Но, как бы то ни было, она добилась своего. Эвелин торжествовала, хотя и старательно скрывала это. Она повернулась, чтобы спуститься по трапу и попросить Лорана принести маскировку. Но Джек в который раз схватил её за руку.
Не беспокойтесь. Он наклонился ниже, чтобы забрать у неё маленький саквояж. На борту моего судна, Эвелин, вы будете делать то, что я скажу.
Да, я буду делать то, что вы скажете, послушно ответила она, всё ещё пытаясь скрыть свое ликование.
Его проницательный взгляд скользнул по её чертам. Потом Джек жестом показал в сторону моряков:
Здесь вы наверняка будете отвлекать и моих людей, так что я предлагаю вам сразу же удалиться в мою каюту. И не вздумайте меня дурачить. Можете радоваться, ваша взяла.
Благодарю вас, прошептала она, сдержав улыбку.
Подчеркнуто не замечая Эвелин, Джек жестом приказал Лорану уезжать, а потом зашагал мимо неё, отдавая распоряжение поднять паруса.
Эвелин стояла у иллюминатора каюты, задумчиво вглядываясь во тьму. Была ясная безоблачная ночь, и звезды на небе блестели до тех пор, пока не начало потихоньку светать. Новый день обещал быть солнечным. Увы, такая погода не лучшим образом подходила для попытки украдкой проникнуть во Францию.
Они приближались к суше, Эвелин ясно чувствовала это. Значит, они стремительно летели вперед и должны были вот-вот пересечь Ла-Манш, но это было объяснимо: Эвелин знала, что направление и скорость ветра были для них исключительно хорошими. И, стоило только подумать об этом, как за иллюминатором показались две парящие в небе чайки.
Она на мгновение закрыла глаза. Ей категорически запретили показываться на палубе, и Эвелин, вероятно, уже знала каждый дюйм каюты Джека. Она удержалась от того, чтобы сунуть нос в его карты или личные вещи, хотя ей было любопытно, и единственный в каюте огромный сундук снова и снова привлекал её внимание. Но Эвелин так и не открыла его.
Время тянулось мучительно медленно. Она позволила себе вольность изучить коллекцию книг Джека. Большинство из них были посвящены истории. Если судить по всем этим книгам, Джек был необычайно начитан и много знал об истории Китая, Индии, России, Франции, Габсбургской империи и даже Вест-Индии. Но среди его книг нашелся и роман. Эвелин его не читала.
Джек заглянул к ней один разузнать, как дела. С ним был матрос, который принес ей немного хлеба и сыра.
Эвелин пыталась поспать часок-другой в кровати Джека, но спокойного отдыха не получилось. Она продолжала думать о недавнем вечере, их разговоре накануне на рассвете и об участи, которая могла постигнуть её французский дом. Эвелин надеялась, что особняк уцелел. Она почему-то подумала, что это утешило бы Анри.
А ещё Эвелин не могла долго оставаться в кровати Джекаеё это слишком волновало. Его запах ощущался повсюду; казалось, она даже явственно чувствует присутствие хозяина каюты.
Эвелин по-прежнему думала о том, каково этонежиться в его объятиях, охваченной необузданным желанием, а потом уступить перед напором страсти, забыв о смущении, морали и даже страхе
Дверь каюты вдруг открылась, и на пороге появился Джек. Он был одет в темный сюртук, темные бриджи и сапоги доя верховой езды. Джек явно вооружился. И выражение его лица было угрожающим.
Мы вот-вот подойдем к берегу, сказала Эвелин.
Да, совсем скоро. Он оставил дверь открытой и даже не вошел в каюту. Скользнув взглядом по Эвелин, он посмотрел на свою кровать, отметил, что покрывало немного смято. Удалось немного поспать?
Я сильно волнуюсь, ответила Эвелин. Так и не смогла заснуть.
Его глаза сверкнули.
В конце концов, это всего лишь какие-то фамильные ценности.
Эвелин нерешительно помедлила.
Я беспокоюсь и за вас тоже, призналась она. Эвелин не шутила. Она отправляла Джека на опасное дело. Если с ним что-нибудь случится, это произойдет по её вине.
Он внимательно посмотрел на Эвелин:
В лучшем случае я вернусь часа через три. Но не удивляйтесь, если пропаду на большую часть дня.
Неужели это может занять так много времени? вскричала Эвелин, тут же взвинчиваясь до предела.
Если вызовем подозрения, нам наверняка придется задержатьсявозможно, нам потребуется даже скрыться. Войскаповсюду. Вандея охвачена мятежом. Генерал Гош проводит кампанию, чтобы сломить сопротивление в долине Луары. Несмотря на то что он подумывает положить конец конфликту, позволив вандейцам снова открыть свои церкви, и добивается соглашений по всей Луаре, мои источники утверждают, что подозрение сейчас вызывает каждый прохожий.
Я должна пойти с вами! бросилась к нему Эвелин.
Джек остановил её, вскинув руку:
Я ни за что не позволю вам сойти на берег, ни при каких обстоятельствах!
Она остановилась в центре каюты. Лицо Джека было твердым, взгляднепреклонным. Спорить не имело ни малейшего смысла, даже притом, что Эвелин знала: с её помощью он гораздо быстрее доберется до шато. Ей вдруг подумалось, что Грейстоуна отличал некий налет галантности, это чувствовалось, хотя он и пытался произвести прямо противоположное впечатление.
Эвелин принялась гадать, не стоит ли ей каким-либо образом самостоятельно выбраться на сушу и пойти за Джеком, но она тут же отбросила эту мысль. Она не была дурочкой и ни в коем случае не хотела создавать ему ещё больше проблем.
Вы обещаете мне, что останетесь в этой каюте? Я не хочу, чтобы мои люди пялились на вас. Это грубые матерые моряки, и вы можете всерьез их взволновать.
Я вам обещаю.
Постарайтесь немного отдохнуть. Даже если я вернусь всего через несколько часов, нам предстоит непростое путешествие обратно, да и французский флотв Гавре.
Это было опасно, ведь Гавр располагался немного севернее Нанта, совсем рядом. Оценив степень угрозы, Эвелин сказала:
Тогда с Богом!
Есть ещё кое-что. Под моей кроватью лежит карабин, а в ящике столапистолет с порохом. Моим людям приказано охранять вас, и, если их обнаружат, они поднимут паруса и отплывут. И всё же у вас должно быть что-то, чем можно защитить себя.
Неужели, если корабль заметят, команда уплывет без него? Эвелин была потрясена.
Я всегда найду дорогу домой, твердо сказал Джек, напоследок взглянув на неё. А потом развернулся и удалился твердой поступью, закрыв за собой дверь.
Эвелин глубоко вздохнула, заметив, что вместо неба снаружи видны мелкие прибойные воды. Она бросилась к иллюминатору, в котором теперь отражался Ла-Манш. Ошибки быть не могло, и судно действительно замедляло ход. Вскоре Эвелин почувствовала, как оно накренилось, значит, за борт бросили якорь.
Сейчас ей не оставалось ничего иного, кроме как ждать и молиться. Эвелин взглянула на позолоченные часы, приклеенные к письменному столу Джека. Было почти шесть утра. Как же ей выдержать следующие несколько часов, не говоря уже о целом дне?
Она отправила Джека Грейстоуна во Францию, в страну, раздираемую революцией и восстаниями. И долина Луары, где они теперь оказались, находилась в самой гуще мятежа. Как сказал Джек, войска были повсюду.
Если кто-то и мог успешно справиться с этой миссией, то только Джек. Но Эвелин боялась за него. Ей не хотелось, чтобы он попал в передрягу, и только сейчас она впервые начала по-настоящему просчитывать риск, связанный с попыткой забрать золото. Разве Джек с самого начала не настаивал на том, что эта задача чрезмерно опасна?
И почему он только сейчас признался, что корабль может вернуться в Великобританию без него?
Эвелин принялась взволнованно расхаживать по каюте. Внезапно она пожалела о том, что затеяла такое опасное предприятие. Да, она осталась без средств к существованию, да, она должна была материально обеспечить Эме. Но, несомненно, стоило найти другой способ позаботиться об этом или, возможно, отправить во Францию кого-то другого, кого угодно, только не Джека. Уже вне себя от страха, она тяжело опустилась на его кровать.
Если с Джеком что-то случится, то только по её вине.
Как же она тревожилась! Сначала их неудержимо тянуло друг к другуникогда прежде она такого не испытывала. Теперь же она не знала, куда деться от беспокойства. И тут Эвелин испугалась. А вдруг она начинает испытывать к нему истинное чувство глубокой привязанности?
Ей уже доводилось любить. Но это была любовь из благодарности, вполне объяснимая привязанность. Теперь же её интерес к Джеку был иным, её чувства не подчинялись доводам разума. Джек страстно желал её, но не питал к ней романтических чувств, не любил. Даже если бы она не носила траур, он не стал бы ухаживать за ней с серьезными намерениями. Он был искателем приключенийон не ухаживал ни за одной женщиной.
Переживать из-за этого означало обречь себя на страдания.
Часы тянулись мучительно долго. Сначала Эвелин задумчиво наблюдала, как встает солнце. В полдень тот же самый матрос принес ей ланчснова хлеб, сыр и на сей раз немного бренди. Она не смогла заставить себя проглотить даже кусочек.
Эвелин легла на кровать, глядя в потолок каюты и молясь, чтобы с Джеком всё было в порядке. После двух почти бессонных ночей она чувствовала себя совершенно измученной, но по-прежнему не могла заснуть. Эвелин закрывала глаза, а мысли продолжали лихорадочно метаться в её голове. Если бы только шато уцелело, если бы только Джек нашел золото Если бы только он вернулся на свой корабль живым и невредимым!
Бум
Эвелин судорожно дернулась, понимая, что задремала, а дверь каюты распахнулась, холод ворвался в каюту. Похоже, вот-вот должен был наступить вечерпасмурный, сырой, с обволакивающим всё вокруг туманом.
Сначала Эвелин увидела силуэт. И тут же села на кровати, рассмотрев в дверном проеме Джека.
Ветер раскачивал судно. Первой реакцией Эвелин было невероятное облегчение. Джек казался мрачным, но явно был цел и невредимон даже не выглядел уставшим. Он вернулсяс ним всё было в порядке.
А потом Эвелин осознала, что он крайне подавлен, и сердце тревожно екнуло. Ощущение, будто с плеч сняли непосильный груз, вмиг исчезло.
Джек?
Он вошел в каюту, закрыв за собой дверь.
Мы нашли дом. Мне очень жаль, Эвелин, но он разорен.
Она кивнула, стиснув покрывало. Значит, шато разрушено. Бедный Анри
И?
Мы раскопали участок между деревьяминикакого сундука там нет, мне очень жаль.
Она буквально приросла к месту, не в силах пошевелиться.
Этого не может быть.
Мы целых пять часов перекапывали этот участок. Мы ни за что не пропустили бы спрятанный сундук. Умело сохраняя равновесие во время качки, он перехватил взгляд Эвелин.
Неужели там не было никакого золота?
Мне очень жаль, в который раз, ещё мягче, повторил Джек.
Это золото было всем, что могло обеспечить будущее её и дочери.
Оно должно быть там, резко бросила Эвелин, вставая.
Его там нет.
Она смотрела на него, покачиваясь, и по-прежнему отказывалась верить в происходящее. Неужели Эме суждено расти в нищете? Неужели у неё не будет никакого приданого, никакого будущего?
Вы найдете способ свести концы с концами, я уверен в этом, произнес Джек странным тоном, словно хотел проявить доброту.
Эвелин снова опустилась на кровать, едва слыша его. Куда же могло подеваться золото? Анри ведь оставил его им!
Я вам не верю, выдохнула она, чувствуя, как паника перерастает в ярость. Эме нельзя оставить ни с чем! Оно должно быть там!
На сей раз во взгляде, который Джек устремил на неё, ясно читалось только односострадание.
И этот его сочувственный взгляд окончательно вывел Эвелин из себя, заставив потерять самообладание. Паника накрыла её с головой, тело объяла яростная дрожь. Она попыталась взять себя в руки. Она понимала, что должна оставаться спокойной, должна всерьёз поразмыслить. Если золото действительно пропало, она должна найти другие средства к существованию!
Боже праведный Никакого золота в шато не было. Выходит, ей придется оставить дочь ни с чем!
Эвелин?
В свое время отец оставил её без гроша. Ребенком её бросили на родственников, которые почти не заботились о ней, и в ту пору Эвелин никак не могла взять в толк, почему жила с тетей и дядей, а не с родным отцом. Она не могла понять и того, почему её одежда была поношенной, почему большую часть времени ей приходилось проводить на кухне. Каждый раз, когда отец навещал Эвелина случалось это нечасто, он сулил ей блестящее будущее, а заодно и приданое, которое сможет это будущее обеспечить. И каждый раз, когда он обещал ей жизнь принцессы, она верила. Но потом отца убили, и она осталась ни с чем.
А сколько раз она сама уверяла дочь в том, что всё будет хорошо? Сколько обещаний давала Эме?
Эвелин трясло.
Джек теперь сидел радом с ней, пытаясь вручить бренди, который она не выпила за ланчем.
Вам нужно выпить.
Эвелин оттолкнула бокал, пролив немного янтарной жидкости.
Нет! Эвелин посмотрела на Джека, чувствуя, как подступающие слезы застилают глаза. Безысходность поглотила её. Анри ведь оставил нам состояние
Если он что-то и оставил, теперь это исчезло. Украдено. Вот так. Сделайте глоток.
Эвелин вскочила. Никакого золота не было. Обещания, которые она дала своей дочери, оказались такими же пустыми, как и те, что давал ей отец.
О боже Она ничем не отличалась от своего отцаона оставила Эме ни с чем.
Эвелин, вам нужно прилечь.
Нет! Она метнула в Джека безумный взор. Моя дочьэто моя жизнь! Она значит для меня буквально всё! А вы знаете, что мой родной отец оставил меня без гроша? Знаете, что я была нищей сиротой? Вам известно, что, если бы Анри на мне не женился, мне пришлось бы стать гувернанткой, портнихой или горничной?
Он побледнел.
А теперь я оставляю свою дочь в точно таком же положении, словно мне плевать на её будущее! Она задохнулась в неудержимых рыданиях.
Перед глазами Эвелин вдруг ясно вспыхнула вся её жизньжизнь, в которой она была брошена и оставлена в нищете, и не один раз, а уже дважды. А теперь её дочери предстоит повторить ту же участь
Черт его возьми! воскликнула Эвелин, думая об Анри. Она знала, что проклинать его неправильно, но была не в силах сдерживаться. Как же он мог так поступить с нами? Будь он проклят, проклят, проклят!
У вас просто шок, тихо сказал Джек.
Он точь-в-точь как мой отец! закричала Эвелин вне себя от ярости и в отчаянии закрыла глаза ладонями. Никакого золота не былоАнри оставил свою родную дочь ни с чем. Она смутно уловила, что Джек направился к двери. И заплакала ещё горше.
Эвелин открыла дверь каюты и вздрогнула, окунувшись в тишину ночи. Висела полная луна, посверкивало несколько рассыпанных по небу звезд, но набегали и облака, время от времени пересекая ночное светило. Эта картина была такой безмятежной Паруса трепетали, снасти шуршали, дерево мачт стонало. Морские волны хлестали по большому корпусу судна. Затрепетав, Эвелин устремила взгляд на штурвал, за которым стоял Джек Грейстоун.
Он оглянулся на неё через плечо.
Сейчас Эвелин даже не пыталась улыбаться Джеку, в то же время остро осознавая, что не хочет оставаться одна. Он с такой добротой отнесся к ней, когда она впала в истерику!
После его ухода она долго плакалавпервые с момента смерти Анри. Эвелин надеялась, что уже достаточно нагоревалась за последнее время, но, увы А ещё она была просто в ярости на покойного мужа.
Потом, когда слезы утихли, её сознание заполнили детские воспоминания и картины прошедших девяти лет брака. У Эвелин будто глаза открылись: она вдруг стала искренне считать мужа слабым человекомкем-то, сильно напоминавшим ей отца.
И если бы Эвелин не знала, в чём истинная причина её горя, она могла бы подумать, что приступ рыданийэто своего рода выплеск долго сдерживаемой боли от страданий длиной в жизнь.
Теперь Эвелин была измучена, но неудержимая потребность плакать и кричать от ярости исчезла. Ощущение паники тоже притупилось. Эвелин понимала, что должна найти способ обеспечить дочь и подарить ей блестящее, роскошное будущеетеперь её не могло остановить ничто. И всё же впервые в жизни она понимала, что должна целиком и полностью рассчитывать только на себя. Осознание этого пугало, но она заставляла себя не обращать внимание на страх.
Первый пункт её плана заключался в том, чтобы перестать жалеть себя. Анри не смог обеспечить их средствами к существованию, поэтому Эвелин должна была найти способ сделать это самостоятельно. Возможным источником доходов для них был рудник. Она должна восстановить рудник, если тому действительно требовалась реконструкция. Эвелин могла бы занять средства, чтобы провести все необходимые ремонтные работы.