Лена недоверчиво косилась на подругу, которая порхала на кухне в облаке муке и беспрестанно шумела комбайном.
Ты точно в норме? спросила она воскресным утром, наблюдая за Никой с безопасного расстояния.
Лучше не бывает! гордо отвечала Карташова, в широкой улыбке демонстрируя аж зубы мудрости.
Какая-то ты слишком бодрая. Даже для себя. Боюсь, тебя потом накроет
Слушай, а как ты думаешь: здесь лучше будет смотреться зеркальная глазурь? Или шапочки из лимонной меренги? Я бы сделала глазурь, но она была вчера, а меренгаотличный способ добавить что-то новенькое
Лена молча вздохнула и отправилась валяться с планшетом, как и полагается уважающему себя человеку в разгар выходных.
А Ника впала в трудовое неистовство, крутилась, как человек под медикаментами. Зато вечером уснула, едва коснувшись головой подушки. Ни секунды на нежелательные размышления и рефлексию. Никаких больше бабских глупостей.
Утром понедельника, подтянутая и выпрямленная, как будто под блузкой прятался невидимый корсет, она отправилась в офис, желая как можно скорее очутиться в привычной атмосфере. С собой в качестве оружия у нее было несколько дегустационных образцов для Веселовского, и уж теперь-то она ни секунды не сомневалась, что если надо уложит его на обе лопатки и сама сядет сверху, но он попробует ее стряпню, иначе ему из кабинета не выбраться.
Внимательные коллеги приготовили ей букет пионов и большую открытку, Алла Михайловна, обычно строгая, теперь на все лады расхваливала Никин ананасовый торт. Продержавшись на рабочем месте до обеденного перерыва, чтобы не вызывать подозрений, Карташова подхватила образцы и ринулась к Веселовскому, едва народ косяком поплыл вниз, в столовую.
У себя? спросила она у секретарши Любы.
У себя, но у него через полчаса деловой обед.
Я быстренько, виновато улыбнулась Ника и, оставив на Любином столе мзду в виде черничной пироженки, прошмыгнула в массивную дверь.
А, Вероника, Марк стоял у зеркала и завязывал галстук. Как твое самочувствие?
Чудесно, вопреки своим ожиданиям, она не ощутила ни намека на прежнее волнение. Принесла тебе кое-что из обновленного меню.
Поставь в холодильник. Там, внизу шкафа.
Обещаешь попробовать? она захлопнула дверцу, замаскированную деревянной панелью: скорее это был минибар, чем холодильник, но место для сладкого нашлось.
Я, честно говоря, и сам попросил бы, если бы ты не принесла. У нас только и разговоров, что про твои сказочные таланты. Должен же я быть в тренде, он одернул пиджак, поправил волосы и повернулся к ней. Привык пробовать то, во что вкладываю деньги.
Твое предложение в силе? спокойно поинтересовалась она и сама себя похвалила: ни потных ладошек, ни трепета в животе, ни хулиганских мыслей о вкусе его губ, идеальный градус самообладания для переговоров.
Разумеется. Я не разбрасываюсь словами, он взял со стола ключи от машины.
У меня появились идеи и дополнения. Плюс я бы хотела выяснить некоторые пункты Скажи, когда тебе будет удобно.
Сейчас у меня встреча с японцами. Ты примерно представляешь себе мой рабочий график. Я думал, что уделил тебе достаточно времени.
Для тебя это один из сотен проектов, для меняединственный, резонно заметила она, глядя ему в глаза. Я хочу четко представлять, на что потрачу ближайшие годы жизни.
Веселовский напрягся.
Ладно, коротко кивнул он, после некоторой паузы. Я скажу юристам выслать тебе шаблонный договор. Обсуди с ними детали, если какие-то моменты покажутся тебе спорными, поговорим за ужином.
Когда?
Сегодня. Я планировал поесть сам в тишине, но так и быть. У тебя будет полчаса, и заранее все обдумай как следует. Кондитерскаяне приоритет для меня, чтобы ты понимала. Я верю в тебя, как в надежного партнера, верю с твою работоспособность и хватку. Но делать какие-то исключения не собираюсь.
Понимаю.
Отлично. Зайдешь ко мне в шесть, поедем вместе, на этом Веселовский распахнул дверь кабинета, пропустил Нику в холл и быстрым шагом направился к лифтам.
Карташова обожала четкость. Ясность во всем, точки на i, системность и порядок. Однако договор на пятнадцать страниц поверг ее в страшное уныние. Казалось бы, юриспруденция призвана для того, чтобы все права и обязанности разложить по полочкам, но на деле витиеватые словесные конструкции запутывали даже то, что представлялось понятным изначально.
Ника в третий раз перечитывала один и тот же абзац, но на строках «в лице такого-то, действующего на основании приказа номер такой-то от такого-то числа, именуемый в дальнейшем» снова возвращалась к шапке. До вечера! Браво, Марк Андреевич! Ей, осилившей в школе «Войну и мир» и «Тихий Дон», в жизни не дочитать этот контракт с сатаной. И если где-то в конце есть пункт, что она отписывает душу и первенца Веселовскому, ей об этом не узнать. И как быть? Спалить юротдел или приползти к ним на пузе с просьбой все разжевать? Ника выбрала второе.
Прохладным тоном, с видом невероятно занятого человека, оторванного от работы государственной важности, юрисконсульт Римма пересказала Карташовой суть контракта. Контрольный пакет, права на названия, фирменные блюда, сайт и товарный знак, все получал Веселовский. Процент от прибылис момента выхода в плюс. Вроде ничего нового, но на бумаге все выглядело страшнее, чем в теории. И Нике стало страшно лезть в этот хомут. В Марке иногда проглядывала акула. Любой неверный шаги стальные челюсти сомкнутся на шее. И где теперь вся твоя решимость, Карташова?..
Но Ника закусила удила и без пяти минут шесть уже стояла под дверью босса, сжав сумочку, как штык перед последним боем.
«Ягуар» домчал их до модного стейкхауса, и она вдруг пожалела, что не уточнила сразу, кто оплачивает ужин. Веселовскому это было бы раз плюнуть, но ведь они пришли сюда, как потенциальные партнеры, а не любовники. А для нее, особенно после всех трат в кондитерском бутике, ценник был неподъемным. Она ждала какого-то намека, но Марк с привычной небрежностью заказал мраморное мясо средней прожарки с гранатовым соусом и откинулся на спинку стула. Одна вздохнула и выбрала салат с тунцом, отказавшись от горячего.
Я привык работать в другой сфере, Ника, начал Марк, оттянув узел галстука. В сфере инноваций. Где каждый продукт уникален. В ресторанном бизнесе все топчутся на одном месте.
Тогда зачем я тебе?
Не знаю, честно ответил он. Я оценил твою работу над планом, все выверено и надежно. Если деньги могут работать, то пусть работают. У меня были и более рискованные вложения.
Я просто хочу понять, она задумчиво водила пальцем по ножке бокала с водой. Ты заинтересован в том, чтобы идея была воплощена? Именно в том виде, в котором я ее подала?
Мне нравятся твои десерты. Я все честно попробовал днем, суши за обедом все равно были отвратительны, он невольно скривился. А у тебя все вкусно.
Почему мне тогда кажется, что сейчас будет «но»?
Потому что оно будет. Я бизнесмен, а не художник. Если мне придется выбирать между идеей и продажами, хотя, подчеркну, твой план, скорее всего, сработает именно в первоначальном виде, я выберу продажи.
Справедливо.
Это хорошее предложение, Ника. Ни один банк не одобрит кредит на такую сумму человеку без запаса прочности. И проценты Одна ты не вытянешь. Нерентабельно.
Знаю.
Что ж, он развернул салфетку с ножом и вилкой, потому что на горизонте появилась официантка с едой. Тогда давай обсудим детали. Но времени я тебе даю до пятницы. Либо мы в пятницу подписываем контракт, либо предложение аннулируется. Договорились?
Да, Марк, она глотнула воды, жалея, что не заказала вина.
В итоге он все же расплатился. Лениво, по-царски.
Не валяй дурака, бросил он, когда она полезла за кошельком.
Она смотрела на него и не понимала, откуда в ней брались романтические фантазии все эти годы. Теперь она ясно осознавала: он чужой. То, что когда-то казалось мужественностью, вдруг предстало в ином свете. Жесткий, непримиримый человек. С ним не получилось бы уютно лежать под пледом и мечтать. Стал бы он откровенно восхищаться ее готовкой? Подошел бы на кухне сзади, пока она моет посуду, чтобы нежно поцеловать в шею? Вряд ли. Да и он больше не позволял себе никаких вольностей. Вступили на поле переговоров, и все искры, которые летали между ними на тренинге, растаяли. И Ника была этому рада. Очередной порции волнений она бы просто не вынесла.
Глава 17
30 мая 15:43
#отпускное
Душа просит праздника. Предложения в студию.
Сначала Паша названивал Нике с упорством продавца пылесосов. Извинялся. А потом вдруг решил: с хрена ли? Взрослый мужик. Завидный, между прочим, жених. Помани пальцем любую из медсестери компания на вечер обеспечена. Ну, нахамила Катька. И когда Паша понял, что из-за ее слов Карташову бесследно сдуло из квартиры, обрушил на сестру весь свой гнев. А он был страшен.
Отчитал мелкую так, что выпори он ее просоленными розгами, эффект и то был бы слабее. Рассказал про первый день, про истерики Никиты, про грозу и путешествие в больницу. Про то, как Ника купала ребенка, канифолила каждый день ванну, кухню и комнаты, чтобы мелкий не дышал пылью. Не спала по ночам и тягала на улицу коляску. Утешала и распевала колыбельные и ни на секунду не подумала сбежать, как сама непутевая Катька. Паша своего добился. Устыдил девчонку. Выбил обещание во что бы то ни стало извиниться при следующей встрече. И не просто извиниться, а покаяться и рухнуть в ноги этой святой женщине.
Однако потом Катя с мужем и ребенком свалила думать о своем поведении, а Паша попытался поговорить с Никой. И ему не удалось. Святость Карташовой испарялась на глазах, а он злился. В конце концов, лично он ничего такого плохого не сделал. Распинался перед Макарихой, чтобы заслужить одобрение Никиной лучшей подруги, честно выслушивал ее пустой треп, изображал из себя английского аристократа. Ладно, чутка перестарался, чтобы проверить реакцию Карташовой. И сам уже был не рад, потому что та взъелась и изводила его потом своими показательными выступлениями. И вот уже почти-почти Но нет! Явилась Катька, брякнула глупость, не подумав, а Ника, как нарочно, будто этого и дожидалась. Взяла, жестокая, и бесследно исчезла.
Паша в такие игры не играл. Уверенно держался одиноким мустангом. На выходные смотался к Поспелову на дачу с половиной своих стратегических запасов алкоголя. Выбрал жемчужины коллекции больничных подношений и устремился за МКАД отдыхать по-мужски. Женя обеспечил закусь и приятную беседу, погода выдалась солнечная Не выходные, а мечта.
Сельскую пастораль испортила Света Поспелова. Как и все замужние женщины, она страдала от острой нехватки романтики. Вытянула из расслабленного вискарем Исаева подробности про Нику, раздула из этого целую драму и принялась пилить Пашу на тему дамы сердца и рыцарских поступков. Женю к тому времени разморило на садовых качелях, и вступиться за друга было некому. Поэтому Паша продолжал пить и волей-неволей слушать.
На следующее утро он проснулся в бане Поспеловых с жутчайшей головной болью, провалами в памяти и стойким ощущением, что должен ехать к Нике. Откуда взялось это мерзкое ощущение, он понятия не имел, но оно росло и крепло внутри, как кишечный паразит.
В Москву он вернулся в понедельник, намылся и даже сходил в парикмахерскую. Следы прошедших возлияний, правда, остались еще в мешках под глазами, но он уже выглядел приличным человеком.
Хотел было ехать днем, но запоздало вспомнил, что Ника вышла на работу. Подумал, не купить ли цветов, но отбросил эту глупую затею. Вот пусть сначала поговорит с ним, сходит в кино или кафе, тогда и получит цветы. Ему тоже нужны гарантии. И пусть он сам пока не представлял, чего именно хочет от Карташовой, но знал, что, во-первых, не успокоится, пока ее не увидит, а во-вторых, это явно не история на одну ночь.
К половине седьмого он подрулил к ее подъезду, припарковался и принялся ждать. Зная, где она работает и во сколько заканчивает, произвел несложные расчеты. Однако она не появилась ни через пять минут, ни через пятьдесят. И только Паша собрался выйти из машины и подняться в квартиру, на случай, если она пришла пораньше, хотя свет в окнах не горел, как во двор, сверкая капотом, въехал «ягуар». Мгновение в Исаеве еще жила надежда, что богатенький буратино может подвозить какую-то другую жительницу этой несчастной хрущевки, но элитный автомобиль затормозил аккурат у знакомого подъезда.
Блики на лобовом стекле не давали Паше рассмотреть, что происходит внутри. Но когда дверца распахнулась и на асфальт ступила изящная ножка, а следом вылезла и предательница целиком, Исаев увидел на ее лице широкую беззаботную улыбку. И замер. Не мог пошевелиться. Ника обернулась, махнула рукой водителю «ягуара» и зашагала домой. И когда сияющий многолошадный монстр поравнялся с Пашей, тот смог различить довольную физиономию Веселовского.
Несколько минут Исаев сидел в тишине. Потом не выдержал, вылез на свежий воздух. Как раз зажглись фонари, на небе еще виднелись рыжие росчерки, с раскидистого каштана осыпались снежными хлопьями мелкие белые цветочки. Дневная духота ушла. Из чьих-то окон тянуло жареной рыбой, и Паша сам не знал: паршиво ему от этого тошнотворного запаха или от того, что он только что увидел.
Кого ждем? раздался за спиной женский голос.
Лена? удивился Исаев, обернувшись.
Ага. Так что ты тут стоишь, как не родной? Ника уже, судя по всему, дома. Или ты со мной хотел поговорить?
Не знаю Может, и с тобой Сходим куда-нибудь?
Только не сегодня, Макариха поморщилась и потерла переносицу. Устала, голова болит Не думай, что это отмазка. Серьезно.
Окей.
А может, завтра? Или в четверг?..
Тебе решать, у меня отпуск.
Давай в четверг. Спишемся ближе к делу.
Паша сам не понимал, зачем позвал Лену. Как-то само сорвалось с языка. Свидание его сейчас интересовало меньше всего, продолжение вечера тоже. Она была из тех красоток, которыми приятно щегольнуть, но непонятно, куда пристроить в обыденной жизни. Как машина с откидным верхом: выглядит круто, но ни во дворе оставить, ни зимой на рыбалку поехать. И задолбаешься соответствовать.
Нет, Лена нужна была ему скорее как способ расшевелить Карташову. Они же подружки? Как там делается у девушек: секретики всякие, тайны, самое сокровенное на ушко Вдруг Ника узнает, что он куда-то пригласил Макариху? Спохватится и сама прибежит первая. Или ворвется на свидание и с разбегу: «Нет, Паша, тебе я нужна, а не она!» Повиснет у него на шее, вернется в его квартиру и уж тогда-то Ха! Ну и дурак! Исаев ухмыльнулся своим мыслям. Очевидно, что такого не будет. Но помечтать-то можно.
В четверг приехал, как и договаривались, за Леной. Не удержался, поднял глаза на их окна. Ника суетилась на кухне. Паша вдруг явственно вспомнил дразнящие запахи, которые исчезли из дома с ее уходом. Он, конечно, разогревал остатки лазаньи, но пахло все равно не так. Стало как-то пусто, слишком тихо и уныло, и он пользовался каждым удобным случаем, чтобы слинять куда-нибудь по делам.
Ну что, едем? подскочила к нему Макариха, и он вздрогнул от неожиданности: одного силуэта Ники хватило, чтобы забыть, зачем он тут стоит.
Ага, он клюнул Лену в щеку.
И кого это ты там высматриваешь? спросила она, усаживаясь на пассажирское сиденье.
Да так Просто
Расслабься, я ей ничего не сказала.
Кому? он пристегнулся и непонимающе взглянул на нее.
Баське, кому же еще. Уж не знаю, что там у вас произошло, но она с того вечера сама не своя.
В смысле?
А кто ее знает! Молчит. Я надеялась у тебя выяснить. Решила лишний раз ее не дразнить, напридумывает себе всякого. А мы ведь даже не на свидание. Так, по-приятельски Верно?
Само собой.
Ну вот, Лена убрала со лба волосы. Так что давай, выкладывай, что ты там с ней сделал.
Я?!
А кто же? Уж не знаю, какими правдами и неправдами ты ее к себе заманил, чем ты там ее пытал, но она вернулась другим человеком.
Ничего я не делал, Паша вырулил на проспект, намереваясь сводить Лену в кино: там она будет меньше болтать.
Но с ней творится что-то странное, вещала Макариха. Сначала злилась, а теперь постоянно улыбается, как обдолбанная. Может, ты ей какие обезболивающие прописал?
Да нет же! начал раздражаться Исаев.
Она так дико улыбается, что мне все кажется, она расплачется в любой момент.
Не вижу связи.
Мужик! фыркнула Лена. Состояние на грани истерики. И чем дольше она в таком настроении, тем сильнее ее в какой-то момент накроет. Понимаешь?
Как затишье перед бурей?
Вроде того. Я уже боюсь к ней подходить, рванет в любой момент, она покачала головой. Может, влюбилась?
Что?! Паша сильнее сжал руль.
Есть у меня такое подозрение И вот об этом я хотела с тобой поговорить.
В кои-то веки Исаеву стало интересно послушать, что скажет Макариха, но помешал телефонный звонок.
Да! резко ответил он.
Павлик, раздался на другом конце взволнованный голос Надежды Сергеевны. Ты можешь приехать?
Что случилось?
С Алиной плохо Болит живот, она лежит Может, и у нее аппендицит?
Вызывайте скорую.
Просто Сам знаешь, как бывает Может, ты посмотришь? Я тебе доверяю, как никому. Прошу тебя, она всхлипнула.
Еду.
Что там? обеспокоенно спросила Лена.
Кино отменяется. У Алины что-то с животом.
Она могла и травануться, дернула плечом Макарычева. С ее бурной студенческой жизнью
Паша догадывался. Если Алина хоть немного похожа на его собственную младшую сестру, алкогольное отравлениепервое, что приходит на ум. Но разве объяснишь маме, что ее ненаглядное дитятко может позволить себе подобные излишества? К тому же, он отлично помнил, как пыталась тетя Надя сосватать ему Алинку. И все-таки развернулся и поехал к Карташовым. Благо, против пробок было совсем близко.
Так в кого, говоришь, Ника влюбилась? вернулся он к прежнему разговору, притормаживая на светофоре.
Давай лучше потом обсудим, не хочу вот так, в суматохе, отмахнулась Лена.
Паша медленно втянул воздух, выдохнул. Ладно, терпения ему не занимать. Подрулил к дому, но все парковочные карманы были утрамбованы так плотно, что удивительно, как люди вообще умудрялись открывать дверцы. Будний день, вечер, спальный район. Типичная история. Пришлось покружиться по соседним дворам, подкараулить выезжающую даму на «хонде» и еще минут десять ждать, пока она сможет отчалить, никого не поцарапав. Десять сантиметров назадпятнадцать вперед. И так добрую сотню раз. И Макариха, как назло, молчала. А он не хотел показаться слишком заинтересованным и переспрашивать снова. Сидел, барабанил пальцами по рулю и нечеловеческими усилиями сдерживал желание пойти и вытряхнуть водительницу из машины, чтобы сделать все самому.
Наконец, «хонда» выехала, чиркнув, правда, зеркалом о чей-то бок, но Паша и без того слишком долго ждал, чтобы теперь начать бороться за справедливость. Позволил нарушительнице уехать и, лихо заполнив пробел между двумя внедорожниками, выскочил из машины. Макариха семенила следом, едва поспевая на своих шпильках за его широким шагом.
И все бы ничего, но у домофона уже торчала Ника, нервно тыкая пальцем в одну из кнопок. Увидев Пашу, а затем и Лену, она замерла, окинула их взглядом, красноречиво подняла брови, но так ничего и не сказала.
Что там стряслось с Алинкой? поинтересовалась Макариха, как ни в чем не бывало.
Откуда мне знать Ника снова повернулась к двери. Тут вечно шестерка заедает
Давай я, предложил Паша.
Но она упрямо стояла на месте, продолжая нетерпеливо жать на несчастную цифру. В своем неистовстве Ника, вероятно, была не одинока, потому что изображение на этой кнопке стерлось подчистую. Исаев смотрел на ее потуги и мысленно вспоминал названия человеческих костей на латыни, чтобы не сорваться. На os hamatum[1] дверь поддалась, и через несколько мгновений неловкого молчания в лифте они поднялись в квартиру.
Тетя Надя уже дожидалась их на лестничной клетке.
Павлик, слава Богу! бросилась она к Исаеву, не удостоив приветствием ни Лену, ни старшую дочь. Ей так плохо
И почему вы не вызвали скорую? он нагнулся развязать шнурки.
Здравствуй, Паша, дядя Витя, Никин отчим и отец Алины, выглянул из своей комнаты.
Он почти совсем облысел, волосы кустились лишь вокруг ушей. Кожа стала землистой от долгих лет курения. Паша пожал протянутую руку и, посетив ванную, последовал за тетей Надей в комнату Алины. И сразу чуть не запутался головой в люстре с десятками прозрачных висюлек, придержал их, чтобы они перестали звенеть. Как же тут все отличалось от спальни Ники! Компьютерный стол, заваленный больше журналами, чем учебниками, мелкая дребедень, расставленная всюду, из ящиков комода свисают какие-то яркие тряпки И ворох плюшевых игрушек. Как дите малое, честное слово.
Ника уже сидела на краешке разложенного дивана рядом с сестрой. Та выглядела бледной, тихонько постанывала, лежала на правом боку, поджав к животу колени. Неужели у них в семье аппендицит заразный?
Можешь лечь на спину, я тебя посмотрю? спросил он, трогая ее лоб.
Температуры не было, скорее наоборот: холодный и липкий от пота.
Алина, закусив нижнюю губу, послушно повернулась и вытянула ноги.
Мне надо ее осмотреть, сообщил он всем присутствующим, которые с любопытством толпились вокруг.
Конечно-конечно, тетя Надя закивала, не двигаясь, однако, с места.
Мам, подождите снаружи, попросила Алина, и все гуськом вышли, прикрыв дверь.
Ну, выкладывай, тихо спросил Паша: заметил, как она с опаской косилась на мать.
Тошнит немного Но не рвет, она поморщилась от нового приступа. То болит, то отпускает Но болит очень сильно
Когда началось?
На парах Несколько часов назад.
Что-то принимала?
Нет, она мотнула головой.
Честно? он прищурился, оценивая состояние зрачков.
Даже не пила. Тебе дыхнуть?
Верю. Поднимай футболку.
Живот нельзя было назвать таким уж острым. Напряжениене сильное, синдром Воскресенскогоотрицательный. Нет, на аппендицит не похоже.
Еще что-то было? он продолжал пальпировать.
Боль локализовалась справа, но низковато Странно, очень похоже на случай Ники, но Алина явно выглядит хуже. Может, у этой все-таки придатки?
Были еще кровянистые выделения, нерешительно прошептала она, помолчав.
Из прямой кишки?
Нет Оттуда
А для месячных не время?
Нет Тут такое дело Я вроде как беременна.
Последнее слово Алина произнесла тихо-тихо, едва шевеля губами и отведя глаза. Но подействовало оно, тем не менее, как удар в гонг.
Ты почему сразу не сказала? спросил он как можно терпеливее: женской логики ему на сегодня и без того хватало.
Я думала Может, это не связано Мама говорила, что похоже на аппендицит. А вдруг и правда он? Вчера вот вечером желудок побаливал Я погуглила, что сейчас и беременных оперируют, и можно сохранить ребенка.
То есть тетя Надя ничего не знает?
Не-а, Алина умоляюще посмотрела на него. Можешь ей не говорить? Я подумала, если ты сам прооперируешь, то можно будет пока оставить все как есть Это же врачебная тайна, нет?
Тайна тайной, он потер переносицу, ощутив внезапное желание уйти в мужской монастырь. Но у тебя не аппендицит.
В смысле?
Девяность девять процентов, что это внематочная. Зародыш прикрепился в твоей правой трубе.
И как быть? Алина вцепилась в его запястье, как будто он мог что-то изменить. Ребенка никак нельзя сохранить? Переместить в матку?
К сожалению, нет.
Я боялась, что это может быть выкидыш ее глаза заблестели от слез. Но он же может пройти сам? Для этого не надо ехать в больницу? Ну, в смысле А это точно не выкидыш?
Нет, Паша сочувственно взял ее руку. Алина, послушай меня. Ситуация опасная. Нужно оперировать. Без этого никак.
А шов будет такой же страшный, как у Ники?
Скорее всего, нет. Можно обойтись лапароскопией, совсем маленькими разрезиками, он показал пальцами расстояние около сантиметра. Даже следов потом почти не останется. Но я пока ничего не гарантирую. Нужен специалист.
Разве ты не можешь это сделать? Пожалуйста-пожалуйста! она клянчила почти как Катя, и хотя он такого поведения терпеть не мог, внутри что-то екнуло. Ведь если аппендицит можно так удалять, и внематочную Значит, мама не узнает? Ты напишешь, как будто бы это был аппендицит, и все! Я прошу тебя! Она ведь меня убьет!
Паша чувствовал, что теряет стойкость и самообладание, и потому сделал первое, что пришло в голову:
Ника! отчаянно крикнул он.
Похоже, она была его единственным спасением. Ему смертельно не хотелось снова во все это влезать. Отпуск прямо-таки задался! Очередная Карташова, очередная дилемма.
Ника, снова позвал Исаев, и она, наконец, соизволила появиться.
Что там, Павлик? Что-то ужасное? тетя Надя едва ли не подпрыгивала, чтобы заглянуть через плечо старшей дочери в комнату.
Нет-нет, Надежда Сергеевна, все под контролем. Еще минуточку.
Иди, мам, Ника щелкнула дверным замком.
Нужен твой совет, Паша понизил голос.
Только не ругайся, я тебя умоляю! отчаянно зашептала Алинка. И обещай, что не скажешь маме!
Мне это уже не нравится, нахмурилась Ника.
Да пообещай ты ей уже! Исаев не выдержал и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. У нас внематочная беременность.
В смысле?! Вероника лихорадочно пригладила волосы и, явно не зная, куда деть руки, скрестила их на груди. Алина, ты в своем уме? Я тебе лет пять назад все объяснила про контрацепцию! Только не говори, что ты по пьяни
Ты же обещала! младшая совсем по-детски надула нижнюю губу.
Вот-вот, Катя делала точно так же! Знал бы, что эти две мелкие курицы вырастут такими дурами, порол бы их в детстве ремнем для профилактики.
Она не хочет говорить маме, вмешался Паша, пока не началась ссора. Просит меня взять ее на операцию.
Ты же в отпуске! удивилась Ника. И ты не гинеколог.
Когда я брал тебя, тоже была не моя смена, он вздохнул, мысленно уже ругая себя за следующие слова. Теоретически, я и правда могу выйти. И не придется ничего рассказывать Надежде Сергеевне. Беременность правотрубная, такие часто путают с аппендицитом. Слишком схожая клиника. Раз десять, наверное, за мою практику мне клали на стол женщин с ошибочном диагнозом. Я, правда, всегда в этих случаях трубу удалял. Так что ничего не гарантирую.
Алина Твою же мать Ника устало опустилась на компьютерное кресло и провела по лицу ладонью.
Но он же сказал: можно так сделать, и мама ничего не узнает, пыталась разжалобить сестру Алина.
Помолчи! огрызнулась та. Ты уже сделала все, что могла. Паша, у тебя из-за этого могут быть неприятности?
Не должны, по идее. Скорую надо вызывать по-любому, поедем к нам. Я пока запрошу операционную Просто не хочу обманывать тетю Надю без твоего ведома. Чтобы потом не оказаться крайним.
Вечно ей все сходит с рук, вздохнула Ника, осуждающе взглянув на сестру. По-хорошему, Алин, надо сейчас пойти и выложить все маме и дяде Вите. Тебе не помешало бы как следует всыпать Радуйся, что у нее гипертония, а у него был в позапрошлом году инфаркт. Всех подняла на уши, а сама
Ладно-ладно, ей сейчас и без того плохо, вступился Паша, хотя был солидарен коллегой по клубу старших отпрысков. Выпишу, и сможешь ее хорошенько взгреть. Значит, решили? Беру как аппендицит?
Добрый ты человек, Исаев, Ника покачала головой и сдалась. Хорошо, пусть будет так. Пойду, обрадую маму. Отец ребенка в курсе? Кто он вообще?
Тут такое дело Алина посмотрела на сестру, на Пашу, снова на сестру. Учти, ты уже обещала, что не будешь психовать В общем, это твой босс. Марк.
[1] Крючковидная кость (лат.)
Глава 18
30 мая 21:52
#тоска #отпускныебудни
Народ, я серьезно.
Работа засасывает, как Мордор.
Заберите меня кто-нибудь из Москвы.
Пашино возвращение в больницу не было триумфальным. Медсестры косились на него с недоверием, коллеги натянуто улыбались. Лукьянова высказалась за всех:
Исаев, что тебе не отдыхается? Пришел хвастаться отпуском?
Конечно, Паша достал форму, чтобы переодеться. Какое может быть удовольствие от жизни, если не испортить настроение ближнему?
Давай, издевайся, Лукьянова потерла шею, убирая очередную заполненную историю. У тебя, дружочек, зависимость. Тебе бы загорать, а круги под глазами только чернее стали.
Это меня Поспелов на тех выходных напоил. Насильно.
Рассказывай мне тут, она скептически хмыкнула. Лечиться надо.
Исаев и правда чувствовал себя довольно скверно. И не потому, что гостил у Жени. Как-то все вдруг стало тошно и безрадостно. Что-то навязчивое крутилось в голове, но тут же ускользало. Хотелось сбежать куда подальше от собственных мыслей, сменить обстановку, только чтобы все прекратилось. И он поспорил бы с кем угодно на свою коллекцию предметов, извлеченных из прямой кишки, что дело в Карташовой. Пора уже было ее выловить, зажать в угол и все выяснить раз и навсегда. Либо она с ним, либо она сама по себе. И никаких намеков, обид, недоговорок и прочих женских ритуалов. Оставалось только разобраться с ее сестрой.