И снова гордо вскинула подбородок, дразня меня дерзким взглядом.
Спрашивайте, госпожа, склонил я голову, любуясь ее тонкой рукой, на которой и впрямь еще были видны слабые коричневатые разводы.
Скажи мне, паша, потребовала она, вновь привлекая мое внимание, кому принадлежит твоя верность?
Я верный слуга династии, госпожа, столь странный вопрос меня удивил.
Я не об этом, обворожительно улыбнулась она, выбирая с блюда темный плод инжира. Моя матушка полагает, что ты предан ей.
И это так, госпожа, ответил я, не в силах оторвать взгляд от белых тонких пальцев, рельефно и очаровывающе выделяющихся на фоне темной кожуры.
Однако вчера ты был готов предать ее и нарушить все ее планы по одному моему слову.
Кажется, я стал понимать, к чему этот допрос.
Если однажды, продолжила она, тебе придется выбирать между матушкой и мноюкого ты выберешь, Рустем? и наконец попробовала выбранный плод.
Я залюбовался ею.
У Хюррем-султан нет причин сомневаться в моей верности. Но у моего сердца одна госпожа, и это вы. Я выберу вас, госпожа.
Она явно была довольна моим ответом.
Ты вступил на опасный путь, паша. Если матушка узнаетне сносить тебе головы!
Она снова откусила кусочек инжира; легкий, цвета насыщенного крепкого кофе рукав ее платья сполз, обнажая тонкую руку по локоть.
Она не узнает, госпожа, улыбнулся я, если ей не скажете вы. А если моей луноликой госпоже будет угодно предать меня на смертьгнев Хюррем-султан уже не будет иметь для меня значения.
Она задумалась, чуть склонила голову, постучала ножкой по полу, снова посмотрела на меня:
Ты опасный человек, паша, чуть прищурилась, умеешь сладко петь. Говоришь вещи, которые я хотела бы услышать, но много ли в них правды? недоеденный плод стукнул о поднос.
Вы сомневаетесь во мне, госпожа? наклонил я голову, вглядываясь в нее.
Помолчав, она произнесла:
Я склонна тебе верить, и, вставая, добавила:но помни, паша, что я умею столь жестоко карать предателей, как и награждать верных мне людей.
Я встал за нею:
Страшнее вашей немилости нет для меня наказания, госпожа.
Она ушла к себе.
Глава вторая. Едкая плесень
* * *
Что ж!
Брак оказался не так ужасен, как мне ожидалось. В чем-то даже можно было найти преимущества: например, я стала хозяйкой целого дворца! Тотчас же после праздника я обошла свои владения быстрым скользящим шагом; было, над чем поработать. Как мне кажется, нижний этаж с глиняным полом был слишком сыр: запах плесени и влаги просто преследовал меня там и, казалось, уносился и на верхний этаж, въедаясь в одежду. Дело однозначно требовало уборкино как ее сделать?
Мои служанки и евнухи остались в гареме; здесь все рабы принадлежали паше, я никого не знала, кроме Гюльбахар. Кто отвечает за столь серьезную уборку помещенийедва ли она?
В гареме все было просто: я приказывала, а если не знала, кому приказать, обращалась к матушке за советом. Здесь все были чужими, и меня мучили едкие сомнения, подчинятся ли они моим приказам?
По уму, нужно было обратиться к пашено мне не хотелось этого делать. Всякий раз, как я думала о нем или встречалась с ним, меня терзало въедливое, мучительное чувство, схожее со страхом и со стыдом одновременно. Прийти к нему самой, первой обратиться, попроситьнет! нет, никогда!
Я морщилась при одной мысли об этом, и все внутри меня сжималось от неприязни и страхаа ничто не казалось мне столь унизительным, как страх. Паша был полезен мне и роду Османов и, хвала Всевышнему, не обременял меня супружескими обязанностями, этого было достаточно, чтобы терпеть его.
Нет, я не буду к нему обращаться.
но как же решить эту проблему с сыростью? Приставучий запах плесени уже начал мне мерещитьсянапример, сегодня за обедом! Я настолько не могла отделаться от ощущения, что жирный нут с грибами отдает плесенью, что не смогла доестьтак недолго и аппетита лишиться, и вовсе заболеть!
как в воду глядела. Видимо, мне не померещилось, и продукты и впрямь были испорчены: через пару часов я начала ужасно маяться животом.
Самым невыносимым в этой и без того отвратительной ситуации оказался мужв своем беспокойстве о моем здоровье он пожелал не отходить от моей постели.
Уже через несколько минут такой «поддержки» я почувствовала значительное неудобство: больной живот неумолимо требовал свое, а я не знала, как выпроводить этого заботливого болвана! Как можно быть настолько бестактным? Неужели он не понимает, что мне совершенно не нужны сейчас лишние глаза в этой комнате?!
Он что-то рассказывал, но я была совсем не в силах следить за ходом его речи. Неотвратимо стало понятно, что мне все-таки придется как-то его выпроваживать.
Я, кажется, начала заливаться краской; какой позор! Впрочем, мне хотя бы удалось проговорить:
Рустем, я была бы признательна, если бы ты дал мне некоторое время побыть одной.
Слава Всевышнему! Он ушел, и я смогла наконец разобраться со своими потребностями.
Тягучая краска стыда долго еще не хотела покидать моего лица; я чувствовала себя ужасно униженной.
По крайне мере, у него хватило сообразительности не возвращаться до вечеракогда ко мне приехала обеспокоенная матушка. К тому моменту меня уже напоили какими-то отварами с масляным блеском, и живот успокоился; комнату проветрили, и снова чувствовала себя более или менее уверенной в себе.
Михримах, девочка моя, ты такая бледная, хлопотала надо мной матушка, чье желто-зеленое платье в полумраке покоев казалось мутно-грязным. Ты уверена, что ничего серьезного? Что сказал лекарь?
Небольшое отравление, мама, правда, не о чем беспокоиться, улыбнулась я.
Рустем-паша воспользовался случаем, чтобы ободряюще взять меня за рукуСоздатель, за что мне это? что не укрылось от проницательного взгляда мамы. Она лукаво улыбнулась и переспросила:
Ты уверена? Быть может, ты просто ждешь ребеночка?
Кровь отхлынула к сердцу; я неосознанно вцепилась в руку мужу, чувствуя, как душу заполняет въедливый страх.
Нет, нет, я точно не беременна, заверила я.
Как можно быть уверенной? мать вся сияла, явно поверив в собственную фантазию. Надо послать за повитухой!
Я была в ужасе; что делать? Не приведи Всевышний, она пришлет свою повитуху, и тогда конец! Та наверняка доложит о том, что я не только не беременна, но и вообще невинначто же делать, что же делать, что же делать?
В панике я сжала руку Рустема до боли. Он успокаивающе погладил мои стиснутые пальцы свободной ладонью, ненавязчиво закрывая их от взгляда мамы, и обратился к той:
Простите, госпожа, но пока мы не можем вас порадовать такой счастливой новостью. Я уже вызывал сегодня повитуху, потому что тоже в первую очередь подумал о такой возможности.
Мама не выглядела слишком расстроенной и явно поверила ему. Облегчение чуть не выразилось на моем лицея еле замаскировала его под легкую грусть.
Похоже, Рустем-паша и впрямь на моей стороне.
Тягучий точащий изнутри страх немного отпустил меня.
Хотя и не было ничего постыдного в фиктивном бракея же султанша, в конце концов! И тетушки тоже выбрали именно такой путь! я отчаянно не желала, чтобы кто бы то ни было узнал о реальном статусе моих отношений с Рустемом. Это могло ослабить его авторитет, что не было бы нам на руку. Но хуже всего, если бы узнала матушка; уверена, она бы гневалась безмерно, хотя ее-то какое дело?!
Я была благодарна Рустему, что он сумел уберечь наш секрет от острой и въедливой проницательности Хюррем-султан. Но долго ли мы сможем скрывать от нее? Мне кажется, она умеет мысли читать! Разве что укроется от нее?
Я на всякий случай послала мужу нежный взгляд. Пусть она видит, что у нас все прекрасно!
Более чем уверена, что Рустем разгадал подоплеку моего маневра; но все же в ответ его темно-оливковые глаза полыхнули такой радостью и нежностью, что мне стало и стыдно, и радостно. Я привыкла, чтобы мною восхищались; но это восхищение было каким-то другим, непривычным и желанным?
Улыбнулась я совершенно искренне.
Мама, заметившая наши переглядки, засияла как солнышко и вскоре простилась, лукаво оставив нас наедине.
Было бы правильно забрать у него свою руку; но я этого не сделала. Он ничего не говорил, просто мягко гладил мою ладонь большим пальцем.
Так я и уснула.
* * *
Я от порога понял, что она чувствует себя неуверенно. Еще когда она только проскользнула в комнату в своем бронзового оттенка платьемне сразу бросилось в глаза, что ей страшно и стеснительно, и она не решается о чем-то заговорить.
У нее всегда это проявлялось в этом забавном и немного детском жесте: она плавно вздергивала свой и без того обычно вздернутый подбородок и особенно прямо расправляла плечи. От этого ее очаровательный носик начинал весьма забавно торчать, а глаза ей приходилось скашивать вниз, чтобы смотреть перед собой, а не в потолок.
Я неоднократно видел, что этот жест производил должное впечатление на посторонних ей людей. И лишь самые близкие знали, что за ним она скрывает неуверенность и робость.
Язнал.
Меня всегда крайне умиляла в ней эта милая черта. Кому-то в такой момент она могла показаться высокомерной и надменной, но у меня сердце замирало от нежности, когда я видел, как воинственно блестят глаза у задравшей подбородок робкой Михримах. Она была прекрасна в такие моменты невыносимо, остро, смертельно; тонкая хрупкость ее женственности оттенялась силой и смелостью ее характера, и это сочетание разило прямо в сердце, не ведая промаха.
Госпожа, медленно поклонился я, не сводя с нее глаз. Она выступала из своего наряда, как бронзовая статуя, прекрасная и идеальная.
Но она была прекраснее любой, самой совершенной статуи.
Ибо она была живая.
Рустем, самым независимых из всех оттенков своего независимого тона начала она, что снова свидетельствовало в пользу ее неуверенности, я недовольна нижним этажом. Там слишком сыро. Того и гляди, заведется гниль!
Я в недоумении сморгнул. Причем тут нижний этаж? Что с ним не так? Почему этот странный вопрос удостоился таких церемоний?
Я распоряжусь, госпожа, заверил я ее.
Она улыбнулась, слегка наклонив голову, и ощутимо расслабилась: и подбородок чуть опустился, и плечи чуть опали.
Совершенно не способен понять, в чем заключалась важность ее дела и почему этот вопрос вызвал у нее такую неуверенность. Но, судя по всему, она сказала все, что хотела сказать, и теперь не знала, как уйти.
Я хотел было предложить ейшербет, прогулку в сад, беседу, книгу? но был слишком уверен в ее отказе.
Молчание становилось неловким, и я отчетливо понял, что единственный способ его нарушитьвсе-таки что-то предложить и дать ей тем самым повод отказаться и уйти.
Что ж поделаешь? Я сказал, что собирался пойти в садхотя и в мыслях этого не имел, судя по плюхающим за окном звукам, там шел дождь, и предложил ей пройтись со мной. Она ожидаемо и с облегчением отказалась и ушла к себе.
Жаль. На какое-то мгновение я успел понадеяться, что согласится, можно ли отделаться от этой разъедающей надежды?
Что ж, остается заняться этим нижним этажом, коль скоро он ввел ее в такое беспокойство.
После краткой инспекции я был вынужден согласиться, что, при всем усердии слуг, дворец не успели вполне приготовить к нашему переезду. Возможно, в этом не было бы большой беды, если бы на нижнем этаже не располагались кладовыеиз-за дурного глиняного пола кое-где портилась еда, а вскоре сырость и плесень могли добраться и до книг и тканей. Госпожа была совершенно права в своей тревоге! Этим нужно заняться незамедлительно.
Я с точащим беспокойством подумал, что за все время нашего пока недлинного брака это был первый раз, когда она сама обратилась ко мне. Едкое недовольство собойя не сумел вполне комфортно устроить ее быт! сочеталось с новой волной восхищения ее практичным, мудрым взглядом на вещи. Кто из женщин так умен, как она? Я был восхищен до самой глубины своего существано сердце мое подтачивал страх, что я никогда не сумею добиться ее благосклонности.
Если только сыграть по ее правилам? Получится ли?
Я столько уже преодолел ради нееи не отступлю!
Глава третья. Жгучие осы
* * *
Ситуация с нижним этажом разрешилась вполне благополучно, и я испытывала за сей счет прилив сил. Мне однозначно нравилось чувствовать себя полноценной хозяйкой! В гареме за каждым шагом моим следили жгущими спину взглядами, в любой момент за мной следовали толпы прислужников, во всем я видела сухие приметы власти моей мамы. Я люблю маму; но я уже взрослая.
В этом, действительно, был горький, но неизбежный плюс замужества: я стала взрослой, стала хозяйкой.
Со жгучим пылом я исследовала свой дворецтем более, что никто теперь не приглядывал за мной по приказу матери, и я могла благополучно отделаться от слуг и изучать все, что меня заинтересует.
Приятное чувство исследователя-первооткрывателя почти примирило меня с ненавистным бракомтем более, что паша не надоедал мне своим присутствием. Так с ним вполне можно было мириться.
В этот сухой жаркий день я решила исследовать свой дворец еще полнее. Раньше я ограничивалась двумя этажамипришло время посмотреть, что скрывается выше!
Холодная лестница была покрыта сероватой пыльюкажется, сюда редко кто поднимается. Я поморщилась, запачкав туфельки. Неприятно было и то, что даже самые осторожные шаги с тихим шелестом поднимали в воздух клубы этой отвратительной пыли, из-за чего хотелось чихать, да и глаза слезились. И все-такимне было слишком любопытно. Что же там?
Лестница закономерно привела к двери. Буро-черная, из тяжелого сухого дерева, она казалась неприступной. Вот так жалость! Неужто заперта? Напрасно сгубила туфельки!
На всякий случай я со злостью дернула прохладную ручкуи к моей полной неожиданности дверь со стуком поддалась!
С большим воодушевлением я заглянула внутрь, и была сперва обескуражена. Низкие потолки, темно, пыльно, сухо. В горле чувствовалось першение от затхлого пыльного воздуха.
Но все-таки впереди виделся отблеск светаи я храбро шагнула внутрь, для чего мне пришлось нагнуться.
Невдалеке манило к себе небольшое окошко. Именно в него проходили солнечные лучи, разгоняя мрачный полумрак этого странного помещения. С любопытством я подошла к этому окошку.
Кажется, я нахожусь в пыльном чердачке прямо под крышей, и в основном его используют для скапливания какого-то невнятного хлама. Что-то было прикрыто сероватыми высохшими почти до истления тряпками, а что-то было разбросано прямо на полукухонная утварь, сломанная мебель.
Нда! Грязноватое, но перспективное местечко! Если все отмыть хорошенько, то у окошка образуется отличное пространствооно могло бы стать моим тайным убежищем!
Я всю жизнь мечтала о тайном убежище; но разве в гареме спрячешься? Теперь же у меня появился шанс исполнить мечту!
Я подыскала почти целый пуф, придвинула к окошкуоткрывался неплохой вид на сад. Я даже залюбовалась; заодно увидела возвращающегося домой Рустема-пашу. Было забавно наблюдать за ним с высоты, зная, что он даже не догадывается о моем присутствии. Очень удачное местечко! Еще бы столик найти
Я полезла под одну, под другую пыльную тряпку в поисках столика. Поблизости ничего не оказалось, и я отправилась вглубь, в темноту.
Я увлеченно рылась в предметах вокруг, как вдруг странный, тревожащий звук отвлек меня. Приглушенное жужжание раздавалось где-то совсем рядомчто такое?
Я замотала головой
И в ужасе вскрикнула.
На расстоянии вытянутой руки от меня на полотке висело огромедное, с локоть в диаметре, серое осиное гнездо! Вокруг которого ползали и летали самые отвратительные и мерзкие создания на землеосы!
Сердце билось отчаянно, громко и быстро, и больше всего я боялась, что прямо сейчас, здесь, рухну в обморок, и эти ужасные создания будут ползать по мне, а я не сумею им помешать. Я остро, мучительно, выжигающе боялась ос!
Как я только смогла пробраться к окошку? Гнездо находилось между ним и лестницей, и нужно было как-то прошмыгнуть мимо. Отчаянно зажмурившись, я рванула к спасительному входу. Почувствовало, как одно насекомое задело мое плечо; другое чуть не запуталось в волосах. Это было слишком, слишком, слишком ужасно. Не помня себя, я закричала; мне было так страшно, как никогда в жизни, и я уже представляла себе, как этот ужасный рой облепит меня со всех сторон и сожрет, поглотит как огонь!