И не успела она вытащить маффины и придумать благопристойный предлог для звонка Паше, чтобы он окончательно не зазнался, как улыбающаяся докторская физиономия сама замигала на экране телефона.
Снова хочешь получить подарок? поинтересовалась она вместо приветствия.
Ника, это срочно, Исаев был серьезен, его голос с трудом перекрывал неистовый плач младенца. Пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
Глава 14
22 мая 14:41
#лучшийдядя #деткиконфетки
Парню полгода, а он с таким вдохновением пересчитывает мне зубы Талант!
Кто у нас там в Сеченовке на кафедре стоматологии? Готовьтесь подвинуться.
За свою долгую и богатую на происшествия жизнь Паша повидал всякое. И думал, что закалился по полной. Медицинавообще штука нервотрепочная, и врачи редко переживают по пустякам. Доктору без цинизма никуда, если только он не собирается коротать остаток дней в дурке. Поэтому Исаев оказался совершенно не готов к чувствам, охватившим его после обеда. И к холодной вчерашней пицце эти чувства не имели никакого отношения.
Следуя Никиному примеру, Паша расстелил на полу одеяло и улегся играть с племянником. Все шло на лад, мелкий к дяде привык, радовался его появлению и вообще пребывал в добром расположении духа. И уход Карташовой перестал волновать Пашу. Сбежала? Скатертью дорожка. Так даже лучше, иначе неизвестно, чем кончились бы ее глупые дразнилки. Она-то, ясно дело, шутила, а вот он, дурак, повелся, и чуть было не А, ну ее, в самом деле.
Исаев прекрасно справлялся и без нее. Даже вышел вместе с Никитой на связь с пропащей Катькой и показал ей, что чадо в надежных руках. Потом мелкий возился со своими игрушками, а Паша гордо фотографировал детеныша на телефон. Пересматривал снимки, рассылал Поспелову с Фейгиным, которые торчали на дежурстве, полез в интернет почитать, какой должен быть рост у ребенка в шесть месяцев, чтобы аргументировано доказать этим скептикам: его племянникопережает сверстников по всем параметрам.
Из паутины Пашу вытряхнуло моментально, когда раздался чудовищный металлический грохот. Исаев отшвырнул телефон, дернулся к племяннику и с облегчением выдохнул. Тот всего-навсего успел откатиться с одеяла, отодвинуть дверцу шкафа-купе и опрокинуть банку гвоздями, гайками и прочими скобяными изделиями незнамо какой давности.
Стекло было цело, Никита улыбался всеми двумя зубами, и Паша вернул беглеца к игрушкам, а сам сгреб опасные предметы и убрал на верхнюю полку. На этом инцидент был исчерпан. Вроде бы.
Малец выпил свою порцию смеси, благодушно уснул, но вдруг разразился воплем. Почти таким же душераздирающим, как вчера. Он заходился в крике, выкручивался, и ничто не могло его утешить. Кричал так, как будто его жгли каленым железом Железо! От этой мысли Паша похолодел. Стал лихорадочно вспоминать: мог ребенок успеть проглотить какой-нибудь винтик или нет? А если гвоздь? Осколок? Мало ли что могло быть в этой банке? Нет, не должен был.
Паша восстанавливал последовательность событий по кадрам: грохот, он хватает малыша, откладывает в сторону. Нет, тут точно не было времени. Потом собирает гвозди А если один отлетел в сторону, на одеяло? Остался незамеченным и Никита его проглотил? Нет, признаков внутреннего кровотечения нет. Пока нет. Но он явно изгибается, как от страшной боли, не дает дотронуться до живота И живот напряжен. И поди пойми, от крика или от чего похуже?! Как там в педиатрии положено?.. Черт, голова садовая Угробил племянника! Один день! Один гребаный деньи такое! И кто его дергал за язык с утра дразнить Карташову?! Паша понял: сам он не справится. Просто не выдержит. А Катя его убьет. И правильно сделает.
Он как безумный скакал у двери с ребенком на руках, пытаясь влезть в ботинок, когда на пороге появилась Ника.
Едем! крикнул он ей в лицо.
Автокресло? просто спросила она.
Точно! Вот идиот! Нет, его нельзя сейчас сажать. А если там что-то проткнет ему желудок?
Надо нести так Потом объясню. Нет, он проглотил гвоздь. Или гайку. Или не проглотил, но я не знаю. Пошли в машину.
Ты собрался в таком состоянии за руль?
В каком «таком»?!
Не ори. Успокойся. Дай ребенка!
Аккуратнее, он передал ей Никиту и почувствовал, что руки ходуном ходят.
С ним никода, ни-ког-да такого не было. Ни с одним пациентом. Даже когда умирала мама. А теперь он был виновен за то, что происходило с ребенком. С маленьким человечком, сыном его родной сестры, а он ничем не мог помочь. Все медицинское образование, все годы опыта были бесполезны, как эта банка с гвоздями.
Куда мы едем? спросила она, расположившись на заднем сидении.
Ко мне в тринадцатую. В травму, он хлопнул дверью, пристегнулся и включил зажигание, пока Ника баюкала плачущего малыша.
Почему ты не вызвал скорую? И почему не в детскую? Морозовская не так далеко от твоей работы
Потому что! Я не опекун, Кате еще не звонил Может еще ничего страшного он нервно провел рукой по волосам. Ника, я не соображаю Я не знаю, что со мной происходит Ядерьмо, а не врач.
Тш-ш-ш, тш-ш-ш, повторяла она.
И он знал, что это относится не к нему, но все равно паника отступала. Он стиснул руль и выехал на дорогу. Бесконечно прокручивал и прокручивал в голове всевозможные сценарии дальнейшего развития событий. Что если придется оперировать? Какую больницу выбрать? В Филатовской был один знакомый, хороший парень. Тамошнюю атмосферу вообще хвалят. Разумеется, он ляжет с ребенком. Заплатит, кому надо. А Нику можно будет отправить за документами. Вот дебил, оставил дома полис Ничего, даст ей ключ Потом позвонит Кате. Пока она будет ехать, уже все решится. Либо, если это гайка, будут ждать естественного выхода. Но почему тогда Никита так надрывается?.. А он вообще надрывается?.. И Паша вдруг понял, что в машине стало тихо.
Что с ним? выдохнул он.
Спит.
Ты уверена? он глянул на Нику в зеркало заднего вида.
Да, Паша. Он спит.
Кожные покровы?
Розовые.
Дыхание?
Ровное.
Пульс?
Откуда я знаю? Сердечко бьется часто, но он же только что так кричал Еще немного всхлипывает во сне.
Потный?
Да нет, вроде. Спинка немного Просто у тебя машина на солнце перегрелась. С чего ты вообще взял, что он проглотил что-то?
Опрокинул банку с гвоздями, а потом спал, но резко заплакал.
Паша ждал, что Ника начнет пилить его за неосмотрительность и идиотизм, но она молчала. Просто тихо сидела и смотрела на спящего ребенка. А Исаеву, может, надо было это услышать! Пусть бы лучше ругала, орала, он, черт возьми, виноват! Почему она молчит?!
Исаев припарковался, поставил машину на ручник и вытер со лба пот.
Думаешь, надо его будить? прошептала Ника.
Не знаю, честно ответил Паша. Я сейчас уже ничего не знаю. Посиди тут, я сейчас позвоню Поспелову.
Который с усиками? Евгений Игоревич?
Ага.
Позвони, она одобрительно кивнула. Хороший мужик.
Паша вылез на улицу и облокотился на капот. В этот момент ему было наплевать на толстый слой засохшей московской грязи. Было душно, от густого, пропитанного выхлопами воздуха першило в горле. Казалось, небо растаяло, как мороженое на солнце, и теперь липкой тяжестью стекало за шиворот. С запада наползали тучи, усиливая нехорошие предчувствия. Паше нужна была опора. И ей, как обычно, стал Поспелов.
Снял трубку моментально, выслушал, ни разу не назвав Исаева придурком. Успокоил и сказал, что договорится с рентгеном. И Паша физически почувствовал, как отлегло. Хоть кто-то в этой ситуации мог рассуждать здраво и по делу.
Вместе с Никой они пошли к корпусу. Ветер швырял в лицо пыль, и они старались прикрыть спящего ребенка. В обход зудящей от недовольства очереди прошли в кабинет, где уже поджидал Женя.
Ты спустился? удивился Паша.
А куда ж ты без меня, Поспелов усмехнулся. И почему наша с тобой усеченная кишка носит тяжести?
Здрасьте, Евгений Игоревич, кивнула Ника. Он совсем не тяжелый
Это был единственный способ заставить его замолчать, с неохотой признался Паша.
Ладно, артист, иди, фотографируй племянника.
Он манипуляций медсестры ребенок проснулся, расплакался снова, а Ника всеми правдами и неправдами висела рядом и пыталась утешить ребенка песнями, стихами и прочими прибаутками. Паша удивлялся ее неиссякаемой фантазии и терпению. Сам он от детских воплей терял рассудок и хотел просто взвыть и испариться. Вдобавок и сестра беспрестанно ворчала себе под нос, что специально пошла работать со взрослыми, но нет, и тут достали спиногрызы.
Исаев боролся с внутренними демонами. Сжимал все мышцы, чтобы не сорваться, и не тряхануть обрюзгшую тетку, не расколотить вдребезги старый медлительный аппарат, который не мог передать снимки сразу на компьютер. Мерзкие розовые стены, познавательные плакаты и особенно календарь с котятами сводили Пашу с ума. Ждать проявленных снимков под плач племянника, пение Ники и гомон возмущенной очереди было выше его сил.
И вот, когда он уже почти разодрал на себе одежду и превратился в Халка, сестра все же выдала мутные серо-черные пластинки. Паша кинулся к лампам, бок о бок с Поспеловым посмотрел на просвет и чуть не прослезился. Внутри Никиты не оказалось никаких посторонних предметов.
Ну, что? взволнованно спросила Ника, растрепанная от бесконечного укачивания.
Чисто, выдохнул Паша, с трудом шевеля языком.
И почему он тогда плачет? резонно поинтересовалась Карташова.
Паша переглянулся со старшим товарищем.
Не смотри на меня, я бездетный, мотнул головой тот. Может, зубы?
Да не похоже, Исаев заглянул младенцу в рот, благо тот был широко раскрыт. Десны спокойные Температуры нет. Стул был сегодня
Так вы бы показали в неонатологию, вмешалась медсестра, явно недовольная присутствием маленького пациента.
Слушай, а правда! оживился Поспелов. У Черемисова там дочку наблюдали, у них в корпусе есть отдельный вход для консультаций. Дети до года, вроде. И УЗИ, и педиатры, что хочешь.
Думаешь, они вот так меня примут? засомневался Паша: неонатологи существовали в отдельном здании, и он никого из них даже в лицо не помнил.
Почем я знаю? Звони Черемисову.
И пошли звонки бесконечной чередой. Одной рукой Паша прижимал телефон, второйзатыкал свободное ухо, чтобы хоть что-то расслышать в клоаке приемника. На улице бушевала пыльная буря, и с ребенком туда не стоило выходить раньше времени. Сначала набрал Колю Черемисова: абонентне абонент. Потом в хирургиюон в оперблоке. Кадровикам, чтобы выяснить домашний телефон. По городскому ответила теща, которая довольно сообщила, что супруга Николая на даче. С трудом раскололась и продиктовала мобильный Марины, а Марина ответила только с третьего раза и то недовольно, потому что как раз кормила маленькую Сонечку. Долгожданное спасение пришло: Черемисова сдала, наконец, все явки и пароли в консультационном центре при неонатологии. И Паша с Никой и сипло хнычущим ребенком совершили последний марш-бросок до небольшого желтого здания, стоящего в дальнем углу больничной территории.
К счастью, очереди там не было: родители грудничков любят посещать врачей по утрам. Правда, и с врачами оказалось не густо, даже ресепшн пустовал, и лишь недопитый чай на столе говорил о том, что кто-то в здании все же есть.
На детский плач прибежала молоденькая сестра в розовом костюме. Паша в спешке выгреб из заднего кармана собственные документы и сбивчиво, ссылаясь на Черемисову и для верности еще козыряя именем главврача, изложил всю историю.
Девушка безмолвно выслушала и позвала заведующую. Элегантную даму с осанкой гимназистки и огромными малахитовыми серьгами, оттягивающими мочки. Строгая, с очками в черной оправе, она напомнила Паше ненавистную преподавательницу по инфекционке, которая в итоге влепила ему три очка, и он занервничал еще сильнее.
Алевтина Константиновна окинула коротким опытным взглядом посетителей и, минуя Исаева, обратилась сразу к Нике:
Проходите.
Проводила в кабинет, расстелила на пеленальнике одноразовую простынку и жестом предложила взволнованным взрослым отойти. Погладила Никиту по голове, в том месте, где у него еще не зарос родничок, потрясла погремушкой.
Ну-ка, где у нас медвежонок? в ее тоне не было ни намека на заискивание или сюсюкание, но ребенок стих и недоверчиво уставился на врача.
И неудивительно: ее голос требовал безотносительного подчинения, и даже Паше в какой-то момент захотелось показать, где медвежонок.
Что у вас? коротко спросила Алевтина Константиновна, раздевая малыша.
Паша торопливо повторил историю.
Если рентгеновский снимок чист, что вы хотите от меня? она водила погремушкой в разные стороны, наблюдая, как ребенок следит за ней.
Он так плакал В смысле, это же не нормально Ребенок же не может так плакать просто так? Я имею в виду, может, у него повышенное внутричерепное давление? А еще мне показалось сегодня утром, что у него синдром Грефе
Алевтина Константиновна обернулась и выразительно взглянула на Исаева, вскинув бровь. Да-да, вот именно с таким лицом слушала его на экзамене по инфекционным болезням профессор Иволгина.
Где вы здесь видите Грефе? скептически поинтересовалась она. У ребенка есть в анамнезе проблемы по неврологии?
Не знаю Мне его сестра только вчера привезла
Доношенный?
Да В сорок одну неделю, вроде.
Родничок в норме, рефлексы тоже, в ножках, возможно, тонус немного повышен, но вполне физиологичен. И даже после такого крика я не вижу судорожных проявлений. А для гипертензионной гидроцефалии у нас еще характерно?.. она чуть опустила голову, словно говорила с ребенком и ждала очевидного ответа: «После буквы А идет буква»
Паша напрягся, судорожно вспоминая курс педиатрии. Даже зеленый потрепанный учебник всплыл перед глазами, а из теориисплошной туман.
Глазное дно?.. Атрофия сетчатки?.. Конвульсии? гадал он.
Почти, она перевела взгляд на испуганную Нику, которая во всей дискуссии различила только слова «конвульсии» и «гидроцефалия». А еще выраженное косоглазие, расхождение швов черепа, гипотонус и увеличение окружности головы. Ничего этого я не вижу.
Может, все-таки УЗИ? попросил Паша.
Молодой человек, Алевтина Константинова медленно выдохнула. Ребенок в порядке. Тем более, он уже успокоился. Приступы плача случаются. Это могут быть и колики, и просто перемена погоды. Мальчики очень метеочувствительны. Вы посмотрите, что творится, она кивнула в сторону окна.
На улице стемнело от туч, слышались отдаленные раскаты грома, по металлическим отливам звонко ударяли первые капли.
Я не вижу ничего экстренного, пояснила врач Нике. Поголышите вечером его, поделайте легкий массаж и гимнастику, дайте ему выплеснуть энергию. В конце концов, он может скучать по маме! Дети, которые поступают в больницу, обычно очень беспокойны первые пару дней. Для него новые людиэто стресс. Побольше гуляйте, проветривайте, играйте, а вечеромискупайте, можно даже в отваре трав. Я сейчас напишу рецепт. Только чтобы вода была не горячая, а лучше где-то градуса тридцать два. В большой ванной и не менее двадцати минут. Тогда он устанет, потом с аппетитом поест и будет хорошо спать.
Скажите, а платно УЗИ головного мозга сделать можно? все же напирал Исаев.
Ника закатила глаза и вздохнула. Судя по выражению ее лица, даже она сейчас не рискнула бы задать этот вопрос.
Может, Вам и остальные внутренние органы посмотреть? с сарказмом произнесла Алевтина Константиновна.
Отлично, кивнул Паша. Давайте все.
Ждите в коридоре, сдалась-таки заведующая после долгой паузы и с раздраженным видом покинула кабинет, бормоча под нос что-то вроде «Хорошо, что у нас нет МРТ».
Исаев навис над племянником, поводил перед его глазами погремушкой, чтобы лично убедиться в реакции. Втихаря взвесил ребенка, оставив Нику стоять на шухере, и измерил окружности его тела. Никита к этому времени успокоился окончательно и теперь то и дело зевал.
А если у него нехватка кислорода? вдруг осенило Пашу.
Угомонись, Исаев, не выдержала Ника и отодвинула его от пеленальника. Видно же: устал человек. И правда погода жуткая. У меня у самой голова болит, и я понятия не имею, как мы под этим ливнем добежим до машины. Господи, ты даже подгузники с собой не взял! Во что мне его теперь переодевать? И скоро он проголодается
Вон у нее на полке пробники лежат.
Какие пробники?
Подгузников, он дотянулся и взял один.
Ты что, с ума сошел?! зашипела Карташова. Тебе человек помог, а тыворовать?!
Да прям уж, он разорвал пленку. Все равно они бесплатные. Как у нас ручки с фонариками. Такое барахло пачками врачам тащут.
И все равно, она зыркнула на него сердито, но подгузник все же выдернула из рук. Я на тебя поражаюсь
И Ника подхватила ребенка, прошествовала в коридор, гордо задрав подбородок, и уселась на лавку с таким видом, словно ни она, ни Никита в жизни не видели человека по фамилии Исаев. Но не успел Паша оправдаться, как их позвали в кабинет УЗИ. Карташова отвлекала малого от нового испытания, пока новоиспеченный дядя приник к монитору, словно там показывали финал лиги чемпионов. Нет, в ультразвуковой диагностике он силен не был, но боялся, что хоть что-то пройдет мимо него.
Врач, привыкшая к беспокойным молодым родителям, ни разу не фыркнула, и Паша это оценил. Лезь к нему самому неуравновешенный родственник пациента, скальпель бы дрогнул в его хирургической руке. К счастью, доктор, которой мешался он, орудовала всего лишь датчиком. Окатив Пашу напоследок молчаливым осуждением, она распечатала результаты исследования и сообщила, что ребенок развивается в соответствии с возрастом, и никаких патологий не обнаружено.
Исаев с благодарностью стиснул узистке руку и впервые в жизни ощутил непреодолимое желание сунуть ей в карман денежку. И этому желанию он не смог противостоять, затылком чувствуя едкое неодобрение Карташовой.
А мне, значит, надо было печь торт? зашептала она, когда они подошли к выходу из отделения.
Не нуди, только и смог ответить он.
Перед ними разверзлись хляби небесные. Вода стеной стекала с козырька над крыльцом, вздувалась волдырями на лужах и неслась по почерневшему асфальту неистовыми потоками. Плыли, кучкуясь, тополиные почки. Громыхало ядрено.
Но Паша на всю эту непогоду любовался с каким-то отвлеченным благодушием. Теперь ему было плевать на все: Никитаздоров. Да и сам виновник торжества, как ни странно, успокоился и не пугался даже самых сильных раскатов. Может, и правда плакал из-за приближения грозы? А когда воздух раскололо разрядами, омыло дождем, и дышать стало свободнее, ему полегчало?
Исаев принял ребенка у Ники, прикрыл одноразовой пеленкой и побежал к машине. Сначала старался ступать там, где не глубоко, но уже через два шага зачерпнул полные кроссовки и, плюнув, перестал смотреть под ноги, чавкая ледяной водой. В салон он нырнул мокрым насквозь, только на груди светлело сухое пятно от ребенка.
Карташовой повезло меньше: на ней живого места не осталось. Она дрожала на заднем сиденье, покрытая гусиной кожей, по лицу стекали крупные капли. Ткань платья, намокнув, стала почти прозрачной, и Паша, сам того не желая, различил контуры злополучного красного лифчика. Тонкого красного лифчика, который ни на секунду не скрывал, как Ника мерзнет. Во рту у Паши пересохло, по спине волной прокатились мурашки. От холода, конечно, от чего же еще.
Как я теперь его возьму? сетовала она. Он же весь промокнет.
Да Исаев прокашлялся и, собрав волю в кулак, отвернулся. Попробуй дотянуться до багажника, у меня там была куртка.
Ника встала на колени на сиденье, перегнулась через спинку и, отодвинув немного крышку, принялась на ощупь искать сухую одежду. Это было непросто: Паша возил в багажнике кучу всякого хлама.
Какая-то бутылка Вот! А, нет, это тряпки Фу, все в каком-то дегте Липкое что-то Коробка бормотала Ника. У тебя ведь там нет дохлых мышей?
А? Паша с трудом отвлекся от зеркала заднего вида.
Ее бедра, выгнутая спина, округлости, такие тугие и крепкие на вид, что невыносимо хочется натянуть ткань еще сильнее, чтобы она упруго стягивала ее тело А потом поднимать медленно, сантиметр за сантиметром обнажая кожу, вдыхать ее запах, тереться губами
Я тебя умоляю, скажи, что у тебя там никто не сдох, повторила Ника, и он заставил себя очнуться.
Н нет он был рад, что в грозовом полумраке Ника не различит лихорадочного блеска в его глазах.
Все, нашла, она с облегчением влезла в его куртку и совершенно в ней утонула.
Из сводящей с ума богини превратилась в деревенскую сироту, и Паша не смог сдержать улыбки умиления.
Тепло, она поежилась. Ну что, поехали домой?
Ты ведь еще побудешь с нами? он бережно передал ей прикорнувшего Никиту.
Мне надо будет сейчас уйти, едва слышно прошептала она.
Точно? он не сумел подавить разочарования.
Конечно! Сгоняю в продуктовый, потому что на голодовку я не подписывалась.
А потом?
А потом буду тебя кормить. То, что у тебя в холодильнике, никуда не годится.
Значит, еще посидишь?
Я теперь тебя с ребенком одного не оставлю, даже не надейся.
И Паша, чуть не мурлыкая от приступа хорошего настроения, взялся за руль.
Глава 15
22 мая 21:49
#никапекарь #фоторецепты #капустныйпирог
Пробую себя в роли кулинарного гуру:) По ссылке можно посмотреть пошаговые фото приготовления капустного пирога. За антураж извиняюсь, чужая кухня.
И я еще неделю в отпуске, но времени свободного не так много. Поэтому кому надо что испечьпоторопитесь:)
Капустный пирог Ника сделала по классическому маминому рецепту. Уж больно хотелось побаловать Пашу вкусным ужином после всех волнений. Она никогда не видела его таким насмерть перепуганным, бледным и взъерошенным, как ежонок, у которого вот-вот разорвется сердце. Она пару раз даже думала утешить его, погладить по спине, но в больнице он дергался, срывался на всех и был буйным даже для заматерелого шизика.
Пирог вышел на славу, хотя с духовкой Исаева пришлось повозиться. Мало того, что он хранил в ней жестяную коробку с нитками и пустые горшки из-под цветов, так еще и регулятор температуры намертво заело. Но Ника выпила кофе, просохла и, согревшись, вдохновилась на трудовые подвиги.
Вымыла и раскочегарила духовку, поставила пирог, сливочный суп из семги и котлеты по-киевски. Паша несколько раз заглядывал на кухню, видимо, собираясь завести разговор, но натыкался на поле боевых действий и предусмотрительно ретировался. Никита как уснул с началом грозы, так и проспал до самого вечера.
Наконец, настало время звать Исаева к столу. Его взгляд жадно блуждал по гастрономическому изобилию, и первые полчаса он ел молча. Ника, как с ней обычно бывало, за время готовки потеряла аппетит, зато теперь могла любоваться тем, как Паша поглощает результаты ее стараний. А зрелище льстило: он наворачивал суп, словно отвернись она в эту секунду, и он бы припал к тарелке, как слепой котенок к материнскому соску, и прямо так, через каемочку, высосал бы все до капли.
Насытился он лишь на втором куске пирога и до десерта не дотянул. Откинулся назад, обессилено вытянул ноги и с виноватым видом расстегнул пуговицу на джинсах.
Не хотел, чтобы ты это видела он икнул. Но, Боже Это было прекрасно
Паша промокнул лоснящиеся губы и блаженно прикрыл глаза.
Такое ощущение, что ты отличился в постели, она игриво закусила нижнюю губу.
Но Исаев был настолько сыт, что даже не отреагировал на намек.
Так хорошо я не ел гораздо дольше он помолчал, а потом все же улыбнулся и окинул ее взглядом мартовского кота. В принципе, я сейчас не способен на выкрутасы, но если я буду лежать, а ты сделаешь все сама
Ну ты и засранец! вскочила она, со звоном собирая со стола посуду.
Ладно, ладно Дай мне полчаса
Он совершенно осоловел, хотя алкоголя за ужином не было. Ника чувствовала себя свободнее: после нервотрепки их обоих накрыло невероятное облегчение. Ребенок спал, за окном бушевала гроза, а на кухне было тепло и витали запахи домашней выпечки. Ника съела совсем мало: восхищение на Пашином лице, которого, как он думал, она не замечала, начисто лишало ее желания потреблять калории. Наоборот, хотелось угодить ему еще сильнее и до конца недели сидеть на одной воде. Только бы все время смотрел на нее вот так
Ее разморило от самодовольства: она ощущала себя привлекательной, хозяйственной и вообще волшебницей, без которой Исаев не может обойтись ни секунды. И это ей страшно нравилось. Как бы женщина ни жаловалась, что без нее все вокруг рухнет, чувство собственной незаменимости заставляет смотреть на мир с гордостью.
Ника включила теплую воду, принялась мыть посуду, а мысли парили где-то в высших сферах, и она сама не успевала их отследить. Намыливала уже в третий раз одну и ту же тарелку, думая то о лайках, свалившихся на ее рецепт маффинов, то о кондитерской, которая теперь кроме невнятной тревоги ничего не вызывала, то вспоминала, как сладко спал у нее на руках маленький Никита. И когда вдруг осознала, что стало темнее, и обернулась проверить, не перегорела ли лампа, неожиданно воткнулась в большое крепкое тело.
Господи судорожно вздохнула. Ты меня напугал! Разве можно так подкрадываться?!
Я уже минут пять тут стою, тихо сообщил он. И даже спрашивал, не нужна ли тебе помощь с посудой. О чем замечталась?
И он заправил выбившуюся прядь ее волос. Ничего такого: просто у нее были мокрые руки, но Ника от этого жеста оцепенела. Он стоял в жалких десяти сантиметров от нее, и отступать было некуда: за спинойстена. Она словно оказалась в ловушке, он нависал над ней широкоплечим гигантом, загораживал свет, и ей казалось, что один шаг в сторонуи она провалится в пропасть. В ней проснулась какая-то первобытная женственность, беззащитность, хотя неизвестно еще, кого в этот момент из них стоило бы защищать. Ей захотелось сдаться на милость врага, обмякнуть в его сильных руках и позволить утащить себя в пещеру, чтобы там он делал с ней все, что подскажут его потаенные фантазии.
Они стояли так, и время замерло, будто наблюдая с любопытством, что же из этого выйдет. Ника смотрела на Пашу снизу вверх, боясь пошевелиться или даже сглотнуть, чтобы не разрушить момент. Воздух вокруг них стал тягучим, и это крохотное расстояние между телами, которое никто не решался преодолеть первым, сводило с ума сильнее, чем самое откровенное прикосновение.
Она клещами вытаскивала из глубин здравый смысл, почти окончательно похороненный гормонами. Так отчаянно кричала про себя «Карташова, возьми себя в руки!», что будь Паша хоть на йоту ближе, непременно бы расслышал. Изо всех сил выискивала причины, почему ей не стоило связываться с Исаевым, но разум размягчился, как пластилин в горячих руках.
Пожалуй, даже заставить себя добежать последний круг на физкультуре или встать пораньше, чтобы успеть до работы в фитнес, ей было не так трудно, как сейчас от него отвернуться. Но она сделала это: со скрипом, с невероятной тяжестью, каким-то чудом самоконтроля она снова склонилась над посудой. Пена в раковине уже поднималась к бортикам, готовая перелиться наружу, как и то, что кипело в самой Нике. Паша протянул руку, чтобы выключить кран. Тела соприкоснулись.
От Исаева исходил жар, дыхание щекотало ей затылок. Он не выдержал, убрал ее волосы на бок, легонько поцеловал в шею. Нику охватила дрожь, чувственность обострилась настолько, что кожа будто бы даже болела, нуждаясь в его руках. И он это понял. Провел по плечам, развернул к себе и, наконец, прижался к губам.
На мгновение она вообще забыла, как надо целоваться. Удовольствие сочилось из всех ее пор, перед глазами плыли неоновые круги. Связь с окружающей реальностью рухнула. Ника обняла его, запустила пальцы в волосы, ответила с таким напором, что он замер. Вжалась в его тело, желая соединиться, срастись в нечто единое. Одежда мешала, сдерживала, раздражала. Он простонал в ее губы, лихорадочно шаря по спине, бедрам, запустил одну руку под платье, пытаясь другой справиться с мелкими пуговичками.
Никогда еще с ней не случалось подобного. Когда Паша спустил ткань с ее плеча и зубами подцепил злополучную красную бретельку, стало нечем дышать. Ника готова была на все, и будь ее волявсе случилось бы прямо здесь, на жестком кухонном столе. И Паша явно был солидарен. Хотя вряд ли мог сейчас выговорить это слово, потому что бормотал что-то нечленораздельное в ее лифчик. И если бы не то, что произошло секунду спустя, они оба шагнули бы далеко за грань дозволенного. Но оно произошло. Никита, отдохнувший после перемены погоды и путешествия к дяде на работу, проснулся и тоже потребовал внимания.
Неизвестно, закричал ли он громко сразу, или Ника с Пашей смогли расслышать его вопль, только когда он уже набрал децибелы, но они все же оторвались друг от друга. Тяжко и болезненно, как старый советский пластырь. Оставив друг на друге сиротливо остывающие следы поцелуев.