Облизнув губы, герцог задумчиво повёл взгляд вышек лицу и непокорной пряди, из-за которой на него испытующе смотрели знакомо-раскосые глаза. Вальфа словно обожгло озарением. Глаза. Да и губы похожи. Сыном он, ясно, быть не можетне настолько он младше маркграфа. Значит, братнезаконнорожденный, поскольку официально Джеффриединственный отпрыск рода.
Юноша продолжал смотреть на него с настороженностью, так что Вальф улыбнулся и встал.
Прошу прощения, я задумался. Полагаю, мне тоже стоит взять книгу. Я ведь за этим сюда пришёл
Он рассеянно оглядел полки и выхватил томик наугадэто оказалась «Кривая любовь». Судя по всему, составитель этой библиотеки был настоящим поклонником поэзии. Вернувшись в кресло, Рандвальф открыл книгу и наклонился ближе к пламенивпрочем, света всё равно было слишком мало. Юноша, следивший за его действиями, тоже вернулся к чтению.
В сумрачном помещении сгустилась тишина. Шорох страниц. Потрескивание свечи. Едва уловимый звук дыхания. Впрочем, этого звука как раз вовсе не было слышнопросто Рандвальф искоса наблюдал за молодым человеком и видел, как легко поднимается его грудь. Чем-то его привлекало это едва уловимое движение К тому же ему не давали покоя длинные крепкие пальцыто ныряющие в волосы, то переворачивающие страницу книги
Молодой человек поднял глаза, и Вальф, спохватившись, нахмурился в свой томик.
Можно вас спросить? после тишины шёпот показался оглушительным.
Конечно, герцог легко улыбнулся.
Говорят, ваш господин освобождает рабов? И даже даёт им деньги?
Рандвальф задумался. Болтовня кухонной черниэто одно, но самолично подтвердить «вольнодумные» взгляды Впрочем, рабы не имеют права свидетельствовать в суде
Но всё же он выразился осторожно:
Полагаю, рабам герцога повезло больше, чем многим другим.
И ещё говорят, юноша даже наклонился, снова вглядываясь в его лицо, будто во владениях Сорсет не держат ни кнутов, ни плетей?
И Рандвальф, глядя в эти ждущие ответа глаза, глубоко вдохнул и сказал:
Одна плеть есть, на всякий случай. Но её уже несколько лет не использовали.
В конце концов, даже если этот разговор станет достоянием гласности, он готов хоть перед самим королём отстаивать свою позицию касательно кнута и прочих, на его взгляд, варварских методов, ничуть не способствующих улучшению нравов.
Молодой человек продолжал испытующе смотреть в его лицо, и герцог смутился.
Здесь тяжело с этим?
Юноша сразу опустил глаза и выдохнул, ссутулившись.
Бывает по-разному. Просто Хочется верить, что где-то есть другой мир. Другие страны. Такие, как пишут в книгах. Может, это правда. Или нет, я не знаю, молодой человек невесело улыбнулся. Вы бывали в других странах?
Да, конечноРандвальф спохватился. В нескольких.
А где вам понравилось больше всего? в ответ на потрескивание свечи юноша мельком взглянул в её сторону, и в его распахнутых от любопытства глазах мелькнуло отражение пламени.
Герцог задумался.
Пожалуй, в Италии.
Там действительно настолько тёплое море, что можно купаться даже зимой?
Да. А на берегу цветут апельсины и гранаты.
И архитектура, и много чудесных произведений искусства, молодой человек мечтательно улыбнулся. И горы, и песчаный берег, и закат. Я видел рисунки. Неужели всё это правда?
Рандвальф улыбнулся в ответ.
Да. Море на закате даже прекраснее, чем это могут передать слова или краски.
Улыбка сползла с лица юноши, он кивнул и через пару секунд вновь склонился над книгой. Вальф, смущённо кашлянув, тоже перелистнул страницу.
Вскоре молодой человек закрыл книгу и поднялся.
К сожалению, мне нужно идти. Скоро начнётся работа. Только нужно убратьон неуверенно взглянул на свечу, от которой остался лишь маленький огарок.
Да, конечно, Вальф тоже встал. Спасибо за приятную беседу. Кстати, если вам нужно
Он вернулся за своей свечой, оставленной рядом с окном, и протянул её юноше. Тот беспокойно спросил:
Но как вы найдёте дорогу? Хотите, я вас провожу?
Нет-нет, не стоит, Рандвальф поймал себя на том, что сказал это слишком торопливо. Я помню, как шёл сюда.
Тогда спасибо.
На губах молодого человека мелькнула улыбка, и герцог вновь подумал о том, насколько они похожи на другие губыкоторые он прежде не раз целовал. Эти, пожалуй, более узкие, но это вовсе их не портит
Юноша отошёл к столику и задул свечу. Пошуршал в темнотевидимо, прятал свои вещи.
Рандвальфу вдруг пришла в голову мысль, что они сейчас так близкоон различал силуэт, чёрный в темно-сером сумраке библиотеки, снова чувствовал его незамысловатый, но приятный запах, слышал осторожные шаги. Он мог бы притянуть юношу к себе и проверить, похож ли вкус его губ на Джеффри. Простолюдины обычно не столь искушены в ласках, как аристократы, однако их обаяние состояло в страсти и некоторой грубости, которая так нравилась пресыщенному герцогу
Пойдёмте? Вам помочь?
Нет, благодарю, я вполне ориентируюсь.
Когда за ними закрылись тяжёлые двери библиотеки, и тьма вокруг сгустилась ещё больше, плечо герцога тронули пальцыони действительно оказались сильными, но почему-то вызвали у Вальфа ассоциацию с хваткой утопающего, который непроизвольно пытается нащупать что-нибудьчто угоднолишь бы спастись от холодной пучины.
Вамв ту сторону, прямо. Или всё-таки проводить вас?
И вдруг здесь, в этой темноте, где существовали лишь их силуэты и шёпот, Рандвальфу страстно захотелось, чтобы этот юноша пошёл с ним. Взял бы его за рукукак иначе не потерять друг друга? провёл по огромным залам и, возможно, подсказал, где искать фамильное привидение. А затем они бы сидели в уютной комнате, выделенной герцогу, пили освежающий лимонад, говорили о поэзии, и свет десятка свечей мягко ложился бы на эту очаровательную улыбку
Нет, спасибо. Я действительно ориентируюсь. Хорошей вам ночи.
И вам.
Рандвальф двинулся вперёд по коридоруприслушиваясь, однако за спиной он так ничего и не услышал.
Пробираясь по тёмным коридорам, он пытался вспомнить детали стародавнего скандала, связанного с семейством Кларенс. Вальфу тогда было восемь или девять, так что игрушечный меч и нижнее бельё домашних рабынь его интересовали куда больше светских сплетен, к тому же чопорные родители ни за что не стали бы обсуждать подобную грязную историю в его присутствии, однако скандал был настолько масштабный, что отзвуки сохранились даже в его памяти.
Молодая жена Кларенса развлекалась с рабомне то, что следует выставлять на всеобщее обозрение, но поступок довольно обычный, однако эта связь поистине свела её с ума! Явившись на аудиенцию к Якобу, известному поборнику нравственности и духовности, она во всеуслышание заявила, что не любит своего мужа, а любит другого мужчину, поэтому просит короля позволить ей развод. Придворные аристократы позже в частных беседах, которые слышал и маленький Вальф, закатывали глаза и хихикали в кружевные платки, уверяя, что выражение лица Якоба было совершенно непередаваемым. Кое-как отдышавшисьокружающие уже начали опасаться, что короля хватит апоплексический удар, он начал привычную проповедь о тихих радостях семейной жизни, на что маркграфиня ответила, что на её взгляд семейное счастье никак не сочетается с тем фактом, что муж позволяет себе её бить. На этом моменте все придворные дамы ахнули, а кавалеры смущённо потупили глазаразве можно прилюдно говорить о семейных неурядицах?! Тут уж Якоб не выдержалстукнул кулаком по ручке трона и, дрожа от ярости, повелел госпоже Кларенс немедля удалиться во владения её мужа и не покидать их никогда больше. Через год маркграф, не сделав официального сообщения, надел траур, а вскоре после этого уехал в Новый Свети все втихаря шептались, что это стало наилучшим выходом из «его ситуации».
Рандвальф никогда не спрашивал Джеффри о родителях. В самом деле, не обсуждать же подобные вопросы, когда на соседних оттоманках вы, путаясь в юбках раскрасневшихся девиц, торопитесь расстегнуть штаны? Или за игрой в преферанс, когда ставки дошли до уровня, мягко именуемого «изумительным безумием»? Или когда вы, случайно соприкоснувшись в расслабляющей неге бассейна, вдруг набрасываетесь друг на друга, вызывая у одурманенных вином приятелей пошлые шутки ида, он это заметилзавистливые взгляды? Одним словом, разговаривать им было некогда.
Но теперь Вальф узнал маленький семейный секрет: у истории безумной любви марграфини к рабу было вполне реальное последствие. А впрочем, что ему до этого! Завтра они обсудят сделку, и герцог уедет, чтобы уж точно никогда больше сюда не вернуться.
***
Однако на следующий день перейти к деловым вопросам Рандвальфу не удалось. Джеффри дулся после вчерашнего: после пробуждения сказался больным, а когда ближе к вечеру наконец-то вышелмолчал будто капризная девица. Недолго думая, герцог откланялся.
По дороге в свою комнату он приказал камердинеру добыть десяток свечей наилучшего качества.
А ночью вновь отправился в библиотеку.
***
Ждать юношу пришлось долго, а может, Вальфа просто томило нетерпение. Он успел несколько раз обойти всю библиотеку, выбрать себе книгу для чтения и дважды посмотреть в окнолуна то и дело скрывалась за быстро бегущими облаками, от чего на сердце становилось тревожно.
Наконец у двери раздался едва уловимый шум. Вальф напрягся, не зная, как поступить: ему не хотелось напугать юношу, выскочив на него из темноты, но и подать голос сразу было рискованновдруг тот не узнает его и уйдёт? Этого герцогу определённо не хотелось. В итоге он замер рядом с окном, лунный свет обрисовывал его тень на полу.
Из-за стеллажа выступила тёмная фигура и знакомым жестом поправила волосы. Вальф невольно улыбнулся.
Добрый вечер.
Юноша ответил после заметной паузы.
Здравствуйте.
Хотелось что-то сказать, но что? Герцог, к своему удивлению, осознал, что впервые оказался в подобной ситуации. Раньше его собеседники всегда были в курсе его положения, поэтому достаточно было взгляда, пары слов, а то и щелчка пальцев, чтобы тот, кто привлёк его внимание, охотно пошёл следомк его карете или к спальне. Но сейчасему нужно было понять, какая тема могла бы заинтересовать этого юношу.
Рассеянно оглянувшись, герцог вдруг сообразилони ведь в библиотеке! Можно начать разговор с этого, затем перейти к любимым книгам
Вы часто сюда ходите?
Нет, юноша сказал это слишком резко.
Но мы встречаемся здесь вторую ночь подряд
На этот раз даже Вальф обратил внимание на повисшую тишину. Разговор явно не складывается. Но почему?
Очередная туча закрыла луну, сумрак наполнил библиотеку, и герцог не сразу понял, что юноша исчез. Скрипнула половица по направлению к двери.
Постойте!
Он бросился в направлении шума и налетел на человека в темноте.
Вы не можете мне приказывать.
От агрессивной уверенности в голосе молодого человека герцог даже опешил.
Я не собирался. Я принёс вам свечи. Если зажечь две или три, то читать будет удобнее.
Тяжёлое дыхание раздавалось совсем близко.
Они мне не нужны. Я сюда больше не приду.
Пока Вальф хлопал глазами и пытался понять столь резкую перемену в поведении молодого человека, тот всё-таки добрался до двери и покинул библиотеку.
Герцог пожал плечами, оставил связку свечей на столике и тоже направился к себе. В груди неприятным клубком вились разочарование и злость.
2
На следующий день герцог Сорсет проснулся в дурном настроении и сказал себе: «Хватит! Сегодня всё должно решиться. Во второй половине дня я наконец-то уеду».
Однако Джеффри, видимо, ещё не натешился своей детской обидой. Завтрак был накрыт на одного.
Чуть не пробуравив стол взглядом, Рандвальф наконец прошипел сквозь зубы:
Передайте вашему господину, что я уезжаю через два часа. Если у него есть ко мне разговор, советую поторопиться.
Раздражение герцога возымело действие: Джеффри появился немедленно, извинился за опоздание, надавал пощёчин рабыням, якобы забывшим поставить ещё один прибор, и уселся за стол с любезнейшей улыбкой.
Однако всё это успокоило Вальфа ненадолго: уже за завтраком он заметил лукавые искорки в лисьих глазах маркграфа, а также то и дело мелькавшую усмешку.
Промокнув губы салфеткой после десерта, Джеффри обратился к гостю елейным голосом:
Ваша светлость, мне, право, неловко задерживать ваш отъезд, но мне необходимо наставлениеон состроил жалобную гримасу. Могу ли я нижайше просить вас задержатьсясовсем ненадолго, лишь до вечера? Ведь вы вчера говорили, что никуда не торопитесь
В груди Вальфа потянуло неприятное предчувствие. Что за странный тон выбрал маркграф? Зачем ему нужна эта ложьведь вчера ничего подобного не звучало? И почему в столовой так много рабовопределённо больше, чем нужно для обслуживания рядового обеда? В их присутствии обвинить их собственного господина во лжи недопустимо. Рабы должны уважать хозяевэто правило при дворе Георга обязаны были соблюдать все, и даже герцог Сорсет.
Конечно, ваше сиятельство, Рандвальф отметил, как на обращении к низшему по титулу глаза маркграфа сузились, а ноздри вздрогнули. Вы можете попросить. И в каком же наставлении вы нуждаетесь?
Сегодня у нас день суда, и я был бы невероятно, Джеффри выделил последнее слово, признателен, если бы ваша светлость помогли мне и направилис высоты своего опыта управления. Возможно, я делаю что-то неправильно, и в этом случае аристократу было бы постыдно упорствовать в заблуждениях. Поэтому я готов принять любую вашу критику, маркграф сверкнул лучезарной улыбкой.
Рандвальф почувствовал себя словно на сценегрянула драматичная нота клавесина, и свет всех софитов скрестился на нём. Он не смотрел по сторонамтолько в зелёные глаза Джеффри, но кожей чувствовал взгляды рабов, застывших в тенях комнаты. О нём ходят слухи, но эта болтовня не имеет значения. А вот если маркграф Кларенс выдвинет официальное обвинение в нарушении традиционных устоев рабовладения Последует унизительная проверка, а если кто из его вольноотпущенных слуг скажет что-либо неподобающеесреди них, к сожалению, есть не очень сообразительныедаже король не сможет его защитить. Неужели Джеффри рискнёт нарушить кодекс чести дворянина и донести на него?..
Маркграф ждал ответа с насмешливой улыбкой.
Что ж, Рандвальфу придётся опровергнуть эти слухи. Ведь у негопроклятье! нет никакого уважительного повода, чтобы отказаться.
Поэтому герцог скривил угол рта в улыбке и проговорил:
Конечно, ваше сиятельство.
На лице Джеффри мелькнуло удовлетворение.
Комната наказаний у нас внизу.
***
По роскошному креслу, стоящему на невысоком пьедестале посреди просторной комнаты наказаний, даже внешне чувствовалось, насколько оно мягкое и удобное, свидетельство того, что маркграф любит здесь бывать. Прочаяугнетающаяобстановка соответствовала назначению помещения: затхлый воздух с нотой сырости, грязно-серые стены, режущий холодно-белый свет плафонов с десятками свечей.
Джеффри бросил одному из двух распорядителей:
Кресло для их светлости. И поставьте справа, а не как в прошлый раз!
Взгляд герцога словно магнитом притянуло к фигуре мужчины: высоченный громила в кожаном переднике, который прикрывал лишь бёдра, демонстрируя во всей красе лоснящиеся от разогревающего масла плечи и грудь Второй палач был ниже ростом, но не менее прекрасен.
Над ухом Вальфа раздалось мурлыканье:
Вечером сможешь насладиться ими в полной мере. После казни они совершенно ненасытны
Герцога словно окатило ушатом ледяной воды. Конечно, можно было не сомневаться, что чёртов Джеффри приготовил для него казнь. Сжав зубы, Вальф прошествовал на своё место. Отсюда навязчиво бросался в глаза реквизит для пыток: мокнущие в ведре с уксусом розги, свёрнутый кольцами кнут, цепи, верёвки, ошейник Чуть поодаль, в углугильотина, последнее слово техники для устрашения черни. И тёмные засохшие разводы на полу. Сознание тут же услужливо наполнило нос железистым запахом крови.
Первой была кухарка, приготовившая невкусный, по мнению маркграфа, суп. Женщину била крупная дрожь, но она хотя бы молчалаВальф поблагодарил небеса за этот маленький подарок. Он с детства помнил, как они могут кричать.
Четыре удара розгами.
О, ваша светлость, вы столь мягкина лице Джефа вновь проступило это пакостное выражение, и он игриво провёл указательным пальцем по своим бриджамсегодня песочного цвета. Очевидно, он получал искреннее удовольствие от разыгрываемого спектакля.
Я следую простой логике. Если у кухарки будут трястись руки, она будет готовить ещё хуже.