Иди уже, мать! фыркаю я, получаю привычный уже поцелуй в лоб и смотрю как за ней закрывается дверь.
И это с ней вы друг друга не понимали! укоризненно качает головой Зара и встаёт. Вот вечно говоришь вам, говоришь умные вещи и словно к глухим обращаешься!
Да ладно тебе, было и прошло. Она внимательно смотрит как я перебираюсь на кровать и едва ли не облегчённо вздыхает, стоит мне полулечь. Скажи лучше, что с Крамелем, он ведь тоже этот месяц здесь развлекается? Вместе со мной.
Сказала бы я, куда вам надо засунуть такие развлечения! вздыхает она и садится в свободное уже кресло. Владу непросто. Он молчит.
В каком смысле?
В прямом, кривится Зара. Он не разговаривает ни с кем из нас, хотя с лечащим врачом спокойно общается.
И вы, конечно, насовали ему в палату толпу именитых психологов. Не вопрос, констатация факта. Помогло?
Нет.
Похоже, там всё было гораздо сложнее простого «нет» и я бы, может, помогла, но не в таком состоянии.
А в остальном?
Ему почти перебило позвоночник, бесстрастно отвечает Зара, но я представляю что скрывается за её спокойствием. Какое-то время он ещё будет хромать, но потом всё наладится.
Она замолкает и смотрит бессмысленным взглядом в стену напротив, пока я не окликаю:
Иди.
Что? отвлекается Зара от собственных мыслей.
Иди к нему, Зар, с улыбкой качаю я головой. Ты права, всё наладится, так убеди его в этом. У тебя хорошо получается.
Она смотрит на меня долгим взглядом, встаёт и подходит, чтобы крепко обнять.
Как же я рада, что ты вернулась!
Я тоже, Зар, я тоже.
Глава 24
Короткий звонок заставляет Зару облёгченно выдохнуть. Хотя бы у них всё сложится!
Не в силах решиться, она продолжает стоять у подоконника, почти напротив Олиной палаты. Как? Что сделать, чтобы вернуть прежнего Влада? Пусть ехидного, вредного и упирающегося, но прежнего. Услышав шаги, она переводит взгляд и не верит.
Это что за парк такой?! Или ты так торопился?
Этот, Дальский мимоходом показывает на окно, заставив её хмыкнуть.
Чтобы ты знал, этот парк называется сквер.
Да хоть роща! морщится он и останавливается напротив двери в Олину палату.
Страшно? Зара с интересом склоняет голову к плечу, заработав его недовольный взгляд. Иди, Саш, какой смысл тянуть.
И это говоришь мне ты, качает он головой. Влад по-прежнему
Иди, перебивает Зара. Всё остальное потом.
Решительно вздохнув, словно перед прыжком в воду, Дальский открывает дверь и заходит в палату.
Чем заняться на законном больничном? Да много чем. Например, устроиться полулёжа и подолгу сидеть, ожидая, когда расслабляться дрожащие мышцы. Кивацкий сказал, что это нормально и через полгода я смогу бегать марафоны, но сейчас от этого не легче. Дрожь в пальцах тоже напрягает, но и это, по его словам, пройдёт.
Всё пройдёт, и печаль, и радость. Всё пройдёт, так устроен свет.
Смешок вырывается помимо воли и я откидываю голову на подушку, закрыв глаза. Внезапно и вдруг мне стало некуда бежать и нечего делать. Странное ощущение, но приятное. Давно стоило остановиться, посмотреть вокруг и осознать, что, даже не день, эта минута никогда не повторится.
Жизнь преподала мне хороший урок, который я вряд ли смогу забыть.
Звук открывшейся двери заставляет с трудом разлепить глаза. «Вы даже не уснёте». Так и верь врачам! Но от того, кто останавливается, едва ли сделав полшага внутрь, сон не просто улетучиваетсяего сдувает ураганным ветром.
Саша смотрит на меня напряжённым взглядом, я, садясь в кровати, отвечаю ему тем же.
Ну почему нельзя было подождать?! Сообщить о моём, полностью вернувшемся в строй, сознании могла только Зара и я понимаю почему он здесь. Сама поступила бы также, но
Яженщина. Причём женщина, привыкшая чувствовать себя красивой! И то, что он видит меня в пижаме, похудевшую на десять килограмм и с волосами, едва ли длиннее его собственных, напрягает. Настолько, что я нервным движением взлохмачиваю только-только отросшую шевелюру и подтягиваю одеяло.
В городе закончились архивы? пытаюсь пошутить я, но он лишь улыбается в ответ.
Взгляд опускается помимо моей воли, но это не мешает ему приблизиться. Матрас прогибается под его весом, а я вздрагиваю от прикосновения к щеке.
Оля. Пробирающий шёпот не оставляет шансов на сопротивление. Оленька!
Он прислоняется лбом к моему лбу и мы сидим так, кажется, вечность. Молча. Растворяясь в дыхании друг друга. Но вот он отмирает, открывает свои невероятные глаза и смотрит так, что я чувствую, как краснею.
Скажи что-нибудь, просит он, словно заново изучая моё лицо, шею, руки. Меня всю.
Я, кажется, проиграла.
Вряд ли Влад заметил. И снова улыбка. Такая, что я задыхаюсь от нежности и решаю сказать правду.
Не ему, Саш. Тебе
Саша уходит только вечером. Всё это время мы просто лежим в кровати, я на его плече, и разговариваем. О скандале, который попыталась устроить моя сестра, узнав, что он и есть тот самый Дальский. О Заре. Об архиве и даже его работе. Обо всём, кроме аварии и того, как тяжело им пришлось.
Он уходит только после крепких получасовых объятий и заверений, что за ночь я его не забуду. Уверена, он бы и на ночь остался, если бы не зашёл Иван Петрович и не прочитал лекцию о том, что анализы в норме, а я иду на поправку.
Удивительно, насколько привередлива память. Казалось, у нас были выходные в «Амариллисе». Были столкновения в «Рейве». Был ужин в «Белом кролике» и ночь после. Но всё это блекнет перед несколькими часами в тишине, покое и обществе друг друга.
И не нужны жаркие стоны и мятые простыни. Достаточно держать его за руку, чувствовать, прижимающую к надёжному боку, ладонь и плавать на границе сна и яви, слушая его голос.
Как мало. И в то же время невообразимо много.
В палате темно и надо бы закрыть глаза, а не закрываются. И улыбка не сгоняется с лица, мешая отдаться объятиям Морфея и успокоительного. Поэтому мне хватает лёгкого дуновения ветра, чтобы понять, что кто-то пришёл.
Оля, ты спишь?
Нет.
Ночник у кровати высвечивает бледное лицо Крамеля. Крамеля, добирающегося до кресла с помощью явно новых, каких-то современных, но всё же костылей.
Ты не против? сев, он обводит рукой палату.
Даже если и против, то жестоко гонять тебя туда-сюда просто так, хмыкаю я и добавляю:Влад Викторович.
Какая ты сострадательная! кривится он.
Жалельщиков у тебя и без меня хватает, фыркаю я гораздо миролюбивее. Только с ними ты почему-то не общаешься.
Мне не нужно общение, вздыхает Крамель. Я хочу, чтобы ты меня простила.
От такого вступления у меня даже речь пропадает. Нонсенс в моём случае.
Я был к тебе несправедлив
Слушай, Влад Викторович, перебиваю я и изумляется уже он. Как же, остальные-то наоборот пытаются его разговорить! Я понимаю, что ты готовился, но у меня с киношными речами пока сложно. Мой палец легко касается виска. Пожалуйста, давай ближе к делу.
Я думал, что ты Сашина шпионка, хмыкает Крамель и на мгновение становится собой прежним.
А чего сразу не «Вермахта?! Ну так, в порядке бреда.
Да, был неправ, кривится он. Но ты-то можешь меня понять! С того момента, как Саша меня разыскал, он пытался контролировать каждую секунду моей жизни. Нашёл мне работу, познакомил с нужными людьми, следил за каждым моим шагом. Что не добавляло нашим отношениям теплоты.
Угум, я снова откидываюсь на подушки, и ты решил, что он пошёл другим путём.
А что я должен был думать, если в твоей трудовой красовались пять лет «Олд-Арна»?!
Что старший из братцев-кроликов достал даже меня, весело фыркаю я, качая головой. Надо же, угадала! «Олд-Арн» действительно подгадил мне там, где должен был стать козырем.
А то пари
Которое я проиграла, невинно добавляю я.
Чёрта с два я тебя уволю! мгновенно реагирует Крамель. Имею я право на нормального сотрудника, а не в ужасе блеющую лань?!
То есть ты тоже не в восторге от своей Валерии Ивановны! торжественно заключаю я со смехом. Так что там с пари?
Саша просил тебя уволить, но я не согласился, подтверждает Крамель то, о чём я и так догадывалась.
Не новость, вздыхаю я. Саша всегда добивается того, чего хочет.
Оно и видно! поддевает он, но не продолжает тему. Зато мгновенно меняется, ожесточаясь. Прости меня, Оль!
За спор?
За это, сжав зубы так, что заходили желваки, он обводит рукой палату.
В смысле? устало вздыхаю я.
Это я подставил тебя под удар, он опускает голову. Я вывернул руль не туда, едва тебя не убив. Я не справился и поэтому ты здесь.
Хочешь расскажу секрет? вскинувшийся Крамель меньше всего ожидал услышать в ответ таинственный шёпот. Никто бы не справился, лети ему в лоб такая махина. И если ты, Влад Викторович, играешь в немого исключительно в целях раскаяния, то сильно меня разочаруешь!
Насколько сильно? криво усмехается он. Думает, что я вся такая добрая и вру ему, чтобы успокоить? Как же, бегу и падаю!
Аж до увольнения, обещаю я и вижу, как вытягивается его лицо.
Зара многое для меня сделала, даже не заметив этого, и вернуть ей нормального, по её меркам, женихамоя святая обязанность.
Серьёзная угроза, качает головой Крамель.
Так прекращай комедию, Влад Викторович! развожу я руками. И прекращай свои идиотские покаяния. Неизвестно что было бы, выверни ты руль не влево, а вправо. И ты должен понимать это не хуже меня.
Несколько минут в палате царит молчание и я начинаю было засыпать, но и в этот раз не срабатывает.
Просто скажи, что ты меня прощаешь.
Бесит!
Просто прибавь мне зарплату и сделай начальником архива! фыркаю я в ответ. И будем в расчёте.
Хорошие у тебя аппетиты, Ольга Александровна! расслабляется он, откидываясь на спинку кресла. Перспективные.
Это ты ещё не в курсе, что после я собираюсь тебя подсидеть, доверительно сообщаю я Крамелю. Со смехом, конечно, но он будет дураком, если пропустит угрозу мимо ушей.
А Сухорукова ты подсидеть не собираешься? наверное, впервые за всё время я вижу, как он смеётся. Искренне и заразительно.
Как пойдёт, многозначительно отзываюсь я. А теперь, Влад Викторович, иди уже к себе. Я спать хочу.
Иронично качая головой, он с трудом встаёт и хромает в сторону двери.
И имей в виду, добавляю я, когда он берётся за ручку, про увольнение я не шутила!
Подозреваю, что и про Сухорукова тоже, хмыкает Крамель и выходит.
Молодец, умный мальчик. Кажется, мы всё-таки сработаемся.
Глава 25
Солнце, ветер и такая знакомая стекляшка.
Как же хорошо! Просто идти и не чувствовать слабости в ногах. Ощущать щекотание, отросших за год, волос. Знать, что здесь тебя ждут, а кое-где ещё и любят.
«Рейва» стала для меня родной за те полгода, что я проработала здесь после слишком долгого больничного. Сложного, нервного, выматывающего, но всё-таки вернувшего меня в состояние «до».
Привет! киваю я девчонкам на ресепшн и иду к лестнице.
За архив я всё ещё готова убивать, учитывая, что уже месяцев пять это действительно моё детище. И нет, не совесть заставила Крамеля подписать назначениепросто я его окончательно достала. Сроки, сдачи, описи и номенклатура, а ещё коробки, грузчики и программное обеспечение. И много чего ещё потребовалось мне «ещё вчера» и он сорвался.
В самый обычный день, во время самого обычного спора Крамель вызверился, рыкнул что-то типа: «Разбирайся сама!», и вышел из кабинета. Пожав плечами, я ушла к себе, а за полчаса до конца рабочего дня пришла Ирина с подписанным приказом о назначении меня «начальником Центрального архива (на правах отдела)».
И следующая наша стычка даже не успела начаться, потому что Крамель озвучил мне лимит и послал к зеркалу, с которым я теперь могла спорить хоть до посинения.
Выйдя из лифта, я, уже привычно, поворачиваю налево и открываю третью по счёту дверь своим ключом. Дверь с табличкой «Директор управления». И, как обычно, в этот момент раздаётся звонок.
Оль, всё нормально?
Саш, ты издеваешься? я со вздохом включаю компьютер. Ты довёз меня практически до дверей банка.
С тобой никогда ничего не знаешь наверняка, хмыкает он. Вечер в силе?
Да, задумчиво отзываюсь я, вводя пароль. Если не придётся задержаться.
Слушай, давай я всё-таки поговорю с Сухоруковым? Саша в очередной раз проявляет недовольство. Почему опять ты?
Не смей! я легко хлопаю ладонью по столу. Мы обсуждали это уже миллион разесли Иван Фёдорович посчитал, что я могу занять место Крамеля, то так и есть.
А Влада не пугает, что в своих формулировках ты забываешь добавить «временно»? смеётся он. Он всё-таки в отпуск ушел и собирается вернуться. И я уже не уверен, что ты освободишь ему кабинет.
Сейчас освобожу, улыбаюсь я, а вот года через два можно будет подумать. А пока мне своего архива хватает.
Оля, он мой брат! насмешничает Саша в трубку.
Ну, знаешь, мало ли кто чей брат! фыркаю я. И, вообще, мне пора работать
Он понимает намёк и прощается, ещё раз напомнив про вечер.
Как будто я могу забыть! Как будто вообще можно забыть, что с того августа мы расстаёмся разве что тогда, когда я иду на встречи с сестрой или Зарой. Или обеими сразу. Меня как-то не подготовили к тому, что после больницы они сдружатся настолько, что будут горланить в один микрофон «Ох, как замаялась я с тобой, моя попытка номер пять».
И если поначалу, сразу после больницы, Саша ещё уезжал домой по вечерам, то очень скоро ему это надоело. Так что теперь у меня два гардероба, один из которыхв его квартире. Собственно, как и у него. Забавнее всего, что при этом мы даже не заговаривали о совместном проживании, предпочитая ночевать либо у него, либо у меня.
Стук в дверь не становится чем-то неожиданным, в отличие от решившего навестить меня гостя.
Отпуск, весомо заявляю я, демонстративно ткнув пальцем в календарь.
Мне нужна твоя помощь, Крамель иронично улыбается и разваливается в собственном гостевом кресле.
Я и так тебе помогаю! возмущаюсь я, неопределённо обводя кабинет ладонью.
Можно подумать, ты делаешь это бесплатно! закатывает глаза он. Оль, прекращай вредничать, я серьёзно.
Ну, раз серьёзно!.. продолжаю издеваться я. Тогда, конечно, выкладывай.
Я хочу сделать Заре предложение.
Рехнулся?! давлюсь я вздохом. Вы, блин, почти женаты! У вас свадьба через два месяца.
Я в курсе, беззаботно отзывается он, и я хочу.
Хоти, милостиво разрешаю я. Я вот хочу, чтобы вы с Сашей помирились, но вам же плевать. При том, что не я одна этого хочу.
О-оля! кривится Крамель.
А не всё, Влад Викторович, коту масленица! Вы вроде родные братья, уже не мальчишки, а ведёте себя как идиоты.
Я не буду это обсуждать, звереет на глазах он.
Ещё бы! Я бы тоже озверела, если бы меня долбили этим с утра до ночи и сразу с трёх сторон.
А я не буду обсуждать твоё предложение, хмыкаю я и демонстративно скрещиваю руки на груди.
А удобное всё-таки у Крамеля кресло. И вид классный. Может, с двумя годами я погорячилась?..
Хорошо, выдыхает он сквозь зубы, я обещаю над этим подумать.
Ха! Эти сказки ты Заре рассказывай.
Ладно, я поговорю с Сашей. Попытаюсь, добавляет он и этому обещанию я верю в разы больше.
Чего ты от меня хочешь? обречённо вздыхаю я.
Ты должна привезти её по этому адресу
Оль, а нельзя было поехать на моей машине? ворчит Зара, с недоверием глядя на таксиста.
Откуда снобизм? фыркаю я. Саша и так ворчит, что ты слишком правильнаяне пьёшь, не куришь и даже матом не ругаешься.
Ты бы уже как-то разграничила своих Саш! морщится она. Потому что лично я не поняла о ком из них идёт речь.
Да, в общем-то, об обоих, я вглядываюсь в улицу. Остановите, пожалуйста, мы здесь выйдем!
И куда мы идём? спрашивает Зара, наблюдая как отъезжает такси.
А есть разница? хмыкаю я. Главное, что будет весело.
Ты же знаешь, я как-то не очень с сюрпризами, качает головой она, но идёт за мной.
Серьёзно?! из груди вырывается смешок. Тогда откуда столько защиты было в Сашин адрес? После его сюрпризов с архивом и «Нимбусом».