Джорджи, произнес он.
И все. Однако она знала, что Хью хочет сказать. И знала, каков ее ответ, только вот Джорджина была дочерью своей матери и ничего подобного не смогла бы облечь в слова.
Глава 23
Вместо ответа Джорджина просто встала на ноги.
Тень мелькнула во взоре Хью, и Джорджина понялаон испугался, что она уйдет. Приятно было подразнить его, поэтому она повернулась, чуть поведя бедрами, и шагнула к берегу ручья. Ему было невдомек, что Джорджина принялась расстегивать жемчужные пуговки на запястьях.
Мгновением позже она ощутила Хью у своего плеча, но не повернулась, чтобы нарушить молчание.
Джорджи, снова позвал он.
На сей раз голос звучал бархатно, будоража все ее чувства и затрагивая каждую струнку.
Джорджина не повернулась, сосредоточившись на вытаскивании очередной жемчужинки из петли. Потом стянула льняную рубашку и бережно отложила в сторону. Хью все еще не говорил и ничего не предпринимал, насколько она знала.
Секунды хватило, чтобы снять амазонку. Еще мгновение на сапожки. Подвязки, чулки, корсет одежда, казалось, слетала с нее. И вот Джорджина осталась в одной рубашке. Глубоко вздохнув, стянула и ее.
Потом повернулась посмотреть, что делает Хью.
Он стоял обнаженный.
Все сокрытое прежде было столь же красиво, как его грудь. Мышцы на ногах бугрились, как и подобает человеку, привыкшему управлять жеребцом лишь коленями. Ноги поросли темными волосками.
Тогда у тебя не водились волоски на теле, с трудом встретившись с ним взглядом, напомнила она.
А у тебя не было грудей.
Голос его звучал чувственно и откровенно опасно. От чего Джорджина ощущала, словно смотрит на себя его глазами и видит белизну своего тела, его плавные и изящные линии.
Не говоря ни слова, она стала вынимать из волос шпильки, которых не сказать что много осталось после бешеной скачки, но каким-то образом они удерживали локоны. Теперь волны цвета темных роз упали на плечи.
Ричард когда-то одобрительно отнесся к ее телу, о чем не преминул заявить в своей деликатной манере. Однако он всегда считал, что ее волосы на грани вульгарности.
При этом воспоминании Джорджина подняла руку и закрыла густой прядью грудь.
Хью застонал, этот хриплый звук, как всхрап жеребца, напугал Джорджину.
Тебе не нравятся мои волосы? спросила она.
Ничего так не любил, как рыжие волосы. С той поры, как мне было десять.
Она не смогла удержаться от улыбки.
Ты это сказал, когда Каро предложила включить в твой список Гвендолин Пассмур.
Слишком бледные, заявил он. Ее волосы лишь слабая тень твоих.
Если она простоит так еще мгновение, то попросту набросится на него и начнет трогать во всех местах, где не положено касаться мужчины. Особенно, если мужчина ей не муж.
Посему Джорджина просто развернулась и пошла к пруду.
И в тот же миг поняла, почему леди не плавают. Потому что не очень-то приятно ступать в вязкий ил. И вода холодная к тому же. И хотя с берега она выглядела совершенно чистой, теперь Джорджина не могла различить дно, от чего испытывала неуверенность. И
И тут ее накрыла волна брызг, когда рядом мощное тело плюхнулось в воду. Хью встал перед ней.
Все черти ада, да она холодная, воскликнул Хью, стряхивая влажные пряди с глаз.
Уж кого-кого, а Джорджину не нужно было о том оповещать. Ее соски превратились из малиновых ягод в твердые камешки. А животу стало неуютно от накатывающих холодных волн, которые поднял Хью, плюхнувшись в воду. Ей совершенно претило заходить глубже.
Если еще раз плеснешь на меня, заявила она, убью. Просто предупреждаю.
Мы все когда-нибудь умрем, насмешливо осклабился он.
Его стоило обрызгать, и единственное, что Джорджину удерживало, твердая уверенность, что Хью ответит тем же.
Неужели вода в детстве была теплее? вопрошала она, а сама не могла отвести взгляд от его плеч. И от пояса. И ниже. Вода была довольно прозрачной, чтобы хватило разглядеть его.
Ясное дело, раньше она не смотрела. То, что можно было увидеть, ей подсказывало: Хью отличался от Ричарда. Мягко говоря. Джорджина ощутила тревогу, вспомнив, что проникновения Ричарда не приносили особого удовольствия, хотя ее муж был явно меньше.
Тут Джорджина подняла глаза и обнаружила, что Хью, наблюдая за ней, широко ухмыляется.
Ну и как меня оценивают? спросил он с весельем в голосе.
Джорджина отворотила нос. Боже упаси хулить покойного супруга.
Ты чуточку меньше, оживленно откликнулась она, однако
Улыбка сбежала с лица Хью, и он в один прыжок оказался с ней рядом.
Джорджина, обратился он низким и угрожающим тоном, однако она слишком отвлеклась на то, чтобы претерпеть посланную им волну холодной воды, плеснувшей на живот. Хочешь перефразировать?
Что? дрожа, спросила она.
Он прихватил ее нижнюю губу и подался бедрами вперед.
Джорджина не утерпела и посмотрела вниз, теперь они столь близко, что вода казалась совсем прозрачной. И Джорджина узрела все. Сердце загрохотало, и когда она подняла глаза, то наверняка в них отразился испуг.
Ничего не получится, тихо произнесла она.
Хью застыл.
Разве?
Она закусила губу, чувствуя, как подступают слезы. И помотала головой.
Ты хочешь сказать, что у Ричарда Соррела был такой непомерный инструмент, что мой даже рядом не стоял? Хью отступил на шаг и запустил в волосы пятерню. Вот же черт!
Она не могла даже улыбнуться.
Прости.
За что?
В голосе звучала обида и гнев, хотя на кого он злился, Джорджина не знала.
Ты чересчур
Не продолжай, с трудом выговорил он. Черт возьми, такого в моей жизни еще не бывало, поверить не могу, что вот оно, случилось.
Ты чересчур огромный, отчаянно бросила вслед ему Джорджина, поскольку Хью собрался вылезть из пруда. Прости, Хью, но не получится ничего. Не получится.
Он замер.
Что ты там сказала?
Если все, что тебя заботит, это соперничество по части размеров твоего детородного органа, сердито бросила она, отворачиваясь и хлопая ладонью по воде, то можешь успокоиться.
Хью в момент очутился рядом с ней, схватил и поднял на руки из воды.
Проклятье, посмотри на меня.
И ни к чему сквернословить, едко заметила Джорджина.
Но в глаза посмотрела.
Разве ты не сказала мне, что Ричард вроде великана среди мужеского пола?
Я считаю, что великан ты, честно призналась она. И ничего не получится. Вздохнула и решила быть честной до конца. У нас с Ричардом с трудом получалось. Он был очень деликатный и при всем при том с трудом мне подходил.
От взгляда Хью ее охватила дрожь с головы до ног.
Мы можем над этим поработать, Джорджи.
Не называй меня Джорджи, рявкнула она.
Думал, тебе нравится.
Он упорно выходил из пруда, и поскольку холодная вода едва омывала ей пальцы, это не могло не радовать.
Не тогда, когда
Когда тебе приспичило быть Джорджиной, а не Джорджи?
Хью поставил ее на ноги, и она вдруг затосковала по теплу его тела. Хью отправился к Ришелье, который забрел довольно далеко.
Он что, уходит? Онемев от изумления, Джорджина уставилась в его спину. Она и впрямь сказала, что ничего не получится. Однако надеялась ну, понадеялась, что он сотворит чудо. Поскольку как-то по ходу дела решилась творить чрезвычайно скандальные вещи, те, что могли разрушить навсегда ее репутацию.
Хью вытащил тюк, притороченный к седлу Ришелье, и пошел обратно.
Вот еще отличие от Ричарда. Отросток Хью стоял торчком. Все время. Тогда как у мужа
Чего ты там доставал? спросила она.
В ответ Хью улыбнулся, как кот, забравшийся в кринку сливок.
Скатку одеяла. У меня всегда есть лишнее в запасе.
Хью бросил одеяло на ковер из лютиков и дернул Джорджину вниз с тем же отсутствием éclat (блеск, фр. прим. пер.), которое всегда выказывал. И мгновением позже она уже очутилась на спине совершенно нагая и таращилась снизу на Хью.
Колется? спросил он непринужденно, словно они устроили пикник.
Да, только и смогла ошеломленно ответить Джорджина.
Хью схватил нижние юбки и подложил под нее, а сам порывисто улегся рядом. Он ее не трогал. Не лег сверху. Он просто наклонился и нежно поцеловал.
Какое-то время они молчали. Джорджина пыталась найти слова, когда Хью оторвался от ее рта начал творить что-то невообразимое с ее шеей целовать и обнимать, от чего она застонала и схватилась за его плечи, надеясь, что он продолжит ласки.
Ниже.
К груди.
Одной мысли было достаточно, чтобы рассеять туман у нее в голове, и Джорджина пробормотала:
Хью, возможно
В ответ он снова взял в плен ее губы. Это был главенствующий поцелуй, из тех, что без слов ей поведали, что Хью взял на себя главную роль, и ей пора перестать думать.
Джорджина уступила, потому что прежде всего от этого мужского воодушевления выигрывала она. Неловкая ситуация, но что-то в том, как Хью держал Джорджину, не давая вырваться, будило в ней бешеное желание.
Вообще-то
Хью, позвала Джорджина, потрясенно услышав, что задыхается. Мы же не собираемся И со стоном замолкла.
Ты сводишь меня с ума, заявил он.
Голос срывался на низкое рычание. Потом Хью тронул губами ее грудь. Вот так вдруг. Без предупреждения, не спросив соизволения.
И Джорджина вскрикнула. Только так можно было это назвать. Нет, она ошиблась. Когда жаркий влажный рот завладел ей, она не вскрикнула. А взвизгнула.
Однако это Хью не остановило. Он просто принялся сильнее целовать ее грудь, а Джорджина подалась вперед, без слов давая понять, что не против продолжения.
Однако лишь до тех пор, пока его теплая рука не заскользила вверх по ее ноге, и к Джорджине не вернулась толика сознания. Она вскрикнула и попыталась сесть.
Хью снова толкнул ее вниз широкой ладонью, и Джорджина не смогла выразить протест, как намеревалась, потому что он прихватил ее губами, от чего ее тело снова впало в сладкую истому. Потому Джорджина закрыла глаза, чтобы не видеть просторное безоблачное голубое небо, воздух вокруг, а просто погрузиться в сумасшедшее напряженное ощущение собственного тела, как жар кольцами опутывает ей ноги и прочно гнездится у нее в животе.
Джорджина снова попыталась податься вперед, но Хью припечатал ее ладонью к земле. Потом она поймала себя на том, что пытается притянуть его к себе сверху, и от столь скандальной ситуации ее глаза широко распахнулись, и она пискнула:
Нет!
Да, хрипло возразил Хью.
И вот он. Сверху. А она распластана на спине, как какая-то потаскушка, а Хью, приподнявшись на руках, смотрит на нее сверху вниз.
Она опозорилась. Разумеется. Однако была столь счастлива, что не смела дышать. А как он смотрел на нее Глаза у него, они такие
А руки
Мы не должны слабо запротестовала Джорджина. Не на лугу.
Хью смотрел смеющимися глазами, и все это веселье шло бок о бок с желанием. Он ее желал.
За все дни своего замужества Джорджина не видела ничего подобного. То, что усмотрела в глазах этого мужчины, устремленных на женщину и говоривших, что ее страждут.
Отчего же? спросил Хью хриплым голосом, и при его звуке словно музыкальную ноту сыграли на ногах Джорджины.
Это неприлично, ответила она, тихо ахнув, поскольку Хью снова положил руку ей на грудь, напомнив:
Я не женат.
Я знаю.
Руки Джорджины сомкнулись у него на шее. На самом деле ей только и хотелось, что к нему прикасаться.
Дозволено ли это? Она не была уверена. Ричарду никогда не хотелось, чтобы его трогали. Но ведь он не хотел ни шею целовать ей, ни руки и уж тем более грудь.
Если ты спишь со мной, то только как жена. Хью посильнее нажал большим пальцем, и она услышала, как участилось ее дыхание, и плотно зажала рот. Люблю, когда ты издаешь этот звук, по ходу дела признался он.
Мы не можем заниматься этим на лугу, повторила она, уклоняясь от темы женитьбы.
Отчего же?
Потому что потому что мы на лугу. А это не
Он просто прервал ее тираду, поцелуем заткнув рот и снова ввергнув в жаркий вихрь наслаждения, пока Джорджина без слов не поняла, что пристойность ничего не значит в этот знаменательный день. В это знаменательное мгновение.
С Хью.
Ты когда-нибудь ведешь себя надлежащим образом?
Редко. Он нависал над ней, почти не касаясь телом, опираясь на колени. Мне неинтересно.
Джорджина не могла удержаться от смешка.
И почему я не удивлена?
Воспитанные юные леди никогда не стали бы так задыхаться на лугу, сообщил ей Хью, одним мановением руки заставляя проделывать это в точности.
Я ахнула Джорджина.
А воспитанный джентльмен не стал бы об этом упоминать.
Что?
Ради бога, Джорджи, ты прикоснешься ко мне или нет? Пожалуйста.
Она сглотнула.
А это разрешается? Прозвучало столь глупо, что она на мгновение закрыла глаза. То есть, тебе понравится, если я позволю себе?
Хью пытливо всмотрелся в нее, почти с состраданием, а больше с сожалением, и широкая ухмылка озарила его лицо, он шлепнулся на спину, простер руки в стороны и заявил:
Я весь твой.
Джорджина села так резко, что закружилась голова. Хью был великолепен. Она осторожна присела рядом с ним на колени и помедлила. Ей хотелось не просто прикасаться.
Она сглотнула комок. И подумала, что заранее знает ответ, но
Можно мне позволить себе больше?
Его ленивую улыбку следовало запретить в странах, проповедующих пуританство.
Джорджи, дорогая, если захочешь наложить свой великолепный ротик на любую часть моего тела, то сделаешь меня счастливейшим типом в Англии.
Она глубоко вздохнула и даже не попыталась спрятать сияющую улыбку 062ca0. Наверно, выглядит как идиотка. Ну и плевать.
Это же Хью. Очевидно, первый мужчина, который видел ее почти голой, хоть ему и было тогда десять лет. И первый мужчина, чье тело вообще Джорджина видела при полном свете. Поэтому хуже уже не будет.
Тогда она внимательно стала его осматривать. Медленно, с близкого расстояния, начиная с шеи, вела взгляд вниз по телу. Не прикасаясь.
Удивительно, но, кажется, она влияла на него, даже не трогая. Когда взгляд ее достиг его живота, Хью, прерывисто дыша, вцепился в одеяло, как утопающий.
Я думаю, предупредила Джорджина, не слушая. Поскольку дошла до самой интересной части его тела. Всю свою жизнь она звала мужской орган «артишок». Однако это слово не имела никакого отношения к тому, чем обладал Хью. Артишок был мягкий, податливый и круглый. А у Хью было твердое и длинное.
Сама эта мысль заставила ее чувствовать Джорджина подобрала под себя ноги, однако вдруг такая поза стала ей неудобной.
Хью издал придушенный звук:
Джорджи, пожалуйста
М-м-м, промычала она.
Потом наклонилась и сотворила в точности то, что ей хотелось сделать. Положила руки Хью на бедра, и его мышцы напряглись под ее пальцами. Нежно погладила, легко, как перышком, потом сильнее.
Хью снова простонал, и стон этот отдался меж ее ног. У Джорджины возникло намерение сотворить нечто, что ей и не снилось, а тут пришло на ум, и ей не терпелось привести в исполнение.
Не глядя на Хью, потому что была уверена, что ему такое и в голову не придет, Джорджина наклонилась, чтобы волосы закрыли ей лицо, и прикоснулась к нему там губами.
Хью вскрикнул, его бедра дернулись верх. И губы Джорджины сомкнулись вокруг него. На вкус он оказался как луг, как озеро и мужчина. Все смешалось.
Ей понравилось.
Он что-то сказал, но она не обратила внимания, просто водила руками по его бедрам, медленно, дразняще. Потом вернула руки на место.
Нет, хрипло проговорил Хью. Нет.
Джорджина подняла голову.
Тебе не нравится?
Он уставился на нее сумасшедшими глазами.
Никто меня туда не целовал. Ни разу.
Джорджина усмехнулась и вернулась к прежнему занятию. Он захлебнулся, прежде чем ее губы коснулись тела. Радость охватывала Джорджину просто от того, что она дарит наслаждение Хью, от того, как мышцы на его бедрах напрягаются, как руки сжимаются в кулаки.
Она дразнила его, пробегая пальцами по ноге, вслушиваясь в его стоны, пока Хью неожиданно не процедил сквозь зубы:
Это не надо больше.
И решительно отодвинул ее руку.
Ох! удивленно воскликнула Джорджина. Она-то думала, что он наслаждается еще и еще.
Челюсти сжаты, глаза сверкают.
Я обязан кое-что спросить, Джорджи.
Сердце ее замерло, рука упала с его бедра.