Добрый вечер, это Александр Дальский. Почему-то хирургия никогда не располагается на первом этаже и под ним оказывается половина медицинского городка со Скорыми, которые, словно муравьи, беспрестанно носятся туда-сюда.
Александр Дальский? переспрашивает тот, кто подарил Владу новую жизнь. И уже за это, за то, что не смог сделать он сам, Дальский был благодарен этому человеку. Выбрат Славика?
Славика, который сейчас лежит этажом выше, под наркозом и ярким светом хирургических ламп.
Да.
Что-то случилось? после минутного молчания спрашивает Виктор и Дальский просто не может ему это сказать. Словно признать, наконец, что горе коснулось и его.
Не может, но должен.
Приезжайте в первую областную, Влад Ему нужно мгновение. Всего одно, чтобы перебороть сдавивший горло спазм и договорить. Влад попал в аварию, его оперируют. Скажете своё имя на третьих воротах и вас пропустят.
Авария медленно произносит Виктор. Подождите, Александр, но он же уехал. Он сейчас отдыхает за городом в компании невесты. Вы, наверное, её знаете, она
Зара тоже здесь, отзывается Дальский, слыша в трубке судорожный вздох. Чужой.
Она?..
Жива. Пора заканчивать этот невозможный разговор. Приезжайте, Виктор, я буду вас ждать.
***
Жива. Как много в этом слове. Жива!
Авария, переломы, критическое состояние. Когда позвонил Андрей, она не поверила, решила, что дежурная смена решила приколоться. Что они договорились с Олей, решив сделать сюрприз, хотя ещё вчера поздравляли её с днём рождения.
Но одно слово цепляет другое и Саша оседает на стул. Нож выпадает из перепачканных мясом рук. Денис что-то спрашивает, кажется, выгоняет Вику с кухни, но всё проходит мимо. Сейчас она вся тамв родной хирургии, куда только что привезли её сестру.
Саш! Денис садится перед ней на корточки. Совёнок, что?
Оля, практически шёпотом.
Ден меняется на глазах, но Саше уже всё равно. Прижимая сотовый плечом к уху, продолжая слушать Андрея, она быстро моет руки и уверенным шагом идёт в спальню.
Я поняла, Андрей. Полчаса у меня есть?
Ждём, твёрдо отвечает тот и отключается.
Я отменю всё на завтра. Денис стоит в дверях, глядя как она мгновенно переодевается. И вызову такси.
Я сама, резким движением она хватает ключи с прикроватной тумбы.
Саш, он останавливает её в дверях, позвони.
Да, растерянно отвечает Саша, глядя мимо него. Хорошо.
***
Дальский замечает её издалека, Олину сестру. Сашу. Она бежит по коридору в сторону операционныхтуда, куда не пустили даже его. Армен Амбарданян, после короткого разговора с Дальским, ушёл к Заре. Ей повезло больше всехперелом левой руки, ушиб рёбер и травма головы, которую сразу же зашили. Дезориентированная и несчастная, Зара пугала, но не больше, чем две, готовые к приёму пациентов, операционные.
Догадываясь куда она так спешит, чувствуя бегущий по позвоночнику холодок, Дальский не отрываясь смотрит на неё, пока она внезапно не останавливается рядом. Оля совсем не похожа на Сашу, разный цвет волос, глаз и даже черты лица, но целеустремлённость и упрямство у них одинаковое.
Вы?..
Александр.
Тот, которого она звала в субботу, понимающе кивает Саша. Идём.
Она ускоряется и Дальский следует за ней.
Операция будет долгой, ждать там негде, но, возможно, вам станет легче.
Саша распахивает дверь и идёт дальше, мимо пустых и занятых операционных.
А вы?.. хрипло отзывается он и откашливается
Я буду ассистировать, мрачно отвечает Саша, нейрохирургияне мой профиль.
Она останавливается рядом с одной из дверей и его внутренности сначала обдаёт кипятком, а потом скручивает тугой спиралью.
Она ведь выживет?
Вместо ответа Александра Александровна Сабурова смотрит на него долгим внимательным взглядом, на мгновение касается плеча и исчезает за глухой дверью операционной.
***
Всё привычно. Всё знакомо.
Помыться, одеться, не думать. Сегодня всё, что от неё требуетсяследовать указаниям Кивацкого, признанного нейрохирурга не только области, уважаемого даже в столице. И плевать, что Иванченко не хотел пускать её на операциюСаша никогда не отступала перед авторитетом главврача и сегодня не стала.
Она в порядке. Да, ситуацию за гранью, но она справится. Должна справиться!
Первый шаг туда, где всё уже готово, даётся легко. Легче, чем ожидалось. Ещё один, и Саша почти улыбается, радуясь своей выдержке. До тех пор, пока не поднимает глаза. Ничего необычноготрубки, капельницы, привычный яркий свет ламп. Анестезиологи, сёстры, хирурги.
И Оля.
Её маленькая Оля, сестрёнка, единственное, что осталось у Саши от родителей. Лежит под простынёй с отверстием в районе рёбер и побритой головой. Бледная, умытая от крови, но с огромной гематомой на лице. Вся в трубках, с маской и такая неживая, что у Саши темнеет в глазах.
За спиной снова открывается дверь и Кивацкий проходит к изголовью стола. Оглядывает операционную и останавливает взгляд на ней.
Кто это?
И Саша бы ответила, если бы могла отвести взгляд от лица сестры.
Александра Александровна, отвечает кто-то. Сабурова.
Кавицкий спрашивает что-то ещё, но слов не разобрать. В ушахшум, в коленяхначинающаяся дрожь.
Сестра.
Сестрагромом среди ясного неба. Сестраи страшное осознание, что тот разговор мог быть последним. Сестраи животный ужас, оставляющий лишь одно желание. Тихо скулить и молиться.
слышите? Она поднимает взгляд на Кивацкого. Выйдите! прикрикивает он. Немедленно!
Иванченко был прав, Кивацкий правсегодня её место не здесь.
И Саша вылетает из операционной, на ходу сдёргивая шапочку и маску. Распахивает дверь в коридор, как былав полной амуниции, и несётся сама не зная куда. Лишь бы забыть Олино лицо, почти полностью скрытое кислородной маской. Забыть слишком бледное тело, видимое через отверстие в простыне. Не думать о том, что Кивацкий может быть уставшим или не в настроении.
И о том, что он может ошибиться.
Саша! врезаясь в чью-то грудь, она позволяет себе первое судорожное рыдание.
***
Что случилось? Дальский чувствует, как сердце панически забивается в дальний угол грудной клетки. Саша!
Не могу! прорывается через горькие всхлипы. Не её. Только не её, пожалуйста!..
Кажется, проблема не в Олиной смерти. Смерть С силой тряхнув головой, Дальский берёт себя и Сашу в руки и выводит из операционного отделения.
Господи, ну почему я такая? всхлипы переходят в смех. Идиотка! Дура! Саша отталкивает его и взлохмачивает итак не идеальную причёску. Возомнила себя самой умной! Спасительница, мать вашу! начинающаяся истерика стремится по накатанной.
Там мой брат, его невеста и Оля! Дальский сильно встряхивает её за плечи. И я сделаю всё, чтобы они выжили. Слышишь, всё!
А я не смогла! кричит она в ответ и, всхлипнув, ударяет его в грудь. Не смогла! снова плачет Саша и бессильно утыкается в него лбом. Не смогла её спасти! Не смогла оперировать собственную сестру! Тряпка!
Прекрати, Дальский с силой прижимает её к себе, хватит.
А ведь в машине всё ещё лежит её букет. Не зная плакать или смеяться, он насильно усаживает Сашу на коридорную кушетку и садится перед ней на корточки.
Не смогла, как заведённая повторяет она, но внезапно выпрямляется. Столько лет учиться, практиковать, нестись на все обучения и стажировки, только бы уметь и знать чуть больше. Чтобы не растеряться, чтобы спасти. Для чего? Саша поднимает глаза, из которых уже не льются слёзы. Чтобы в самый нужный момент смотреть на это вот?! Она с ненавистью смотрит на руки, которые заметно потряхивает даже в полумраке коридора. Какой из меня врач, если я не могу спасти самое ценное?
Отличный из тебя врач, вздыхает он, садится рядом и крепко прижимает её к своему боку.
Сейчас она может больше него. Саша может плакать, кричать, разбить тут всё к чёртовой матери. Оннет.
Прости, через несколько минут отстраняется она и остервенело трёт лицо руками. Прости, тебе ведь хуже. Мне сказали, что в машине разбился твой брат и его невеста.
Брат Дальский встаёт, делает несколько шагов до окна и разворачивается. Да, он был за рулём. А Заре, к счастью, больше ничего не угрожает.
Саша долго смотрит на него, серьёзно и изучающе.
Сколько смертей она видела? И скольких спасла? Как смогла после всего этого сохранить такую силу и стойкость? Те, что помогли ей зайти в операционную, где может умереть её сестра.
Малодушно, но Дальский предпочитал ждать приговора здесь, чем смотреть как ещё один лучший хирург области лезет внутрь его брата.
Хочешь кофе?
Он переводит взгляд на Сашу и видит на её лице тень слабой, но искренней улыбки.
До чёртиков!
Глава 23
Небо.
Бесконечно далёкое и такое же яркое. Или просто он от него отвык? Последний месяц ему было не до неба. Реабилитологи, физиотерапевты, массажисты, остеопаты. Обследования, узкие специалисты и молчание Влада. Последнее добивало больше всего.
Даже больше работы, которую Дальский умудрялся втиснуть в ранние утренние и поздние вечерние часы. И один день в неделю на всё остальное, единственный, когда он мог доверить брата Виктору и сделать вид, что его это не беспокоит.
Переведя взгляд на аллею, Дальский со вздохом достаёт телефон.
Саш, ты где?
В парке.
Где?! не верит Зара. А, неважно! Саш, она тебя вспомнила.
Четыре простых слова выбивают дух почище пули. Он знаетприключалось и такое.
Что?
Что-что! взрывается она. Весь этот месяц Зара словно торопилась жить, отказываясь остановиться хоть на секунду, а последние семь суток, с того момента, как ей сняли гипс, стало совсем плохо. Приезжай, дубина!
Приезжай. Легче сказать, чем сделать. Его мгновенно покидают силы, а из спины вытаскивают стальной стержень. Прикрыв глаза, Дальский делает глубокий вдох, выдыхает и устало трёт лицо ладонями.
Врачи подтвердилиВлад молчит не потому, что не может говорить, а по собственному желанию. Они же заключили, что Олина амнезия в порядке вещей после кратковременной комы и сложной операции на мозге. И что память может вернуться, а может и нет. Лучше бы научили как жить, когда уже любимые глаза смотрят с недоумением и опаской. Как на незнакомца, которым он для неё и стал.
Уже после, дома, убирая с пола осколки разбитого стакана, Дальский признался себе, что ничего страшного в этом нет. Конечно, можно познакомиться заново, и всё остальное тоже заново, но Те пять лет и эти две недели он бы не хотел забывать никогда.
Самое убийственное, что Зару Оля признала. Не помня ни архива, ни «Олд-Арна», ни Влада. И не помня его. Кивацкий в ответ на вопросы лишь разводил руками и предлагал радоваться, что всё обошлось. Дальский и радовался, вот только та радость носила отчётливый привкус горечи.
«Она тебя вспомнила».
Отказываясь обманываться, задавив на корню все надежды, он встаёт со скамейки, чтобы пойти к той, кого не видел почти месяц.
Сегодня я просто открываю глаза и всё.
Ни головной боли, ни тяжести в груди, ни онемения в мышцах. Это и есть счастье! Про аварию мне рассказали сразу, как только я смогла держать глаза открытыми хотя бы пять минут. Испугали, конечно, но рядом была Саша и рядом была Зара. Ещё с рукой в гипсе, но уже бодрая и полная сил.
Вот и сегодня она сталкивается с Сашей, которая практически прописалась в моей палате. Но сегодня её ждёт Вероничка, так что сестре приходится уйти, едва ли не впервые за всё время оставив меня без присмотра больше, чем на сутки.
И как ты сегодня? подмигивает Зара и ставит очередной букет в вазу на подоконнике.
Хоть сейчас ГТО сдавать, фыркаю я и встаю, жестом останавливая рванувшуюся ко мне подругу. Ну хватит уже, Зар!
Тебе там точно всё на место поставили? Она выразительно крутит у собственного виска. И всё равно подходит ближе. Подумаешь, упала один раз! Так это было почти неделю назад.
И поставили, и лишнее убрали.
Слабость ещё есть, но не такая, чтобы отказать себе в удовольствии самостоятельно выпить стакан воды.
Что-то незаметно, хотя Зара окидывает меня демонстративно внимательным взглядом. Лишнее точно убрали, иначе бы ты не разлёживалась, а во весь опор скакала в свой архив.
А смысл? хмыкаю я, на мгновение прикрыв глаза, и всё же садясь в стоящее рядом кресло. Дурацкая слабость! Начальник всё равно по соседству обретается. Или что, Дальский ещё не весь архив без нас облагородил?
Вот как я теперь полезу на стремянку? Разве что только для того, чтобы самоубиться.
Оля! Странные интонации в голосе Зары заставляют открыть глаза. Оль неверяще мотнув головой, она садится передо мной на корточки. Оль, ты помнишь?.. Тёмный взгляд не отрывается от моих глаз и что-то щёлкает в голове. Словно кадры фотоплёнки.
Удар.
Чёрный блестящий бок джипа.
«Давай мы тебя добросим? Всё не самой тащиться!»
Архив.
Крамель.
Зара и Стэтхем.
Игорь.
И пять лет в «Олд-Арне». Под боком моего личного айсберга.
Да Наверное. Подожди, Зар! прошу я, хватаясь за голову.
Боли нет, но внезапно вернувшиеся воспоминания оглушают сумбурностью. Мне нужно пять минут тишины, чтобы хотя бы просто восстановить хронологию. В это время что-то происходит вокругприходят врачи, меня о чём-то спрашивают, я что-то отвечаю. Наверное, бессмысленное, потому что меня нетя там, где по пустым полкам памяти послушно раскладываются, казалось, утерянные воспоминания.
И укол в плечо только подтверждает недовольство врачей.
Что это? морщусь я, прижимая ватку к коже.
Ничего особенного, спокойно поясняет Иван Петрович, мой лечащий врач. Хотя у меня таких врачей, стараниями Саши и Саши полбольницы. Всего лишь лёгкое успокоительное, чтобы воспоминания не спровоцировали новый приступ. Вы даже не уснёте.
Явный прогресс! насмешничаю я.
Тот обморок они тоже назвали приступом и пару дней держали меня фактически во сне.
Если вдруг что, вы знаете порядок действий! напоследок серьёзно предупреждает он Зару и выходит из палаты.
Уже даже я его знаю, хмыкаю я и отвлекаюсь на то, чтобы убедиться в отсутствии крови и выкинуть ватку.
Ты, правда, всё помнишь? каким-то придушенным голосом спрашивает она и я перевожу взгляд на неё. Оля! и застаю отчаянный шёпот и то, как она без сил опускается прямо на пол передо мной.
Зар, ты рехнулась?! Попытка её поднять закономерно заканчивается ничем. Зара, ты плачешь, что ли?
Дура ты! сквозь слёзы смеётся она и крепко меня обнимает.
Так, а кому из вас плохо-то было? раздаётся от двери ехидный Сашин голос. Чтобы вы знали, я даже до парковки не успела дойти, как мне позвонили и сказали, что в твою палату был вызов.
Да никому не было плохо, улыбаюсь я, вытирая две всё-таки прорвавшиеся слезинки. Это всё твои перестраховщики! Ты тут всю больницу умудрилась запугать?
Не поверишь, даже Иванченко, хмыкает она и подходит к нашей живописной группе. Я всё ещё в кресле, Зара всё ещё на полу. Один Кивацкий тут самый смелый. Настолько, что даже из операционной меня выгнал.
Это он зря, весело качаю я головой. Ты же не забудешь и отомстишь.
Ага, Саша берёт меня за запястье, считая пульс, выучусь на нейрохирурга и сделаю его на очередной конференции. Всухую. Как ты, Оль? мгновенно становится она серьёзной.
Да всё со мной нормально! морщусь я в ответ. Просто я
Она вспомнила, Саш! сияя тёмными глазами, откровенно ликует Зара. Она даже с пола не встаёт, предпочитая опереться спиной о ножку кровати. Всё вспомнила!
Прямо-таки и всё? с недоверчивым хмыком Саша проверяет мои зрачки и прикладывает ладонь ко лбу.
Ты ещё губами померь, как мама в детстве, веселюсь я.
Я тебя и по заднице отшлёпаю, как она же, если надо будет. Саша недовольно качает головой, но всё же отходит на шаг. Значит так, дЕвицы-красавицы, особенно ты! зыркает она в мою сторону. Убедительная просьба следующие тридцать шесть часов никуда не влезать и в обмороки не падать! Ребёнок хочет видеть мать, а мать хочет видеть что-нибудь, кроме этих вот стен. Так что как хотите, но держите себя в руках, пока я не отведу Нику в зоопарк и не поем там сладкой ваты.