Сильная стрельба и громкие, отрывистые, командные крики, доносившиеся с улицы, разбудили Машу. Она очнулась, резко сев на диванчике. Девушка отразила, что она одна и коменданта в комнате не было. Светало и девушка вновь услышала, как с улицы раздается топот ног, дикие людские крики и стрельба. Маша бросилась к окну и увидела жуткое зрелищебегущих к тюремным воротам отца и брата. Они уже были почти у ворот, как вновь раздались выстрелы ружей. Девушка приникла в ужасе к окну и вмиг отразила, что их преследуют двое солдат, что-то крича. Маша едва разобрала слова солдат, понимая, что они требовали остановиться. Но Сергей и отец, проигнорировали окрик солдата, продолжая бежать и в следующий миг один из солдат опять выстрелил. А за ним выстрелил и другой солдат. Кирилл Петрович, убегая, оглянулся на преследовавших его солдат, и, вдруг, болезненно вскрикнул, схватившись руками за лицо и свалился на землю двора крепости. Машенька в ужасе закричала, вмиг отпрянув от окна. Не теряя ни секунды девушка устремилась прочь из кабинета коменданта. Дверь оказалась не заперта и Маша, преодолев короткое расстояние по сырому мрачному коридору, уже через пару минут, вбежала в просторное помещение и увидела лежащего на полу солдата. Он как-то жалобно стонал и корчился, схватившись руками за живот. Девушка увидела впереди открытую дверь, которая вела на улицу и подбежала к ней.
Словно в некоем кошмаре она распахнула сильнее дверь и вырвалась наружу. Яркие, оранжевые рассветные лучи солнца ослепили ее, заставив на секунду зажмуриться. Но тут же прищурившись, Маша разглядела далеко впереди Глушкова и двух солдат, которые бежали и стреляли из ружей. В следующий миг девушка расширившимися от ужаса глазами отразила, как ее брат Сергей, достигнув уже ворот также упал навзничь. Она испуганно вскрикнула. На ее отчаянный крик обернулся Глушков. В тумане утра, из-за дыма от ружей, он не разглядел, кто стоит в дверном проеме, и лишь увидел фигуру человека. Ему показалось, что это Чемесов, который пришел в себя и возможно уже разделался с Борисовым. Не раздумывая, Глушков поднял курок ружья на взвод, и, целясь в молодого человека, выстрелил.
В следующий миг, Машенька резко остановилась, ощущая тупой сильный удар в грудь. Она опустила глаза и словно во сне увидела, как ткань на ее платье под грудью разорвана от пули. Вновь раздались выстрелы. Машенька начала падать, ощущая, как горячий свинец впился в ее нежную кожу. А в следующий миг невыносимой болью вдруг наполнилось ее бедро. Ноги ее подкосились и она, сильно ударившись головой о косяк двери, стала медленно оседать вниз, теряя сознание.
Спустя четверть часа, Глушков, обходя убитых Озеровых, тела которых лежали во дворе тюрьмы, печально бубнил себе под нос бранные слова.
Ну, как же, так вышло то, Ваня? спросил он у находившегося рядом прапорщика Борисова, который, уже определив Чемесова в камеру, теперь вернулся в распоряжение коменданта.
Борисов, еще раз внимательно ощупал шею недвижимой Озеровой и, поднявшись на ноги, тихо заметил:
Тоже мертва. Пульса нет, Егор Васильевич.
И что мне прикажешь делать со всем этим? удрученно заметил Егор Васильевич.
Наверное, надо доложить в тайную канцелярию обо всем. Что Озеровы хотели бежать, и мы их подстрелили.
Дурак! выпалил Глушков, смотря печальным взором на тело Машеньки, которое солдаты затаскивали обратно в комендантскую. Да меня за то, что я поддельную бумагу не различил и позволил бесчинству этому совершиться, вмиг в солдаты разжалуют.
Но, как же так Егор Васильевич?
А вот так, сударь мой, покачал головой комендант, так же входя внутрь комендантской, где солдаты проворно складывали тела убитых в угол. Скажут, что не могу даже уследить за арестантами, раз они побеги мне в крепости устраивают.
Но, что же делать? спросил Борисов. Шукшин, сидящий на полу и двое солдат почтительно молчали.
Вот я и думаю. А знаешь, Ваняпридумал я вот что. Эй, Иванов, Гусев!
Слушаем, Ваше благородие? прочеканили солдаты.
Узнайте, когда хоронить будут сегодня или завтра? Вроде сегодня должны. День то четный. Да всех троих в телегу к остальным мертвым определите. Поняли?
Да поняли, сделаем, кивнули солдаты.
Да так, чтобы никто не знал кто это. А тела пока в подвал положите.
Слушаюсь! ответил один из солдат, наклонившись над неподвижной девушкой, решив начать с нее первой.
Да и чтоб молчали обо всем, что произошло сейчас. Иначе битыми будете. А, если сделаете, как надобно, по рублю Вам дам.
Все сделаем, Ваше благородие, отчеканили солдаты.
Петропавловская крепость,
1790 год, Май, 12, день
Вставай, смутьян! Говорить с тобой хочу, грозно велел Глушков.
Распахнув отяжелевшие веки, Чемесов мрачно взглянул на коменданта, стоящего перед ним. Теперь, Григорий, едва пришедший в себя, отразил, что сидит на каменном полу, а по его лицу стекает вода. Голова молодого человека гудела от полученного удара, но он все же тяжело поднялся на ноги и ощутил, что его руки связаны за спиной. Тут же, вспомнив все, Чемесов порывисто выпалил, обращаясь к коменданту:
Где Озеровы? И Мария Кирилловна, что с ней?
Мертвы они, вымолвил сухо Глушков, приблизившись к Григорию.
Что-о? прохрипел, холодея молодой человек.
То-то и оно. Решили убежать, да солдаты мои, не желая того, в суматохе пристрелили всех их.
Застрелили?! пролепетал в ужасе Чемесов, не в силах поверить в страшные слова коменданта.
А то как же? Отца то их, сразу же Иванов уложил пулей, а сын и дочь пытались и далее бежать, ну и их пришлось, чтобы не убегли. Да, что тут, сами и виноваты.
Врешь, все врешь, сучий потрох! прохрипел Григорий и, бросившись на коменданта, со всей силы ударил его плечом в грудь.
А ну, не тронь его! прокричал сбоку голос и два солдата быстро оттащили Григория от Глушкова и отшвырнули молодого человека к стене. Сильно ударившись плечом, Чемесов чуть прислонился к стене и, смотря диким взором на толстого коменданта, никак не мог поверить в смерть Машеньки и ее родных.
И отчего это я вру, сударь мой? процедил Егор Васильевич, оправляя свой мундир и, морщась, добавил. Когда я сам их трупы осмотрел и всех троих велел в общую могилу скинуть. Сегодня поутру, как раз ее рыли для других умерших в крепости. Так уж похоронили поди их, как и подобает.
Услышав эти слова, Чемесов смертельно побледнел и ему показалось, что рухнуло небо. То, чего он боялся все последние страшные дни, свершилось и теперь составляло дикую суровую реальность.
Да Вас за это разжалуют и самого под трибунал подведут! прохрипел Григорий в негодовании, не в силах принять то, что Машенька мертва.
Да как же! Разжалуют, испужал! процедил Глушков. У меня все неспокойные дохнут, как мухи и каждую неделю. И ничего! Командование на это глаза закрывает. Ибо понимает, что более никак мне буйных и неспокойных не усмирить!
Но после того, как я доложу императрице, что здесь происходит, то, Чемесов опять напрягся и вновь вознамерился броситься на коменданта.
Доложишь? процедил Егор Васильевич. А ну, ребяты врежьте ему, как следует, чтобы присмирел уж!
Тут же на Григория накинулись трое и начали бить его. Молодой человек попытался ответить им, но у него были связаны руки. Спустя несколько минут, солдаты отшвырнули Чемесова к стене и молодой человек с разбитой губой и побитыми боками тяжело осел на пол. Но, Григорий быстро нашел в себе силы и вновь поднялся на ноги. Испепеляя Глушкова ненавистным взором, он прищурился и выплюнул:
Хороши у Вас методы, господин комендант, нечего и добавить.
То, то! Угомонись ужо, заметил недовольно Егор Васильевич и приблизился к Чемесову на несколько шагов. Ты лучше давай говори, с какой целью ты проник в крепость? Хотел преступников освободить? Ты с ними в сговоре?
Вы душегуб, как Вы посмели дать приказ стрелять! Вы понимаете, что наделали?! выпалил в сердцах молодой человек.
А ну, заткнись! взорвался Глушков, потеряв вмиг терпение и стремительно ударил Григория в лицо кулаком.
Молодой человек выдержал удар и, злобно зыркнув на коменданта, в следующий миг кинулся на Глушкова. Хотя его руки были связаны сзади, но Григорий со всей силы ударил Глушкова ногой в живот и комендант отлетел к противоположной стене. Григорий уже бросился к нему, намереваясь нанести еще удары Глушкову. Не ожидая такого буйного поведения от молодого человека, солдаты тут же кинулись к Чемесову и начали бить его со всей силы, оттаскивая его от Егора Васильевича, который схватившись руками за живот, хрипел сидя на полу. Григорий попытался бороться с солдатами. Но его оглушили прикладом по голове и он вновь потерял сознание.
Когда Чемесов снова пришел в себя, он отметил, что находится в той же зловонной камере. Он был без мундира, в одной рубашке и панталонах. Его руки были связаны над головой. Он висел на веревках, стягивающих его запястья, подвешенный к каменному потолку за железный крюк. Его ноги едва доставали носками до пола, а все тело ныло от полученных ударов. Перед ним возникло толстое неприятное лицо коменданта.
Ну что, так лучше, Ваше благородие? с издевкой заметил Глушков.
Вы гнусный человек, выплюнул Чемесов и закашлялся, ибо ощутил под ребрами невыносимую боль. Он чуть опустил взор вниз и отметил рану на боку, которая кровью сильно намочила его рубашку. Григорий вмиг вспомнил, как при схватке один из солдат полоснул его острием сабли, еще при потасовке в комендантской.
Ты, как я погляжу, буйный совсем, оттого теперь будешь на крюке у меня висеть, прокомментировал Егор Васильевич. Ишь, что удумал, драться со мной! Да я велю прибить тебя до смерти и все. И вообще говорить с тобой не буду!
Видимо, Вы со всеми заключенными так и поступаете, выплюнул Чемесов, пытаясь вытянуть руки с крюка и сплевывая кровь с разбитой губы. Он ощущал, что один глаз его залит кровью, которая стекала из раны на голове, отставленной солдатским прикладом. Мерзавец, Вы еще тот!
Заткнись! вновь прохрипел Глушков и снова со всей силы саданул Чемесова в челюсть. Молодой человек от силы удара вновь на миг потерял сознание и повис на руках.
А ну, охолоньте его водой, приказал комендант. Солдат послушно набрал в ведро ледяной воды из деревянной кадки и выплеснул в лицо Григория. Тот тут же пришел в себя и напряг руки, привстав на носках. Подняв голову, Чемесов одним не залитым кровью глазом посмотрел на коменданта и прохрипел:
А, господин комендант! Я думаю, императрице все же будет интересно узнать, как вы замучили и убили всех Озеровых, несмотря на ее милостивое повеление никого не казнить.
Ты это что, вздумал угрожать мне, Ваше благородие? проклокотал комендант. Так ты буян и сам преступник. Ты хитростью вломился ко мне в крепость и пытался освободить государственных преступников! Тебя самого следует отправить по этапу в Сибирь!
Когда государыня узнает обо всем, Вы точно вылетите с этого места.
Испужал! Да во всех моих рапортах все умершие числятся от переохлаждения и болезней! И столько лет все это устраивало императрицу.
Но, я то знаю, что это не так! И про Озеровых точно доложу, куда следует! не унимался Чемесов.
А ну замолчи, мальчишка! Я тебе доложу! Да я тебя сейчас собственными руками придушу, наглец!
Руки Глушкова уже потянулись к молодому человеку. Но в последний момент комендант остановил себя и чуть отошел от Чемесова, отвернувшись от него. Несколько раз, отдышавшись и успокоившись, Егор Васильевич вновь обернулся к молодому человеку и предложил уже более спокойно:
Слушай, Григорий Петрович, давай по-хорошему. Так и быть, я выпущу тебя. Не нужен ты мне здесь, тем более никто ничего не знает про тебя. Но ты должен молчать обо всем, что произошло этой ночью.
А если я не буду молчать? процедил Чемесов.
Тогда дураком будешь! взорвался комендант. Озеровым все равно не помочь уж. Я уже бумаги подписал, что девчонка умерла от горячки в тюрьме, а ее отец и брат помрут по документам через неделю, когда их погонят по этапу в Сибирь. Так что все документы, подтверждающие мою невиновность в их смерти у меня имеются.
Все у Вас хорошо устроилось, так? убитым голосом прохрипел Григорий. Только с того света этим Озеровых не вернуть!
Вот, именно, не вернуть. А ты-то жив! Чего сам себе яму копаешь? Никак не пойму, проскрежетал Глушков. Я ведь на тебя могу бумагу составить, о твоем самоуправстве и что ты хотел Озеровым помочь сбежать и тогда тебя самого уж точно у меня в казематах сгноят. Так что, давай не буянь, а прими как должное все.
Егор Васильевич внимательно посмотрел на молодого человека, который с ненавистью глядел на него горящими карими глазами и лишь сжимал недовольно скулы. Было видно, что внутри Чемесова идет борьба. Через пару минут Глушков приблизил свое лицо к лицу Григория, чуть приподняв на него глаза вверх, ибо молодой человек был выше его, и спросил:
Ну что, надумал? На свободу пойдешь? Или тотчас рапорт на тебя настрочу, как на соучастника Озеровых.
Сплюнув очередной раз кровь Григорий, чуть прикрыл глаза и яростно сжал челюсти. Да, действительно, комендант был прав и его свобода висела на волоске. Чемесов понял, что если и дальше будет упорствовать в своем недовольстве, то его наверняка упрячут в тюрьму надолго. Так что выход, который теперь предлагал ненавистный толстяк был не так уж и плох.
Я буду молчать, вымолвил через силу Григорий.
Вот и молодец, кивнул Егор Васильевич. Эй, развяжите его!
Тут же двое солдат сняли Чемесова с крюка и начали развязывать ему руки. Спустя четверть часа, Григорию выдали его мундир, оружие и шляпу и под конвоем из двух солдат он направился прочь из казематов Петропавловской крепости. Его провели по мосту, который был раскинут через заводь Невы и Григорий с конвоем приблизился к заградительным будкам, где стояли часовые. Солдат открыл перед Чемесовым тяжелую дверь и подтолкнул его к выходу.
Давай иди, Ваше благородие, заметил недовольно солдат. И так ты много шуму наделал здесь. Да лучше не возвращайся.
Григорий медленно тяжело переступил порог оградительной будки и, сделав вперед несколько десятков шагов по инерции, остановился.
Вечерело. Прохладный весенний ветер врезался в лицо молодого человека и Чемесов невидящим взором посмотрел перед собой. Его слух отразил, как дверь за его спиной заскрипела, закрываясь на засов, и его душу охватило ледяное жуткое чувство утраты и тоски. Его раны ныли от пережитых мук, а его сердце разрывалось от безмерной боли. Не в силах устоять на ногах от обуревавших его терзаний и трагических событий, произошедших с ним сегодня Григорий упал на колени в грязь и, сжав свою голову окровавленными руками, отчаянно взвыл, словно раненный зверь. По его лицу покатилась скупая мужская слеза от боли и отчаяния, ибо перед его затуманенным взором вновь предстал образ Машеньки.
Никогда в жизни Григорий не плакал, но теперь, стоя на грязной земле на коленях, и чувствуя к себе омерзение и ярую ненависть, он осознал, что, походя и бездумно, погубил невинных людей, отца и брата Машеньки. И сгубил ее, это нежное юное создание, эту наивную девушку, которая всегда смотрела на него своими синими чистыми глазами полными обожания. И погубил ее в угоду своему тщеславию и эгоизму, в угоду тому, чтобы возвыситься.
Но именно теперь в этот отчаянный миг времени, Григорий понял, что все эти жертвы и смерть Машеньки Озеровой не стоили никакого возвышения и власти, ибо сейчас он осознал, что его душа навек погублена и осквернена безвинной жертвенной смертью любимой девушки и ее родных
Неподалеку от Петропавловской крепости,
1790 год, Май, 12, вечер
Зловонный трупный запах врезался в ноздри Машеньки и она очнулась. Сумерки окутали округу. Чуть повернув голову, девушка отразила перед собой большое тело мужчины. Его посиневшее лицо было прямо перед ее мутным взором. Он не двигался, и она мгновенно узнала в бледном мужчине брата Сергея, и похолодела. Она хотела вскрикнуть от ужаса, но ее отяжелевшее раненое тело было так измучено, что из ее губ вырвался лишь глухой хрип. Она попыталась привстать, и тут же приподнявшись на руках, она заметила с другой стороны от себя окровавленное тело отца. Кровавая рана пересекала все его лицо, а на месте вытекшего глаза зияла черно-багровая дыра. Жуткое зрелище повергло девушку в невозможный ужас и, она задрожав всем телом, осознала, что и Сергей и отец мертвы, и теперь отчего-то лежат рядом с нею. Ощущая, что лежит на чем-то мягком, Маша опустила вниз слабую руку и нащупала под собой мертвое тело обезображенного мужчины, на котором она лежала. Осознавая, что лежит среди трупов от которых исходил смрадный запах и, видя мертвые и окровавленные лица отца и брата, а также чувствуя нечеловеческую боль в правом бедре и под грудью, Машенька ощутила, как у нее закружилась голова от жуткого омерзения и боли, и она, на подломившихся, дрожащих и ослабевших руках, упала, вновь потеряв сознание.