Ну, а занимаешься чем? Сатоев крутанул в руках пустой уже стаканчик, исподлобья смотря на меня.
Пончики были съедены, кофе выпито, но мы, не сговариваясь, оставались сидеть, не идя к машине. Просто было как-то так пронзительно хорошо, тепло, спокойно, и этот пьянящий свежий воздухЯ не хотела опять в салон. Не хотела ехать, не хотела, чтобы километры утекали, с каждой минутой приближая нас к конечной точке маршрута. Не хотела. Мне хорошо было так.
На его вопрос не ответила, просто молча улыбнулась. Он не поймётСтебать еще будетне хочу
Я бы и предположил, что ничем, но больно ты продолжил Хабиб, не дождавшись моего ответа.
Взял паузу, подбирая слово, сощурился и окинул меня придирчивым, разбирающим на молекулы взглядом.
боевая, нашёлся.
Я захохотала. Боевая?! Ладно, ответ он заслужил.
Вообще по первому образованию я юрист, прошлась пальчиком по ободку бумажного стаканчика, думая, что стоит говорить, а что нет, После университета работала по специальности несколько лет
А специализация какая? нахмурился Хабиб, склонив голову на бок.
Налоговое право
Не твоё, тут же категорично отрезал Хабиб. Мой палец замер на ободке, и я с любопытством покосилась на собеседника.
Вообще-то я была неплохим специалистом, очень даже аккуратно заметила.
Не сомневаюсь, но тебе не подходит, убежденно повторил Сатоев, по обыкновению криво улыбнувшись.
А что подходит? поинтересовалась я.
Дальше говори, ушел от ответа Хабиб, сминая свой стаканчик. Ловко запульнул его в стоящее рядом мусорное ведро и потянулся за зубочисткой.
А дальше. Дальшея закусила губу, смотря мимо Хабиба, Знаешь, у меня был блог в инсте. Ну, как у всех. Ничего особенного. Так, фотки с отдыха выкладывала, иногда что-то про психологиюя увлекаюсь. Ничего серьезногопросто информация какие книги понравились, статьи И подписчиков на странице скопилось достаточно много. Вот
Сглотнула, подбирая слова.
И так вышло, медленно продолжила, Что мой развод с мужем был там тоже немного освещен. И мне начали писать. Ну, женщины в похожей ситуации. Очень много. Буквально завалили директ. Спрашивали совета, искали поддержки, многие просили личной консультации, но я отказывалая ведь не психолог, у меня и образования-то нетНо в один прекрасный момент я подумала почему нет? Мне ведь это нравится, понимаешь?
У меня даже голос дрогнул от непонятно откуда нахлынувших чувств. Я перевела на Хабиба взволнованный взгляд, отчаянно ища поддержки. Не знаю, почему мне так хотелось ее получить. Возможно, потому, что все мои близкие откровенно крутили у вискапроменять теплое место в налоговой на психологическую страничку в инстаграме, и мне важно было, чтобы хоть кто-то меня понимал. Пусть даже этомой сомнительный попутчик Сатоев. Хабиб в ответ на мои откровения только расслабленно кивнул.
Ну, потрындеть тИ любишь, сразу видно. Верю, что в кайф.
И, сцепив пальцы в замок, подался ко мне через стол всем своим видом показывая, что ему любопытно, что дальше.
Ну и я облизала пересохшие губы, сердце почему-то забилось сильнее, кровь прилила к щекам. Его открытая, такая искренняя заинтересованность выбивала меня из панциря. Ощущение, будто раздеваешься перед незнакомым человеком. Не до конца, но
И я решила, а почему нет. Тем более, очень хотелось всё разом поменять. Поступила на второе высшее на заочку, одновременно с этим стала проходить разные курсы. Сначала разработала готовые программы для продажи в интернете, потом решилась на консультации. Из налоговой ушла
Замолчала.
Психолог значит, хмыкнул Хабиб, потирая бороду.
Только учусь, поправила я, Второй курс.
Ясно, засунул зубочистку в рот, перекатил её языком, не сводя с меня проникающего внимательного взгляда.
Ну делат мозги точнА умеешь, Мадин. Не знаюкак насчет лечить, вынес свой вердикт Сатоев через несколько долгих секунд и рассмеялся.
Мне почему-то в жар бросило от всего вместе: его слов, бархатного смеха, горящих черных глаз. И словно нить между нами натянулась, цепляя что-то в груди, тонкая пока, едва ощутимая. Чтобы порвать, встала и выкинула стаканчик в урну. Отличный повод не смотреть больше другу другу в глаза.
Сатоев продолжал сидеть. Обернулась на него и кивнула в сторону машины, вопросительно выгибая бровь. Не сдвинулся.
Ну так что ж с мужем, если все писать сразу стали? вместо этого поинтересовался, щурясь,-Изменил?
Нет.
Ты изменила? он собрал лоб гармошкой и тыкнул зубочисткой в мою сторону.
Я заулыбалась, качая головой. Будто других поводов и нет для развода.
Тоже нет.
Бил? грозно нахмурился Хабиб.
Тут мне стало прямо смешно.
Он бы не посмел, ты что! Хоть был и отбитый, конечно
Что значит? озадаченно.
Вздохнула, махнув рукой.
Он был профессиональный боксер. Сейчас в ММА ушел. Косулин. Может знаешь?
Сатоев задумчиво почесал бороду, явно пытаясь вспомнить.
Не лично, слышал протянул наконец, щурясь, И что с ним не поделила-то? С твоим Косулиным?
Любовь живет три года, сам говорил. Наша прожила четырея сделала шаг назад, пятясь к машине.
Разговор начал откровенно напрягать. Ничего из этого я ему говорить не собиралась. И теперь испытывала неприятное чувство досады.
А потом? не сдавался Хабиб, давя интонацией и будто заставляя отвечать.
И казалось, что действительно проще ответить.
А потом я поняла, что вышла замуж за человека, с которым у нас нет ни одной точки соприкосновения, глухо произнесла я, делая ещё шаг назад
Точки соприкАсновения лУди создают сами, категорично заявил Хабиб, наконец поднимаясь с лавки и почему-то всё тяжелее глядя на меня.
Опять это напряжение. Тягучее, липкое, давящее. Я еще не понимала, почему оно вновь образуется между нами, но уже каждой клеточкой его ощущала. Что? Что не так?
Не тогда, когда вам даже поговорить не о чем, возразила вслух.
В браке не говоритьглавное, отрезал Сатоев, делая шаг в мою сторону.
Меня задело.
Вот значит, как, да?! Мадина, ты дурочка? Забыла, с кем и о чем толкуешь?
А что главное? с едкой иронией поинтересовалась, склоняя голову набок.
Ну, давай, Сатоев, расскажи мне про "место женщины на кухне" или что ты там думаешь. Но Хабиб немного удивил.
Я бИ ответил, но тИ агрессивно спрашиваешь. Решишь исчо, чИто я такой же как твой Косулин, хмыкнул он холодно и, прокрутив на пальце ключи, направился к машине.
Я итак недалека от этой мысли, фыркнула ему в спину.
Сатоев затормозил и обернулся, буквально пригвождая меня к земле тяжеленным взглядом. Таким тяжеленным, что коленки моментально стали ватными, подгибаясь.
Назвала меня тупым? медленно, будто пробуя каждую букву на вкус, поинтересовался он.
Инстинктивно бросило в холодный пот. Вот сейчас была угроза. Настоящая. Она пробила моё поле пушечным ядром, растеклась по коже обжигающе ледяным ядом.
Я этого не говорила, ответила более высоким, чем обычно у меня, голосом, Я даже про Косулина этого не говорила!
Я понял, чИто ты говорила. ПрИкрасно, отрезал Хабиб, посмотрел на меня еще мгновение и отвернулся. Пикнула сигнализация. Распахнулась водительская дверь. Он сел внутрь, а я так и стояла на месте. Мне было просто страшно идти к нему. Просто страшно. Словно в клетку к разозлившемуся хищнику. И было до слёз обидно, что он ведь, по сути, был прав. Я ведь именно так и думала. Про Косулинатак точно. Насчет Сатоева я
Мадин, окликнул меня Хабиб, устало проводя ладонью по лбу, Хотелось бы по перевалу ехать не ночью
Логично.
Я поплелась к машине, обреченно вздохнув.
Вот не надо нам было говорить. С каждым разом все хуже и хужеЛадно, осталось-то каких-то три часа. Выдержу.
6.
Если я думала, что атмосфера в салоне до этого была тяжелой, то я очень сильно ошибалась. По-настоящему невыносимой она стала только сейчас. Вокруг Хабиба облаком клубился кипучий, удушающий гнев. Он захлестывал меня как прибрежные океанические волны, скручивая, ударяя, прочесывая по дну и не давая отдышаться.
Грудная клетка каждый раз с трудом поднималась, будто под прессом. Руки, ноги- всё одеревенело, не давая свободно двигаться, сковывая меня. Самым безопасным было вновь отвернуться к окну и невидящим взглядом следить за мелькающим за стеклом пейзажем.
Я так и сделала, безразлично скользя взором по проносящимся мимо живописным деревенькам, сухим виноградникам, оврагам, холмам и редким перелескам.
НикогдаНикогда больше слова против не скажу этому страшному человеку! Как вообще можно так оглушающее молчать, что от давления у меня вылетают барабанные перепонки.
Простое, но такое ёмкое слово "извини" застыло на моих губах, не рискуя с них сорваться. Оно бы прозвучало слишком формально и все равно ничего не изменило. Каким-то шестым чувством я понимала, что теперь Хабиб точно со мной больше разговаривать не будет. И все, о чем он мечтает на данный моментпоскорее высадить меня из своей машины и забыть, как страшный сон. И почему-то было так обидно от этого! Мне вот иррационально хотелось продлить наше странное знакомство, и я с тоской косилась на утекающие километры, отмеренные нам навигатором.
Где-то через час нашей муторной поездки у меня ожил телефон. Ирка. Покосившись на своего сурового водителя, скинула. Почему-то не хотелось нарушать такое настоявшееся уже, тягучее молчание между нами посторонним голосом. Вместо звонков открыла мессенджер и быстро написала, что уже еду. Буду примерно через два часа. Ирка отправила в ответ ОК, смайлик и скинула точный адрес гостиничного комплекса, где они разместились. Я откашлялась, смотря на сообщение.
Мне тут адрес прислали.
Вбивай, Сатоев, не отводя глаз от дороги, снял свой телефон с крепления на торпеде и протянул мне.
Вбила. Вернула телефон на место. Сказанные вслух скупые слова, казалось, еще проносились эхом по салону, щекоча слух. Ну, точно. Никаких бесед больше не будет. С трудом подавила разочарованный вздох и вновь уставилась в окно.
А там начиналось настоящее волшебство. Перед нами вдруг выросли горы! Пока еще вдалеке, на горизонте, но уже невозможно было отвести глаз от этого колючего бесконечного заснеженного хребта, напоминающего о величии природы. Мы словно ехали прямо в стену, на край миранепередаваемое, волнующее ощущение. И сердце робко замирало при виде такой мощи, в которую врезалась дорога.
Я моментально забыла о наших размолвках с Сатоевым, с любопытством крутя головой и озираясь по сторонам.
У подножия хребта раскинулся городстолица этого региона, и мы сейчас в него въезжали. Невысокие многоквартирные дома с покатыми треугольными крышами, скульптурные группы почти на каждом площадном пятачке. Много розового, желтого, кирпично красного. Широкие проспекты с трамвайными путями и узкие извилистые улочки по богам, ручейками втекающие в главные дорожные реки. Много солнца и невыносимо бирюзовое небо. Много деревьев- наверно, летом здесь безбожно зелено.
И белоснежные вершины синих горных хребтов впереди, расчерченные черными прогалинами, куда ни глянь. Мне было так красиво, что, казалось,что и все прохожие здесь только и делают, что улыбаются. Разве можно быть унылым человеком, живя в таком месте?
Тут нИ очен богато живут, вдруг подал голос Хабиб, не смотря на меня.
Смутилась и не сразу нашлась, что сказать. Будто мысли мои прочитал и решил вернуть с небес на землю.
Все равно очень красиво, наконец тихо ответила.
Красиво, согласился Сатоев и замолчал.
Город мы проскочили быстро, хотя меня так и подмывало попросить Хабиба припарковаться и хоть чуть-чуть тут погулять. И, если бы не наша ссора, я бы обязательно так и сделала.
А сразу за городом начинался перевал, который мне даже не надо было преодолевать полностью. Горнолыжка, где меня уже ждали друзья, находилась прямо на этом перевале на высоте 2200 метров.
Первым предвестником начинающегося подъема неожиданно оказался не сам серпантин, а бесконечная вереница грузовиков на обочине. При том, что все легковые машины спокойно ехали дальше и никакой пробки не было. Дальнобойщики лениво расхаживали туда- суда вдоль припаркованных фур, курили, болтали, кто-то даже ел, открыв нараспашку дверь кабины и совершенно точно никуда в ближайшее время не собираясь. Конца и края этой ленте из грузовиков видно не было, и я никак не могла понять, что их тут держит.
На перевал фуры с интервалом пускают, опять совершенно внезапно подал голос Хабиб, удивительно точно угадывая, о чем я сейчас думаю, Узко там. Когда много грузовиковтяжело.
Ясно, кивнула я и откинулась на спинку сидения, устремляя взгляд прямо перед собой.
С двух сторон нас уже окружали коричнево-желтые, будто трескающиеся скалы, но чувствовалось, что ещё совсем невысоко. Вдоль трассы, в овражке, весело журчала речка. Бурная, каменистая, но такая мелководная и тонкая, что больше напоминала ручеек.
Весной почти до самой дороги она. Снег тает опять прокомментировал Хабиб, четко уловив направление моего взгляда.
Его настроение неуловимо изменилось, делая атмосферу в салоне теплее и дружелюбней. Черные, слегка прищуренные глаза, цепко следящие за дорогой, засветились теплотой изнутри.
Бывал уже здесь? задавая вопрос, ощущала себя минером. Шажок не туда и «Бах»! Опять погрузимся в опостылевшее молчание.
Часто, село моего отца прямо за перевалом. Родственники там Хабиб замолчал. Покачал головой рассеяннобудто сам от себя не ожидал, что затеет со мной разговор, но потом добавил, Люблю эти местаА тИ в первый раз?
Черные глаза мазнули по мне косым взглядом, ошпаривая и тут же отпуская.
Да, я с готовностью ответила, Здесь очень красиво.
Ва-а-ай, протянул Хабиб, криво ухмыляясь, Ты ещё не видела "красиво", Мадин. Подожди.
На этом наша короткая беседа оборвалась. Сатоев вновь нахмурился, плотно поджимая губы и следя за дорогой. А я отвернулась к окну, пряча улыбку. Пусть теперь делает вид, что всё такой же суровыйне буду ему мешать. Внутри стало щекотно и тепло. Хотелось болтать дальше, но что-то тормозило, да и виды за окном отвлекали.
Хабиб был прав. С каждым метром пейзаж менялся, забираясь по шкале совершенства на новую высоту. Дорога постепенно стала уже, превратившись с натяжкой в двух полосную. Запетляла вдоль скалы, становясь классическим горным серпантиномкогда с одной стороны над тобой нависает давящая каменная масса, а с другой пролегает пропасть, в которую страшно смотретьтак высоко.
Я озиралась по сторонам, впитывая грозную красоту гор. В некоторых местах прямо из скал били ключи, стекая слезами по породе, засохшие вьюны оплетали стены утесов, прозрачное небо звенело чистотой.
Любая встречная машина невольно пугаласлишком узкомы едва разминались. А когда мимо пролетала фура- я и вовсе закрывала глаза и переставала дышать, ощущая, как органы в животе подбираются выше и внутри растекается неприятный холодок.
Боже, какое счастье, оказывается, что я вожу тут не сама!
Даже просто сидеть рядом мне было сложно. Высота, которую мы набирали с каждым витком серпантина, невероятно давила, суровое величие пейзажей заставляло ощущать себя беспомощной. И чем дальше мы поднимались, тем уже становилась тропа еще и из-за появившегося снега на обочине, которого становилось всё больше и больше.
Внезапно снег и с неба пошел. Сразу крупными, стоящими косой стеной хлопьями, бьющими в лобовое. Небо почернело вмиг. Дело итак было к вечеру, а тут еще эти снежные тучи. Ночь будто упала на нас, погружая мир в опасный мрак. Фонарей вдоль высокогорного серпантина, конечно, не было. Только заснеженная дорога светилась белым, отражая свет фар, мелькали светодиодные полосы придорожного заборчика, за которым начинался обрыв, встречные машины яркими вспышками слепили глаза да горные, самые высокие пики призрачно серели вдалеке.
Твою мат, тихо пробормотал Хабиб, включая дворники. По салону от него прокатилась волна напряжения, вдавившая меня в сидение.
Что такое? прохрипела срывающимся голосом.
Да снЭг сильный, раздосадовано провел Хабиб пятерней по затылку, Лишь бы перевал на закрыли
И тише, будто сам себе:
Должны успет....
Мы успеть? Куда успеть? затараторила я.