Он крепко взял меня за руку.
Я сам читал в путеводителе, что именно здесь император Тиберий устраивал пиршества для молодых юношей и девушек, здесь они вступали в брак. Отсюда и название.
Ну, значит есть два мнения,настаивала я.
Тогда это будет Брачный Грот, потому что именно здесь Петрок Пендоррик попросил руки Фэйвел Фэрингтон, и она ответила ему...
Отвечать мне было не нужно.
Мы вернулись в мастерскую. Он был оживлен и весел, а я была счастлива, как никогда в жизни.
Папа так обрадовался, узнав эту новость, что могло показаться, будто он просто мечтает избавиться от меня. Он отказался обсуждать вопрос о том, что станет делать, когда я уеду, и я очень беспокоилась, пока Рок не сказал, что намерен настоять на том, чтобы папа принял от него ежемесячное содержаниепочему бы ему не взять денег у собственного зятя,но в любом случае он уже заказал несколько картин. В Пендоррике много пустых стен, говорил он.
Тогда только я впервые задумалась о том, что же представляет из себя Пендоррикмой будущий дом. Рок охотно рассказывал о доме, но лишь в общих чертах, не вдаваясь в подробности. На мои расспросы он отвечал, что я сама все увижу и что он хочет, чтобы я составила собственное мнение, иначе я могу с его слов вообразить себе что-то совсем непохожее на действительность и потом буду разочарована. Я же не могла представить себе, как я могла бы разочароваться в доме, где мы станем жить вместе.
Мы были влюблены. Рок больше не казался мне чужим и непонятным. Ему нравилось дразнить меня, «потому,сказал он мне однажды,что ты такая серьезная, такая рассудительная и разумная, каких уже и не бывает вовсе».
Эти слова заставили меня задуматься. Наверное, я и вправду не была похожа на тех девушек, каких он знал. Я воспитывалась в очень тесном семейном кругу и в школе, где все осталось точно таким, каким было двадцать или тридцать лет назад; потом умерла мама, и мне нужно было заботиться и о себе и о папе, и к своим обязанностям я относилась очень серьезно. «Отныне,решила я,я должна научиться быть беззаботной и современной».
Мы решили, что наша свадьба будет очень тихой: всего несколько гостей из английской колонии на острове,затем мы несколько недель пробудем здесь с папой и потом уже поедем в Англию.
Я спросила Рока, что скажут его родные, когда он явится с женой, которую они никогда до этого не видели.
Я написал им и предупредил, что мы скоро будем. Они удивятся куда меньше, чем ты думаешь. Они привыкли ожидать от меня всяческих неожиданностей,ответил он весело.На самом деле, они все ужасно рады. Они считают, что женитьсядолг всякого Пендоррика и что я и так уж слишком долго от него уклонялся.
Я хотела узнать побольше, хоть как-то подготовиться к встрече, но он только посмеивался.
Ты скоро сама их всех увидишь, а описывать я не умею.
А Пендоррик... Я поняла, что это усадьба...
Можно назвать и так. Пендоррикродовое гнездо моей семьи.
- А кто сейчас там живет?
Моя сестра с мужем и двумя дочками-двойняшками. Да ты не волнуйся, они будут в другом крыле дома. По семейной традиции все Пендоррики живут там со своими женами и мужьями.
И море близко.
Верно. Дом стоит на самом берегу. Ты полюбишь наше море. Все Пендоррики любят море, а ты скоро станешь одной из нас.
Где-то за неделю до нашей свадьбы я заметила перемену в папе. Войдя однажды в мастерскую, я увидела, что он сидит за столом, не двигаясь, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. Я вошла тихо, так что он не заметил меня, и меня поразило, каким постаревшим он казался и... более того... какой страх был написан у него на лице.
Папа!воскликнула я.Что случилось?
Он вздрогнул и повернул голову. Увидев меня, улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.
Случилось? С чего ты взяла? Ничего не случилось.
Но ты сидишь... тут...
Почему бы мне тут не сидеть? Я работал над этим вот бюстом Тиберия. Устал.
Я тогда не стала больше выспрашивать, а потом забыла об этом случае.
Но ненадолго. Папа никогда не умел лукавить, и очень скоро я убедилась, что он что-то скрывает от меня. И это что-то его очень тяготит.
За два дня до венчания я проснулась среди ночи. Светящийся циферблат часов возле кровати показывал два часа. Кто-то был в мастерскойя слышала, как он там ходит и вздыхает, скрипнул стул. Я набросила халат, приоткрыла дверь и, осторожно выглянув, увидела за столом силуэт.
Папа!
Он вскочил на ноги.
Девочка моя! Прости, я не хотел разбудить тебя. Все хорошо, не волнуйся, ступай опять спать.
Я подошла к нему и снова усадила на стул, а себе придвинула другой.
Папа, скажи мне, что произошло,потребовала я.
Он заметно колебался. Потом сказал:
Все в порядке, Фэйвел. Просто не спалось, вот и решил посидеть здесь.
Но почему тебе не спалось? Тебя что-то мучает, признайся.
Ничего подобного.
Неправда! Ведь я же вижу. Ты волнуешься из-за меня... потому что я выхожу замуж?
И вновь эта небольшая пауза, прежде чем ответить. «Ну конечно же,думала я,в этом все дело. Он начинает понимать, что я уеду и он останется один. Естественно, его это расстраивает».
Девочка моя,начал он,ты ведь очень его любишь?
Да, папа.
Фэйвел... ты уверена?
Тебя беспокоит, что мы так недолго знакомы?
Он на вопрос не ответил, пробормотал лишь:
Ты уедешь... к нему в Корнуолл... в Пендоррик.
Но мы же будем часто приезжать к тебе, и ты к нам.
Да... если бы что-нибудь помешало вашей свадьбе, это разбило бы тебе сердце...
Он вдруг поднялся и сказал своим обычным голосом:
Я что-то замерз. Пошли-ка спать. Прости, что потревожил тебя, Фэйвел.
Папа, нам обязательно нужно поговорить. Я должна знать, что у тебя на душе.
Ступай в постель, Фэйвел. Не волнуйся.
Он поцеловал меня, и мы разошлись по своим комнатам. Как часто потом я упрекала себя за то, что послушалась его и не настояла на своем.
Пришел день нашей свадьбы. Я была так счастлива, так полна новой жизни, новых ощущений, что ни о чем другом не могла думать и перестала заботиться о том, что творится с папой. Только Рок и мои с ним отношения занимали меня.
Все было так чудесно. Мы все время были вместе, часто смеялись всяким пустякамоказалось, так легко смеяться от счастья! Джузеппе и Умберто были в восторге. Их арии стали еще более страстными, чем раньше, и, простившись с ними, мы передразнивали их, делая трагическое или комическое лицо, смотря по тому, какую арию исполняли, страшно фальшивили и от этого веселились еще больше. Рок имел привычку приходить ко мне на кухнюпомочь, говорил он усаживался прямо на стол и страшно мне мешал, пока я, притворно рассердившись, не пыталась выставить его прочь, что всегда заканчивалось объятиями.
Воспоминания тех дней остались со мной навсегда, они поддерживали меня в дни испытаний, когда я так в этом нуждалась.
Рок был страстным и властным любовником, он вел меня за собой, и я порой была смущена и ошеломлена силой и богатством новых для меня чувств. Я была уверена, что все будет прекрасно, жила одним днем и даже перестала думать о том, что ждет меня в новой жизни и каким будет мой новый дом. Я уверила себя, что и с папой все уладится, ему не о чем будет беспокоиться, Рок позаботится о нем, как он заботится и обо мне.
Но в один прекрасный день я пошла на базар одна и вернулась раньше обычного. Дверь в мастерскую была приоткрыта, и я могла видеть их там вместемоего отца и моего мужа. Выражение их лиц испугало меня. Рок был мрачен, на лице у папы была мука. Было похоже, что папа сказал что-то, что Року не понравилось, но сердился ли он или был просто ошеломлен, я не поняла. Папа, казалось, был в замешательстве. Потом они заметили меня.
А вот и Фэйвел,сказал Рок поспешно, и оба как будто надели маски.
Что происходит?спросила я.
Только то, что мы ужасно проголодались,ответил Рок, беря у меня из рук корзину. Он улыбнулся и обнял меня.Я так давно тебя не видел.
Я смотрела через его плечо на папу. Он тоже улыбался, но был очень бледен, даже с каким-то серым оттенком.
Папа, в чем, наконец, дело?
Не выдумывай, дорогая. Это все твои фантазии.
Я чувствовала неладное, и мне было не по себе, но я позволила себя убедить, что все в порядке. Я не желала знать ничего, что могло бы омрачить мое счастье.
Погода стояла чудесная. Папа обычно работал по утрам, а в полдень ходил купаться в море, пока я накрывала на стол. В тот день я сказала Року, чтобы и он пошел с ним.
А ты сама не хочешь пойти с нами?
Мне нужно готовить ленч, и я управлюсь куда быстрее, если вы оба не будете путаться у меня под ногами.
Они отправились вместе, но уже минут через десять Рок вернулся. Он вошел в кухню и по обыкновению уселся на стол. Он сидел спиной к окну, и в лучах солнца острые кончики его ушей светились красным пламенем.
Ты иногда похож на сатира,заметила я.
А я и есть сатир.
Почему ты так скоро вернулся?
Почувствовал, что разлука с тобой для меня невыносима, проводил твоего отца до пляжа, а сам повернул назад.
Какой ты глупый! Не мог прожить без меня лишние пятнадцать минут?
Ни минуты!
Я была счастлива, что он со мной, но когда стол был накрыт, а папа все не шел, я забеспокоилась.
Надеюсь, он не заболтался с кем-нибудь на пляже и не забыл, что мы ждем его,сказала я.
Он не мог ни с кем заболтаться: сейчас уже время сиесты и на пляже никого не осталось.
Прошло еще пять минут, папы все не было, и тревога моя росла. Как оказалось, не напрасно. Больше я не видела его живым.
Тело нашли к вечеру того же дня. Решили, что у него начались судороги, и он не смог выплытьэто казалось тогда единственным возможным объяснением. Для меня наступили темные дни. Утешением для меня был только Рок, я не знаю, как пережила бы такое горе, не будь его рядом. Судьба забрала у меня родителей, оставив мне только мужа.
И лишь спустя некоторое время пришли мучительные и страшные подозрения.
Глава 2
Печален был наш медовый месяц. Я не могла избавиться от чувства вины, мне казалось, что я в чем-то предала папу, не уберегла его.
Я должна была сделать что-нибудь, я могла что-то сделать, я знаю!повторяла я, лежа в объятиях Рока на следующий день после трагедии, а Рок пытался меня успокоить:
Но что же, любимая, что ты могла? Ведь ты же не могла заранее знать, что у него случится судорога. Это ведь с любым может произойти. И даже если море спокойно, без посторонней помощи человек утонет.
У него раньше никогда не бывало судорог.
Все когда-то бывает в первый раз.
И все-таки здесь что-то не так... было еще что-то...
Он погладил меня по волосам, отведя назад упавшую на лицо прядь.
Дорогая, не терзай себя так. Что ж тут теперь поделаешь?
Он был прав. Мы ничего уже не могли изменить.
Он рад был бы, зная, что я с тобой и позабочусь о тебе,продолжал Рок, и в его голосе я уловила непонятное мне облегчение.
Я в первый раз тогда почувствовала укол страха, так хорошо знакомого мне впоследствии.
Рок решил, что мы должны как можно скорее уехать с острова. «Смена обстановки,говорил он,поможет тебе справиться с горем. Я увез тебя отсюда, и со временем ты успокоишься». Он все делал сам, я ни во что не вникала, всецело поглощенная своим несчастьем.
Кое-что из папиных работ упаковали и отправили в Пендоррик дожидаться нашего приезда, остальное было распродано. Рок встретился с домовладельцем, у которого мы арендовали мастерскую, и договорился о прекращении аренды. Через две недели мы покинули Капри.
Мы должны постараться не думать больше об этой трагедии,сказал Рок, когда мы на пароходе плыли к Неаполю.
Я смотрела на его профиль, и на какое-то мгновение мне показалось, что передо мной другой, незнакомый человек. Почемуне знаю, но с тех пор, как умер папа, я стала подозревать, что совсем не знаю своего мужа.
В Неаполе мы провели три дня. Рок не торопился домой, говоря, что я все еще слишком подавлена и мне нужно время, чтобы прийти в себя, прежде чем ехать в Пендоррик.
Мы продолжим наш медовый месяц, дорогая.
Я отвечала невпопад, занятая мыслями о папе, о том, как он сидел тогда в мастерской. «Как я могла оставить его так, не узнав, что тревожит его!повторяла я себе снова и снова.Я должна была выяснить это. Я ведь видела, что с ним что-то происходит, и он никогда не умел ничего долго скрывать...»
Я, должно быть, говорил а вслух, потому что Рок спросил почти с ожесточением?
Что ты имеешь в виду?
Наверное, он был болен. Может быть, оттого и судорога... Рок, что тогда произошло на пляже? Как он выглядел? Ты ничего странного не заметил?
Нет. Выглядел он как обычно.
Ах, Рок! Если бы только ты не ушел тогда, если бы ты остался с ним!
Фэйвел, прекрати эти «если бы только»... Нам надо уехать из Неаполя, он слишком близко. Мы должны оставить все это далеко позади.Он взял меня за руку и привлек к себе.Ты моя жена, Фэйвел. Не забывай. Я хочу, чтобы ты перестала терзать себя и думала только о том, что я с тобой и мы всегда будем вместе. Он бы тоже желал этого, поверь мне.
Он оказался прав. С течением времени горе мое притупилось, я приучила себя к мысли, что в смерти папы ничего необычного не было, говорила себе, что должна всегда помнить: у меня есть муж, он желает видеть меня опять веселой и счастливой, а значит, я должна постараться исполнить его желание. По мере того, как мы удалялись от острова, мне становилось все легче. Рок был очень внимателен и нежен со мной в эти дни и всячески пытался меня развеселить. «Что толку изводить себя, Фэйвел. Забудем о печальном и станем помнить только хорошее и благодарить судьбу за то, что мы нашли друг друга»,говорил он мне.
Две недели мы провели на юге Франции, и каждый день, казалось, уносил с собой частицу моей боли. Мы взяли напрокат машину. Рок был прекрасный водитель, и горные дороги с их крутыми и опасными поворотами доставляли ему особое удовольствие. Он только посмеивался, когда я, затаив дыхание, вцеплялась в подлокотники. Вид вокруг был великолепный. Но стоило мне засмотреться на розово-оранжевые отштукатуренные виллы, прилепившиеся к склонам, как ласточкины гнезда, Рок щелкал пальцами и говорил:
Вот подожди, когда ты увидишь Пендоррик!
Это стало у нас присказкойчто ни красоты Приморских Альп с их головокружительным высокогорным серпантином и восхитительными ущельями, ни любые другие красоты не сравнятся с Корнуоллом. Сидя под цветным зонтиком где-нибудь в роскошных Каннах или нежась на солнце в более скромном Ментоне, я ловила взгляд Рока и роняла небрежно: «Ну конечно, никакого сравнения с Пендорриком». И мы весело смеялись, а прохожие улыбались нам, как улыбаются влюбленным.
Сначала мне иногда приходилось делать вид, что мне веселоя так хотела сделать Року приятное, а ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем видеть меня счастливой,но вскоре я обнаружила, что притворяться мне не нужно. Любовь одержала верх над горем, да и Рок, если он задумал чего-то, обычно добивался своего. Ему удалось отучить меня от грусти. Я чувствовала силу и властность его натуры, но это мне даже нравилось, и ни за что на свете я не хотела бы видеть его другим. Муж он был идеальный, и я не могла понять, почему вдруг усомнилась в нем, почему он показался мне чужим.
Но однажды вечером, приехав из Вильфранша в Ниццу и увидев, что над горами висят тяжелые черные тучи, мы решили, что на прогулку идти не стоит. Рок предложил пойти в казино, и я с готовностью согласилась. Я взглянула на него за игорным столом, и блеск в его глазах живо напомнил мне тот день, когда я застала их с папой за игрой в карты,глаза его блестели тем же лихорадочным возбуждением, которое так пугало меня в папе. Тогда в казино он выиграл и был весь вечер в приподнятом настроении. Я же не могла избавиться от тревоги, а когда уже в нашем номере поделилась с ним своими опасениями, он лишь посмеялся над ними.
Не беспокойся, Фэйвел, я никогда не стану рисковать и не проиграю больше, чем могу позволить себе.
Ты игрок,сказала я с горечью.
Он взял мое лицо в ладони и, улыбаясь, заглянул мне в глаза.
Ну так что ж из того? Говорят ведь, что жизньигра, так игроки, верно, и берут от нее самое лучшее.
Я говорила себе, что он просто дразнит меня, как раньше, перед смертью папы, но случай этот оставил в душе неприятный осадок, а также явился поворотным пунктом в наших отношениях. Я уже оправилась от потрясения, и, значит, необходимость обращаться со мной с прежней осторожностью отпала. Рок перестал бояться лишний раз огорчить меня, и мне пришлось убедиться, что он и в самом деле игрок, и с этим уже ничего не поделаешь, как ни старайся. Дурные предчувствия снова вернулись ко мне.
Я снова стала задумываться о будущем, и бывали моменты, когда будущее это вызывало у меня тревогу. Впервые это случилось ночью, когда я вдруг проснулась после тяжелого сна. Снилось, что мне угрожает какая-то опасность, но какая именно, я не знала. Лежа в темноте и слыша рядом мерное дыхание спящего Рока, я вдруг подумала: «Что происходит со мной? Еще два месяца тому назад у меня был отец, был дом на острове, и я не знала этого человека, который сейчас спит рядом. Теперь в мастерской, наверное, работает другой художник, а у меня больше нет отца...»
У меня был муж, это верно. Но что я знала о нем, кроме того, что люблю его? Но разве этого мало? Временами мне казалось, что только любовь имеет значение, но сейчас я вспомнила, как близки были мои родители, как доверяли друг другу и во всем один другого поддерживали, свято веря, что пока они вместе, ничего плохого случиться не может. А что же мы с Роком? Мой ночной кошмар висел надо мной смутным предостережением. Той ночью я наконец взглянула правде в глаза. Любовьтолько часть, одна из сторон супружества, а я вышла замуж за человека, о котором почти ничего не знала, и теперь не представляла себе, ни какая жизнь меня ждет, ни кто будет жить со мной под одной крышей.
Я решила обязательно поговорить с ним. На следующий день мы поехали на прогулку в горы. Ночные страхи уже казались мне пустыми фантазиями, но я говорила себе, что, как бы там ни было, это просто нелепотак мало знать про семью своего собственного мужа.
Мы остановились перекусить в маленькой гостинице. Я была рассеяна, и Рок спросил, что со мной.
Я хочу знать все про Пендоррик и про твою семью!выпалила я.
Он улыбнулся:
Ну что ж, я готов к обстрелу. Открывай огонь.
Начни с дома. Я хочу представить себе его. Потомкто там живет.
Он поставил на стол локти и прищурился, как бы всматриваясь в смутно различимую даль.
Итак, дом,начал он.Ему около четырехсот лет. Правда, некоторые его части не так давно отстроены заново. Предание гласит, что еще в раннее Средневековье на месте дома был замок. Дом стоит на почти отвесной скале ярдах в пятистах от моря. Думаю, первоначально море было чуть дальше, но век за веком вода точит камни и наступает на сушу. На постройку пошел местный серый гранит, так называемый корнский граниточень прочный камень, которому нипочем обычные для здешних мест штормовые ветра. Над аркой центрального входаэто старая часть зданияесть надпись, высеченная в камне.
В переводе с корнского она читается так: «Когда мы строим, то строим на века». Когда я был маленьким, отец брал меня на руки и показывал мне эту надпись. Он говорил, что мы, Пендоррики,тоже часть дома, как и эта старая арка, и что души предков потеряют покой, когда последний из Пендорриков покинет дом.
Как здорово иметь такую семью!
Ты сама уже член этой семьи.
Не совсем. Ячеловек со стороны, как и все те, кто не был рожден Пендорриком, а стал им лишь после брака.
Ты знаешь, жены Пендорриков на самом деле становятся куда большими Пендорриками, чем их мужья, которые носят эту фамилию с рождения. Честь семьи и традиции в основном держатся на них.
А ты в ваших местахкак бы сквайр ?
Слово это сейчас не очень модно, но именно нам принадлежит большинство окрестных ферм, а в Корнуолле традиции очень живучи. Мы держимся за старые обычаи и даже суеверия, как никто в Англии. Молодая рассудительная леди, вроде тебя, услыша некоторые истории, которые у нас рассказывают, может посчитать нас отсталыми и темными. Но не спеши с выводами. Мы ведь древние реликтовые кельты, а ты самажена одного из нас.
На это, уверена, мне жаловаться не придется. Расскажи еще.
Хорошо. Четыре фасада дома ориентированы на четыре стороны света. Северный фасад смотрит на холмы и дальшена поля и фермы; южныйпрямо на море, а из окон западного и восточного фасадов открывается восхитительный вид на побережьеодно из красивейших в Англии и одно из коварнейших. Во время отлива можно видеть скалы, острые, как акульи зубы,можешь представить себе, что бывает с кораблями, напоровшимися на них. Да, есть еще один вид, его мы не любим. Из одного окна, выходящего на восток, видна Причуда Полорганакак мы между собой зовем дом, как две капли воды похожий на Пендоррик. Он омерзителен, мы денно и нощно молимся, чтобы его снесло, наконец, в море.
Ты шутишь?
Ты в этом уверена?
Глаза его метали молнии, но все равно смеялись.
Конечно, шутишь. Если бы такое случилось, ты первый бы ужаснулся.
На самом деле, конечно, этому не бывать. Этот урод, эта бездарная подделка стоит там вот уже пятьдесят лет, притворяясь перед туристами, смотрящими вверх с берега, славным Пендорриком, и еще простоит бог весть сколько.
А кто построил этот дом?
Он смотрел на меня, и в его взгляде было что-то недоброе, какая-то злость. Я даже слегка испугалась, потому что на секунду мне показалось, что он злится на меня, но потом я поняла, что злость эта направлена против хозяина Причуды Полоргана.
Его построил некто Джозиа Флит, больше известный как Лорд Полорган. Он приехал в наши края из Мидлендс пятьдесят лет назад, заработав там кучу денег на производстве, не помню уж, каких товаров. Ему понравилось наше побережье, наш климат, и он решил построить себе тут особняк. Что он и сделал, проводя там ежегодно месяц-другой, пока не переехал, наконец, окончательно. И имя себе взял от названия бухты, которая находится внизу.
Похоже, ты не очень-то жалуешь его. Или ты больше напускаешь на себя?
Рок пожал плечами:
Возможно. Между нами естественная вражда новоявленных богачей и новоиспеченных бедняков.
А мы чтобедняки?
По меркам Лорда Полоргана, да. Полагаю нас больше всего раздражает то, что еще шестьдесят лет тому назад мы были «господами из усадьбы», а он бегал босиком по улицам Лидса или Манчестеравсе время забываю, которого из них. Трудолюбие и врожденная деловая хватка сделали его миллионером, в то время как врожденная лень и праздность довели нас до нашей аристократической нищеты, так что мы частенько подумываем, не передать ли Пендоррик Национальному тресту с условием, чтобы нам позволили жить в доме и за полкроны показывать его желающим узнать, как когда-то жили аристократы.
По-моему, в тебе говорит гордость и ожесточение.
И ты этого не одобряешь. Ты на стороне трудолюбия и деловой хватки. Ах, Фэйвел, какой у нас прекрасный союз! В тебе есть все, чего лишен я. Только ты сможешь держать меня в руках и призвать к порядку!
Опять ты надо мной смеешься.
Он стиснул мне руку так сильно, что я поморщилась.
Так уж я устроен, дорогая. Я надо всем смеюсь. Иногда чем я серьезнее, тем больше я смеюсь.
Не думаю, чтобы ты позволил хоть кому-нибудь держать тебя в руках или призвать к порядку.
Ты сама меня выбрала, дорогая, так что если я понравился тебе таким, каков я есть, ты ведь не захочешь переделывать меня, правда?
Я очень надеюсь, что мы никогда не изменимся и всегда будем так же счастливы, как были до сих пор.
Какую-то секунду на лице его была написана лишь беспредельная нежность. Затем он уже опять смеялся.
Ну что я говорил, я сделал очень удачный выбор!
Меня вдруг пронзила мысль, что его родные, должно быть, любят Пендоррик не меньше, чем он, и им не очень-то понравится, что он женился на бесприданнице. И в то же время я была тронута и счастлива, потому что он женился на мне, несмотря на то, что я ничего не могла принести ему. Мой ночной кошмар улетучился, и я понять не могла, чем он был вызван.
А ты в приятельских отношениях с этим Лордом Полорганом?спросила я поспешно, чтобы скрыть эмоции.
С ним в приятелях быть невозможно, мы просто вежливы друг с другом. Мы редко с ним встречаемся. Он человек больной, его ото всех оберегает медсестра и целый штат прислуги.
А его семья?
Он с ними со всеми рассорился и живет теперь один во славе. В Полоргане сотня комнат... все обставлены с роскошью. Боюсь только, что эта роскошь постоянно скрыта под чехлами. Недаром мы зовем этот дом причудой.
Бедный старик!
Так и знал, что он тронет твое мягкое сердце. Ты можешь с ним встретиться. Очевидно, он сочтет своим долгом принять у себя новую Невесту Пендоррика.
Почему ты называешь меня Невестой Пендоррикаи как будто с большой буквы.
Да это так повел ось в Пендоррике. У нас много всяких чудачеств.
Так кто живет в Пендоррике? И как?
Сейчас там многое изменилось. Хотя вот уже четыреста лет мебель так и стоит на своем месте, и старая миссии Пеналлиган присматривает за нами, до нее это делали ее родителиДжесс и Лиззи Плейделл, а до них еще многие поколения Плейделлов. Всегда находился какой-нибудь верным нам представитель этой семьи, чтобы позаботиться о Пендорриках. Старая миссис Пеналлиганпрекрасная экономка, чинит постоянно рвущиеся, обветшавшие покрывала и шторы, командует слугами очень успешно, да и нами тоже. Ей уже шестьдесят пять, но у нее есть незамужняя дочь, Мария, которая скоро займет ее место.
Теперь о твоей сестре.
Она замужем за Чарльзом Лестоном. Он был доверенным лицом нашего отца, а теперь вместе со мной управляет домашней фермой. Они занимают северное крыло дома, а мы будем жить в южном, так что тебе нечего бояться, что тебя одолеют мои родственники. В Пендоррике это не грозит, если не захочешь. Тебе даже не придется ни с кем встречаться, кроме как за столом. Едим мы всегда вместетакова семейная традиция, да и слугам легче, а их к тому же теперь не так много. Ты удивишься, сколько у нас традиций, и решишь, что попала в прошлый век. У меня и у самого бывает иногда такое впечатление, особенно если я прожил какое-то время вне дома.
А как зовут твою сестру?
Морвенна. Наши родители чтили обычай и по возможности давали детям старинные корнские именаотсюда и Петроки с Морвеннами. Близнецов зовут Ловелла и Хайсон: Хай сондевичье имя нашей матери. Ловелла себя зовет Ло, а сестру Хай. Подозреваю, она нам всем дала прозвища. Она неисправима.
Сколько лет близнецам?
Двенадцать.
Они учатся в школе?
Нет. Их время от времени посылают в школы, но у Ловеллы есть пагубная страсть убегать оттуда и уговаривать бежать и Хайсон. Она говорит, что они нигде не могут быть счастливы, кроме как в Пендоррике. В конце концов мы пошли на компромисс и наняли им гувернанткупрофессиональную учительницу. Было довольно трудно получить на это разрешение у чиновников из Министерства образования, но Чарльз и Морвенна настояли, чтобы подержать детей дома хотя бы год, покуда Ловелла не повзрослеет и не станет более уравновешенной. Вообще с Ловеллой надо держать ухо востро.
Как это? Почему?
Хорошо, если ты ей понравишься. Но она обожает строить всем козни. Хайсон совсем другая. Она тихоня. Внешне они совершенно одинаковые, но характеры разные, слава Богу. Две Ловеллы в одной семье было бы слишком!
А что твои родители?
Они оба умерли, и я их совсем не помню. Мама умерла, когда нам было пять, и нас воспитывала тетя. Она по-прежнему часто приезжает в Пендоррик, у нее в доме своя половинанесколько комнат. Отец много жил за границей, поэтому в доме и появился Чарльз, чтобы присматривать за хозяйством. Он старше Морвенны на пятнадцать лет.
Ты сказал, что твоя мама умерла, когда вам было пять. Кого ты имеешь в виду, кроме себя самого?
Разве я не говорил, что мы с Морвенной двойняшки.
Нет, ты говорил это только про Ловеллу и Хайсон.
В нашем роду почти всегда рождаются близнецы. Такое бывает в некоторых семьях.
Морвенна очень на тебя похожа?
Не одно лицо, но все же сходство довольно сильное.
Рок,сказала я, наклонившись к нему,мне просто нетерпится увидеть Пендоррик.
Это решает дело. Пора отправляться домой.
Итак в некоторой степени я была готова к встрече с Пендорриком.
Выехав из Лондона после ленча, мы сошли с поезда лишь в восемь. Машина ждала нас на станции вместе с шофером, садовником и разнорабочими все это в одном лицестарым Томсом. Так что вскоре я оказалась подле Рока в его стареньком «даймлере» на дороге, ведущей в Пендоррик. Я с деуррпениод, ждала встречи с ним и одновременно боялась чего-то, что, вероятно, в моем положении было вполне естественно.
Мне страстно хотелось произвести на своих новых родственников хорошее впечатление, потому что я ни души не знала в Англии, кроме Рока, и вдруг ясно ощутила свое одиночество.
Я оказалась в чужой мне стране,ведь моим домом был Капри,совсем без друзей или даже просто знакомых. Единственная моя подруга Эстер Мак Бейн была далеко в Родезии, и в ее новой жизни для меня уже не было места, да и у меня началась новая жизнь. С другими школьными приятельницами я никогда не была особенно близка и после окончания школы отношений не поддерживала.