Джессика замолкает и снова смотрит в окно. Города остались позади, начинается Шотландское высокогорье. Шоссе идет через холмы, болота и торф, в сезон превращаясь в золото. В них нет ничего драматичного, но они хороший предвестник будущего пейзажа.
Я продолжаю, надеясь разрядить обстановку.
Охота, конечно же, как я говорил, превратилась в катастрофу. Куропаток не было. Мы втроем должны были спать в палатке, и все два дня, которые провели там, шел дождь. Но отец не позволил нам уехать, и мы с братом, не жалуясь, делали то, что он просил. Ходили по болоту, мокли, с винтовками высматривая добычу. Единственный, кого мы увидели - кролик, и то отец упустил его. Но знаешь, несмотря на все, у меня остались лишь хорошие воспоминания. Я долго не возвращался к ним, потому что не хотел вспоминать о детстве или отце в любом положительном свете. Затем понял: можно оценить воспоминания и хорошие времена независимо от того, насколько они редки, и не оправдывая все дерьмо, что случилось. Никогда не надо чувствовать вину за то, что пытаешься увидеть хорошее в плохом.
Снова тишина. Джессика кивает, так что я знаю, что она слушает.
Я давлю на нее, лишь немного.
У тебя должны быть хорошие воспоминания, они должны быть главными. Они не перечеркивают все то дерьмо, через которое ты прошла...
Не уверена,безапелляционно заявляет она, и я понимаю, что лучше оставить ее в покое. Она заговорит, когда захочет. Не буду больше давить на нее.
Проходит немного времени, и мы въезжаем в город Инвернесс, известный тем, что находится на реке Несс, которая ведет, конечно же, в Лох-Несс. Идеальная остановка перед подъемом на север.
Мы заселяемся в отель, небольшой таунхаус напротив реки, и поднимаем чемоданы в комнату.
Здесь мило,говорит Рыжик, идя прямо к большому арочному окну, выходящему прямо на реку, где одинокий рыбак в болотных сапогах стоит посередине.
Мило, но по другим причинам.
Напряжение вокруг нас снова нарастает. Время обеда, и мы не ели ничего, лишь кое-что перекусили на заправке. Нам стоит пойти и пообедать где-нибудь, действительно насладиться атмосферой. Тем не менее мой голод совсем иного рода.
Ты сильно голодна?осторожно спрашиваю ее, пока она стоит у окна, проникающий свет идеально подчеркивает ее формы.
Не очень,отвечает она, поворачиваясь лицом ко мне. В ее глазах жар, которого раньше не было.
Хорошо,говорю я, шагая по комнате, пока ее лицо не оказывается у меня в руках.Потому что я безумно голоден.
Я целую ее.
Жестко.
Влажно.
Дико.
Совсем не так, как в первый раз. Тогда все было нежно и осторожно, наши тела изучали друг друга.
На этот раз все иначе.
Я изголодался по ней.
Я желал ее всю прошлую неделю, с тех пор, как ее стройные ножки покинули мою квартиру.
Постоянно мечтал о ней, обо всех вещах, которые хотел сделать с ней.
Теперь она здесь, в моих руках, и я медленно начинаю.
Я ласкаю ее шею, облизывая и посасывая так, как ей нравилось тогда, до тех пор, пока она не начинает дрожать, мягкие стоны срываются с ее губ. Музыка для моих ушей.
Я мгновенно раздеваюсь до трусов, она срывается футболку через голову, и я опускаюсь на колени, чтобы помочь ей выйти из юбки и трусиков. Сначала спускаю юбку и смотрю на нее, когда мои руки медленно скользят вверх по ее бедрам.
Джессика роняет трость и хватается за мои волосы, чтобы сохранить равновесие.
Пальцами нахожу ее трусики, шёлк мокрый от желания.
Господи, ты такая мокрая для меня,шепчу ей.Интересно, смогу ли я заставить тебя намокнуть еще больше?Отодвигаю ее трусики в сторону и скольжу пальцем по ее складкам, ощущение заставляет меня сгорать от желания. Она издает длинный стон, крепче сжимая мои волосы.Я хочу, чтобы мой член скользнул в тебя вот так.Добавляю дополнительный палец и перемещаю их.Вперед-назад,шепчу я, когда мои пальцы двигаются вперед.Ты хочешь сильнее, глубже?
Джессика стонет, я поднимаю голову и вижу, как она выгибает спину, выставив грудь вперед, сладкие розовые соски напряженные и твердые.
Охрененный вид.
Хочешь мой член?нежно спрашиваю я.Или язык? Как ты хочешь, чтоб я трахнул тебя?
Как-нибудь, как угодно,говорит она сквозь еще один стон, когда я ввожу пальцы еще глубже.
Я прижимаюсь к ней лицом, высовывая язык и облизывая ее клитор.
Ты так хороша на вкус,бормочу я, и она дрожит от вибраций моего голоса.Как женщина, моя женщина. Ты моя женщина? Если ответишь «да», я позабочусь о тебе.
Да, да, я твоя,практически хнычет она.
Я всасываю ее клитор, и она издает резкий вскрик, произнося мое имя так, что понимаю, если продолжит, я погибну.
Отодвигаюсь и встаю, хватая ее за руку, чтобы она не упала. Ее глаза полузакрыты, взгляд заторможенный, рот приоткрыт.
Несмотря на то, что до кровати всего лишь несколько шагов, я поднимаю ее и несу на постель, опуская на живот.
Секунду,бормочу я. Стягиваю трусы и беру штаны с пола, вытаскивая презерватив из кошелька, и раскатываю его по стволу, член горячий и твердый в моих руках.Можешь немного подвинуться?
Она двигается вперед, оказываясь на середине кровати, и я забираюсь на нее, мои бедра по обе стороны от нее, загорелая кожа рядом с бледной.
Дай знать, если тебе будет больно, мы сменим позицию,говорю ей, проводя пальцем по расщелине ее попки. Она такая стройная и упругая, что я инстинктивно шлепаю ее ладонью.
Немного жду, наблюдая за ее реакцией. Рыжик немного приподнимает попку, желая большего.
Снова шлепаю ее - на этот раз сильнее - звук наполняет комнату. Отпечаток моей руки расцветает на ее бледной коже, словно роза.
Так тебе тоже нравится?бормочу я, и как только она кивает, снова шлепаю ее, на этот раз по обеим половинкам - шлеп, шлеп!
А вот так?спрашиваю ее, возвращая палец к ее попке и проводя по расщелине. Скольжу дальше, сохраняя это на другой день, и ввожу указательный палец в ее влагалище. Она скользкая, теплая, и мы оба выпускаем маленькие стоны.
Я знаю, новые отношения достаточно рискованное дело, когда вы впервые начинаете спать вместе. У меня есть целый шкаф, полный желаний, какие-то из них грязные, какие-то странные и запретные, никогда не имевшие возможности выйти, потому что я никогда не был с подходящей женщиной достаточно долго, чтобы попробовать их. У меня никогда не было их доверия. Когда мне было двадцать, у меня была девушка, но она была из тех, кто годился лишь для ванили.
И это было нормально. Но теперь у меня есть идеальная задница Джессики, кончик моего члена у ее расщелины, ее кожа по-прежнему красная от моей порки, и я хочу провести жизнь, выясняя, что еще мы можем сделать вместе.
Она двигает попкой, пытаясь подтолкнуть мой палец глубже.
Терпение,предупреждаю я, но все тщетно. Беру член и вхожу в нее так глубоко, как только могу.
Я стону, когда она окутывает меня, словно тугой бархатистый кулак. Тот факт, что ее ноги сведены, означает, что я могу использовать дополнительное трение ее бедер.
Черт. Надо было подрочить утром. Я долго не продержусь.
Она сжимает меня, и я толкаюсь дальше, мое дыхание прерывистое.
Прижимаю руку к ее плечу, медленно выходя, затем снова входя, пытаясь найти ритм, не причинив ей вреда. Мои бедра, немного дрожа, выполняют большую часть работы, мышцы напрягаются, когда я двигаюсь все быстрее и быстрее, мой член полностью исчезает внутри нее, основание блестящее от ее соков.
Я кручу бедрами и укорачиваю толчки так, чтобы оставаться в ней. Она сочится влагой, и я хочу оставаться в ней так глубоко, как сейчас. Она безумно тесная, пот течет по моим вискам, мышцы сильно напряжены.
Джессика стонет что-то.
Хочешь кончить, Рыжик?хрипло шепчу я.Кончишь на моем члене? Сделаешь его чертовски влажным? Ты точно сделаешь его влажным.
Она стонет, хнычет, прося чего-то.
Я собираюсь заставить тебя кончить,говорю я. Грубо.Чертовски сильно кончить.
Двигаю одну руку к ее талии и сжимаю ее, пока другая скользит между ее бедрами и матрасом, пока не добираюсь до ее клитора. Он покрыт влагой, и мой палец легко скользит по нему.
Это все, что нужно.
Ее тело подо мной напрягается, а затем начинает дрожать. Она пульсирует вокруг моего члена, клитор пульсирует под моим пальцем. Резкий крик срывается с ее губ, а затем смешивается с маленькими стонами.
Я кончаю сразу же за ней. Дрожь проходит вниз по моему позвоночнику, пока что-то во мне не взрывается. Я хрюкаю, как животное, толкаясь все глубже и глубже, кровать дрожит, пока сильно кончаю, выстреливая спермой в презерватив.
Я громко выдыхаю, дыхание прерывистое, сердце колотится. Откидываюсь назад на бедра, рассеянно пробегая руками по ее попке, пока вспоминаю, как дышать. Затем, когда мне перестаёт казаться, что у меня сердечный приступ, когда пот прекращает катиться по мне, я осторожно выхожу из неё.
Наклоняясь вперёд, прижимаюсь губами к её уху.
Тебе понравилось?
Она поворачивает голову, глаза закрыты и издаёт звук, который, я думаю, означает «да».
Я убираю волосы с ее лица и целую ее в щеку. Затем оставляю крошечные, нежные поцелуи на ее шее, плече, по ее спине, пока, наконец, не слезаю с нее.
После того, как я избавляюсь от презерватива, бросаю ей рубашку и юбку на кровать.
Теперь, когда мы насладились закусками, пойдем, пообедаем.
Глава 12 Кейр
Сейчас утро, впереди нас ждет долгий путь, но, несмотря на то, что я завожу будильник на семь утра, мы еще несколько часов лежим в постели. Не помогает и то, что, когда я лежу в постели с Джессикой, мне совершенно не хочется торопиться. Мы два раза долго и неспешно занимаемся сексом, прежде чем наконец спускаемся вниз, чтобы позавтракать в крошечном пабе отеля.
Пока я все еще жую бекон, Джессика извиняется, говоря, что хочет быстро принять душ, прежде чем мы уедем.
После того, как до отвала наедаюсь - секс, кажется, пробудил во мне аппетит, и я знаю, что мне придется снова начать бегать, чтобы не набрать вес - направляюсь наверх, чтобы проверить Джессику и отнести наши сумки в машину.
К моему удивлению, Рыжик, скрючившись, лежит на полу в середине комнаты и плачет.
Что случилось?Я сразу же переворачиваю ее на бок. На ней лишь трусики и майка, волосы мокрые после душа. Пытаюсь прикоснуться к ней, но она отталкивает меня, поворачивая голову в сторону.
Я в порядке, все нормально,быстро говорит она, шмыгая носом.
Что случилось?спрашиваю снова.Ты ударилась?
Она закрывает глаза, словно ей больно, морщась, когда кивает.
Да. Нет. Я не знаю. Это глупо.Вытирает нос и печально смотрит на меня. Глаза красные.Так глупо.
Нежно смотрю на неё, убеждаю ее открыться мне.
Она вздыхает и смотрит на ногу. На ней нет шины и нога бледная в утреннем свете, проникающем через окна.
Я пыталась заняться йогой.
Уже?спрашиваю я, хотя это объясняет, почему она лежит на полу.
Она кивает.
Знаю. Это глупо. Я начала с позы «собака мордой вверх», а потом приняла позу «саранчи». Думала, смогу сделать позу война. Ну, знаешь, когда удерживаешь равновесие на одной ноге. Я попробовала ее, но надо было взять трость. А я не взяла. Другая нога начала дрожать, я потеряла равновесие и упала.
Я глажу ее по волосам.
Где болит?
Нигде,тяжело вздыхая, говорит она. Слышу грусть в ее голосе.Только моя гордость. Упражнения такие чертовски простые, а я не могу продержаться дольше, чем десять секунд.
Тебя ранили, Джессика. Я знаю, что йога была твоей карьерой, если не жизнью, но восстановление займет время. Я бы очень хотел, чтоб было по-другому. Хотел бы забрать у тебя эту боль, но не могу.
Просто я раздражена,сердито проводит рукой по лицу.
Я знаю.Поднимаюсь и держу ее рядом.Пойдём. Давай сделаем вид, что ничего такого не случилось. Утром у тебя было два оргазма, и, можно сказать, что день начался отлично. Давай так же думать и дальше.
Три оргазма,говорит она с небольшой улыбкой.Я поиграла с собой в душе, думая о твоем члене.Она прикасается ладонью к моему члену и сжимает его, хитро глядя на меня.
Черт, я нашёл вулкан.
К счастью, Джессика, похоже, отвлекается от своих мыслей. После того, как она собирается, мы берем сумки и направляемся к машине, готовые к следующему этапу поездки.
Похоже, сегодня погода не собирается идти нам на встречу, но хоть «Ягуар» тихо мурлычет. Дождь начинает бить в окна в тот момент, когда дорога начинает петлять, устремляясь к побережью. Тем не менее, вид все еще великолепный - пологие зеленые холмы слева, острые известняковые скалы, доходящие до моря, справа от нас - и я понимаю, что мне повезло, что у меня есть возможность изучить ту часть собственной страны, которую я никогда прежде не видел.
И повезло вдвойне, что рядом со мной эта женщина.
Сегодня вечером мы направляемся в рыбацкий городок Вик, но по пути делаем несколько примечательных остановок. Первая - замок Данробин, словно вырванный из долины средневековой Франции. К сожалению, когда мы добираемся до него, начинается ливень, и, хотя мы укрываемся в стенах замка, женщина говорит нам, что нельзя использовать фотоаппарат, чтобы фотографировать картины в зале наверху (даже без вспышки, вот черт). Мы проводим остальное время снаружи под дождем, прячась под гигантским дубом, пока смотрим ежедневное шоу соколиной охоты.
С Джессикой, уютно устроившейся у меня под рукой, мы частично укрылись от ливня под высоким навесом, листья уже стали оранжевыми и красными, и мне нравится находиться здесь.
Я внимательно слежу за ней, когда шоу продолжается, она с детским удивлением смотрит на обученных охотничьих птиц. В какой-то момент старая сова по имени Бонзо проносится рядом с ней, и Джессика издает хихикающий визг, прежде чем зарыться лицом мне в грудь.
Я чертовски безнадёжен. Эта женщина такая разносторонняя, нежная и любящая, дерзкая и смелая, застенчивая и сладкая, дикая и сексуальная... Я едва могу соображать.
Но у меня нет другого выхода.
На нашей следующей остановке нет даже никаких вывесок. Если бы Джессика не посмотрела Lonely Planet в своем мобильном телефоне, мы бы проехали мимо.
Там говорится, что камни Акаванич были здесь с Бронзового века. Я никогда не был любителем истории и мои знания об истории Шотландии ограничены войнами между кланами. Тем не менее, камни более чем интересны. Все, что было создано человеком и существует так долго, вызывает пугающее чувство благоговения.
Мы паркуемся и выходим. Нет никаких надписей, которые бы говорили, что мы на месте, но это и так понятно. Камни стоят буквально на обочине дороги. Достаточно просто посмотреть сквозь высокий чертополох, и вы увидите их.
Мы находимся посреди болот. Дождь прекращается ровно настолько, чтобы позволить лучам света пробиться сквозь облака, окутавшие вершины холма, освещая синие воды Лох-Стэмстера. Низкие холмы болота представляют собой смесь мха зеленого, фиолетового и коричневого цветов, а посредине - полукруг из повидавших многое камней.
Вау,говорит Джессика, приближаясь к ним, словно в трансе.
Вблизи камни покрыты желтым и белым лишайником, свидетельством того, как долго они стоят здесь. Некоторые из них доходят до колена, другие практически с меня ростом. По бокам круга трава золотистая, а внутри зеленая, словно каждый месяц кто-то приходит сюда и косит ее. Хотя я знаю, что это не так.
Пока мы здесь, никто из нас ничего особо не говорит. Это тот тип места, которое требует уважения и молчания. Тяжелое, почти сверхъестественное чувство висит в воздухе, словно можно приблизиться и заглянуть в прошлое. Никто не знает, почему камни были расположены в таком порядке, как и в Стоунхендже, это по-прежнему остается загадкой. Может быть, это инопланетяне, возможно, Пикты, создали календарь, может кто-то, создавший раннюю версию садовых гномов. Кто знает.
Джессика останавливается у камня высотой до талии, предпочитая опереться на него вместо трости, когда смотрит на темно-синие воды озера по соседству. Она выглядит задумчивой, волосы танцуют вокруг ее лица, пока ветерок, наполненный смесью травы, грязи и охлажденный горными ручейками, дует на нас. Мы оба одновременно делаем глубокий вдох. Этот воздух, возможно, самый чистый, которым я дышал.
Позволяю ей несколько минут побыть в трансе, разобраться в том, в чем ей нужно разобраться и, надеясь, что большие открытые пространства очищают ее душу.
Затем спрашиваю:
Если бы ты жила в те временна, когда здесь появились камни, каким человеком была бы?
Она поворачивает голову ко мне и хмурится.
Что?
Представь, что ты живёшь в бронзовом веке, тысячи лет назад... кем бы ты была? Все ещё самой собой?