Прости, Любимый, я разбудила тебя, тихо прошептала я, рассматривая его родные черты.
Он ничего не сказал, лишь повернулся на спину и, откинувшись на подушках, опять закрыл глаза, а я, лишившись его тепла, прильнула щекой к его бицепсу, крепко обвивая его торс ногой и рукой, будто боясь потерять вновь, и тихонько вздохнула, пытаясь в очередной раз отогнать от себя ночное наваждение, навеянное осенним ненастьем.
Почему не спишь? внезапно спросил он, не меняя положения.
Мне что-то приснилось тихо призналась я, что-то неуютное, навеянное дождем. Будто что-то должно случиться
Сонпереработка информации подсознанием, ничего более.
Да, переработка информации подсознанием согласилась я, повторяя его формулировку, и, вздохнув в очередной раз, продолжила:Наверное, это все из-за дождя. Я перестала любить дождь. Особенно ночной. Каждый раз, когда он идет и я остановилась, подбирая слова, я чувствую, будто теряю тебя снова и снова, как тогда на дороге
После Германии надо тебя записать к психоаналитику, произнес он так, будто взял на заметку.
Нет, не надо, тихо запротестовала я, поднимая голову. Я знаю причины своего состояния. Это всего лишь эмоции воспоминания. Со временем они выцветут поблекнут и сотрутся из моего сознания.
Опасности больше нет, тем же тихим тоном сказал он.
Мгм кивнула я, положив голову на его плечо, и, вновь непроизвольно вздыхая, попыталась успокоить то ли его, то ли себя:Я не буду нервничать. Честно. Не буду. Ведь я научилась жить с воспоминаниями об уходе мамы. И с этим справлюсь. Главноеты в порядке, и опасности больше нет.
Нет повода для беспокойства. Спи, повторил он и, проведя ладонью по моим волосам, положил руку на мое бедро, а я, укутанная его надежной энергетикой и накрытая незыблемой волной его спокойствия, чувствуя его горячую тяжелую руку на своем теле, вновь начала погружаться в любимую колыбель из его объятий, обретая умиротворение и гармонию. Это единственное, что было мне нужно, и ни один психоаналитик в мире меня бы так не успокоил, как сейчас это сделал мой мужчина.
Спасибо, тихо прошептала я своему лучшему лекарю, который уже начал засыпать, судя по его ровному дыханию, а я, уткнувшись в его грудь, потерлась об него носом и сладко засопела, прогоняя прочь внезапно нахлынувшее ночное наваждение.
Проснулась я от того, что мне было жарко, душно и нечем дышать. Я открыла глаза и сквозь пелену спутанных волос обнаружила, что подмята и придавлена спящим на мне Барреттом.
Я пошевелилась, пытаясь вдохнуть, но он еще сильнее вдавил меня своим плечом в матрас, будто желая усмирить свое непокорное ребро, и продолжил пребывать в нирване сна. Я попыталась разжать его тиски, но это было тщетновсе равно что голыми руками бороться с тигром. Вместо этого я почувствовала, как его горячая ладонь, пройдясь по моей талии, по-хозяйски стиснула мою грудь, и тяжелым грузом так и застыла на мне, отчего дышать стало еще труднее.
Я пошевелила попой, пытаясь расширить границы своего пространства, но лучше бы я этого не делаланеожиданно я почувствовала, что в мою поясницу уперлось что-то твердое и мешавшее мне. Я закинула руку за спину, пытаясь избавиться от инородного предмета, но внезапно наткнулась пальцами на теплую плоть и услышала сонный голос Барретта:
Ты мне сейчас член оторвешь.
Ой, прости, выпалила я, отдергивая руку и попыталась оправдаться:Я думала, ты спишь.
Это не повод будить меня таким образом, все еще сонно произнес Барретт, но судя по тому, как в мою поясницу билось его возбуждение, он уже проснулся окончательно.
Я и не будила. Я не знала, что это Думала, когда ты спишь, он тоже спит, вступила я в полемику, но, вероятно, Барретта мало интересовали мои объясненияего ладонь по-хозяйски пошла гулять сперва по моей груди и животу, а затем по моим бедрам, проникая между ног, и я почувствовала, как меня начали разворачивать. Я вся напряглась и сжалась, пытаясь не пускать его дальше и предпочитая не показывать ему своего лица, во-первых, я не хотела, чтобы Барретт видел меня в таком растрепанном виде после сна, и, во-вторых, мне нужно было элементарно почистить зубы. Хорошо, что после ночного секса я вытерла и себя, и его полотенцем, прежде чем окончательно уснуть. Но мое сопротивление было воспринято с большим недовольством и походило на бой детского велосипеда с танком.
Не успела я выдохнуть, как меня уже развернули на спину, а я, щуря нос, спрятала лицо в его плечо. Барретту это совсем не понравилось, и он, обхватив мои скулы пальцами, насильно развернул мою голову к себе.
Я неопрятная после сна. Не смотри на меня, тихо прошептала я, пытаясь увернуться от его взгляда.
Барретт недовольно посмотрел на меня, будто я зря отвлекла его от цели своими глупостями, и уверенно вдавил меня спиной в матрас, а я, понимая, что привести себя в порядок после сна мне не суждено, нежно Его обняла и, лаская ладонью его мощный затылок, переключилась на одну волну со своим Мужчиной.
По-хозяйски подмяв мою хрупкую фигуру под себя, он уже умело раздвигал мои бедра и властно засасывал мой рот, а я, обвив ногами его торс, закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть своего мужчины.
Воскресное утро. Каким замечательным и умиротворенным оно может быть рядом с любимым человеком.
Барретт сидел в постели и что-то внимательно изучал в своем i-Phone, держа в левой руке металлическую чашку с ароматным крепким эспрессо, принесенным Латом.
Без стеснения отбросив простыню, мой "Адам" откинулся на массивное металлическое изголовье кровати и своим видом напоминал "тезку" с небесного свода Сикстинской Капеллы. Та же вальяжность позы и прорисованная мужская стать мышц, только, как и в сравнении с Давидом из мрамора, этот мужчина был из плоти и кровипо его внушительным бицепсам, предплечьям и кистям, вырисовывая поистине красивый узор на теле, шли немного вздутые прожилки вен, которые я обожала целовать, а его член, который еще пятнадцать минут назад, агрессивно доказывал свою суть и требовал моего внимания и покорности, сейчас, насытившись моей лаской, пребывал в покое и даже в таком расслабленном состоянии был гораздо массивнее, чем у нарисованного Адама.
Отказавшись от своей порции капучино, я вместо этого расположилась, как и вчера, на бедре Барретта, и, выводя пальцем узоры на его стальном колене, наслаждалась этим утром с любимым человеком перед отъездом в Германию, понимая, что уже вечером он создаст свой гравитационный циклон, активируя вокруг себя планеты и спутники из дел, бизнеса, переговоров и нужных ему людей.
Иногда, опуская на мою попу руку со смартфоном, Барретт продолжал с вниманием его мониторить, а я, чувствуя полупопием его теплые пальцы, улыбнулась, отмечая в очередной раз, что он меня воспринимал уже как некую часть себя, неотъемлемую от своей натуры. Я бы не удивилась, если бы он на мои ягодицы и свой бесценный лэптоп поставил.
Закрыв глаза, я погрузилась в свои мысли, составляя план дел и занятий на сегодня, как внезапно услышала его голос:
Пора вставать, что означало "режим активации включен", и уже через секунду он встал и пошел в ванную.
Можно я с тобой душ приму? тихо спросила я, не надеясь, что меня впустят.
Он кивнул, и я, улыбнувшись, пошла за ним хвостиком.
Я стояла под тугими струями воды и наблюдала, как мой Хищник принимал утренний душбыстрыми и жесткими движениями намыливая голову и торс, он будто создавал вихри Вангоговской "Звездной ночи" на своем теле. Я хотела добавить пару штрихов в эту совершенную картину, но не решиласья чувствовала, что Барретт уже переключился в рабочий режим и мыслями был далековероятно в Гамбурге или Киле.
Я перевела взгляд на стеклянную панель, за которой был виден морской пейзаж и штормивший океан, и эта картина навеяла грусть, настроением она была похожа на ту, из сна с мамой перед покушением. Те же темные, почти черные краски и та же неудержимая агрессия разрушающей силы. Шел дождь, и вместе с каплями на стекле душевой кабины он составлял хаотичный "Осенний ритм" Поллока. Я вздохнула и отогнала от себя нехорошие эмоции, внезапно вклинившиеся в мое счастливое утро.
Выйдя из душевой, я вытиралась черным полотенцем, пока Барретт быстрыми движениями наносил на распаренную кожу белую пену для бритья. Я подошла ближе к зеркалу и, пока просушивала волосы, украдкой смотрела, как Ричард бреется. Это мне напомнило эпизод из моего детствавоскресное утро, моя мама сидит на краю ванны в ночной рубашке и заплетает мне косы, иногда останавливая свои проворные пальцы, чтобы посмотреть на бреющегося отца. Теперь, спустя годы, я ее понималабыло в этом воистину мужском ритуале нечто завораживающее каждую женщину. Наблюдая за медленными движениями бритвы, оставляющей полоску за полоской гладкой кожи на мужский скулах и шее, слыша характерный хруст сбриваемой щетины, я застыла, не в силах отвести глаз, как внезапно Барретт бросил через зеркало взгляд на меня.
Почувствовав на себе его внимания, я немного грустно улыбнулась и тихо пояснила:
Моя мама и я сделала паузу, любила наблюдать, как бреется папа. И теперь я понимаю почему. Это завораживает.
Барретт ничего не ответил, лишь перевел взгляд на свое отражение в зеркале, промывая в очередной раз бритву от пены, а я украдкой вздохнула, закрывая воспоминания в очередном чулане своего сознания. Внезапно для самой себя, бессознательно, по наитию, я протянула руку к его ладони под краном и накрыла ее своей.
Можно..? тихо попросила я, внимательно вглядываясь в его лицо в зеркале, готовая, что меня сейчас выставят из ванны, потому что я нарушила границу его пространства.
Но Барретт не стал возражатьмолча передав мне бритву, он развернул меня к себе лицом и, подхватив под мышки, усадил на мраморную поверхность раковины.
От волнения я прикусила щеку и начала этот ритуал, медленно ведя бритвой по щеке Барретта, который закрыл глаза и думал о чем-то своем. Я писала портрет своего Мужчины, прорисовывая бритвой контур его скул и волевого подбородка, и казалось, будто сейчас я ухаживаю за умиротворенным Хищником. Иногда он забирал бритву и сам выбривал труднодоступные для меня зоны вокруг губ или кадыка. И тогда я, поскуливая, ждала, когда мне вернут станок, и я смогу продолжить свое художество на его мыльных щеках и шее.
Я нехотя снимала бритвой последние остатки белой пены, и у меня на лице явно читалось недовольство, как у ребенка, который понимал, что мультик уже закончился и пошли титры. Внезапно в спальне раздалась трель сотового, от неожиданности я вздрогнула, и увидела, как на скуле Барретта медленно проступает кровь от пореза.
Я поранила тебя, прости, тихо прошептала я, но Барретта это мало волноваловытирая полотенцем остатки пены с кровью, он уже выходил из ванной.
Мне не понравился этот звонок. Не знаю почему меня преследовала эта паранойя, но после ночного пробуждения от неясного сна я будто бы ждала, что что-то произойдет, что нашу с ним гармонию нарушат. Спрыгнув с раковины, я направилась за ним, машинально сжимая бритву в пальцах.
А Барретт уже говорил по телефону, вернее слушал абонента и, судя по его спокойной маске и сжатым в тонкую линию губам, он был недоволен услышанным. Внезапно на долю секунды я увидела, как по его лицу пробежала эмоция, знакомая мне эмоциякогда он был зол, его уголок рта немного кривился. Наконец он спокойно произнес "сейчас буду" и, бросив телефон на постель, посмотрел на меня. Это был неуютный для меня взгляд. Задумчивый. На секунду мне показалось, будто сейчас он создавал в своем сознании некую схему дальнейших действий и был где-то далеко.
Что-то случилось? подогнув пальцы ног от волнения, тихо спросила я, нервно сжимая бритву в руках.
Все в норме, ответил он и направился в гардеробную, на ходу бросая:Иди в свою комнату одеваться. Лат уже готовит завтрак.
Но я ему не верила, я знала, что что-то происходит. Я ощущала это по его состоянию. Будто он к чему-то готовился. Я чувствовала по его походке, как он весь сгруппировался, будто хищник перед прыжком, я видела это в выражении его глазхолодных, отстраненных и бездушных. Такие глаза бывают у акул перед нападением на жертву.
Вопреки указанию, я направилась за ним в гардеробную, где он уже в футболке, надев джинсы, застегивал ремень. Этот лязгающий звук, будто звон пыточных цепей, почему-то еще больше меня укоренил в мысли, что что-то происходит.
Ты надолго? осторожно поинтересовалась я, видя, как он накидывает длинное кожаное пальто.
Нет, коротко проинформировал он и, потянувшись рукой к выдвижному ящику, на секунду застыл, рассматривая мой шарф, висевший рядом. Ты купила? коротко спросил он, указывая на черное кашне.
Да, призналась я, ожидая его реакции, но он, так ничего и не сказав, достал перчатки из ящика и начал натягивать дорогую черную кожу на массивные ладони, а я, видя его спокойствие, посчитала это добрым знакомон принял мой подарок.
Внезапно, подойдя ко мне, он забрал у меня из рук бритву и тихо повторил, будто внушая нужную ему мысль:
Иди в свою комнату.
Я хотела попросить его не ехать никуда, но почувствовав тяжелую волну от его взгляда, говорившего, что я вторгаюсь не на свою территорию, вздохнула и отвела глаза.
Понимая, что ответов я не добьюсь, и мне сказали ровно столько, сколько положено знать, я кивнула и все же, прежде чем уйти, приподнялась на цыпочках, поцеловала его в щеку и тихо прошептала "Я тебя люблю". Поставив эту защиту из моей любви от всего плохого, я поплелась к себе, по-прежнему обмотанная черным полотенцем.
Зайдя в комнату, я уперлась лбом в прохладную поверхность двери и попыталась унять жар. "Может быть, у меня паранойя, и мои тревоги навеяны ночным кошмаром? Перед отъездом могли возникнуть обстоятельства, которые не могли ждать возвращения Барретта из Германии, и он уехал на незапланированную встречу решать очередную задачу", успокаивала я себя, но получалось плохо.
Послышались шаги, звук лифта в гараж, и ватная тишина.
Как иногда одна минута, одно слово, один поступок может круто изменить нашу жизнь. Последствия. Последствия принятых когда-то нами решений как шлейф тянутся за нами, неумолимо настигают нас и
Не знаю, как долго я просидела на краю кровати. Из состояния оцепенения меня вывел стук в дверьэто была Хлоя, которая звала меня к завтраку и была решительно настроена собрать мой багаж для поездки в Германию. Я натянуто ей улыбнулась и, чтобы отвлечься от навалившейся тревоги, пошла одеваться.
День проходил, словно в тумане. Я машинально что-то делала, разговаривала с Латом за обедом, отвечала на вопросы Хлои, что именно хочу взять с собой в Германию, а мои мысли были далеко. Мне не давал покоя этот скорый отъезд Барретта, его отстраненное хищное лицо и предчувствие чего-то плохого. Я ругала себя за мнительность, чрезмерную чувствительность и паранойю, но интуиция пульсировала в висках ноющей болью и стальной хваткой держала нервы в напряжении.
Несколько раз я порывалась позвонить подругам, чтобы отвлечься, но понимая, что мне придется прятать за напускным спокойствием свои эмоции, отказалась от этой мысли, не желая играть, да и разговор с ними вряд ли бы меня успокоил, потому что я не могла с ними поговорить о своих тревогах насчет Барретта.
В таком состоянии я проходила до вечера и, обнаружив, что уже шесть часов, не на шутку разволновалась, учитывая, что в десять мы вылетали в Германию, а Барретта все еще не было дома. Я вертела в руках сотовый, и уже несколько раз порывалась набрать его номер, но каждый раз меня останавливала мысль, что я не должна навязываться. В очередной раз собираясь нажать на номер Барретта, я увидела в списке исходящих звонков имя Эльзы и улыбнуласьвот кому я могла позвонить. Я с ней разговаривала на следующий же день по приезду из Азии, и наша беседа прошла как всегда тепло и душевно, а я, слыша ее мягкий голос, улыбалась, и на сердце после беседы с ней становилось уютно.
Сейчас, вспоминая наш последний разговор, я пришла к выводу, что именно с ней я могла поговорить о своих тревогах, и именно она могла меня успокоить.
Не долго думая, я разместилась в кресле в гостинной и, наблюдая за осенним ненастьем за окном, набрала номер Эльзы.
Миссис Хоуп, здравствуйте, с улыбкой поздоровалась я, но услышав в трубке тишину вместо приветствия, я повторила:Алло, Эльза, вы меня слышите?
Прошло несколько секунд, прежде чем раздался ее голос.
Здравствуй Лили.
От звуков ее тихого, какого-то отстраненного голоса я насторожилась.
Миссис Хоуп, у вас все в порядке?
Что ты хотела? все тем же глухим голосом спросила она.
Поговорить, ответила я, но понимая, что у нее что-то произошло, я нахмурилась и, отодвигая свои личные проблемы, полностью переключилась на Эльзу:Миссис Хоуп, у вас все в порядке? более настойчиво повторила я.
Последовала пауза, будто она то ли решала, то ли просто собиралась с силами и внезапно произнесла:
Это меня Бог наказал опять пауза, что я не рассказала тогда правду тебе
Какую правду? никак не могла я понять логики ее слов, а интуиция уже била тревогу с новой силой.
Я должна была тебе рассказать, что Барретт не в коме. Я ведь видела твое состояние. Видела, что ты на грани и все равно не рассказала а должна была. Это меня Бог наказал Таким, как ты, не врут Я должна была рассказать тебе правду. Тогда бы всего этого не случилось Это меня Бог наказал повторяла она свою мантру снова и снова, и я слышала, как она глотает слезы.