Марина ОрловаРоза
Примечания автора:
"Пролог" техническая часть, где в двух словах рассказывается о социальном устройстве и деталях.
Основная история начинается с части 1.
Пролог
Рандвальф, герцог Сорсет, был известен в свете лёгким нравом, любовью к развлечениям и примечательным демократизмом в амурных делах. Его не волновали ни пол, ни возраст, ни социальное положениепри виде нежно-розовых губ или брутальных скул, пришедшихся ему по нраву, герцог забывал о любых условностях, которых при дворе короля Георга было достаточно.
Король Англии Георг, продолжая политику своего отца Якоба, поддерживал в подданных высокий моральный дух, уважение к обычаям предковв первую очередь к институту рабовладения! и стремление к тихим семейным радостям. Впрочем, как это обычно бывает, правила в основном касались низших слоёв населения, то есть «свободных граждан» горожан, торговцев, крестьян и прочих.
Аристократы, особенно приближенные ко двору, чувствовали себя гораздо более свободно. Главная обязанность при дворе короля Георгаподдерживать видимость соблюдения законов, а за закрытыми дверями можно было делать что угодно.
***
Герцог Сорсет прекрасно умел играть в эту лицемерную игру. Он не целовал своих пассий на глазах у свидетелейа дружеские объятья, хоть и слегка фривольные на взгляд старых зануд, не считаются за преступление. В совершенстве владел навыком светской беседы и умел несколько часов кряду рассуждать о политике и социальных проблемах столь общими словами, что в итоге собеседники так и не могли сказать, каких же взглядов он придерживается. К себе никого не приближал, да и не хотел этого. В свой дом гостей не звал и приёмов не устраивал, зато охотно посещал чужие.
Таким образом, мало кто знал, что за внешностью светского повесыснисходительно-насмешливым выражением карих глаз, идеально ровной каштановой эспаньолкой и мягкими рукамискрывается человек думающийпросто потому, что своими мыслями Рандвальф ни с кем не делился.
Самые сообразительные из придворных, конечно, уже давно обратили внимание, как ненавязчиво герцог Сорсет меняет общественные взгляды и даже моду, и поняли, что им стоит считаться с этим легкомысленным с виду франтом.
Длинные шубы и обилие драгоценностей, которые при короле Якобе были непременным атрибутом дворянина, теперь, благодаря изящным насмешкам Рандвальфа, считались устаревшими и у молодёжи вызывали лишь снисходительные улыбки. Герцог полагал, что настоящего аристократа отличают его принципы, честь и способность достойно вести себя в любой ситуации, а не золотые цепи или дорогие меха. И, в соответствии со своими взглядами, Рандвальф одевался весьма просто, хотя и продуманно.
В своём поместьенебольшом, но уютномгерцог собрал достойную библиотеку, а его рабы души не чаяли в милостивом господине. Ходили слухи, будто Рандвальф освободил многих рабов, дав им статус свободных слуг, а также что он якобы не наказывает их, однако для аристократов это звучало слишком невероятно. Представить, что эта «неблагодарная чернь» работает добровольно? Да ещё и без кнута?!
Тем не менее почти все представители старшего поколения в частных беседах раздражённо именовали Рандвальфа не иначе как «этот модернист», а то и «вольнодумец», однако прямых доказательств не было.
Что до короля, то стоило ему в очередной раз нахмурить брови и завести разговор на эту тему, как Рандвальф усмехался настолько очаровательно, обнимал его столь нежно и мурлыкал на ухо: «Право, мой господин, всё это глупости!», что Георг не чувствовал в себе сил настаивать, а потому всё продолжалось по-старому.
Полгода назад герцог Сорсет выкинул новый кунштюк: он заявил, что лаконизм хорош не только в костюме, но и в образе жизни. Мол, он не желает ни обзаводиться наследниками, ни вникать в хозяйственные траты, а потому продаст большую часть обширных владений, оставив родовое имение и своё любимое поместьедом с небольшим участком.
Конечно, главы многих уважаемых фамилий возмутилисьих предки веками собирали землю! как можно отказаться от этого обычая! однако ничего не могли поделать с самовольным герцогом. Рандвальф был единовластным хозяином имущества после смерти отца, погибшего тринадцать лет назад в результате несчастного случая, и по праву опекунства над матерью, которая в том же происшествии потеряла и ноги, и рассудок.
***
Неделю назад, заслышав о продаже большого участка на границе с его владениями, герцога пригласил к себе Джеффри, маркграф Кларенсдавний приятель по пирушкам.
Несмотря на то, что Рандвальф находил очаровательными его рыжие вьющиеся волосы, россыпь веснушек и хищно-раскосые глаза, сам маркграф ему не нравился: наглый и самодовольный выскочка, болезненно переживающий низкое происхождение своих предков, а главноене очень умный. Последнее в глазах герцога было непростительным грехом. Они никогда не поддерживали близких отношений, хотя периодически оказывались в одной постели. В сексе Джеф был хорошвыносливый, но в меру мягкийхотя и зациклен на собственном удовольствии. А впрочем, кто из представителей высшего света был иным?
1
Чудесным летним вечером, наполненным лучами уходящего солнца и пением сверчков, маркграф с парой доверенных людей лично ожидал Рандвальфа в деревне, обслуживающей его имение. Герцог окинул всадников удивлённым взглядомбезусловно, дольше приличного задержавшись на бёдрах Джефа, обтянутых лёгкими тёмно-зелёными бриджами, и предположил, что приятель в который раз проигрался в карты, так что теперь надеется любезным обхождением выпросить скидку на землю.
Рандвальф впервые оказался в новом имении маркграфа, ломившемся от роскоши. Герцог мысленно позёвывал от скуки и закатывал глаза, когда Джеффри с плохо скрываемой гордостью демонстрировал бесконечные комнаты, наполненные изящной мебелью, золотой утварью и тому подобными вещами. «Слава богу, что он не перечисляет ценылениво кружилось в голове Вальфа. Всё-таки кровь торговцев даёт о себе знать даже через пять поколений»
Тем не менее, герцог оживился при виде местной коллекции картин, которую Джеффри снисходительно обозначил: «Развлечение прежнего владельца», а уж поистине роскошная библиотека заставила его глаза заблестеть от интереса.
Маркграф же истолковал воодушевление Вальфа в собственную пользу и, как только дверь библиотеки скрыла их от взглядов рабов, обнял герцога за талию, прошептав: «Я так рад тебя видеть»
Герцог, несколько опешивший от напора Джеффри, посмотрел в его чудесные зелёные глазаи ничего не почувствовал. Улыбнувшисьскорее польщённо, чем радостно, скользнул ладонью по спине Джефа, потянул носом его тёплый запах и снова ничего не ощутил. Маркграф, обрадованный, прижался ближе, поцеловал шею, однако Вальф отстранился и со словами: «Я бы хотел отдохнуть после дороги» малодушно сбежалиначе не скажешь.
Закрыв дверь комнаты на два оборота ключа, Вальф прошёл в ванную, торопливо сбросил одежду и нырнул в горячую воду. Не давали покоя мысли о губах Джеффрилукавых мягких губах с ямочкой, контур которых герцогу прежде так нравилось обводить кончиком языка, а сейчас Сейчас он остался совершенно к ним равнодушен. Да, они всё так же прекрасны. Да, когда во дворе имения Джеф спрыгнул с коня, Рандвальф не упустил ни секунды этого зрелища: стройные мускулистые ноги маркграфа каждый раз вызывали у него воспоминания об их первой ночитогда эти бедра оседлали его самого и двигались с такой ритмичной грацией, что герцог, словно мальчишка, сорвался в наслаждение уже через пару минут. Даже сейчас при мысли об этом дыхание Вальфа стало глубже, а внизу живота растёкся жар. И однакоон больше не хотел Джефа.
Герцог с удивлением прислушался к себе. Да, он мог бы, но уже сейчас понимал, что это стало бы скорее скучной и тягостной постановкой, нежели повторением того безумного удовольствия, что было прежде.
«Неужели ко мне подкрадывается слабость? Двадцать шесть Говорили о тридцати, казалось, время ещё есть Может, виновата любвеобильностья слишком быстро исчерпал отпущенные силы? Что ж, во всяком случае, нужно сказать ему прямо».
А пока Вальф, закусив губы в лёгкой улыбке, погрузился в воспоминания, неторопливо лаская себя.
***
К удивлению герцога, Джеффри отреагировал на эту новость болезненно. Впрочем, наверное, нужно было сказать ему раньше, а не в спальнеперед постелью, усыпанной лепестками роз. С другой стороны, Рандвальф не имел понятия, в какую именно комнату его пригласили, и рассчитывал на деловую беседу, касающуюся покупки земли, или хотя бы на партию в вист.
В итоге Джеффри уже в коридоре попытался взять Вальфа нежными уговорами, затем, натолкнувшись на непроницаемую холодность, сверкнул зелёными глазами и раздражённо повысил голос, на что получил спокойное напоминание о разнице в их социальном положении, а послеразбил о стену китайскую вазу с ближайшего столика и, хлопнув дверью, удалился к себе.
Рандвальф окинул дверь его спальни презрительным взглядоместь ли на свете зрелище более жалкое, чем любовник, к которому охладели? и провёл вечер, изучая картинную галерею.
Незаметно наступила ночь. Вальф, следуя собственному расписанию, лёг в постель, немного почитал и погасил лампу. Однако, как он и опасался, на новом месте сон не шёл.
Через несколько часов бессмысленного томления герцог решил устроить себе небольшое приключениеоделся и, взяв свечу со стола, отправился искать местную «сокровищницу» библиотеку, которую днём ему не позволил изучить навязчивый маркграф. Рандвальф запомнил, что она расположена на верхнем этаже, в угловой башне.
Несмотря на возраст и статус, герцог обожал время от времени дурачиться, устраивать розыгрыши и тому подобное. И сейчас он, прикрывая свет свечи рукой, тихонько крался по мягким коврам, прятался в углах огромных лестниц, воображая себя лазутчиком, резко выглядывал из-за поворота, надеясь подловить привидение, занятое важными призрачными делами, а одному портрету на стенежелчному старику с бородавкой на щекепоказал язык. И Вальф не успел ещё даже устать от этих развлечений, как в конце длинного коридора увидел двойные двери из тёмного дуба, которые специально запомнил днём. Библиотека.
Поплутав среди стеллажей, герцог вышел к светуогромные, до потолка, ажурные окна искрились холодным лунным сиянием. Вальф замер в восхищении и, решив, что свет свечи диссонирует с этим чудом, тут же потушил огонёк. Глаза уже привыкли к сумраку, к тому же ему подумалось, что идти назад в темноте будет даже более увлекательнословно Тесей, плутающий по лабиринту.
Из окон библиотечной башни открывался вид до самого горизонта. Герцог опустился на мягкую кушетку, видимо, поставленную у окна специально для подобных ночей, и отдался романтическим думам о тщете всего сущего.
Однако через короткое времянаверное, не более получасаРандвальф услышал тихий шум, больше всего похожий на звук приоткрываемой тяжёлой двери. Герцог соскользнул с кушетки и неслышно отступил в тень. Неужели Джеффри ходит по ночам в библиотеку? Если и так, то уж точно не ради книгвозможно, у него здесь тайник или что-то подобное.
Вальф усмехнулся, воображая подходящую к окружающей обстановке картину: ночью в полнолуние маркграф приходит в свою сокровищницу, полную древнего золота, а может, и костей его любопытных жён, и любуется блеском огромных бриллиантов, который отражается в его глазах безумием. Было бы забавно подсмотреть его секреты. Интересно, что сделает Джеф, когда поймёт, что он не один в библиотеке? Завизжит от страха? Разобьёт ещё одну вазу?
С этими мыслями герцог выглянул из-за торца длинного стеллажа и, подождав, в самом деле увидел тёмную тень, проскользнувшую мимо противоположного края. Почти неразличимый звук шагов, приглушённых мягким ковром. Шорох. Стук, словно что-то металлическое поставили на стол. Щелчок огниванеподалёку загорелся тёплый огонёк свечи. Кажется, это в том округлом закутке, мимо которого Вальф прошёл на пути к окну. Скрип мягкого кресла. Да, это определённо там. Тишина.
Прикусив губы, расползающиеся в шаловливой улыбке, герцог начал подкрадываться. Он скользил вдоль стеллажа, и вот, наконец, поверх книг на одной из полок смог увидеть искомое: декоративный столик, на котором горела свеча, креслои мужчину, склонившегося над книгой. К удивлению Вальфа, любителем ночного чтения оказался вовсе не Джеффри. В тусклом свете свечи трудно было рассмотреть определённо, однако ясно, что у этого мужчины волосы более прямые и длинныеон то и дело заправлял за ухо падающую на лоб прядь.
Рандвальф, подумав, всё-таки продолжил своё бесшумное движениеесли уж начал подкрадываться, от этого удовольствия трудно отказаться, но, дойдя до торца стеллажа, громко стукнул костяшкой пальца по дереву и выступил к креслу, на котором сидел мужчина. Реакция последнего оказалась весьма яркой: таинственный библиофил вздрогнул, вскинул лицотеперь стало видно, что он очень молод, не более восемнадцати лет, и словно окаменел, уставившись на Вальфа распахнутыми, полными ужаса глазами. Герцог даже почувствовал укол совести.
Прошу прощения, торопливо прошептал он, подходя ближе к креслу. Я вовсе не хотел вас пугать. Мне не спалось, а здесьтакая красивая лунаон взмахнул рукой в направлении окна, словно ночное светило должно было каким-то образом оправдать его внезапное появление.
Однако молодой человек не реагировал, глядя по-прежнему и дыша часто, будто загнанный зверь. Наконец, он моргнули словно оттаял, закрыл книгу, вскочил и, пробормотав: «Извините», рванул мимо герцога к выходу. Вальфа обдало запахом его телапрогретая солнцем и летним ветром кожа, нотка свежескошенной травы, неожиданно приятный запах пота Ноздри дрогнули, стараясь уловить чуть больше. Одежда юноши была простая, как обычно бывает у дворовых рабов: свободная тёмная рубаха, такие же штаны, а обуви совсем нет, хотя ноги с виду чистые. Наверное, он разулся уже в помещениичтобы не шуметь.
ПодождитеВальф сделал пару шагов за незнакомцем. Не стоит уходить. Я вам не помешаю.
Видя, что юноша замер, он добавил ему в спину: «Останьтесь? Пожалуйста». Молодой человек обернулсяв глазах сверкнул отблеск свечии, помедлив пару секунд, негромко сказал:
Мне нельзя здесь быть.
В библиотеке? Почему? про себя Рандвальф решил, что маркграф точно держит здесь тайник с золотом и трупами.
Юноша покачал головой. Непослушная прядь вновь упала на глаза, и он привычным движением заправил её за ухо.
Господин так сказал. Но вы не бойтесь, добавил он торопливо, это только мне запрещено. Потому что я люблю читать. Тем более, вы ведь не из наших, да? Вы приехали с герцогом?
Замявшись на мгновение, Рандвальф кивнул.
Говорят, ваш господин милостивый. Если так, то он, наверное, вас не накажет? юноша внимательно всматривался в лицо Вальфа.
Думаю, нет.
Молодой человек кивнул, словно ждал такого ответа.
Вальф продолжил:
В любом случае, о вас я тоже не скажу. Никто ничего не узнает. Останьтесь?
Юноша несколько мгновений смотрел на него в раздумье, затем перевёл взгляд на покинутое недавно кресло, после чего взглянул на книгу, которую всё ещё держал в руках.
Это же сборник Аэноры Аквитанской! герцог распахнул глаза от восторга. У неё чудеснейшие канцоны! Вам нравится? Вы уже прочли?..
Молодой человек неуверенно кивнул.
Пойдёмте, пойдёмте! Садитесь! радостный Вальф указал на кресло. А я займу соседнее. Так редко можно встретить человека, интересующегося поэзией Расскажите, что вам понравилось больше всего?
Рандвальф опустился в кресло слева от столика со свечой, с нетерпением следя, как юноша вернулся на своё место.
Вообще говоря, мне больше понравились стихи Алегрета Я перед этим их читал.
Тёмный стиль? герцог искренне удивился. Не видел ни одного человека, увлекающегося подобным. Всем больше по нраву лёгкие жанрыальбы, например Вот, помните у Аэноры: «Под пенье птиц сойдем на этот луг. Целуй меня покрепче, милый друг» и тому подобное. Мне казалось, любовьболее подходящая тема для молодого человека, разве нет?
Да, конечно, юноша словно бы смутился.
Герцог, мысли которого от любовной поэзии вдруг метнулись к теме собственно любви, провёл взглядом по его телу. Худощавыйбольше в этих условиях не разглядеть. Кисти рук крупные и, судя по всему, сильные. Неожиданно перед внутренним взором Вальфа мелькнул образэти крепкие пальцы ложатся на его члени тело облило жаром. Пожалуй, о любовном истощении говорить преждевременно, значит, Джефу просто не повезло.