Моя мать, тихо произнес он. Два года назад.
Мне очень жаль.
Мне тоже. Он глубоко вдохнул и выдохнул. Глупейший несчастный случай. Из-за неисправной кареты.
Гвен промолчала, только сочувственно кивнула. Граф смотрел на нее, и она точно знала, просто знала, что в этом они очень схожион тоже ценит молчаливое, искреннее участие.
Затем подумала, что у него красивые глаза. Серые, но не совсем. Край радужки был темно-темно-синим. Странно, как же она не заметила этого вчера вечером.
И тут он встал, откашлялся, и все очарование момента исчезло.
Помимо запястья, нарочито оживленно произнес лорд Чартерс, ничего больше не повредили? Идти можете?
Поскольку Гвен уже сидела, то, держась за его руку, осторожно встала и проверила, переступая, как каждая из ног держит ее вес.
Похоже, все отлично, сказала она. Ногу я не подвернула.
Но вы хромаете, заметил он.
Немного больно после падения. Но уверена, что все пройдет.
Могу ли я проводить вас до дома? вежливо осведомился граф.
Да, согласилась она. Буду очень признательна.
Прошлой ночью он казался ей весьма неприятным, но сейчас таковым уже не был, и Гвен решила, что легче начать с чистого листа, чем оглядываться назад. Она уже сделала несколько шагов, как вдруг вспомнила
О! Мой альбом! Гвен развернулась, чтобы осмотреть пространство позади себя. Альбом лежал у самой воды, но, к счастью, остался сухим.
Я подниму.
Лорд Чартерс осторожно выпустил ее руку и подобрал альбом.
Вы рисуете природу? спросил он, возвращаясь к Гвен.
Она вспомнила своих гигантских белок.
Э-э, в некотором роде.
В его улыбке сквозило любопытство.
И что это значит?
Ничего, ответила она, желая, чтобы он побыстрее отдал ей зарисовки.
Я могу взглянуть?
Лучше не стоит.
Всего лишь мельком.
Гвен представить не могла чего-то более унизительного:
Нет, милорд, я
Но вы же не изображаете обнаженную натуру? прервал ее Чартерс, в глазах его плясали чертики.
О нет! воскликнула она, чувствуя, как щеки быстро наливаются пунцом 379c78. О боже!
Он сделал вид, что собирается взглянуть на рисунки, скользнув указательным пальцем между страниц.
Ну пожалуйста, вкрадчиво произнес граф, и Гвен почти сдалась.
В ее животе разрасталось какое-то очень странное, незнакомое ощущениекак будто всё там закружилось. И сердце билось как-то не так. Оно не скакало и не ухало
Оно танцевало.
И пело.
Она сходит с ума, точно. Видимо, ударилась головой. Хотя ничего похожего Гвен не чувствовала, но, возможно, лишь оттого, что все внимание сосредоточила на запястье. Однако запястье уже так сильно не болелои разве теперь не должна она ощущать рану на голове?
Мисс Пэссмор? мягко позвал ее лорд Чартерс. Что-то случилось?
Гвен моргнула, потом бросила на него взгляд и тут же пожалела об этом: серые глаза смотрели на нее с такой добротой и участием, что сердце ее затанцевало и запело еще пуще.
Да, то есть, нет, заикалась она. Я имею в виду, все хорошо. Небольшое головокружение от того, что я встала на ноги.
Он не стал уточнять, что перед приступом головокружения она уже стояла не меньше минуты, и Гвен была ему за это благодарна. А потом, к ее большому изумлению, граф вытащил пальцы из альбома и решительно его захлопнул. Затем вытянул перед собой, словно намереваясь отдать ей, и сказал:
Буду счастлив нести его, если это облегчит вам путь.
И не станете в него заглядывать?
Вы же просили этого не делать, ответил он, серьезно поглядев на Гвен.
Та раскрыла рот от удивления.
Полагали, я вас ослушаюсь? криво усмехнулся граф.
«Правдивый ответ его оскорбит», с отчаянием подумала она.
Э-э-э, да, протянула Гвен, бросив на лорда Чартерса удрученный взгляд.
К ее облегчению, он всего лишь улыбнулся. После чего протянул ей свободную руку, чтобы она могла опереться, и повернул в направлении поместья Финчли. Они как раз шли по пологому откосу, когда он произнес:
Вы гораздо более общительны, чем показались мне вчера вечером.
Она ответила не сразу, а когда наконец заговорила, то не отрывала глаз от тропинки.
Не люблю большие скопления людей, тихо сообщила Гвен.
Пару мгновений Чартерс просто смотрел на нее, затем остановился и заставил ее сделать то же самое.
Должно быть, Сезон вы просто ненавидели.
О да, подтвердила она, слова сами вырвались из ее уст.
Какое облегчениевысказать это вслух. Она взглянула на графа и неожиданно прочла в его глазах поддержку.
Для таких, как я, это самое ужасное время. Весь Сезон я только и мечтала о том, как бы оказаться дома.
Никогда не предполагал услышать подобное от молодой леди.
А вы часто разговариваете с молодыми леди?
Граф моргнул.
Разумеется. Я
Не обращаетесь к ним, прервала его Гвен, а беседуете с ними.
Его брови поползли вверх, однако серые глаза по-прежнему улыбались.
Представляете меня, стоящим посреди комнаты и читающим нотации?
Нет, что вы. Но Ну, вы должны признать, что вряд ли кто-либо ведет серьезные беседы на светских вечерах. А где еще вы могли бы разговаривать с молодой леди?
Чартерс хотел что-то сказать, но Гвен его перебила:
Ваша сестра не в счет.
И тут же посчитала, что нанесла ему оскорбление. Он не отвечал, только задумчиво глядел на нее. Потом произнес:
А я-то полагал, вы застенчивы.
О да, согласилась она. Новот ведь удивительно! не с ним
С ним ее застенчивость улетучилась.
Подумать только!
Глава 5
По правде говоря, Алек не принадлежал к той породе людей, что вскакивают ни свет ни заря. Окна в его доме были наглухо затянуты тяжелыми, плотными шторами. И Алек, если утреннему свету не удавалось вторгнуться в спальню, мог благополучно проспать весь день напролет. Однако же стоило солнцу коснуться его лица, как он мигом просыпался, и о том, чтобы вновь заснуть, нечего было и думать.
Увидев отведенную ему комнату в Финчли, Алек сразу понял, что вставать придется с первыми лучами солнца. Широкие и высокие окна украшали шторы, которые, в лучшем случае, слегка задерживали яркий свет. И Алек, не выносивший недосыпания, счел за необходимость лечь пораньше. И вот, сидя на кровати в половине пятого утра, чувствовал себя на удивление бодрым.
А, как следует отметить, пробуждение в половине пятого утра и бодрое расположение духаобыкновенно вещи несовместимые.
Зная, что большинство знакомых не разделяют его странной неспособности спать при солнечном свете, Алек, выскальзывая на улицу, чтобы окунуться в озере, вовсе не удивился царившей в доме тишине. Однако удивиться ему все же пришлосьи даже очень, когда, резко вынырнув из воды после эффектного, подобно пушечному ядру, погружения, он услышал чей-то вскрик.
Кто бы мог представить, что мисс Пэссмор окажется столь ранней пташкой?
Или, в некотором смятении подумал он, что в утреннем свете ей каким-то образом удастся выглядеть еще более красивой. Разве сразу после сна женщинам не полагается иметь опухший и помятый вид? Его сестры до своего утреннего туалета и укладки волос представляли собой жалкое зрелище.
Все это сказано с величайшей любовью, поверьте.
Однако же мисс Пэссмор, даже со стиснутыми от боли зубами, могла соперничать с Моной Лизой. Какая несправедливость по отношению к прочим смертным!
Хотя, допустил Алек, в том, что мисс Пэссмор так убийственно красива, пожалуй, нет ее вины, да к тому же она поранилась. Поэтому он выбрался из озера и приложил все усилия, чтобы произвести впечатление истинного джентльмена. Алек осмотрел раны мисс Пэссмор, и она была очень мила. Точнее сказать, сердечна, даже с чувством юмора, который, как подозревал Алек, выказывала не часто.
Вам нравятся лошади, мисс Пэссмор? неожиданно спросил Алек. Если Хью положил на нее глаз, крайне желательно, черт побери, чтобы они ей нравились.
Она повернулась к нему, несколько удивленная внезапной сменой темы.
Я не питаю к ним неприязни.
Но вы их не любите.
Ну Мисс Пэссмор поморщилась, чуть-чуть, явно неуверенная, как лучше ответить. Полагаю, свою лошадь я люблю.
Полагаете?
Ну, это же лошадь. После чего взглянула на него так, словно хотела сказать: «Вы ведь понимаете меня, правда?»
Алек уставился на нее с чувством, близким к тревоге. Эта девушка не может выйти замуж за Хью. Алек не мог себе вообразить более несчастного союза.
Что-то не так? спросила она.
Пока нет, зловеще ответил он.
Губы ее приоткрылись. Казалось, она встревожилась. Или, вероятнее всего, насторожилась.
Умница. Даже Алек вынужден был признать, что походит сейчас на полупомешанного шута.
Боюсь, я должен перед вами извиниться, выдал он.
Она снова удивленно воззрилась на него, и он в полной мере разделял ее чувства, поскольку ничего подобного говорить точно не собирался.
Однако же осознал, что вовсе не оговорился.
Я не понимаю, недоумевала мисс Пэссмор.
Я заблуждался насчет вас.
Она вдруг замерла, после чего произнесла:
Это случается довольно часто. Я
Она посмотрела налево, потом направо, словно хотела удостовериться, что никто их не подслушивает. Нелепо, конечно, поскольку они были совершенно одни. Но в любом случае Алексу поступок этот показался правильным, и он в некотором смысле согрел ему душу. Ведь, что бы там мисс Пэссмор не намеревалась сказать
Эти слова предназначались ему. Только ему одному.
Она наклонилась впередедва-едва.
И сердце Алека пропустило удар. Четверть дюйма Малая толикаи они стали ближе друг к другу
У него перехватило дыхание.
Но девушка тут же отстранилась.
Ерунда, сказала она и потупилась, смущенная тем, о чем так и не отважилась ему поведать.
Нет, возразил Алек с пылом, потрясшим его самого. Это вовсе не ерунда.
Мисс Пэссмор подняла на него глаза. Удивительные глаза цвета морской волны. Как можно родиться с такими глазами?
Тогда глупость.
Позвольте мне самому судить об этом.
Я всего лишь собиралась сказать Но это ведь довольно очевидно.
Она посмотрела куда-то в сторону, потом вниз, после чего снова на него, но не прямо в глаза.
Вы и сами это говорили.
Алек не смог удержаться от улыбки:
И что же я сказал?
Меня считают холодной, пояснила она, но я вовсе не такая. Дело в том, что в большинстве случаев я просто не знаю, о чем говорить. Эти сборища людей Они меня пугают.
Она потупилась, хмуро глядя на влажную траву, затем, все еще со сведенными бровями, посмотрела на Алека и тихо, будто впервые произносила эти слова вслух, сказала:
Я стесняюсь.
Алек, которому ни разу в жизни не доводилось нервно забиваться в угол или чувствовать, как подступает тошнота, едва собираешься войти в комнату, произнес:
Это не недостаток.
Мисс Пэссмор печально улыбнулась:
Только не в Лондоне.
Но мы не в Лондоне.
Все равно что там, заметила она, бросив на Алека несколько снисходительный взгляд. Здесь, в Финчли-Мэнор, нет никого, кого бы я не встречала раньше. Разве что лорда Брайерли.
Алек подумал о Хью. Всецело поглощенным только одним. О безумном лошаднике Хью. Алек любил его. Действительно любил. Ради друга он готов был броситься под карету, что, собственно, одним памятным днем и проделал, спасая Хью жизнь. Чудо, что Алек тогда отделался только ушибом ребра.
Но все же Хью не может жениться на мисс Пэссмор. И вовсе не участь друга, прикованного к женщине, не разделяющей его увлечений, занимала мысли Алека. Он думал прежде всего о ней. Она будет несчастна.
Наблюдая за ее лицом, за ее губами, изогнувшимися в загадочной улыбке, говорящей об уме и намекающей на склонность к озорству, Алек понял, что не может позволить ей быть несчастной.
Кажется, я сейчас вас поцелую, прошептал он.
Похоже, ее потрясло признание Алека. Его-то точно ошеломило. Уж очевиднее некуда. Если он не поцелует мисс Пэссмор, прямо сейчас, в этом самом тумане, в эту самую минуту
Это будет ужасно.
Алек коснулся ее подбородка, приподнял ей голову и какое-то мгновение просто упивался ее видом. Утренний свет запутался у нее в волосах, и Алек с трудом поборол желание потянуться к ее прическе и вытащить все шпильки. ьчжцчх Он хотел любоваться ее распущенными волосами, узнать, каковы наощупь ее завитки. Желал прядь за прядью перебрать эту великолепную массу, понять, как может существовать столь удивительный медово-золотистый оттенок.
«Красавица», едва не прошептал Алек, но ей это, должно быть, известно и без его слов. И тут, встретив пристальный взгляд мисс Пэссмор и увидев в ее глазах то же восторженное удивление, каким полнилось его сердце, он понял, что вовсе не ее красота повинна в этом захватывающем дух ощущении.
И ей нужно знать, что все происходит вовсе не из-за ее красоты.
Поэтому он так ничего и не сказал, лишь изумленно покачал головой, а затем наклонился и поцеловал ее.
Целовал мягко, только касался ее губ, и был решительно настроен продолжать в том же духе: быть нежным, почтительным, в общем, таким, каким мужчине полагается быть с женщиной, которую он
Женщина, которую он
Алек отпрянул, уставившись на нее словно бы впервые.
Губы Гвен сомкнулись, и он точно знал: она собирается сказать «милорд».
Нет, запротестовал он, приложив палец к ее губам. Назовите меня по имени.
Она посмотрела так, будто намеревалась произнести нечто глубокомысленное, но затем прошептала:
Я не знаю вашего имени.
Он замер. Даже дышать перестал. А потом от души рассмеялся. Он влюбляетсячерт, вполне возможно, что уже влюблен, а она понятия не имеет, как его зовут.
Алек, сообщил он, не сумев стереть с лица нелепую улыбку, растянувшуюся от уха до уха. Меня зовут Алек, и впредь обращайтесь ко мне по имени, никак иначе.
Алек, прошептала она. Вам подходит. Лицо ее озарилось улыбкой. А яГвендолин.
Я знаю, признался он. Ведь у него же есть сестрица, которая позаботилась о том, чтобы все-все о ней доложить. Алек, однако, подозревал, что большая часть сведений не соответствовала истине. А вот имяимя ему было известно доподлинно.
Некоторые зовут меня Гвен.
Гвен. Ему понравилось. Очень просто. Незамысловато. Очаровательно.
Подходящее для нее имя.
Моя матушка хотела назвать меня Гвиневра[1],продолжила она, но отец сказал, что это слишком причудливо.
И он был прав, уверенно заявил Алек.
Она улыбнулась, не сдержав смешок.
Почему вы так считаете?
Не знаю, честно ответил он. Знаю только, что так оно и есть. ВыГвен. Нет, Гвенэто вы.
Гвенэто я, повторила она, весьма удивленная.
Да-да. И когда она выгнула бровь, добавил:Гвен Единственная.
Вы уверены?
О, безусловно, пророкотал он. Это же чрезвычайно очевидно.
Чрезвычайно, говорите.
Он медленно улыбнулся:
Чрезвычайно.
Она улыбнулась в ответ, но на сей раз с лукавым видом. Алек решил, что ему по душе такая Гвен.
Думаю, вы должны поцеловать меня еще раз, сказала она.
И Алек решил, что он просто без ума от такой Гвен.
Он взял ее за руку, переплетая пальцы, и потянул Гвен к себе, медленно, соблазняюще, пока у нее не сбилось дыхание.
Вы хотите, чтобы я поцеловал вас? Хм
Она кивнула.
Здесь? прошептал он, целуя ее в нос.
Она покачала головой.
Его губы нашли ее лоб.
Здесь?
Она снова покачала головой.
Здесь? тихо произнес он, овевая горячим дыханием ее губы.
Да, выдохнула она.
Он поцеловал один уголок ее рта, затем другой:
Здесь? Здесь?
Она не ответила, но Алек слышал, как учащается ее дыхание, почувствовал его влажное тепло на своей коже 379c78. Осмелев, он легонько провел языком по внутреннейтакой нежнойстороне ее нижней губы и ласково поддразнил:
Здесь?
Гвен снова промолчала, но все же ответила ему «да»телом. Руки ее скользнули Алеку за спину, и она, качнувшись, прильнула к нему. От этого соприкосновения у него подскочил пульс, и Алеку внезапно пришлось сдерживать себя. Его пальцы, руки, душавсе рвалось к ней в желании сдавить ее в медвежьих объятьях. Он хотел целовать ее, прикасаться к ней. Он хотел ей поклоняться.
Он хотел, чтобы она узнала, каково это, когда тебе поклоняются.