- Я больна грудной болезнью. Разве лекарь не сказал тебе?
Он спрашивал совсем не об этом, но я молчала. Гафур сделал шаг ко мне, а я подняла руки:
- Не нужно, чтобы ты заразился, - мужчина не послушал и присел на постель. Я максимально отодвинулась от него и спросила:Как Батул?
- Она очень расстроена из-за тебя. Говорит, что это её вина.
- Передай ей, что это не так. Пусть не расстраивается, бережет себя и ребенка.
- Она скучает о тебе... Я тоже скучаю, - мужчина хотел взять мою перебинтованную ладонь, но я отстранилась, а потом опять закашляла.
Когда я перестала кашлять, Гафур тихо спросил:
- Как ты поранила руки?
Я посмотрела прямо на него. Чего он хочет от меня? Услышать правду, которую и так знает? Ну, хорошо, слушай:
- Я пыталась перелезть через стену.
- Это глупо. Ты бы погибла в пустыне.
- Я знаю.
- Тогда зачем...
Я его перебила:
- Потому что Карим прав, мой разум помутился. Теперь ты, наконец, отпустишь меня? Или у вас бешеных собак не отпускают, а перерезают горло, чтобы не мучились?
Гафур прикрыл ладонью глаза:
- Замолчи.
Я не замолчала:
- Зачем ты пришел сюда, Гафур? Что хотел здесь найти, что услышать? Мое раскаяние? Его здесь нет...
Мужчина резко встал и отошел к двери, а потом обернулся. В его взгляде стоял гнев, но он с ним справился:
- Может тебе что-то надо? Что я могу сделать для тебя, Джуман?
Я задумалась лишь на мгновенье:
- Отпустить, - тихо прошептала я.Хочу умереть, как и родилась, свободной.
Гафур сжал кулаки:
- Нет. Ты не умрешь.
Я горько улыбнулась:
- От тебя в гареме зависит все, Гафур. Но это тебе не подвластно.
- Я сказал, ты не умрешь!
Я прикрыла глаза и откинулась на подушки:
- Обними за меня Батул и поцелуй малыша. А лучше прочти ему сказку, Батул говорит, ребенка это успокаивает.
- Посмотри на меня.
- Я устала.
Гафур не стал настаивать, а через минуту я услышала, как за ним закрылась дверь. Мне вдруг стало очень жаль себяя отвернулась к стене и разрыдалась.
Глава 13.
Дни слились в один бесконечный момент, в который меня либо душил кашель, либо мучила тоска. Я потеряла им счет, а желание жить окончательно меня покинула. Похоже, это понял и лекарь. В последний свой визит, который был четыре дня назад, он лишь устало на меня взглянул, возвел очи к небу и прочитал короткую молитву. Я решила, что так старик меня отпел, окончательно умывая руки и передовая мою судьбу в руки их бога. Теперь только молчаливая служанка, приносила еду, к которой я почти не притрагивалась. Похоже, все ждали, когда я отдам небу душу, и я ждала этого больше всех. Я очень устала и хотела, чтобы это быстрее закончилось.
И оно закончилось, но совсем не так, как я ожидала.
В один из вечеров, появился лекарь и снова напустил едкого дыма. Я приготовилась встречать Гафура, но вместо него в комнату вошел Карим. Он строго меня оглядел и сказал:
- Господин решил твою судьбу, Джуман. Он дарует тебе свободу. Ты отправишься на берег океана, там живет бездетная пара, они примут тебя как дочь. Надеюсь, твои последние дни на земле принесут тебе покой.
Я с трудом приподнялась на кровати, не веря своему счастью, и тихо прошептала:
- Спасибо.
- Благодари господина, - ответил Карим и развернулся, чтобы уйти.
Я повысила голос, чтобы мужчина меня услышал:
- Прошу, скажи господину, что я не ошиблась, он хороший человек.
Карим резко развернулся, его губы были сурово поджаты. Похоже, его совсем не обрадовали моя просьба, но после недолгих колебаний он кивнул и быстро вышел. Я опустилась на постель и прикрыла глаза, вымученная улыбка растянула губы.
Я была не права: я освободилась от рабства раньше, чем умерла. Но не на много.
Пожилая пара у океана действительно приняла меня как родную дочь. Или они в правду были добрыми, Или Гафур им щедро заплатил. В любом случае я была благодарна этим людям за радушный прием. Весь день я старалась проводить на воздухе, мой названый отец выносил меня на берег океана и укладывал на множество подушек, сил ходить самой у меня не осталось. Теперь я старалась не упустить ни одного мгновения своей жизни: впитывала кожей жгучее восточное солнце, зарывалась пальцами в белый горячий песок, вдыхала соленый ветер, слушала крики морских птиц и любовалась бескрайней синевой океана, которая дарил ощущение свободы. Я была по-настоящему счастлива. И даже приступы удушливо кашля, которые продолжали мучить меня, не могли испортить мое настроение. Ночью было сложнеекашель усиливался, и я заглушала его подушкой, чтобы не беспокоить людей, которые заботились обо мне. Я почти не спала, ворочалась в постели, я с нетерпением ждала утра, надеясь, что увижу следующий рассвет. Долгожданная свобода вернула мне желание жить. Это и радовало, и тревожило одновременно: я боялась, что моя воля к жизни может победить болезнь, а если это произойдет, я могу снова стать рабыней гарема.
Так я и жилаходила по самой грани, стараясь не упасть и не лишиться ни жизни, ни свободы.
С самого утра я снова сидела на песке, любовалась прибоем, когда очередной приступ скрутил легкие. Я повалилась на подушки и прижала ко рту руки, а когда кашель прошёл, просто перевернулась на спину и осталась лежать на песке неподвижно, даже не открывая глаз. Я часто так делалая любила рассматривать яркие узоры, которые рисовало солнце, слепя закрытые веки.
Неожиданно я почувствовала на себе чьи-то сильные руки, которые приподняли меня над землей и прижали к крепкому телу. Я услышала тихий шепот:
- Джоанна, открой глаза. Я не мог опоздать?
Я удивленно распахнула глазазнакомый темный взгляд с тревогой впился в мое лицо. Аббас был здесь. Он удерживал меня, точно ребенка. Я быстро моргнула, сдерживая волну радости, которая неожиданно накрыла меня. Я чуть толкнула мужские плечи, насколько хватило сил, и скрыла неуместную радость за показной язвительностью:
- Смотря, к чему ты спешил? Если увидеть мое хладное, коченеющее тело, то ты даже рано. Приезжай недели через две.
На его лице появилась тревожная улыбка, от которой в моем животе запорхали бабочки. Мужчина заметил:
- Ты плохо выглядишь.
Я возмутилась и сильнее его толкнула. Он прижал меня крепче к себе и встал на ноги.
- Отпусти меня!
- Не командуй, Джо, - он развернулся и понес меня к дому.
Я снова хотела возмутиться, но на меня напал очередной приступ кашля. Мужчина прижал меня крепче и ускорил шаг. Аббас вошел в дом моей названой семьи и аккуратно положил меня на тахту. Я хотела встать, но ко мне быстро придвинулся какой-то седой старик. Умным, глубоким взглядом он стал внимательно рассматривать мое лицо из-под нелепых толстых очков, которые висели на носу. Я чуть подалась назад, смущаясь от такого пристального внимания. Аббас пояснил:
- Это лекарь. Он поможет тебе.
Старик отвернулся и начал копаться в своем врачебном чемодане. И только сейчас я заметила, что на нем не восточный халат и тюрбан, а европейский костюм. Я затаила дыхание:
- Вы европеец?
Доктор быстро глянул на меня и кивнул. Я подалась к нему:
- Вы поможете мне? Я дочь графа, меня похитили и...
Аббас шагнул к нам, и я оборвала свою речь:
- Он поможет тебе поправиться, Джоанна, и только. Больше не в чем. Забудь, - был холодный ответ Аббаса мне и предупреждение для врача. Суровый взгляд жег мое лицо.
Я перевела взгляд на старика, который доставал из своего чемодана какие-то врачебные инструменты. Ну, уж нет, хватит с меня лекарей и их бесполезных горьких микстур! Я не хочу выздоравливать и терять то хрупкое счастье, которое обрела здесь. Я с трудом оперлась на руки и села в постели:
- Мне не нужен врач. Уже и умереть спокойно не дадут.
Старик одарил меня лукавой улыбкой и повернулся к Аббасу:
- Если больная способна шутить, значит, она вовсе не при смерти, как вы говорили, - врач снова посмотрел на меня.Симулируете барышня?
Я негодующе распахнула глаза и уже собиралась ответить какую-нибудь колкость, когда задохнулась в приступе кашля. Я упала на постель, а врач сдвинул брови. Он быстро придвинулся ко мне с трубкой в руках, которую приставил к моей груди. Старик прислонился к трубке ухом и стал слушать мой кашель. Когда приступ прошел, врач убрал трубку и хмуро посмотрел на Аббаса:
- Жар на грудь, эвкалиптовый пар и маслянистая микстура излечит её. Но надо спешить, болезнь запущена.
Аббас кивнул и повернулся к пожилой паре, которая приютила меня. Они все это время тихо стояли у двери:
- Соберите её вещи.
Женщина быстро кивнула и вышла, а я в очередной раз возмутилась:
- Нет. Я никуда с тобой не поеду!
Аббас пронзил меня суровым взглядом:
- Поедешь, Джоанна
- Нет. Не поеду! Ты не можете мне указывать. Я теперь могу сама принимать решения. Гафур даровал мне свободу!
- Я знаю, - кивнул Аббас
Знаю и все? Я прикусила губу, понимая, что это означает, и решила зайти с другой стороны:
- Прошу вас, господин, оставьте меня здесь. Я счастлива здесь. Прошу!
Аббас посмотрел на меня, и я не нашла ни тени сочувствия в мужском взгляде:
- Ты поедешь со мной. Это решено.
- Пожалуйста, - прошептала я одними губами.
- Нет, - было мне приговором и Аббас вышел из дома.
Я устало прикрыла глазамоя призрачная свобода закончилась, не успев начаться. Когда-то я хотела избавиться от гнета Гафура и принадлежать только этому мужчине. Бойтесь своих желаний, они имеют свойства исполняться.
Путешествие было коротким, оказывается Аббас тоже жил на берегу океана. Это чуть подняло мне настроение. Его дом и вправду, как шептались наложницы, был не большим, в сравнение с дворцом Гафура. Три этажа из белого камня, встретили меня простором светлых комнат, с высокими потолками и большими окнами. Не было ни позолоты на потолке, ни росписи на стенах, ни мрамора на полу. Все было аскетично и просто, но мне, уставшей от приторной роскоши, понравилось, пока я не увидела свою спальню. Комната разительно отличалась от других, в ней было неимоверное количество всякой мебели и предметов интерьера. Казалось, кто-то решил устроить в спальне склад роскоши и великолепия.
Я недоуменно посмотрела на Аббаса, который внес меня в комнату на руках:
- Я буду жить в это комнате? Теперь я одна из твоих вещей, которые ты складируешь здесь?
Мужчина нахмурился и строго глянул на женщину средних лет, которая стояла подле нас. Её звали Фаиза, она была смотрительницей хозяйства, главной женщиной в доме. Фаиза в тревоге заломила руки:
- Простите, госпожа. Я просто не знала, что из мебели придется вам по вкусу, поэтому решила принести много чего. На ваш выбор. Вы только скажите, что оставить, а что убрать.
Я не успела ответитьмучительный кашель сковал грудь. Аббас бережно прижал меня к себе, удерживая и укачивая. За меня ответил доктор:
- Потом займетесь обустройством покоев, когда девушка поправится. А пока все тут лишнее, кроме кровати. Мою пациентку надо поселить в теплой комнате, с маленьким окошком и толстыми каменными стенами. Есть такая комната?
Фаиза быстро кивнула и выбежала за дверь. Аббас развернулся и понес меня следом. Вскоре я лежала на небольшой кровати, а слуги, под чутким руководством доктора выносили из небольшой комнаты ненужную мебель и предметы интерьера. Они снимали шторы с окна, складывали балдахин с кровати и скручивали персидский ковер. Вскоре в комнате осталась только кровать, небольшой столик и стул, который доктор затребовал для себя. Я осмотрела голые стены усталым взглядом и спросила у старика, который расставлял на столике лекарства и медицинские приборы:
- Добились желаемого сходства?
- Что?переспросил он.
- Сходства с палатой в публичной европейской больнице.
Его лицо озарила лукавая улыбка:
- Вам-то откуда знать, какие там палаты, барышня. Вы же назвались дочерью графа...
Нас прервал Аббас, он решительно подступил к кровати и обратился к врачу:
- Мы все вынесли из комнаты, как вы и велели. Дальше что?
- А дальше нужно плотно закрыть окно и прибить к двери с той стороны плотную ткань, а лучше ковер. Еще понадобиться жаровня с камнями. Наша задача сделать из комнаты настоящую баню, и поддерживать температуру несколько дней, чтобы хорошенько прогреть её грудь.
Аббас кивнул слугам и те тут же принялись исполнять приказ. Когда все было сделано, доктор взглянул на меня:
- Ну что, милочка, готовы побороться за свою жизнь? - я нерешительно кивнула. Доктор улыбнулся: - Тогда приступим к лечению.
Лучше бы я умерла от бесполезных микстур восточного лекаря, чем терпеть то адское лечение, которое придумал для меня этот европейский шарлатан. А я и вправду была как в адутемпература в комнате поддерживалась очень высокая. Три неимоверно долгих дня мучитель не выпускал меня из сооруженной им палаты и не сбавлял жара, который исходил от двух небольших жаровен. Горячий воздух врач постоянно наполнял тяжелым ароматом каких-то трав и масел, что делало пребывание в каменной палате еще более невыносимым. Доктор, имя которому было Рональд, а на деле Изверг, постоянно натирал мою грудь какими-то жгучими смесями и заставлял пить горячие микстуры. Он видно решил сжечь меня заживо и снаружи, и внутри.
Но надо отдать Рональду должное, через три дня мне стало легче: кашель уменьшился, боли в груди почти прошли. Тогда из моей комнаты вынесли одну жаровню, а вторую зажигали только ночью, чтобы поддерживать тепло. Через пять дней меня вынесли на несколько минут на воздух, а через семь разрешили выйти самой на целый час. Через десять дней я покинула импровизированную палату с окончательным диагнозомполностью здорова.
Глава 14.
Я сидела в удобном кресле и куталась в шелковую шаль, скорее на правах недавней больной, чем от холода. Проворные рабы, под строгим надзором Фаизы, разбирали завалы роскоши в моей спальне. Каждый раз, прежде чем унести какую-то вещь они на секунду замирали, в ожидании моего приговора. Отрицательных было больше чем положительных, и вскоре комната стала просторной и уютной. Я обвела взглядом свой новый дом и улыбнулась женщине:
- Так гораздо лучше, спасибо.
- Еще раз простите меня, госпожа. Когда господин Аббас сообщил мне, что привезет вас в дом, я решила, что вы захотите жить в роскоши.
- Я приелась ею в прошлом месте своего обитания, - я посмотрела в большое окно, через которое было видно океан.Давно ты живешь в его доме?
- Как только дом был построен. Пять лет назад, господин перевез меня сюда из дома своих родителей.
- Ты смотришь и за хозяйством, и за гаремом?задала я интересующий меня вопрос.
- Только за хозяйством, госпожа. В этом доме нет гарема.
В этом доме нет, значит, есть в другом, подумала я и посмотрела на женщину:
- Я стану помогать тебе с хозяйством, если ты не будешь против этого, Фаиза.
Женщина кивнула, но пояснила:
- Как решит господин.
Я понимающе улыбнулась и отпустила Фаизу, у которой должно быть много дел. Я снова посмотрела в окноменя неимоверно мучил один вопрос, на который женщина вряд ли могла ответить: «Если здесь нет гарема, на правах кого я нахожусь в этом доме?»
Я решительно поднялась на ноги и вышла из комнаты. Все пора брать жизнь в свои руки, не зря же я забрала её из рук смерти?
Нужный мне человек нашелся не сразу, но, когда знакомое лицо промелькнуло в окне первого этажа я, не задумываясь, вышла на улицу. Аббас тренировался в боевых искусствах со своим рабом: босые ноги быстро ступали по белому песку, сильные руки молниеносно разили цель, обнаженный торс искрился от пота, напряженный взгляд не упускал ни одной мелочи. Я замерла на месте, любуясь красивым мужчиной, который очень легко и грациозно вел смертельную схватку. Я растворилась в увиденном, поэтому не сразу осознала, что мое появление замечено. Аббас кивком головы отпустил раба и подошел ко мне:
- Зачем ты вышла из комнаты?
Очарование момента разрушил его резкий вопрос. Я вскинула подбородок:
- Я что пленница в этом доме?
Мужчина внимательно осмотрел мое лицо и сказал:
- Ты только оправилась от болезни, а на улице сегодня сильный ветер. Вернись в дом, - он сделал шаг вперед, и мне пришлось попятиться, ступая в тень крыльца.
От меня не укрылся этот акт силы и превосходства, и я сделала еще два шага назад, чтобы увеличить расстояние между нами:
- Ты не ответил на мой вопрос. Я твоя пленница?
- В плен берут после сражения. Не помню, чтобы между нами было что-то подобное, - его взгляд стал ласков, а голос насмешлив.Я бы это точно запомнил.
Я сделала еще один шаг назад и вскинула голову:
- Тогда кто я в твоем доме?
Взгляд мужчины ласково скользнул по моему телу, но, останавливаясь на моих босых ногах, стал хмурым:
- Ты не надела туфли, - мгновение и Аббас уже заносит меня в дом, прижимая к груди. В первое мгновение я хотела воспротивиться его близости, но потом уступила: не каждый день тебя носят на руках, так нежно прижимая к себе. Аббас занес меня в мою спальню и бережно уложил на постель. Он навис сверху, внимательно изучая мои губы. Я быстро их облизала, и его взгляд переместился к глазам, в нем пылала страсть: - Не соблазняй меня, Джо. Я сделан не из камня.
- Правда, а мне казалось именно из камня, - с придыханием ответила я и не нашла ничего лучше, чем сомкнуть пальчики на мужских накаченных плечах.
Внутри у мужчины что-то завибрировало, и он издал тихий рык:
- Доктор сказал, что тебе нужен отдых и покой еще несколько дней...
- А потом?
- А потом я буду любить тебя страстно и долго, - ответил Аббас и резко встал с постели.Отдыхай.
Он направился к выходу, а я села в кровати:
- Аббас!мужчина обернулся.Кто я для тебя?
- Моя женщина, - было мне ответом, и он ушел.
Я опустилась на кровать и прикрыла глаза: я получила ответ, который ничего не объяснил, а оставил после себя еще больше вопросов.
Вечером мне, наконец, разрешили спуститься в общий зал поужинать. Нас было трое я, Аббас и Рональд, доктор все еще оставался в доме. Меня обложили подушками и теплыми шалями, а заботливые слуги подавали еду.
- Откуда вы родом, доктор?
- Из Англии.
- Я тоже...
Мое оживление прервал Аббас:
- Я запрещаю вам говорить об этом.
Я удивленно посмотрела на него:
- Почему?
- Потому что в моем доме, будут делать то, что я велю.
- Мы можем выйти во двор, - резонно заметила я.Правда, доктор?
Старичок посмотрел на меня:
- Прошу вас, барышня, не впутывайте меня в это. Я хоть уже и стар, но еще хочу пожить, - усмехнулся он.
Я недовольно посмотрела на Аббаса:
- И о чем же тогда нам можно говорить в твоем доме?
- О чем хочешь, Джоанна, но не об этом, - Аббас снова занялся едой.
Я посмотрела на старика:
- Как давно вы здесь, на востоке?
- Три года. До этого я путешествовал по Индии и Китаю.
- Значит, вы давно не были на родине?Аббас снова строго посмотрел на меня. Я вскинула брови: - Что? Может, ты сразу огласишь весь список тем, запретных в твоем доме?
- Думаю, господин Аббас не хочет, чтобы мы говорили про Англию, - понимающе кивнул Рональд.Не хочет, чтобы я узнал ваше полное имя, Джоанна, и как-то связался с вашими родными. Я прав?
- Да, - ответил Аббас и посмотрел на меня: - Ты больше никогда не увидишь Англию. Забудь о ней. Теперь твой дом здесь.
Я разозлилась:
- Здесь? Здесь это где? В гареме Гафура? В хижине на берегу океана? В твоем доме? Где? Здесь?
Аббас мрачно смотрел на меня:
- Ты еще не здорова. Ты рано вышла из своей комнаты, - он подозвал служанку и велел ей проводить меня в спальню.
Я резко встала:
- Понятно. Здесь, это в твоей тюрьме, которая заменила тюрьму Гафура, - я уклонилась от заботливых рук служанки и прошла к двери, а потом обернулась к доктору: - Мое имя леди Джоанна, я единственная дочь графа Толбота. Передайте ему, если уведете, что его дочь еще не забыла своего настоящего имени, как бы её к этому не принуждали.
Я развернулась и скрылась за дверью, стараясь не думать о гневном взгляде Аббаса, которым он проводил меня. Я быстро поднялась в свою комнату и отправила служанку. Не успела я сделать и двух шагов, как дверь в спальню распахнулась, ударяясь о стену, и передо мною предстал разгневанный мужчина. Аббас вошел в спальню и закрыл дверь:
- Я запретил тебе говорить об этом, - прорычал он.
- А мне плевать, что ты запретил.
- Джоанна...
- Джуман!перебила я его.Если ты обращаешься со мной как с рабыней, то и называй меня как рабыню! - он сделал шаг ко мне, и я не отступила: - Лучше бы я умерла на том пляже свободной, чем снова попасть в рабство.
Мужчина обхватил мои плечи руками и сжал:
- Замолчи. Не смей больше говорить о своей смерти.
- Не говори о том, не говори об этом! Может проще отрезать мне язык, тогда я точно не смогу нарушать твои запреты!
Его взгляд сузился:
- У тебя что-то болит? Поэтому ты не в духе сегодня?
Я вырвалась из его рук:
- У меня болит душа! Я больше не хочу быть рабыней. Больше не хочу жить по чужой указке. Не хочу исполнять чужие прихоти. Зачем ты забрал меня из той хижины? Там я была счастлива!
- Ты болела, тебе нужна была помощь.
- Ну, вот я снова здорова. Так отвези меня обратно. Отпусти меня!
- Нет, - спокойно, но твердо ответил он.
Я прикрыла глазакруг замкнулся. Я снова там, от чего бежала. Я почувствовала на своих плечах его сильные руки, Аббас привлек меня к себе. Я позволила ему этоу меня больше не осталось сил бороться. Аббас зашептал в мои волосы:
- Ты больше не рабыня, Джо. Не в моем доме. Здесь ты свободна, здесь ты госпожа.
- Если я свободна я могу уйти...
- Можешь, но я не отпущу тебя. Никогда не отпущу, - мужчина обхватил мое лицо ладонями, вынуждая смотреть на него: - Я воин, Джоанна, я видел в своей жизни столько боли, страха и смерти, что мое сердце ожесточилось, оно стало глухо к чувствам и эмоциям. Но там, на том корабле я увидел хрупкую женщину, которая сражалась со своей судьбой, с таким отчаяньем и яростью, как не каждый янычар на поле брани. Я удивился, откуда в ней столько силы? Где она её берет? Ты кричала, когда надо было молчать, и молчала, когда моя плеть тебя жалила. И даже тогда, когда сделала вид, что смирилась, я знал, что это только притворство. Ни моя плеть, ни гарем Гафура, ни смертельная болезнь не смогли сломить твой дух. Ты все еще живешь, Джоанна, все еще не потеряла самой себя, и я рад этому. Потому что именно та храбрая женщина, которую я увидел на корабле, заставила мое сердце стучать быстрее. Ты оживила мое сердце к чувствам и эмоциям. Я испытал сострадание к твоей беде, жгучую ревность к Гафуру и сильное желание обладать тобой. Я думал, что это пройдет, после нашей совместной ночи, но это не прошло. Эмоции усилились и стали съедать меня заживо. Я потерял себя, потому что ты не была моей, - он вздохнул. Я не верила, что этот сильный суровый воин, способен на такие искренние слова. Но его взгляд не мог врать. Аббас смотрел на меня, и я видела его душу.А теперь ты здесь, со мной, и просишь, чтобы я отпустил тебя? Нет, Джоанна, я не отпущу тебя. Я просто не найду в себе силы от тебя отказаться. Ведь только с тобой я забываю о жестокости в своем сердце и хочу стать лучше. Только рядом с тобой.
Я подняла руки и накрыла его ладони, которые все это время удерживали мою голову:
- Так стань лучше, подари мне свободу. Я знаю, ты сильный, ты сможешь...
Аббас отошел:
- Нет. Не проси о том, чего я сделать не могу. Я выполню любую твою просьбу, Джо, только не эту.
- Другой просьбы у меня нет.
Мужчина пристально посмотрел на меня:
- Она появиться, Джо, и я с радостью её выполню. А сейчас отдыхай. Ты устала.
- Я устала отдыхать, - возразила я.
Он усмехнулся:
- Ну, тогда можем спуститься вниз, думаю, Рональда уже и след простыл. После того как врач узнал твое имя, будет всяческий меня избегать. Боится за свою голову.
- Но ведь он напрасно боится, верно?
- Конечно, он спас тебе жизнь. Я обязан ему. Но, Джоанна, прошу, больше не заводи с ним таких разговоров, ты его смущаешь. Он ничем не сможет тебе помочь. Ничем. Врач, так же как и ты, больше никогда не увидит Англию, он слишком стар для такого долгого путешествия. Рональд сам мне в этом признался.
Я согласно кивнула, понимая, что, наверное, Аббас правведь Рональд показался мне истинным джентльменом. Врожденное благородство может преобладать над чувством самосохранения, и он может предпринять безумную попытку мне помочь. Но она вряд ли увенчается успехом.
Аббас как будто прочитал мои мысли и взял за руку:
- Джоанна, я хочу, чтобы ты осознала все до конца. Ты останешься здесь, в моем доме, даже если твои родственники узнает, где ты. Даже если они приплывут сюда и осадят мой дом, чтобы спасти тебя из плена, я тебя не отпущу. Я воин, Джоанна, и привык сражаться за то, во что верю, за то, то мне дорого. Ты дорога для меня, и я буду за тебя сражаться: безжалостно и до конца. Не думаю, что ты захочешь для своих родных такой судьбы, так что оставь все как есть. Прошу, смирись.
Я молчала. Я не хотела говорить Аббасу, что смирюсь, потому что это не так. Я думала, что никогда не увижу мир по ту сторону каменного забора гарема Гафурано вот я по ту сторону. Значит и другое возможно. Но я не буде об этом думать, ни сегодня, ни сейчас. Я с легкостью сменила тему:
- Если честно, я голодная. Так что с радостью доем свой ужин.
Аббас кивнул, принимая мой уход от важной темы, и мы спустились вниз. Рональда и вправду уже не было в столовой, и мы спокойно продолжили ужин. Я улыбнулась служанке, которая подала мне бокал с медовой водой, и посмотрела на Аббаса:
- Я бы хотела помогать Фаизе в её делах. Она сказала, что решение за тобой.
- Ты не служанка в моем доме.
- Да, я знаю, ты говорил. Но мне будет скучно без дела, а это сможет меня развлечь. Я же не говорю, что сразу брошусь в тяжелую черную работу. Так легкие дела, для того чтобы занять время.
Он медленно кивнул, а потом сказал:
- В моем доме есть книги, Фаиза покажет тебе. Ты ведь любишь читать?
Я оживилась:
- Да, люблю. Очень. Спасибо.
- Я скоро уеду на пару недель, могу привезти тебе и другие книги, если хочешь. Только скажи, какие ты хочешь?
Я радостно улыбнулась:
- Я подумаю и скажу тебе, - а потом, помолчав, спросила: - Как скоро ты уедешь?
- Через три дня. Если тебе что-то будет нужно, обращайся к Фаизе. Она присмотрит за тобой.
- Я ведь уже не маленькая, и могу обойтись без няньки.
Аббас внимательно на меня посмотрел:
- Она убережет тебя от глупостей.
Я грустно улыбнулась:
- Значит она мой тюремщик?
- Нет, Джо. Ты не в тюрьме.
Я кивнула, мне не хотелось больше спорить и говорить об этом:
- Да, я поняла.
Мы на пару минут молчали, занявшись едой. А потом я снова спросила:
- Почему в твоем доме нет гарема?
Мужчина вскинул на меня внимательный взгляд:
- Он мне не нужен.
- Ты ведь восточный мужчина...
- Я знаю, кто я, - ответил Аббас, перебивая меня, а потом добавил:Я часто в разъездах.
Это многое объясняло, многое, но не все. Я кивнула, принимая данный ответ, и снова занялась едой. Аббас придвинулся ко мне и, зацепив пальцами подбородок, заглянул в глаза:
- Теперь я буду бывать дома чаще, не волнуйся об этом, - он неверно истолковал мой вопрос. Мужчина наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Я прикрыла глаза, отдаваясь моменту. Как бы я не пыталась убедить себя в обратном, я скучала о нем, о его нежных руках и страстных губах. Аббас притянул меня к себе на колени, и его поцелуи сместились на шею. Я обхватила мужчину за плечи, поощряя.
- Как же сильно я хочу тебя, - прошептал Аббас.
Я хотела его не меньше, поэтому обхватила мужскую голову руками, и потянула к своему лицу. Наши взгляды встретились:
- Так же сильно как я, - было ему ответом, а после я страстно его поцеловала.
Аббас сразу пришел в движение и уложил меня на подушки, а его руки сместились на мои бёдра, сжимая:
- Доктор сказал, еще несколько дней...
- А мы ему не скажем, - улыбнулась я, сжимая мужские плечи.Через пару дней ты уедешь, на целых две недели. Не хочу ждать так долго.
Аббас пару мгновений рассматривал меня, решая что-то, а потом снова поцеловал. Его губы горели такой страстью, что я сразу понялаэту ночь я проведу не одна. Мужчина не стал возиться с застежкой моего платья и просто разорвал ту на груди. Я встревожилась:
- Если кто-то сюда войдет?
Аббас накрыл мою обнажившуюся грудь горячими ладонями и нежно сжал:
- Тот лишиться головы.
Я чуть успокоилась. Конечно не из-за того, что поверила, что Аббас приведет свое обещание в исполнение. Просто понадеялась, что слуги дома знают о том, что тревожить хозяина не стоит. Мои мысли прервались из-за горячих мужских пальцев, которые уже забрались под юбку и поглаживали внутреннюю поверхность бедра. Они неумолимо приближались к цели. От одной этой мысли я подогнула пальчики на ногах, и легкий спазм удовольствия пронзил тело. Аббас навис сверху, в его взгляде светилось чисто мужское превосходство: