Путь был недолог, но под полуденным зноем, в шляпе, туго зашнурованном корсете и шерстяной юбке, Анна чувствовала, как начала таять, словно сливочное масло на блинах. Нижняя рубашка промокла насквозь, пот стекал по ключицам вдоль спины, влажные капли, будто роса выступили над губой и на лбу. И без того румяные щеки стали красными как августовский переспелый томат, шляпка сдвинулась налево, а ее полы грустно свисали над ухом, летний зонтик больше мешал нежели защищал от солнца, ноги под теплой юбкой зудели без меры. И к тому времени как Анна дошла до особняка Лаптевых, от приподнятого настроения ни осталось и следа.
Постучав в деревянную дверь, Анна приготовилась ждать долго, однако старый дворецкий был на удивление расторопен. Анна иронично заметила, что между ней в съехавшей на бок шляпе и дворецким с криво одетым париком есть немалое сходство. Он проводил ее в гостиную и попросил подождать. С заднего двора доносился женский смех и приглушенные мужские голоса. Присев на краешек стула обитого синим шелком с рисунком из экзотических желтых птиц и розовых фуксий, Анна наслаждалась прохладой и богатым интерьером. Как не похожа была эта гостиная, на простое убранство ее дома. Тут и мягкий персидский ковер вместо самотканых дорожек, картины и рисунки с изображением хозяйки дома и других членов семьи, развешены по стенам тогда как в ее доме были лишь скромные иконки в уголках. Тут и мягкий диван с тем же рисунком что и стулья, и горчично-желтое кресло с кистями, и кукольный столик с фарфоровыми миниатюрами. Этот мир был так не похож на ее собственный, и был так пугающе красив, что первым малодушным порывом было сорваться и сбежать пока еще не поздно. Конечно, это был не первый господский дом, который посетила Анна, но такой роскоши она не видела никогда.
Вдруг голоса стали приближаться, и пестрая шумная компания вбежала в гостиную с заднего двора. Отступать было поздно, оставалось лишь принять удар. Это были двое молодых людей и две юные прелестницы. Один из них, голубоглазый блондин, в коричневом цилиндре, хорошо скроенных полосатых брюках, приталенном бежевом сюртуке и рубашке, с вшитым пластроном, был высок и хорош собой. Его ловко подкрученные усы и пышный галстук, скрепленный, хотя и вышедшей из моды, жемчужиной булавкой, делали его настоящим щеголем, пусть и провинциальным.
Второй же напротив, был, хотя и одет слегка небрежно, но вместо вычурного галстука ворот накрахмаленной рубашки скрепляла простая лента с маленьким плоским бантом, брюки были однотонными, а сюртук темно-синим. Образ был сдержан, но вместе с тем элегантен. Он не носил ни щегольских усов, ни модной бородки, лицо его было гладко выбрито, темно-каштановые волосы, напротив, чуть длиннее, чем того позволяла мода. Тонкие черты лица, чуть квадратная челюсть, мужественная чувственно-изогнутая линия рта, глубоко посаженные глаза под прямыми густыми бровями и хищный ястребиный нос, делали его лицо красивым, но высокомерным. А с каким пренебрежением он смотрел на всех и вся.
Что касается дочерей купчихи Лаптевой, то они были чудо как хороши, в своих легких чайных платьях, в шляпках похожих на воздушный зефир, с лентами и цветами они были словно райские птицы. Тогда как Анна, в своем невзрачном платье, больше походила на воробья, минуту назад искупавшегося на дороге в песке.
Вся компания, только что щебетавшая в саду, увидев Анну, сидевшую на краешке стула, сразу замолчала и устремила на нее вопросительные взоры. Мысленно съежившись, и чувствуя, как от смущения кровь предательски заливает лицо, она встала, и уже хотела было представиться, как в комнату вплыла сама Надежда Григорьевна Лаптева, правда не одна, а со своей старой матушкой. Они были похожи как две капли воды, словно матрешки, отличающиеся друг от друга лишь размером. Но если купчиха была еще полна жизненных соков, то матушка была ее лишенной жизни копией.
Купчиха Лаптева была одна из богатейших женщин своего города, и хотя состояние сколотил ее ныне покойный муж, после его смерти, вопреки ожиданиям многих, она не только не пустила по ветру наследство, но и умудрилась его приумножить. В общем, женщиной она была хваткой, жесткой, хитрой и смекалистой, но грубоватой и малообразованной, так как сам характер ее бизнесаторговля спиртным, высокие материи, увы, не подразумевал.
Ах, Анна, почему же мне не доложили! Долго ли ты тут ждешь!? драматично воскликнула купчиха, и, подойдя к ней, театрально взяла за руку, потом тут же выпустила и закричала: Никифор! и снова поменяв ход мысли, обратилась к веселой компании, дети мои, познакомьтесь, это дочка моего дражайшего друга, Анна. А это мои дочери Анастасия, Мари, друг нашей семьи Анатоль Цебриков, она с нежностью и почти материнской любовью посмотрела на блондина, и его, стало быть, друг, а наш гость Николай Иевлев, взгляд же устремленный на заносчивого брюнета, выражал гораздо меньшую симпатию, если не сказать обратное. Потом всплеснув руками снова воскликнула: Никифор, ну где же чай! Ах, да Бог с ним с чаем! И снова обратилась к компании: Я пригласила Аннушку, составить вам компанию, помните ли вы ее батюшку, он был прекрасным учителем французского моим дочерям, и мы безмерно ему благодарны, затем вновь, обращаясь, толи к Анне, толи в матушке, толи и вовсе к молодым людям: французский Анастасии и Марии превосходен, даже сам француз бы не отличил! Ах, да и возьмите Матушку, Мама?! повернувшись на сто восемьдесят градусов, чуть наклонившись к уху старушки, прокричала: Мама-а-а-а, вы меня слышите?! Прогуляйтесь с молодыми! Старушка же сделала вид, что ничего не видит и не слышит, тогда как цепкий колючий взгляд говорил обратное.
Через минуту, купчиха уже давала указания принести корзину для пикника, а потом и вовсе исчезла так же внезапно, как и появилась. От всей этой оперетты Анна почувствовала легкое головокружение. Впрочем, дочери и матушка купчихи воспринимали это светопреставление с видом равнодушным, привычным и даже скучающим.
Одна из дочерей графини, по-видимому, старшая, подошла к Анне и заключив ее ладонь в свои, крайне любезно, но с чувством превосходства заверила ее: Мы так рады вас видеть, ваш батюшка был моим самым любимым учителем, был всегда неизменно терпелив ко всем нашим с Мари шалостям. За это мы ему крайней благодарны. Не так ли Мари? спросила Анастасия. Сестра как по команде охотно кивнула. Сразу стало понятно кто главный в этом дуэте, а кто играет вторую скрипку. Анатоль и его университетский друг Николя, уже завтра возвращаются к себе в Петербург, как это нехорошо с их стороны навестить нас всего лишь за день до отъезда, просидев всю неделю до этого, в усадьбе словно отшельники, укоризненно покачала головой Анастасия, лукаво глядя на смутившегося Анатоля. Прекрасная кокетка была раскована и уверена в себе, взирая на всех словно с пьедестала, ловко жонглируя словами и людьми. Черты ее лица были, бесспорно, приятны, а в купе с уверенностью в себе делали Анастасию почти красавицей. Она знала свою сильную сторону и без зазрения совести эксплуатировала ее. Младшая же, по-видимому, находилась в тени старшей, но была также хороша собой и в не меньшей степени высокомерна. В общем две девушке были типичными представительницами провинциальной знати, были невероятно важными и заносчивыми, но все эти качества были актуальны лишь до той поры, пока указанные выше героини находились в рамках обитания своего ареала, как только провинциалки выезжали в большие города они сразу чувствовали, как ситуация менялась с противоположной точностью. Оттого видимо и не любили путешествовать.
Никифор принес долгожданную корзину для пикника, и с легкой руки Анастасии, тяжелый груз с фруктами, пирожными и лимонадом был передан Анне, словно вьючной лошади, которую затем сюда и взяли, чтобы облегчить путешествие господам. В общем, разношерстная процессия из двух кавалеров, двух дам, Анны с поклажей и глухой старушки, которую, к слову сказать, оказалось, зовут, Домна Федоровна, двинулась в путь.
С грузом в руках, в своем невзрачном платье строгой учительницы, Анна чувствовала себя скорее компаньонкой старой купчихи, нежели ровней этой прекрасной в своей молодости и беззаботности компании, таких благополучных, красивых и не отягощенных проблемами, людей.
Картофельные примочки очень помогли мне прошлой осенью, бывает так разболеются суставы, что и ходить не могу, жаловалась купчиха-мать. Это была сухонькая старушка, с безжизненным бледным, словно полотно лицом, испещренным мелкими глубокими морщинами, ее когда-то голубые глаза выцвели и провалились, казалось жизнь уже покинула ее, по ошибке забыв забрать бренное и уже отслужившее свое тело. Белый кружевной чепец, одетый под низ капора, делали ее по-младенчески невинной, что странно контрастировало с капризным, сердитым и вечно недовольным старческим лицом. И горе тому, кого этот невинный чепец ввел в заблуждение.
Я сказала Прасковье, чтобы не готовила мне больше суп из крапивы, меня от него лихотит, продолжила старушка, кашу надобно подавать каждое утро, это благотворно для пищеварения
Анна с Домной Федоровной чуть отстали от главной процессии, шаг старушки был мелким и частым, словно походка фарфоровой куколки. Тяжело молодой и полной сил девушки было приноровиться к такому шагу. А с тяжелой корзиной плестись в хвосте было просто невыносимо, пожалуй, если бы она пробежала версту с мешком картошки на плече и то устала бы меньше.
До этой минуты Николай, казалось, не проявлял интереса ни к Анне, ни к пожилой купчихе, однако через минуту немного замедлив шаг, поравнялся с ними и одним ловким движением руки, перехватил корзину.
Позвольте я, сказал он. Анна подняла глаза, несмотря на надменность и высокомерие, взгляд его по обыкновению колючих карих глаз был теплым и выражал сочувствие. Анна была утомлена и унижена, так что с радостью и без тени гордости приняла помощь, то была соломинка для утопающего. Сердце девушки переполнилось благодарностью и трепетом. Как порой мало надо униженным и обделенным, чтобы в их сердце разгорелся огонь чувств.
Домна Федоровна, а вы не пробовали к больному месту прикладывать лопух, моя маменька практикует это ежедневно, весь летний сезон, эффект я вам доложу, восхитительный, обратился он участливо к старушке. Анна вопросительно взглянула на него, не веря своим ушам. Он лукаво улыбнулся и подмигнул ей, беря выжившую из ума старушку под руку, так что Анна, наконец, была свободна и смогла насладиться прогулкой, ну или хотя бы не мучиться.
Уж не прикладывали ли вы лопух сами? Такая осведомленность о методах врачевания, говорит за то, что предмет вопроса, вы знаете не понаслышке, не так ли? осмелев, спросила Анна.
Николай, едва не споткнулся, не ожидав, услышать такую колкость и так скоро, тихонько засмеявшись, он пристальнее стал разглядывать Анну. А кроткая малышка, оказалось совсем не кроткой. А он то, побежал ее спасать. Пожалуй, она сможет спасти не только себя саму, но и десяток других в придачу. Может, стоило бы ей вручить корзину и вредную старушенцию обратно.
Разве что к сердцу, мне наверняка это понадобиться после общения со столь прелестной дамой, парировал он. Комплимент был дерзок и откровенен. Румянец на ее щеках не заставил себя ждать, словно восход солнца озаряет сначала горизонт, а потом и всю природу, он вначале окрасил в пурпурный цвет нежную шейку, а затем словно гранатовый сок разлился на щеках. Пожалуй, сейчас, она стала даже премиленькой, хотя еще минуту назад такое при всем желании о ней сказать было невозможно.
А в это время Анастасия, обнаружила пропажу. По ее разумению, мужчины были не более чем спутники звезды с ее именем, и по не писаным законам природы, должны были кружиться вокруг ее светила день и ночь, не зная сна и устали. Желая вернуть потерянный космический объект на орбиту своего внимания, она решила использовать старый как мир прием, а именно: разжечь в нем ревность. С огромным интересом Анастасия начала слушать Анатоля, то заливаясь нежным смехом, то откидывая назад свою прелестную голову, увенчанную восхитительными льняными волосами, ловко демонстрируя изгиб тонкой шеи, то мило хмурила бровки, словом, в ход пошел весь женский арсенал. Ведь ничто не распаляет мужчину больше чем жажда соперничества, даже если объект вожделения до того не представлял для него никакого интереса. Сей прием сработал с ней, с женщиной, значит должен сработать и с мужчиной.
Анатоль после всего этого представления, уже изрядно влюбленно поглупев, смотрел на нее преданно и почти по-собачьи. Но купидон, как водится, был слеп и глух к желаниям несчастных, и оттого бросал стрелы, как попало и куда ему вздумается. Поняв, что ни одна из ее женских уловок, не увенчалась успехом, окончательно потеряв над собой обладание, не скрывая чувств, начала бросать яростные взгляды то в сторону Николя, то в сторону Анны. Еще несколько минут назад она списала со счетов эту бедную овечку, и вот уже красавец Николя, ведет за руку ее несносную бабушку и несет корзинку этой невзрачной девицы. Большего оскорбления и не придумаешь.
Так значит вы друг Анатолятоли спросила, толи проконстатировала Анна.
Да, мы знаем друг друга с университетских лет, он предложил погостить у него в имении, а меня не пришлось долго уговаривать. В Петербурге, где мой дом, летом, не лучше чем зимой в Сибири, промозгло, сырость, слякоть, дожди. А тут благодать, просто рай, хоть и с мошкарой. Тем более, я пишу повесть, очерки провинциальной жизни, а тут и материал и вдохновение. Как сказал один великий писатель «роман готов, осталось лишь его написать».
Так Вы писатель? восхищенно воскликнула Анна.
Не то чтобы писатель, скорее графоман. Пишу по большей части для себя и в стол. Редкий опус доходит до читателя, иронично заметил Николай.
Вы так строги к себе?
Не думаю, что слишком строг, скорее стараюсь не терять здравомыслие.
Всегда хотела знать, каково это иметь дар плести кружево слов, предложения в мысли, мысли в идеи, и вот уже целый мир тобою создан.
Скажу я вам, это похоже на катание с горки, сначала ты тащишь санки на самую вершину, а потом уже несешься с горы, не разбирая дороги и не управляя процессом. Так и писательство, сначала ты пишешь роман, а потом роман пишет себя сам, а ты просто водишь пером по бумаге. В общем, результат непредсказуем, и оттого интересен. Ты и сам не знаешь, какие мысли живут в потаенных уголках твоего сознания, пока не начинаешь писать, превращая эфир мысли в материю. Поверьте мне, наш разум таит в себе столько секретов, о коих мы и не догадывались. Но материал собран, хотя и не написан, стало быть, пора и честь знать. Уже завтра я возвращаюсь в именье, заботы, маменька, с тяжестью в голосе сказал Николай, потом улыбнулся, и продолжил: да, да, а как вы думали, откуда я знаю и про лопух, и про жабий глаз от мигрени, не говоря о настойке мухомораценнейшее зелье я вам скажу.
Ваша матушка больна? с тревогой и сочувствием спросила Анна.
О нет, нет, что вы, нисколько. Здоровее чем мы с вами, и не мудрено, с таким то лечением, совершенно серьезно заявил Николай. Человек редкого здоровья смог бы выжить после такого.
Анна, закусила губу, чтобы не рассмеяться.
Он хотел было спросить, чем она займется, когда лето закончится, но вспомнив, что она дочь бедного учителя, и пробежавшись быстрым взглядом по ее скромному платью, вышедшей из моды шляпки и изрядно поношенным туфлям, ответ был очевиден. По всей видимости, ее ждет судьба батюшки, или участь, тут уж как посмотреть. Порой выбор в жизни так невелик, что не многим лучше отсутствия выбора.
Уверен вы прекрасный учитель и наставник, сказал Николай и чертыхнулся про себя, испытав чувство стыда за столь нелепый комплимент. Едва ли это был тот комплимент, о котором мечтает молодая девушка.
Почему вы так считаете? лукаво улыбнулась Анна, нисколько не обидевшись на его бестактность.
Вы умеете не только говорить, но и внимательно слушать, а это знаете ли ценнейший дар.
Анна удивленно вскинула брови, затем посмотрев вниз под ноги, заговорила: А вот в этом, боюсь, вы не правы, во мне так мало смирения и еще меньше терпения. Едва ли я гожусь для этой профессии. Но даже если на то нет моей воли, так было и так будет, разве есть выбор у горихвостки, пойманной в силки?
Анна подняла голову и в его глазах она прочла понимание и какую-то потаенную грусть, удивительное чувство сопричастности, созвучие с чужой жизнью.
Но в ту же минуту, Анастасия окликнула Николая, тем самым нарушив столь интимное прикосновение душ. Словно сбросил оцепенение, он ускорил шаг, оставив Анну и старушку в растерянности, и присоединился к компании. Уж не привиделось ли ей все это, уж не полуденная ли жара сыграла с ней злую шутку. Но вдруг Николай повернулся, и почти любовно коснулся ее лица своим взглядом, а затем заговорщески подмигнул. Нет, все происходило в реальности.