И вот вопрос, кто из нас больший кретин? Прибабахнутые на всю голову халявщики, или разом вспомнивший про сладкое старпёр-препод? После взгляда на одну конкретную студентку.
Спасибо, едва слышно, но разом покрасневшие щёки и шея говорят о том, что оговорку Маша Морозова поняла и, кажется, поняла правильно.
Потому что кретина-старпёра в моём лице всё ещё жжёт раскалённым металлом тот несостоявшийся поцелуй, который, до спазма в паху, хочется завершить. Так, чтобы большие зелёные глаза подёрнулись поволокой, а сама Машенька Морозова только и могла стонать моё имя
Тьфу ты, придурок!
Вот только поздно, разбушевавшуюся фантазию не останавливает ни пара, ни невозможность ситуации в целом.
Хотя почему невозможность? Если уж совсем честно, мне есть чем убедить Машеньку, что Велисов всего лишь картинная пародия на голливудскую франшизу Угу, и со всеми этими убеждениями поскачешь ты, конь ретивый, на ковёр сразу к ректору.
Поскачу, но это только в том случае, если Машеньке не понравится, в чём я очень сильно сомневаюсь.
Так, прекратили балаган и расселись. Студенческая возня занимает ещё несколько долгих секунд. Открыли всё, что открывается, и записываем
Пара проходит мутно.
А ещё энергично, азартно и возбуждённо. Наложившиеся проректор, Велисов и разговор с отцом образуют странную смесь, заставляющую то и дело возвращаться к третьему ряду, второму месту от окна. Тому, где сидит сейчас Машенька Морозова, с периодичностью в пару минут сдувая мешающие конспектировать, волосы.
А где хвост?
Нигде не хвост, закройся уже и веди лекцию дальше.
Самое смешное, что слухи о нашем с ней поцелуе так толком слухами и не стали. Ни один из всей этой массы недоучек не смог в своём придурочном сознании сотнести меня и Морозову вместе. Так вместе, как представляю я, а не вот это всё со спором и прочей чушью.
Морозова, задержись, озвучиваю я в никуда, стоит прозвенеть звонку, и, обойдя стол, захлопываю планшет с расписанием и списком групп.
Наивные. Думают, раз пара потоком, то мне не удастся заметить прогульщиков? Пф. И вроде поколения меняются, а студенческие мифы у них всё те же.
Илья Глебович? сладкий голосок отвлекает и, подняв взгляд, я встречаюсь глазами с Пермяковой. Этой-то какого надо? Илья Глебович, я насчёт контрольной У меня там никак не получается, она прикусывает полноватую татуажную губу. Из всех заданий осталось последнее и я не знаю примете вы так или нет
И я не знаю, хмыкаю, глядя на тетрадь на кольцах в её руках. И да, на тетрадь, а не как думает Пермякова, подавшись всей декольтированной грудью ближе. Оставляй, если не сдашь, напишу на почту.
Спасибо! выдыхает вот это вот всё, едва не заставив поморщиться.
Серьёзно, сейчас в тренде именно такое великолепие? Хорошо хоть высокие каблуки и короткие юбки давно вышли из моды, иначе получился бы панельный перебор.
Пожалуйста.
Сколько там уже? Взгляд на часы подтверждает, что пора бы домой, в идеале через кафедру. Хреново, но для поездки к родному очагу придётся брать то ли отпуск, то ли отгулы, зависит от того как ляжет карта и настроение декана.
Морозова появляется передо мной в тот момент, когда в аудитории нет больше никого. Какая-то другая, в отличие от прошлого нашего рандеву.
Илья Глебович, вы что-то хотели?
Хотел, хочу и буду хотеть, но тебе об этом знать рановато.
Как свидание мечты, Морозова? Напускного веселья во мне хоть отбавляй.
Настолько много, что она опешивает, глядя широко раскрытыми глазами с тонким, заметным только вблизи, ободком линз. И что за выкрутасы? Надеюсь, на смену имиджа повлиял не Велисов, иначе сдавать ему и сдавать. Хотя бы потому, что глаза у Морозовой воспалённыето ли не привыкли ещё к линзам, то ли отказываются их переносить.
В отличие от глупой хозяйки, которая вдруг решила стать «красивой», хотя, как по мне, и в прошлый раз был полный отвал башки.
Я Я не понимаю о чём вы говорите, Илья Глебович! А возмущения-то сколько, так бы и сгрести в охапку, чтобы не злилась.
Да брось, на правах твоего временного уборщика, могу же я поинтересоваться стоил ли того спор
Одна фраза, а сколько эмоций! И розовеющие щёки, и даже немного злости. Да, Морозова, я самым наглым образом тебя провоцирую. Пока не знаю на что и не знаю зачем, но настроение из никакого мигом поднимается до верхнего шпиля универа. И не только настроение.
Илья Глебович, набрав воздуха, наставительным тоном начинает она, согласна, я повела себя глупо, но это не даёт вам
Звук открывшейся двери активирует во мне какие-то скрытые рефлексы. Потому что секунда и вот она, снова стоит между моих ног, притянутая почти вплотную и едва ли не упираясь носом в мой нос.
Что вы?!..
Илья Глебович? А рефлексы-то правильные, очень в тему. Голос Велисова раздается в тишине аудитории, и Маша нервно дёргается в моих руках. Извините, я попозже зайду
Звук закрывающейся двери ложится музыкой на мой тонкий слух.
Не двигалась бы ты, Маша, наставительно изрекаю я и она перестаёт. Не потому что послушалась, а потому, что задела бедром самое явное доказательство моей заинтересованности.
Я напишу на вас в деканат, мрачно обещает Морозова, больше не опуская взгляд ниже моих глаз.
Пиши. Можно подумать, там их жалобы кто-то читает. Только после факультатива о взрослых дядях и их реакциях, помнишь? откровенная насмешка настолько её выводит, что Морозова отталкивает мои руки, отпрыгивая на несколько шагов.
То, что былоЕсли бы было, я бы запомнил. Это не значит, что я теперь согласна на
А вот с этого бы места поподробнее, но Машенька сбивается.
И, вообще, мне не пять лет, чтобы разговаривать со мной как со слабоумной!
Не пять и даже не семнадцать, к моему большому счастью.
Я слишком умная, взрослая и уважающая себя женщина, чтобы позволятьЧто-что она сейчас сказала? даже если это грозит мне неприятностями. И, вообще
А, вообще, согласен по всем пунктам, примирительно поднимаю я руки, обмозговывая новое озарение.
Тогда извиняйтесь! внезапно наглеет Машенька и в изумрудных глазах ждут все кары небесные, если мне придёт в голову отказать.
За что?
Хватает мгновения, чтобы оценить и умный взгляд, и миловидные черты лица, и общую Машенькину правильность. Мама будет в восторге, отец в шокесамое то, чтобы провести безобидные выходные в родовом гнезде.
ЗаЕсли скажет за поцелуй, поцелую ещё раз. Так, чтобы было понятно за какой из них действительно можно извиниться. За
Осталось сделать так, чтобы она согласилась. Рассказать всё, как есть? Что она нужна мне только для отвлечения родительского внимания?
И куда бы ты послал себя на её месте?
За то, что смеётесь надо мной, уверенно и твёрдо, несмотря на то, что мы оба понимаемтак себе аргумент.
Извини, вздохнув, принимаю её правила игры. Больше не буду.
Недоверчивый взгляд из-под ресниц и то, как нервно она поправляет ремень сумки на плече, говорят в мою пользу. Хорошая девочка Маша Морозова, хоть и не хочет, но верит плохому мне. Повезло.
И в качестве извинений предлагаю тебе выходные. В Сибири.
Маша
Г-где?
Надо было прогулять, а не потакать синдрому отличницы! Ничего бы не случилось, не приди я сегодня на пару. Может, Глебов бы даже не заметил!
Ага, с его-то суперспособностью?
В Сибири, глядя на меня как на особо ценный приз, повторяет Илья Глебович. И его улыбка ни фига не выглядит милой, такой сожрёт и не подавится. Иркутская область, Катангский район, посёлок городского типа да в общем-то неважно, хмыкнув, осекается он. Поехали, будет весело.
Вы Я Это вообще
Как есть дура! Потому что вместо того, чтобы поставить наглого преподавателя на место, я стою, хлопая глазами и хватая ртом воздух. Реальность странно подёргивается, а шарики грозят заехать за ролики.
Ладно-ладно, неожиданно мирно отзывается Глебов, успокойся. Никто никуда не едет, считай, что я пошутил.
Пошутил?! Да у меня в жизни чувства юмора не было! Как и друзей, все из которых считали меня слишком серьёзной.
Маша, да успокойся ты!
Я бы с радостью, но Илья Глебович держит меня за плечи, а это не способствует.
Морозова, имей совесть! Если ты грохнешься тут в обморок, ректор сожрёт меня вместе с машинным маслом. Маша, вздохнув, он за подбородок приподнимает моё лицо, да пошутил я. По-шу-тил.
Шутки у вас
Сжавшиеся было когти ужаса немного разжимаются, выпуская сердце из объятий. Всё хорошо, просто в голове у меня опять не о том Сбросив его руки, я глубоко вздыхаю, в очередной раз осознавая собственный идиотизм. Да почему я снова о постели-то?! Ну, не изнасиловал бы он меня ведь!
И тут же краснею от собственных мыслей.
Морозова, глядя на моё, наверняка, пятнами пунцовое лицо, с интересом хмыкает Глебов, а скажи-ка мне, о чём ты сейчас подумала?
А зачем вы меняЛапали? Зажимали? Обнимали? Ни один из вариантов не подходит и я молчу, нервно прикусив губу.
Я тебя что? побуждая продолжать, весело интересуется Илья Глебович.
Ничего, раздражённо буркнув, мне приходится поправить сползающую сумку. Всего доброго, Илья Глебович.
«Чтоб вам подавиться!», недоговорено, но понято всеми участниками беседы.
Морозова, догоняет меня голос преподавателя за два шага до двери, а свидание?
Он не о том. Он не о том. Он не о том.
Хорошая мантра, только почему-то не помогаетсердце снова бухает как ненормальное, а из головы выветриваются все мысли, кроме неприличных.
Что вы имеете в виду? В развороте должна быть грация и холодное изящество, но ни того, ни другого с нашего чаепития у меня не прибавилось.
Выигрыш, Морозова. Ты же помнишь, что нельзя оставлять неудовлетворённым моё любопытство.
Нет, намёк в многозначительной паузе мне только кажется. Кажется и всё! И плевать, что выражение у, присевшего на край стола, Глебова под стать намёку.
С малознакомыми мужчинами не откровенничаю! Гордо тряхнув головой, я резко разворачиваюсь, запинаюсь о порог аудитории и вылетаю в коридор.
Под тихий смех одного раздражающего преподавателя.
Ужас, ужас, ужас. Это что и где сдохло, если дурацкий поцелуй развернул мои отношения с одним из самых проблемных преподов в совершенно непонятную плоскость? Непонятную, нервную, напрягающую меня лично, потому что сегодня на парах Глебова состояние «Меня здесь нет» чередовалось с засматриванием на него же.
И это после «случайной» встречи с Артуром в приуниверсистетском парке! Дурацкая счастливая улыбка сама наползает на губы, стоит вспомнить прогулку до отмёрзших пальцев, до разговоров обо всём на свете, и его добрую улыбку.
Ой!
Удар в чью-то спину вырывает из мечтаний о парне, которого Пермякова крепко держит в наманикюренных когтях. Воздух вышибает из груди и, отшатнувшись, я потираю ушибленное место.
Маша? Артур смотрит с привычной доброжелательной улыбкой, а я вспоминаю безобразную сцену, свидетелем которой он стал.
Краснею, конечно, и понимаю, что все шансы стать ему хоть немного ближе разбились о непробиваемую самоуверенность Ильи Глебовича.
Артур. Щёки горят так, что только туши. Ты ещё здесь?
Да, заходил в деканат, а ты?..
Только молчи, только молчи.
Меня Илья Глебович задержал насчёт контрольной, недовольство даже изображать не приходится, пришлось объясняться.
Какие-то проблемы? Участие в его исполнении это что-то новенькое и я застываю, засмотревшись. Хочешь, помогу?
П-поможешь? И это после моих обжиманий с преподом?!
Почему бы и нет, мы же одногруппники, улыбается Артур, а я вдруг ловлю его оценивающий взгляд.
Реально оценивающий! Понять это мне ума хватает, как и заметить, что серые глаза проходятся по изгибам тела, скрытым под пальто на поясе. Это что сейчас такое происходит? Где презрение, отвращение и «ты не такая»?
Или, проиграв тот спор, Пермякова проиграла и своего обожаемого Арта?
А давай! Надеюсь, ни торжества, ни злорадства в моём взгляде он не замечает. У меня, и правда, не всё получается.
И трижды плевать, что мой балл выше его, прикинуться дурочкой как-нибудь, да получится.
Может завтра? Недолго думает он, а мне это и вовсе ни к чему. Не в этом случае, только приоткрытый от удивления рот портит наигранно-самоуверенный вид. Только ты же знаешь, я в общаге живу но можем позаниматься в библиотеке, устроит?
Обожаю читать. И библиотеки.
Ой, идиотка! Ладно хоть «и тебя» не добавила, а то мой лимит по стыду на сегодня исчерпан.
Супер! До встречи.
И Артур Велисов, этот темноволосый бог, шагает ближе, чтобы приобнять меня на прощание. Мозг отключается весь и разом. Красный диплом говорите? А что это? Всё, что я могу сейчаспо-дурацки улыбаться и блеять что-то невразумительное в ответ. Особенно, когда, отстраняясь, он губами задевает мою щёку.
Мама, роди меня обратно, иначе я опозорюсь прямо здесь!
К счастью, мне везётне оглядываясь, Артур сбегает по ступенькам и выходит на улицу, пока я пытаюсь вспомнить хотя бы собственное имя. Сердце бешено колотится в груди, пульс зашкаливает, а где-то под рёбрами разрастается что-то искрящееся и счастливое, готовое заполнить меня всю.
Заниматься! С Артуром! Я!
Завизжать в припадке фанатского восторга мешает разве что охранник на пропускной. Вот! Вот что может сделать смелость, характер и удачно выигранное пари! А ведь прошло всего несколько дней с той самой прогулки!
Морозова, не стой столбом, замёрзнешь, насмешливый голос за спиной в два счёта разбивает все мои наивные мечты о белом платье и детишках с серыми глазами. Ау, Морозова.
До свидания, Илья Глебович, холодно, не поворачиваясь, прощаюсь я и спешу выйти на улицу.
Блин! Вот только перед этим неплохо было бы натянуть хотя бы шапку! Ледяной порыв ветра распахивает полы пальто, путает волосы и в целом не вызывает ничего, кроме желания спрятаться в троллейбус. Ничего, ещё чуть-чуть, и моих накоплений хватит на что-нибудь скромное, маленькое, но бензиновое. И своё.
Повесив сумку на локоть, я быстрым движением натягиваю шапку и ищу перчатки в недрах сумки. И зайти бы для этого внутрь, но там Глебов, а его мне сегодня хватило за глаза. Как назло, именно сейчас сумка выпячивает всё своё бездонное нутро, где под руку попадается всё, что не надо. Гигиеническая помада, купленная в киоске по случаю утери нормальной. Ручка, которую я ищу уже две недели. Стикеры, которые покупались вообще-то домой и полгода назад.
В общем, всё, что угодно, кроме дурацких перчаток.
А ветер продолжает качать голые ветки деревьев и мою слабую психику. Которая уже на грани оттого, что пальцы начинают приобретать весёленький синеватый оттенок. И перестают нормально гнуться, что тоже не способствует поискам.
Есть! Наконец, найдена хоть одна и я судорожно натягиваю перчатку.
Помочь?
Чтоб тебя!
Рефлексы срабатывают быстрее мозга и, резко развернувшись, я бью сумкой по обидчику. Угум, ещё бы он не был Глебовым, была бы вообще красота.
Морозова, ты откуда такая дёрганная? Естественно, сумку Илья Глебович ловит в нескольких сантиметрах от себя. Боком. И мы вместе наблюдаем за эпичным падением моих вещей. М-да
И, конечно, поверх разбросанных по крыльцу мелочей, красиво опускается вторая перчатка.
Тридцать три несчастья? со смехом в глазах интересуется Глебов перед тем, как присесть на корточки.
В четыре руки мы собираем мои скромные пожитки почти мгновенно.
Исключительно рядом с вами, раздражённо фыркаю в ответ, поднимаясь.
И как с таким настроением ты будешь сдавать экзамен? Когда вторая перчатка оказывается на руке, пальцы уже практически отмёрзли.
Так же, как и четыре предыдущих, буркнув, я собираюсь уйти, наконец, из универа, но Глебов удерживает за локоть.
Пойдём, я тебя подвезу, легко предлагает он, утягивая меня в сторону от дверей. Ты же окоченела, Морозова.
Думаете, на мотоцикле мне станет теплее? огрызаюсь я, за последний час доведённая до ручки эмоциональными качелями. Спохватываюсь, конечно, меняя тон и выражение лица на более вежливые: Спасибо, но я доеду сама.
Чтобы ты знала, Морозова, байкявление сезонное. Тоном, почти как на лекции, только там я сижу, а не иду к парковке, ведомая посторонним мужиком.
Даже если так, это не значит, что я с вами куда-то поеду! И неважно, что слова приходится проговаривать медленно и чётко. Губы замёрзли не меньше рук.
Не куда-то, а домой. Тяжесть его вздоха какая-то с перебором, и не слишком соответствует смыслу фразы. Чем Глебову мой дом-то не угодил? Или так далеко ехать? А вообще, у меня к тебе дело, так что можешь считать, что я тебя похитил.