тело она впервые не боялась за душу, что может быть ранена предательством. В его объятьях были ответы на все вопросы, что так давно мучали романтичную натуру, что так давно хотело найти тело. От поцелуев шеи она кусала губу чувствуя, как мучительно ноет низ ее живота. От поцелуев бедра запрокидывала голову назад требуя трением тела большего. Он смущенный, робкий, но не скупой на ласку, так неумело, но с таким трепетом желает стать ее самым сладким удовольствием, которое она впервые захотела ощутить своим роскошным телом. Мужчина водил руками по ее мягкому, но такому упругому телу олицетворяя ее с самыми желанными натурщицами любимых художников. Его губы смыкались на возбужденных, чувственных вишенках, что заманчиво твердели на больших, круглых, нежно-розовых ореолах, и он, покусывая их, заставлял тихий стон становится звонким.
Ладонями сжимая аккуратный женский живот, он чувствовал, как кровь заставляет напрягаться его мужскую силу, и не совладая с силой животного инстинкта, он нежно раздвинул в стороны аппетитные бедра девушки, оголяя мило обросшую промежность. Обхватив ладонью ее лобок, он пропустил сквозь пальцы мягкие, светло-коричневые волосы, и одним резким движением проник в горячее, женское лоно заставив ее тело неестественно выгнуться на постели, но так естественно задрожать. Стон, что срывался с ее теплых, чувственных губы напоминал ему нежнейшие звуки арфы, но все сменилось, стоило ей оказаться сверху.
«Эскадрон оправдывает свое название»-подумал Алистер чувствуя, как его постельная дева демонстрирует навык отличной наездницы. В лице, что было робким, смущенным, нежно-покрасневшим, появился оскал неудовлетворенной ранее хищницы. Он был ее первым мужчиной, и это было достижением, которое терять она не собиралась. Где был «первый», должен быть «единственный». Она знала, что любит его сильнее чем кого-либо из тех, кто был в ее жизни. Если глядя в его глаза, она хотела сделать его самым счастливым, то нужно ли искать кого-либо? Первый день знакомства обернется в самый первый день новой жизни. Это было то, что она так долго ждала
Глава 18
*6 месяцев спустя
*Виктория
В корсаже пряча небольшой стилет
Англия давит на меня словно сдавленный плотно корсет. Я задыхаюсь от этого воздуха. Мне душно от здешних людей. Каждое мое новое утро начинается одинаково. Проснувшись я так долго стою у открытого окна, что теряю счет времени. Пропускаю завтрак, а за все эти шесть месяцев я написала всего шесть строчек будущей поэмы. Интересно, где я совершила ошибку? Почему уезд из Франции стал моей главной ошибкой? Уже лето, а здесь по-прежнему хмуро, грязно, и увы, но мрачно. Конечно, жить здесь словно быть в самом эпицентре всех весомых и невесомых событий всей Европы, но только почему я скучаю по этой стране, где правит гугенот, коем пора бы плюнуть в лицо за все его злодеяния? Почему я скучаю по стенам холодного замка, что слушают сплетни придворных дам? Почему я скучаю по тем людям, что любят фривольные комплименты? Почему я желаю променять чопорность и красивую сдержанность на распутство и естественность?
Я бредила жизнью с Алистером после нашей первой ночи любви, но глядя сейчас на свое свадебное платье, что я должна надеть через три дня, мне становится больно. Я обманула его ожидания, я обманула саму себя. Я обожглась собственной любовью. Он ждет этот день, как никакой другой, но как сказать ему, что я не готова если Алистер каждую ночь целует мои руки и говорит все эти красивые слова любви? Местные женщины нынче любят говорить мне слова поздравления, и все эти придворные жены поздравляют меня с удачным замужеством, и откровенно удивляются, когда вместо яркой, счастливой улыбки я только понимающе киваю, а после прохожу сквозь знатную толпу. Я знаю, что для придворных английского двора я странная, и возможно, даже не воспитанная, но зато я не пускаю пыль в глаза, и не улыбаюсь ядовито-приторно, как это делаете вы
Король Англии Генрих VIII зашел в мои покои, но прежде, характерные три стука оповестили меня о его приходе. Вообще, король Генрих VIII не отличался скромностью, стеснительностью или же тактичностью, но в первый же день моего прибытия в его страну, он словно всем дал понять, что берет меня под свое родительское крыло, чем вызвал настоящую ярость среди придворных дам. И их можно понять, ибо роскошных покое был достоит далеко не каждый советник. Генрих вошел в мою комнату, и застал меня стоящей у окна тоскливо наблюдающей за отплытием кораблей. Вдруг, его тяжелая ладонь коснулась моего плеча, и склонив голову на бок, он неуверенно улыбнулся.
-Ваше Величество,-хрипло произнесла я незаметно смахнув слезу.-прошу прощения, но я не услышала, как Вы вошли. Мысли, знаете, они иногда заставляют меня не замечать происходящего.
-Ничего страшного,-он понимающе кивнул.-я приказал слугам подготовить церемониальный зал к Вашей свадьбе.-король посмотрел на висящее свадебное платье.-не хотите примерить? Очень интересно узнать, как поработали портнихи. Такие красивые кружева.
-Что? А, платье,-я вздохнула.-если хотите, то, конечно.
Король тактично (хотя и не отличался тактичностью) отвернулся к окну, пока я надевала свое свадебное платье, фату. Тяжелая юбка плотно обтянула мои бедра, и вверх платья сдавил ребра с такой силой, что на секунду в глазах потемнело. Длинная фота коснулась лопаток, и ободок украшенный жемчугом засверкал в свете пламени огня. Роскошные кружева, что могла позволить себе только королевская дочь украшала мое белоснежное платье, но только мне было в нем душно, некомфортно. Генрих VIII повернулся, когда я подняла вуаль с зареванных глаз. Шаг вперед и вот я уже реву в полный голос на королевской груди. Руки трясутся, как и все мое тело. Холод. Он заставляет мурашки выступать на нежной коже, а душа болит от гадкого чувства предательства. Как я могу предать Алистера? Как?
-Так,-Генрих крепко обнял мое дрожащее тело.-я могу помочь?
-Нет. Это все моя ветреная натура, что вскружила голову Вашему дипломату, и теперь страдает от золотой клетки в которую попала. Король мой, Генрих VIII, если бы Вы знали, как болит моя душа от причиняемой боли послу.
-Вам, милая, так плохо в Англии или с моим послом?-спросил король крепко сжав ладонями мои плечи.-будьте со мной честны, как и я с Вами. Это личный разговор и он будет касаться только нас с Вами.
-Ваше Величество, дышать воздухом Англии для меня словно дышать ядом для крыс. В большой стране феноменальных событий для меня словно нет места. Я здесь чужая. Я здесь, словно потерявший мать ребенок, что сталкивается лицемерным утешением каждый день. Вы, король мой, один из самых замечательных людей, коих я знаю за свою жизнь, и я приклоняю в уважении перед Вами колено, как женщины этого не делают. Ваш дипломат-я вздохнула.-роскошный мужчина с самым добрым сердцем, и с самой любящей душою, но только я для него такой же яд, как и воздух Англии для меня.
-Тоже самое я испытываю со своей женой.-король посмотрел в окно и ухмыльнулся.-только если я, как король могу сделать со своими женами все, что только мне захочется, то Вам придется нести этот груз всю жизнь. Хотите вернутся во Францию?
-Хочу, но только кто мне позволит?-спросила робко я снимая с головы фату.-к тому же, свадьба уже скоро. Не могу же я бросить все, и просто сбежать?
-Поймите и меня правильно, но отдать своего лучшего дипломата Вам я не могу. Алистер останется здесь, а Вы можете плыть во Францию следующим кораблем.-Генрих VIII подошел к двери,-я поговорю с ним завтра, а Вы оставьте ему хотя бы письмо.
-Спасибо большое, что понимаете меня.-я склонила голову в уважении.-спасибо большое.
Я собрала вещи очень быстро, и на секунду, сомнения заставили меня просто сесть и посмотреть на свое свадебное кольцо. Серебряное кольцо с ярким изумрудом гравированное белыми алмазами идеальной овальной формы. Помню, как он смущенный, надел его мне на палец во время проповеди католического священника. Тогда я поклялась любить его всю свою жизнь, что позволит мне прожить Бог, и теперь, собираюсь так некрасиво расстроить свадьбу, сломать судьбу дипломата, и своюно чувствует мое тоскующее по родной стране сердце, что это только начало самой лучшей части нашей с ним жизни. Положив на кровать свое свадебное платье, я положила на него лист пожелтевшей бумаги, где написала не так много слов, как хотелось бы сказать
«Признаться я могу в одноммое сердце обливается кровью. Я плачу душою, что приходится бросить все, чтобы достичь своего. Мне жаль, мне очень жаль, что я оказалась не той, кто сможет подарить покой в Вашу душу, но только я буду ждать Вас во Франции. Сколько бы времени не прошлолюблю Вас всем своим сердцем, мой дорогой Алистер. Прошу простить меня, и не забывать»
Оказавшись на корабле, я предвкушала, как снова вдохну порочного воздуха, что поможет мне почувствовать себя дома. Дома в стране, где правит гугенот, где страстные женщины задирают высоко юбки, чтобы показать себя во всей своей красивой стороне, где придворные лица собирают сплетни, чтобы донести сложившуюся молвой историю настоящего романа. Здесь. Здесь во Франции каждый может найти свою одержимость: любовь, искусство, красоту, страсть, порок. Как только высокие колокольни появились на горизонте, я всплакнула от нарастающего чувства спокойствия.
«Взгляните на картину, мой король!
Попал ко мне счастливою порой,
пусть мы и бьёмся с Лигой безвозвратно,
портрет одной блондинки юной, знатной»
***
-Никогда я не буду Вашей!-кричала Габриэль быстрыми шажками спускаясь с лестницы.-Вы не имеете никакого права претендовать на меня! Мой отец ничего Вам не должен!
-Я сказал Вам, дорогая, что Вы уже моя.-ухмыльнулся Генрих Наваррский склонившись чуть вперед с лестничных перил.-кстати,-вынув из-за пазухи яблоко он продолжил.-я лишу всех чинов Вашу семью, и тогда Вы будете ползать в моих ногах, умолять все вернуть обратно.-хруст.-и да, Ваш любовничек тоже попадет под мою горячую руку и лишится своей головы. Может быть, именно этого Вы ждет?
-Вы чудовище!-простонала возмущенноГариэль.-гореть Вам синим пламенем, проклятый гугенот! Не быть католической деве Вашей фавориткой, гнусный король!
«Своей бесцеремонностью знакомства
богиню он обидел, отпугнул.
Теперь пора впадать в низкопоклонство,
чтоб вымолить прощение в углу.»
Аккуратно приоткрыв двери замка, я скинула с головы капюшон, и почувствовав спиной, как меня коснулась тонкая, женская рука, я на секунду вздрогнула. Но почувствовав терпкий, цветочный парфюм с нотками дурно пахнущей лилии, я обернулась, и увидела ее. Улыбка схожая с уходящей луной, и эти зеленые глаза самой хитрой кошки. Диана облизнулась, но спустя секунду кинулась мне на шею крепко обняв. Не ожидав от самой себя, я сомкнула ладони на ее спине, и уткнувшись в нежную шею, спокойно выдохнула. Впервые за эти шесть месяцев.
-Графиня Монсоро,-тихим голосом произнесла я.
-Виктория,-Диана поклонилась.-Вы заставили меня скучать, а это, поверьте, но удается единицам. Вы вернулись?
-Да. Надеюсь, что навсегда-прошептала я.
Резкий хлопок дверью привлек мое внимание. Это была миловидная девушка, что однажды сыграла мне на руку. Габриэль вся клокотала от злости все проговаривая и проговаривая какие-то слова себе под нос. Увидев нас с Дианой, она подошла ближе, и так же крепко обняла меня.
-Грязное, бестактное животное!-выкрикнула она в сторону лестницы ведущий в королевские залы, где любит заседать король.
Кажется, я вернулась как раз во время.
«идти на крайний риск, чтоб прошмыгнуть
туда, куда теперь закрыт ему был путь!
Ему разобраться бы в любовных ранах
и милое услышать вновь сопрано.
Всё остальное в жизнипросто муть»
Глава 19
Но не горда и не спесива,
Чиста, как утренний рассвет
Мне схождение с ума сейчас сродни обычной жизни, где я остаюсь страдать в одиночестве холодных стен замка. Наверное, если бы тогда я с ним не заговорила, то ничего бы не произошло, и сейчас, чувствовать боль было бы не так скверно. Я хотела бы на секунду все вернутьоказаться в Англии, где на секунду прикоснуться к ладоням Алистера. Многие говорят мне, что мешает вернуться в Англию? Что мешает мне вновь все вернуть назад? Может быть, жизнь в Англии и не была такой ужасной, как ее видела я? Нет. Все в этой стране было чужим для меня: воздух, атмосфера, люди и даже король, что заставлял краснеть меня из-за своей теплоты. Любовь Алистера похожа на сладкий мед, что медленно тянется от ложки своими чарующими волнами по широкому блюду.
На секунду я представила, как прошел бы день нашей свадьбы, который наступил бы завтра. Тишина церемониального зала нарушает только дыхание людей, что пришли поддержать нас в этом новом начинании. Король, благословив наш земной союз просить произнести слова верности, клятвы преданности, и я, сдерживая слезы крепко сжимаю руку своего супруга, что отводит взгляд понимая, как интимен тот процесс слов к которому нас обязывают. Королева Англии приподнимает мою вуаль, и аккуратно касается тонкими пальцами моего подбородка, чтобы посмотреть в глаза той, кто клялась ей в преданности королевского титула, а после следует только резкая пощечина, как цена наказания моей непокорности, разочарование Алистера, и мое позорное клеймо предательницы страны. Тогда-то меня и уносит муссон сквозь все нарастающее и убывающее в моей жизни. Теплый муссон поникших ожиданий.