И я матушка, не знаю, пролепетала Маша вмиг осипшим голосом, с дрожью осознавая, что не уничтожила опасную коробку из-под отравленного платка, намереваясь вечером сжечь ее, когда будет топить камин. Но теперь, было видимо поздно. Мрачные мысли завладели девушкой, ибо она поняла, что распоряжение об аресте ее семьи точно связано с платком. Она начала лихорадочно размышлять обо всем. Надо было немедленно послать записку Григорию и спросить совета, как поступить дальше.
Я сразу же отписала Сереже в казармы. И потребовала, чтобы он незамедлительно явился домой, продолжала дрожащим голосом старшая Озерова. Возможно, он уже дома, ведь уже темнеет. Да и Кириллу Петровичу записку отправила. Теперь, мы быстро соберемся и, надеюсь, к полуночи уедем. Возьмем с собой только Гаврилу да Феклу, чтобы ехать двумя экипажами.
А куда же мы поедем? спросила дрожащим голосом девушка.
Пока не знаю. Надо поговорить с Кириллом Петровичем. Возможно, в Тобольск к дальним родственникам твоего отца. Но я бы вообще уехала за границу. А потом, может Бог даст, гроза минует и вернемся обратно в Россию.
Как все печально, матушка. Отчего все так?
И не говори, доченька, заметила Анна Андреевна и вздохнула. Что-то сердце опять колет с самого утра.
Вам нехорошо, матушка? озабоченно спросила Маша.
Да ничего, пройдет милая, не беспокойся. Просто очень тяжко переживаю я теперь все наше положение
СанктПетербург, Особняк Озеровых,
1790 год, Май, 8, вечер
Душный майский вечер окутал Петербург. Стоя у окна своей спальни, Анна Андреевна отодвинула занавесь и, вновь нервно оглядев двор, произнесла:
Где же Сергей? Уже почти девять.
За ее спиной послышались шаги и Машин голос пролепетал:
Матушка, все собрано. Но, батюшка отказывается ехать.
Я сама поговорю с ним, кивнула устало Анна Андреевна. Прикрой плотнее дверь доченька. Я хочу поговорить с тобой.
О чем же?
Внимательно окинув любящим взором девушку и тяжко вздохнув, Озерова подошла к своему секретеру и осторожно нажала на потайной рычаг из черного дерева. Она чуть замерла, следя за тем, как открывается потайное отделение. Просунув тонкую кисть внутрь тайника, женщина достала черный бархатный мешочек, перевязанный черной шелковой лентой. Дрожащей рукой, сжимая его, Анна Андреевна обернулась к дочери, стоящей у нее за спиной и прошептала:
Я хотела отдать тебе, сей оберег, в день твоих именин, в девятнадцать лет. Но теперь я чувствую, что у меня нет времени более ждать. Посему, я сделаю это сейчас. Неизвестно, удастся ли нам выбраться из Петербурга, и потому я хочу благословить тебя, доченька.
Дрожащими руками Анна развязала шелковую ленту и извлекла из мешочка большой кулон, округлой формы. Огромный, редкостный синий сапфир, ограненный чеканным лиственным рисунком из серебра, вызвал невольное изумление у девушки. Кулон был похож на синее, яркое плоское солнце с лучами из серебра, отходившими от него.
Я уже потеряла Лизоньку и Костю. Ибо, страшное пророчество, видимо сбывается И теперь, я очень боюсь за вас с Сережей.
Но, матушка
Не перебивай меня, доченька. Возьми этот кулон. Я дарю тебе его. Камень, что в нем, это древний оберег. Он сможет оградить тебя от неожиданной и нежеланной смерти, именно так сказала когда-то колдунья.
Колдунья, матушка?
Да, именно. Много лет назад я была у нее и она предсказала мнеОзерова замялась.
Что же?
Тебе не следует это знать. Но та колдунья многое знала наперед. Именно она велела подарить сей кулон одной из моих дочерей. Теперь, он твой, Маша.
Матушка, я ничего не понимаю.
Тебе надо знать только одно, доченька. Сей амулет будет оберегать женщин нашего рода от насильственной смерти. Пока этот камень с тобой, Машенькаты будешь защищена. Я хотела подарить его тебе позже, но чувствую, что времени нет, и мне следует поторопиться. Оттого я хочу, чтобы в дальнюю дорогу ты взяла этот оберег с собой.
Озерова протянула подвеску с сапфиром дочери и в глазах матери Маша увидела безграничную любовь. Протянув руку, девушка взяла камень. Проведя благоговейно пальцами по гладкой, холодной и синей поверхности, Маша прижала древнее украшение к своей груди.
Благодарю.
Поклянись мне, здесь и сейчас, доченька, что ни под каким предлогом ты не продашь этот камень. И в дальнейшем передашь его своей дочери, а она своей. Чтобы он защищал и далее девиц и женщин нашего рода.
Я обещаю, матушка, что исполню Вашу волю, прошептала тихо Маша.
Всегда помни Маша, что в твоих жилах течет благородная кровь Озеровых и Неверовых. Наши предки всегда с гордостью и честью служили и царю нашему Петру Алексеевичу и государыням. Посему, завещаю тебе жить и поступать по чести, так как велит тебе совесть. Я с детства учила тебя этому. Я благословляю тебя, дитя мое. Вшей драгоценный сапфир в корсет этого платья, что на тебе, пока не вернулся Сергей, да побыстрее. Ибо никто не должен знать, что у тебя есть этот древний оберег. Он стоит целого состояния и его могут украсть. Ни твой отец, ни твой брат не знают об этом кулоне. Ибо, я многие годы хранила тайну о его существовании
Кирилл Петрович Озеров, в черном напудренном парике, в темнокоричневом камзоле, угрюмый без кровинки на лице сидел в своем любимом кресле и покуривал трубку. Анна Андреевна находилась рядом с ним на диванчике и все вздыхала, то и дело, стеная о том, как несправедлива судьба. Слуги уже выносили вещи на улицу и два экипажа стояли наготове. Ждали только Сергея. Но его все не было.
Чувствуя свою вину в том, что теперь происходило, Машенька нервно комкала платочек, стоя у окна и следила за улицей. Обернувшись на приятную музыку каминных часов, девушка отметила, как пробило одиннадцать вечера. Одетая в строгое темносинее платье, Маша тяжко вздыхала, думая о том, что теперь из-за ее неосмотрительности и ее безумного поступка вся ее семья оказалась в опасности. То и дело, проводя пальцами по корсету, девушка невольно нащупывала небольшую выпуклость слева, чуть ниже груди, в том месте, где был вшит сапфир. Не только на чужой взгляд, но и на ощупь было трудно догадаться, что в лифе что-то есть.
В эти тяжелые напряженные моменты ожидания, Машенька думала о том, что только вечером она смогла передать с посыльным записку Чемесову, и, наверняка, ответ от него принесут только утром, когда она будет уже в дороге. В своем письме молодому человеку она порывисто описала, что императрице стало известно обо всем, оттого Маша и ее семья вынуждены были так скоро уехать. Девушка просила Григория найти ее позже. Теперь, стоя у окна, она вспоминала события той ночи, когда она призналась Григорию в тягости, и, когда он отдал ей эту опасную коробку, из-за которой они все теперь оказались под ударом. И отчего-то, сейчас Машенька отчетливо ощущала, что совершила большую ошибку. Но, ведь она так хотела помочь своему любимому и оттого решилась на это душегубство.
Неожиданно двор наполнился звонким цокотом копыт и девушка, оторвавшись от своих тягостных дум, отразила взором всадника, который быстро спешившись, почти взлетел по ступенькам крыльца.
Братец! выпалила Машенька, обернувшись к родителям.
Наконец-то! воскликнула Анна Андреевна, вставая на ноги.
Уже через несколько минут, в гостиную порывисто вошел молодой человек лет двадцати пяти. Темноволосый, с усами, в военном простом мундире, в грязных сапогах и усталым лицом, он остановился на пороге и произнес:
Добрый вечер, мои дорогие
Сережа! воскликнула Анна Андреева, бросившись к сыну. Ты совсем не торопился, мы все извелись
Но, что стряслось матушка? Отчего я получил Ваше письмо? спросил Сергей.
Мы сами ничего не знаем. Мария Фёдоровна, жена цесаревича Павла, поведала нам сегодня, что готовится арест всех нас. Оттого мы должны сегодня же ночью уехать.
Я тебе уже сказал Аннушка, я никуда не поеду, твердо заметил Кирилл Петрович.
Ах, ну перестаньте Кирилл Петрович! всплеснула руками Анна Андреевна. Помоги мне уговорить его Сережа. Он совсем не слушает меня. Он даже не представляет, в какой мы все опасности. И он хочет оставить нас одних, без своего покровительства.
Анна я же сказал. Вы с детьми поезжайте, если ты так боишься. А я завтра же поутру кинусь в ноги государыне и все выясню, в чем моя вина, заметил старший Озеров.
Нет, это опасно, Кирилл Петрович! Ты должен ехать с нами, не унималась Анна.
Нет.
Ах, как Вы жестоки Кирилл Петрович. Ведь наверняка, именно из-за вас, государыня прогневалась на нашу семью. Наверняка, Вы были непочтительны с ее новым любимцем, этим Зубовым. А теперь не хотите этого признать! обвинительно заметила Анна Андреевна.
Как Вы смеете говорить подобное, сударыня?! возмутился Озеров, сверкая глазами на жену. Я верой и правдой служил Екатерине Алексеевне и ей не в чем упрекнуть меня.
Матушка, неужели Вы считаете, что все так опасно? спросил взволнованно Сергей.
Да, именно, сынок. Ты должен быстро собрать необходимые вещи. И в полночь мы уедем.
Мне кажется, что Вы преувеличиваете опасность, матушка.
И я о том же твержу ей сынок, кивнул Кирилл Петрович.
Неужели Вы думаете, что цесаревич Павел Петрович будет шутить подобными вещами? выпалила Анна.
Матушка права, мне кажется, сказала мрачно Маша, понимая, что все это правда. Ибо обыск, который был произведен в ее комнате, наверняка подтвердил ее виновность.
Ты что-то знаешь Маша? спросил строго Кирилл Петрович.
Нет, отрицательно помотала головой девушка. Совсем нет.
Сережа, времени мало. Собирайся и через час мы уезжаем, велела Анна Андреевна.
Но мне надобно вернуться в полк и попросить увольнение у командования. Иначал было Сергей. Но Анна Андреевна в негодовании выпалила:
Сергей, ты видимо не понимаешь всей серьезности положения!
Вдруг в тишине ночи с улицы раздались звуки лошадиных копыт. Удивленно обернувшись, Маша быстро подошла к окну. Темная карета и шесть гвардейцев верхом остановились у парадного крыльца. Всадники быстро спешились и направились внутрь дома. Маша охнула и, обернувшись, выпалила:
Гвардейцы.
Боже! Я же говорила Вам! вскрикнула в истерике Анна и бросилась к двери. Но она не успела достигнуть ее, как на пороге гостиной появилась высокая фигура гвардейца в зеленой форме. Застыв на ходу, Анна Андреевна лишь испуганно приложила руку ко рту и чуть попятилась от двери. Гвардейцы вшестером вошли внутрь гостиной и первый из них, сняв шляпу, прочеканил:
Поручик Чернышев, к вашим услугам.
Чем обязаны поручик, в столь поздний час? глухо спросил, вставая Кирилл Петрович.
У меня приказ на ваш арест, господин Озеров, произнес Чернышев, обращаясь к отцу Маши. А так же вашей жены госпожи Анны Андреевны, а также Марии Кирилловны и Сергея Кирилловича. В вашем доме будет учинен обыск, а вы будете препровождены в тюрьму.
Могу я знать, за что я арестован? высокомерно произнес Озеров.
Вы подозреваетесь в покушении на жизнь господина Зубова. Вот приказ из тайной канцелярии, прочеканил Чернышев.
Покушение на жизнь? Я не понимаю в чем дело? опешил Озеров.
Мне неведомы все обстоятельства дела, господин Озеров, важно заметил гвардеец. В приказе лишь сказано, что ваше семейство намеревалось отравить ядом господина Зубова, а после могли и извести государыню нашу Екатерину Алексеевну.
Святый Боже! Как такое Вы говорите? вскричала в ужасе Анна. Да как же мы могли государыне нашей, заступнице и благодетельнице желать подобного?
Не могу знать, сударыня, пробубнил Чернышев. Но требую, чтобы вы немедля оделись и затем, мы незамедлительно доставим вас всех в Петропавловскую крепость, как и велено по приказу.
Но это какое-то недоразумение, удивленный и пораженный случившимся, проговорил Сергей.
Мне надобно переговорить с государыней, начал Кирилл Петрович.
Мне велено вас арестовать, и более я не намерен говорить с Вами, господа, уже раздраженно заметил Чернышев. Даю вам пять минут на сборы. В противном случае нам придется сопроводить вас в карету силой.
В таком случае, я готов следовать за вами, ответил высокомерно Озеров. Но мои дети, они тут ни при чем и
Приказ указывает на всех, прочеканил Чернышев.
Я к вашим услугам господа, тут же заявил порывисто Сергей, и тоже вышел вперед. Двое из гвардейцев вышли в парадную, ожидая, когда из гостиной выйдут Озеровы. Кирилл Петрович и Сергей уже направились к дверям.
Боже! Кирюша, Сереженька, но как же это?! воскликнула истерично Анна Андреевна. Мы должны написать государыне, чтобы хотя бы понять, в чем нас обвиняют.
В крепости у Вас будет достаточно времени сударыня, чтобы писать письма, желчно заметил Чернышев. Следуйте за своим мужем, у нас мало времени.
Озерова, причитая, пошла за Кириллом Петровичем, который, уже войдя в парадную, прикрикнул на слугу:
Демьян, подай нам верхнюю одежду и шляпы!
Слушаюсь, Кирилл Петрович, кивнул слуга и бросился исполнять приказ хозяина.
Маша же видя, что матушка также направилась прочь из гостиной и, отмечая, как Чернышев и еще один гвардеец, видимо ждут, когда и она последует за матерью, испуганным взором смотря на гвардейцев, прошептала:
Подождите
Она смотрела на все происходящее, словно на дурной дикий сон, осознав, что ее поступок, стал причиной этого чудовищного ареста ее и ее родных, и именно она была повинна во всем этом. Но, когда Гриша говорил ей о платке и отравлении, все хоть и казалось девушке страшным, но все равно воспринималось Машенькой, словно некая игра или дурной сон. Но теперь, этот дурной сон с гвардейцами и арестом стал жуткой суровой реальностью. И вот, солдаты государыни, неумолимые и мрачные, сейчас арестовывали ее семью и намеревались везти их в крепость. Девушка неистово боялась этой самой крепости и теперь ощущала, что попала в такую ужасную историю, о которой даже не упоминал ей Чемесов. Она понимала, что надо немедленно, снова известить Григория обо всем, что теперь происходило. Ведь он обещал ей помочь, если что-то пойдет не так. Но гвардейцы уже недовольно смотрели на нее.
Мне надо написать письмо! выпалила порывисто Машенька.
Я уже сказал вашей матушке, что в крепости Вы, барышня вольны написать столько писем, сколько сочтете нужным, но сейчас Вы должны следовать за нами, заметил поручик.
Нет! Мне надо написать и
Сударыня, не заставляйте меня применять силу. Будьте благоразумны, увещевательно приказал Чернышев.
Нет! выпалила Машенька как-то невозможно по-детски и попыталась отбежать от гвардейцев в дальний угол гостиной. Чернышев сделал знак одному из своих людей и, гвардеец проворно приблизившись к девушке, схватил ее за локоть и потянул за собой.
Пустите! прокричала в истерике Маша, пытаясь вырваться из рук гвардейца, который удерживал ее за локоть. Озерова, видя истерику дочери, холодно и строго произнесла:
Молчите, Мария! Ведите себя, как подобает Вашему положению!
Маша, несчастно бросила затравленный взор на матушку и, поджав губки, перестала вырывать свою руку. Она медленно поплелась вслед за гвардейцем, ощущая, как к ее глазам подкатывают слезы страха от предстоящей поездки в тюрьму. Они вышли в парадную, где Кирилл Петрович и Сергей уже надевали свои шляпы.
В следующий момент Анна Андреевна пошатнулась и едва не упала. Кирилл Петрович тут же устремился к жене и придержал ее в своих руках. Анна начала хватать ртом воздух и захрипела, словно не могла дышать.
Моей жене нехорошо! воскликнул Кирилл Петрович, обернувшись к Чернышеву. У нее больное сердце! Ей нужен лекарь!
У меня приказ доставить вас в Петропавловскую крепость. Там лекарь осмотрит ее, прочеканил в ответ поручик.
Едва он произнес эти слова, как Анна повисла на руках мужа и, закатив глаза, глухо болезненно прохрипела:
Колдунья была права мы все погибнем
В следующий миг Озерова лишилась сознания. Кирилл Петрович стремительно подхватив жену на руки, положил ее на небольшое канапе, стоящее в парадной. Озерова не дышала. Маша и Сергей хотели броситься к матери. Но гвардейцы не позволили им этого. Кирилл Петрович уткнул свою голову жене в грудь, ощущая, что она не дышит.
Аня! Анечка! хрипел он. Но она не шевелилась.