Позвонили к ужину, доложил он.
Правда? Гвен звонка не слышала. Но как же он вовремя, слава Богу.
Моя сестра передала мне, что я должен вас сопровождать, обратился к ней лорд Брайерли.
Лорд Чартерс покачал головой.
Брайерли, да вы образец очарования и любезности.
Лорд Брайерли бросил на него непонимающий взгляд.
Буду рада вашему обществу, радостно отозвалась Гвен. И радость была столь очевидна, что лорд Брайерли слегка опешил.
Гвен же снова улыбнулась своей лучезарной улыбкой, на этот раз лорду Брайерли.
И вот уже лорд Чартерс как-то странно на нее посмотрел.
Продолжая улыбаться, Гвен почувствовала себя так, словно ее заманили на театральную сцену, но при этом никто не удосужился объяснить ей роль.
Или хотя бы описать общую интригу.
А тут еще подплыла леди Финчли, крепко держа под руку Кейт Пейтон. Хозяйка дома глянула на Гвен, благоговейно взирающую на ее брата, и едва не воспарила над землей от счастья.
Алек, дорогой, произнесла она не терпящим возражения голосом, вы должны сопроводить к ужину мисс Пейтон. Вот, прошу. И переложила руку Кейт на локоть лорда Чартерса.
Гвендолин, приветствовала Кейт, как я рада вас видеть.
А я вас, пробормотала Гвен, испытывая невероятное облегчение от ее присутствия. Хотя они с Кейт Пейтон и не были особенно близки, Гвен все же знала ее достаточно, чтобы понимать, что та не притворщица, и за ее словами не кроется двойной смысл.
Процессия из гостей, по четыре в ряд, двинулась к столовой, и оказалось, что Гвен идет рука об руку с Кейт.
Вы проголодались? спросила Кейт, слегка склонившись к Гвен.
О да.
И я, вздохнула Кейт. Даже было подумала, что нас так и не позовут к ужину. Я сочту вечер удавшимся, только если сумею заполучить целую курицу.
Гвен рассмеялась, но тут же поджала губы, заметив, как на нее оглянулась леди Финчли, и оба графа впридачу.
Думаю, вам следует стремиться к большему, прошептала Гвен Кейт. Возможно, подойдет поросенок.
Целый?! Нет, ну что вы, не хочу выглядеть прожорливой.
Мы можем его поделить.
Только если вы согласитесь забрать рыльце, запротестовала Кейт.
О нет, это должны сделать вы, я настаиваю.
И они снова рассмеялись, и снова остальная часть компании уставилась на них. ьчжцчх Но на сей раз Гвен было безразлично. Шутить с подругойэто же замечательно.
Поэтому, к тому времени, когда Гвен доползла до кровати, она поняла, что в целом вечер оказался довольно-таки приятным. Суп был хорош, мясо еще лучше, а после того, как она покинула гостиную, ей даже ни разу не пришлось беседовать с лордом Чартерсом.
Глава 4
На следующее утро Гвендолин проснулась очень рано. Она оделась, черкнула коротенькую записку матушке, мол, отправилась на прогулку, и, взяв альбом с карандашами, выскользнула из спальни.
В доме царила тишина: определенно, большинство гостей леди Финчли не разделяло ее любви к рассвету и утренней росе. Гвен заглянула в комнату для завтраканикого, если не считать лакея, чрезвычайно удивленного ее появлением. Заверив последнего, что в половине шестого ей не требуется плотного завтрака, Гвен удалось получить скромный ломтик хлеба, который она подумывала разделить с утками на запримеченном ею по приезде озере.
Утро выдалось чудесным: свежее, прохладное, с легким туманом, который, как известно, уже через час совершенно развеется. Гвендолин просто обожала такие мгновения. Казалось, мир принадлежит лишь ей одной. Есть только она и природа. Гвендолин Маргарет Пэссмор и миллион былинок.
Что-то проскочило мимо ног.
Гвендолин Маргарет Пэссмор, миллион былинок и маленький кролик.
Гвен улыбнулась.
Она шла по тропинке, следуя указаниям леди Финчли, и тихонько напевала. Хлеб в ее руках не был теплым, но пах как свежеиспеченный, и, отломив кусочек, Гвен с удовольствием его съела.
М-м-м, как вкуууснооо! Похоже, утки останутся ни с чем.
Где-то через четверть часа она ступила на берег озера. Оно оказалось вовсе не маленьким, с заболоченными участками и множеством деревьев у кромки. И все же и вполовину не так велико, как озеро у нее дома. Сунув в рот ещё один кусочек хлеба, Гвен огляделась в поисках сухого места, чтобы присесть. Земля выглядела не слишком влажной, но всё же мягко проседала под ногами. Гвен вздохнулапридется найти камень.
Она снова принялась напевать, переходя от Моцарта, которого играла на фортепиано, к более задорной мелодии, неизвестногои, вероятнее всего, неподобающегопроисхождения. Раннее утреннее солнце бликами отражалось в воде, и Гвен наклонила голову, чтобы определить точный угол света. Она одна. Какое же это счастье!
Ее матушка никогда не понимала, что такого находит дочь в этом спокойном, тихом уединении. До чего же странно, как некоторые могут души не чаять в человеке и всё же совершенно не понимать, что делает того счастливым.
В десяти шагах от себя Гвен увидала огромный плоский валун и направилась к нему, откусив еще хлеба. Проведя рукой по влажной поверхности камня, она решила, что та не сильно сырая, и села. Туман потихоньку рассеивался, воздух теплел, и Гвен, сняв перчатки, вынула любимый карандаш и принялась рисовать.
Набросав дерево, росшее по ту сторону тропинки, Гвен ни с того ни с сего добавила белку, хотя вокруг не наблюдала ни единой. Прервав работу, она присмотрелась к рисунку. Может, белка несколько великовата?
Или
Не достаточно велика.
Она перевернула страницу и принялась рисовать заново: быстренько изобразив дерево поваленным, Гвен украсила его гигантской белкой. Вот теперь совсем другое дело. Она улыбнулась, даже захихикала, пририсовав зверю огромные, страшные когти.
Гвен ни за что не показала бы такое своей матушке. Никогда. Никогда-никогда. Та не перенесет подобного зрелища. Скончается от потрясения.
И все же картинке чего-то не доставало. Белка не должна быть злой.
Ты не чудовище, пробормотала Гвен, ты просто чудовищно огромна. И принялась рисовать белку-даму, которая, почему-то, вышла точной копией белки-мужчины, только в причудливой шляпке.
Пожалуй, это худший из всех ее рисунков.
И, весьма вероятно, самый любимый.
Тем не менее его придётся сжечь. Попадись он кому-то на глаза, подумают, что она безумна, и тогда
Шлеп.
Гвен замерла. В воде кто-то есть?
Ну конечно, там кто-то был. Вопрос в том, кто, или нет, вопрос в другом: успеет ли она собрать свои вещички и незаметно скрыться?
Сейчас она совершенно не желает ни с кем беседовать. В это замечательное утро ей так хорошо одной! Не говоря уже о том, что тот человек в воде, кем бы он ни был, окажется, как подсказывает логика, мокрым.
А значит, одетым непристойно, если вообще одетым.
Пылая от смущения, Гвен схватила перчатки, сунула альбом под мышку и вскочила на ноги. Она заспешила по тропинке назад настолько быстро, насколько ей это удавалось, но земля все еще была сырой, а камнимшистыми и влажными, и страха в ней оказалось гораздо больше, чем осторожности.
А-ах!
К сожалению, удержаться от этого возгласа она не могла. У неё земля выскользнула из-под ног, и Гвен испытала отвратительное чувство полёта, прежде чем плюхнуласьи очень сильно! на пятую точку.
О-ох, простонала она. Как же больно! Ужасно больно! Сердце колотилось как безумное, желудок будто наизнанку вывернуло, и
Кто здесь?
Гвен сглотнула. Голос мужской. Разумеется, мужской: какая женщина станет плескаться в озере в такую рань?
Здесь кто-то есть?
Возможно, если вести себя тихо-тихо
Отзовитесь!
О нет, ни за что! Она подтянула под себя ноги и осторожноочень осторожноначала подниматься. В своем темно-зеленом плаще она должна сливаться с деревьями, и
Мисс Пэссмор?
О нет!
Мисс Пэссмор, я знаю, что это вы.
Она снова сглотнула, медленно оборачиваясь. Посередине озерца стоял граф Чартерс, вода доходила ему до груди. Гвен молчала, пытаясь отвлечься от того, что ей прекрасно видны его плечи, а его грудь, можно сказать, ничем не прикрыта.
Она в очередной (уже третий!) раз сглотнула и поплотнее сдвинула ноги, хотя и не понимала, с чего бы. В отличие от графа, она была полностью скрыта под одеждой. И все же ей казалось, что так надо.
Ваши волосы, сказал он. Вас выдали ваши волосы.
Гвен выругалась себе под нос. Она редко богохульствовала, но, имея трех братьев, выучила достаточно дурных слов, чтобы отыскалось подходящее данному моменту.
Лорд Чартерс, поприветствовала она, решив быть вежливой, несмотря на Ну, несмотря ни на что.
А что вы здесь делаете в столь ранний час? поинтересовался он.
Гуляю. А вы что тут делаете в такое время?
Плаваю.
Вот наглец. Гвен вцепилась в альбом двумя руками и прижала к груди.
Что ж, не буду мешать вашим занятиям.
Но прежде чем она смогла уйти, он задал следующий вопрос:
Вы всегда разгуливаете на природе без сопровождения?
Он её отчитывает? Тон графа не был резок, однако вопросы, подобные этому, из простого любопытства не задают. Тем не менее он его задал. Гвен почувствовала, как выгнулись ее брови, когда она еще раз взглянула на него, стоящего полуголым в воде.
Я никого не ожидала встретить.
Естественно. Особы, которым хватило ума выйти на прогулку в полном одиночестве, никогда не ожидают кого-то встретить.
Возмущенная, Гвен отступила.
Это не я сижу в озере полуголая.
О, я вовсе не полуголый.
Она задохнулась и издала звук, даже отдаленно не похожий на нечто приличествующее леди. Очень возможно, она даже выкрикнула его имя.
Всего хорошего, наконец выдавила Гвен и резко развернулась на пятках.
Вот только земля ещё не успела высохнуть. И Гвен следовало об этом помнить, ведь она же падала всего пару минут назад. Однако она не привыкла лицезреть в озёрах мужчин, которые, как выразился лорд Чартерс, вовсе не полуголые. Ну в самом-то деле, разве можно винить девушку в том, что ей не достало самообладания, дабы не повторить недавней оплошности?
Гвен потеряла равновесие, затем потеряла альбом, когда тот вылетел из рук, и вслед за этим потеряла достоинство, когда с глухим стуком свалилась на землю, ударившись всем левым боком.
Падение оказалось болезненнее прежнего.
Она снова выругалась.
И потом еще разкогда попыталась шевельнуться, а запястье пронзило острой болью.
Гвен замерла, перевела дух и решилась на новую попытку сесть.
Не двигайтесь. Голос лорда Чартерса раздался тревожаще близко от ее уха.
Гвен взвизгнула и зажмурилась. Она понятия не имела, как ему удалось так тихо выйти из воды, но нисколько не сомневалась, что времени на то, чтобы одеться, у него не было.
Где болит? спросил он.
Везде, призналась она. Что более или менее соответствовало истине. Но больше всегозапястье.
Вы сможете сидеть?
Она кивнула, все еще не открывая глаз, и позволила ему помочь ей принять сидячее положение. Граф взял ее руку и стал осторожно ощупывать, а как только Гвен вздрогнула, уточнил:
Здесь?
Она снова кивнула.
Слегка опухла, доложил он, но не думаю, что сломана.
Перелома нет.
Она знала, какие ощущения вызывает сломанная кость, прекрасно помнила тот ужасный треск, который услышала однажды, нет, почувствовала. Нет, услышала. Нет, и то и другое. Она услышала его телом, если такое вообще возможно.
И все же, продолжил лорд Чартерс, вам следует наложить повязку.
Она в очередной раз кивнула, не смея открыть глаз. У него был очень приятный голос, мягкий и умиротворяющий, и, не случись у них накануне вечером столь неприятной встречи, то Гвен сейчас чувствовала бы себя очень спокойно и непринужденно.
Вы можете открыть глаза, разрешил он.
Нет, спасибо.
Граф не смеялся, но Гвен была готова поклясться, что слышала, как он улыбнулся.
Даю вам слово, тихо произнес граф, я достаточно одет.
Медленно и не без сомнений она приоткрыла один глаз. К своему большому облегчению Гвен обнаружила, что он не лжет. Лорд Чартерс был в рубашке и, хотя та местами прилипла к телу, выглядел все же вполне пристойно. ьчжцчх Бриджи его промокли насквозь. Совершенно очевидно, что в воде он находился в них.
Я ведь сказал, что не полуголый, криво усмехнулся он. Но не уточнил, о какой половине идет речь.
Она сжала губы, но не смогла изобразить недовольства:
Крайне непорядочно с вашей стороны.
Чартерс пожал плечами, а лицо его приняло озорное выражение.
Да, водится за мужчинами такой грешок.
Вести себя непорядочно?
Это гораздо легче, чем блистать умом.
Гвен рассмеялась, совершенно того не желая: смех вырвался прежде, чем она успела это осознать. Он тоже улыбнулся, и каким-то образом стало
Легко.
Очень легко.
Какое чудесное состояние! Большинство людей, вероятно, не придало бы ему значения, чего нельзя сказать о тех, кому ненавистны толпы, или новые знакомства, или незнакомые ситуации. Для них нет ничего лучше, чем почувствовать себя легко.
И часто вы совершаете прогулки на рассвете? поинтересовался граф.
Вы намерены меня отчитать?
Он посмотрел на ее заляпанные грязью юбки.
Полагаю, вы и так достаточно наказаны.
Она бросила на него сердитый взгляд, затем все же пояснила:
Я очень люблю утренние часы. Дома дня не проходит, чтобы я не гуляла. И когда два года назад, сломав ногу, я лишилась этого удовольствия, то мучилась ужасно.
Выходит, вы знаете, каково этосломать кость?
Гвен мрачно кивнула:
Наихудший из всех звуков.
Это можно услышать? удивился Чартерс.
Вы никогда ничего не ломали?
У себя? Нет. И у других тоже, быстро добавил он, заметив, как округлились глаза собеседницы. Но продолжил граф как-то робко и в то же время с некоторым чувством гордости, мне приходилось наносить некоторый ущерб мебели. И посуде. Ио! допустимо же сломать дерево?
Гвен с трудом пыталась сохранить на лице серьезное выражение.
Полагаю, допустимо.
Тогда одно я точно сломал. Он жестом удержал ее от вопроса. Не спрашивайте. То была весьма путанная детская игра, включавшая пушечные ядра, мечи и овцу.
Она с минуту пристально в него вглядывалась, стараясь понять, не шутит ли он. Нет, похоже, нет.
Пожалуйста, скажите, что овца осталась цела и невредима.
От земли овца не отрывалась, заверил он.
И пока Гвен осмысливала услышанное, добавил:
Но не из-за отсутствия попыток.
Она не знала, что сказать. Да и вообще сомневалась, можно ли подобрать слова в ответ на такое заявление.
Чартерс склонил голову на бок, глаза его затуманились воспоминаниями.
Кажется, в дело ещё пошла катапульта.
Гвен покачала головой:
Поразительно, как вы только доживаете до зрелости.
Мальчики, вы это имеете в виду? Он быстро вернулся в настоящее и усмехнулся. Что ж, да, мыужасные существа. С этим ничего не поделаешь. Устраиваем глупые игры, слишком много пьем, затеваем войны, и это далеко не весь
Но дальше Гвен уже не слушала. Упоминание о войне вызвало перед ее взором видение Тоби, однако лицо его имело нечеткие очертания, что безмерно опечалило Гвен. Она начинала забывать облик брата. Казалось, словно он умирает во второй раз, уже спустя годы.
Позвольте еще раз осмотреть ваше запястье, произнес лорд Чартерс, беря ее руку.
Нет, нет, откликнулась она, ужасаясь своего прерывающегося голоса. Все хорошо.
Вы выглядите
Я задумалась кое о ком, вот и все.
О ком? тихо спросил он.
О брате, ответила она, поскольку не видела причин скрывать это. Он погиб при Ватерлоо. Я все еще очень по нему скучаю.
К ее удивлению, лорд Чартерс не предложил ей своих соболезнований и не объявил Тоби героем, не имея представления о последнем. Гвен ненавидела, когда совершенно посторонние люди высказывали нечто подобное. Что они могли знать о том, как его убили? Даже ей не было ведомо, как он погиб, она только знала, что он мертв. Сначала пришло письмо, потом им нанес визит некий офицер, однако ни одного настоящего свидетеля смерти брата так и не нашлось.
А лорд Чартерс просто посмотрел на нее с состраданием:
Годне такой уж долгий срок, если вы действительно кого-то любили.
И тут Гвен осознала, что он понимает. Понимает, что это такоекого-то потерять.
Но вслух ничего не сказала, оставив свои мысли при себе, однако он все равно ответил на невысказанный вопрос: