Он никому не позволял себя гладить, а вот для меня почему-то делал исключение. Сейчас он тоже сразу наклонил голову, подставляя мне чуть обкусанное с краю ухо. Я, конечно, не преминула за этим ухом почесать, и кот благодарно замурлыкал.
Показывай, что и как! велела я Матвею, делая вид, что спешу.
Матвей кивнул и тут же стал водить меня по квартире. Сначала мы минут десять толклись в ванной комнате и толковали о лотке, потом перешли на кухню. Матвей показал, где какая еда хранится, и рассказал, как ее давать. Борька оказался парнем привередливым: корма не жаловал. Мне полагалось отваривать ему треску и индейку, а по выходным готовить паштет из кролика.
И еще вот! Матвей неожиданно выудил откуда-то пачку денег. Это тебе за заботу.
Не надо, запротестовала я, но Матвей наглым образом всунул деньги в карман моих джинсов.
Купишь себе что-нибудь красивое, пробормотал он и вдруг так посмотрел, что внутри меня все обмерло. Неужели Настя права?
Ах, да! Еще ключи! спохватился Матвей и тотчас сходил за ними в прихожую. Верхний замок открывается туго, не пугайся.
Он протянул мне связку на открытой ладони: один длинный ключ и два маленьких. На большом кольце, соединяющем ключи, висел брелок в форме сердца. При виде последнего мне почему-то стало не по себе.
В жесте Матвея было что-то символичное. Я замешкалась, но, образовавшаяся, пауза только добавила неловкости. Брелок чуть блеснул от скользнувшего по нему луча.
Наверное, лучше сделать вид, что я не понимаю намеков. Прикинуться валенком.
Украдкой вздохнув, я постаралась забрать ключи так, чтобы не коснуться руки Матвея. Но когда мои пальцы уже подцепили брелок, Матвей накрыл их другой ладонью.
Спасибо еще раз, сказал он, пристально глядя мне в глаза.
Не за что, сдавленно пробормотала я и тут же одернула руку.
Борька почему-то занервничалпришлось его отпустить. Спрыгнув на ковер, кот начала лениво вылизывать бок.
Ну, я пойду, пробормотала я, краснея. Вроде все понятно. Если будут вопросы, позвоню.
Подожди! Матвей рукой преградил мне путь в прихожую. Это еще не все.
Наверное, мне стоило извиниться и наврать, что опаздываю куда-нибудь, но я этого не сделала. Во взгляде Матвея читалась мольба.
Вспомнил еще что-то? уточнила я слабым от волнения голосом.
Я хотел спросить у тебя совета. Это касается Насти.
Да? Я почувствовала себя идиоткой. Господи, навыдумывала тут всякого: намеки какие-то, взгляды А Матвей просто хочет помириться с девушкой, восстановить мир.
В груди разлилось приятное тепло.
Какой ты хочешь совет? спросила я, плохо скрывая вздох облегчения. Спрашивай! Я всегда рада помочь.
Ну не в коридоре же беседовать. Матвей улыбнулся. Пойдем на кухню, выпьем чаю и нормально потолкуем.
Мяв! одобрил Борька и первым ринулся в сторону кухни.
Через пять минут я уже сидела за столом с большой чашкой в руках. Матвей выставил передо мной несколько корзиночек с печеньем и тарелку с разным сыром. Я так расслабилась, что даже сцапала кусок пармезана и сунула его в рот.
И что там с Настей? спросила я, еще толком не прожевав.
Мы расстались, спокойно ответил Матвей. Потому что я люблю другую. Тебя.
Разумеется, я подавилась, закашлялась и даже немного пролила на Борьку чай. Борька испугался, а Матвей остался невозмутимым, ни один мускул на его лице не дрогнул из-за моей реакции.
Я понимаю, что для тебя это немного неожиданно, признал он, когда я наконец перестала кашлять. Но сегодня я просто не мог этого не сказать. Я хочу быть с тобой, Мия.
Я отставила чашку в сторону и нахмурилась.
Матвей, между нами ничего не может быть. Ты для меня просто друг.
Ты говоришь так из-за Насти, я знаю, мрачно отозвался он. Привыкла воспринимать меня парнем подруги, но время все исправит.
Ничего оно не исправит. Я почувствовала, как в груди поднимается раздражение. Говорю тебе! У меня нет к тебе никаких чувств кроме дружеских.
На несколько секунд повисла пауза, а потом Матвей стал невероятно серьезным.
Я тебя добьюсь, пообещал он. Чего бы мне это не стоило.
Но я не хочу, чтобы меня добивались. Что за глупости? Я поднялась из-за стола и посмотрела на Матвея с укором. Пожалуйста, выкинь меня из головы.
Я пытался, тихо признался он. Но ничего не вышло.
Тебе просто надо отвлечься. На сколько ты уезжаешь?
На две недели.
Замечательно! Думаю, этого хватит, чтобы проветрить мозги и осознать, что мы не пара. А за Борьку не переживай, я стала медленно пятиться в прихожую. С ним все будет хорошо.
Матвей резко встал со своего места и сгреб меня в объятья. Я немного испугалась, но постаралась не выдать себя.
Отпусти! попросила я почти спокойно.
Мийчонок, пожалуйста, дай мне шанс. Разве я так много прошу? Просто не отталкивай меня. Он смотрел на меня с надеждой, сжимал в руках так крепко, что было тяжело дышать.
Я попыталась высвободиться из его объятий, но не получилось.
Матвей, насильно мил не будешь, напомнила я, стараясь не паниковать.
Я умею красиво ухаживать. И буду ждать, сколько потребуется.
По-моему, ты просто идиот! выпалила я.
Он вдруг сам отстранился, посмотрел снисходительно.
Ты из-за Артема такая колючка, да? Решила больше никому не доверять?
Меня бросило в жар.
Откуда ты знаешь? спросила я. Про Артема?
Настя рассказала, Матвей некрасиво поморщился, словно ему было крайне неприятно вспоминать про мою подругу. Но ты напрасно думаешь, что все парни такие же, как твой бывший. Ядругой. Я тебя никогда не предам.
Я вдруг ужасно разозлилась: и на Матвея, и на Настю, так спокойно выбалтывающую подробности моей личной жизни. Меня прямо затрясло.
Думаю, на сегодня хватит разговоров, сердито буркнула я. Ты сказал все, что хотел. И услышал мой ответ. Теперь постарайся как-то с этим ответом примириться.
Но я ведь еще не сказал главногоначал Матвей, но я не стала слушать. Развернулась и пулей вылетела из квартиры.
***
Жизньштука полосатая, и обычно за неприятностями всегда идет что-то хорошее. Но сегодня явно был не мой день. Вернувшись домой, я поссорилась еще и с папой.
Сначала ничего не предвещало беды. Когда я вошла в дом, папа, развалившись на диване, смотрел на кухне телевизор. Лицо его казалось слегка осунувшимся. В последнее время папа много работал и мало елменя это напрягало.
Ты ужинал? спросила я, споласкивая руки после улицы.
Да, я доел борщ, пробормотал папа и почему-то тут же отвел глаза.
Чаю будешь?
Нет.
А я выпью, решила я и достала из буфета заварку с ароматом манго.
Чайный пакетик был упакован в отдельную обертку, видимо, для того, чтобы не терять своих пахучих свойств. Я разорвала фольгу и открыла кухонный шкафчик, чтобы выкинуть ее в мусор, но тут же застыла на месте. В мусорном ведре валялись пирожки. Много.
Я выставила ведро из шкафчика и, строго посмотрев на папу, спросила:
Это что?
Опять эта блаженная приходила. Он поморщился. Принесла.
Ты про Тамару Сергеевну?
Ну да.
А зачем ты все выкинул? Тамара Сергеевна очень вкусно печет, чтоб ты знал.
Она мне не нравится, ответил папа. Зачем она все время к нам лезет?
Просто хочет поддержать.
Мы не нуждаемся ни в чьей помощи.
Я закатила глаза. Вот вечно папа такой. Тамара Сергеевнанаша соседка, милая, скромная женщина. Да, возможно, она влюблена в папу, но особенно не навязывается, просто изредка приносит нам гостинцы. Папа на них реагирует грубостью, и мне постоянно за него стыдно.
Ты не мог бы в следующий раз ничего не выкидывать? строго попросила я. Если ты не хочешь пирожков, это не значит, что никто не хочет. Я с удовольствием все съем.
Мия, твоя доброта тебя погубит. Папа рассердился.
В каком смысле?
Ты вечно боишься ранить чувства других людей и этим самым притягиваешь неприятности.
Мне стало не по себе. Неприятности я точно притягиваю, но не добротой же?
Если я буду расшаркиваться с Тамарой, она нафантазирует себе всякого, привяжется, хмуро констатировал папа. Зачем давать ей ложную надежду на взаимность?
Ну, ты мог бы и присмотреться к ней немногозамямлила я, но папа тут же перебил.
И не подумаю. Эта женщина мне не интересна. Чем быстрей она это поймет, тем лучше для нее.
Я подошла к дивану и присела рядом с отцом. Он едва заметно отодвинулся. Мозг это сразу уловил, и сердце забилось чаще. Но, конечно, я ничего не сказала.
Папа покачал головой.
Мия, запомни: иногда с людьми нужно быть жестокой. Для их же пользы.
Я не умею.
Учись.
Я тряхнула головой и только собралась отшутиться, как заметила за диваном бутылку из-под пива. Под ложечкой похолодело. Вот, значит, зачем папа держит дистанцию, чтобы я не уловила запах алкоголя.
Папа проследил за моим взглядом и тут же напрягся.
Это всего лишь пиво, Мийчонок. Имею же я право хоть немного расслабиться после работы?
В прошлый раз ты тоже начал с пива.
Сейчас совсем другое. Я не собираюсь снова начинать.
Я поднялась с дивана и отошла к окну. Грудь словно в тисках сдавило, голова стала ватной от дурных предчувствий.
Не надо делать такой трагический вид! рассердился папа. Я всего лишь бутылочку пива «раздавил», а не валяюсь тут в отключке.
Ты не пил четыре месяца восемнадцать дней, тихо констатировала я.
Что? На папином лице проступила досада. Ты считаешь, сколько я не пью? Каким образом? На календаре дни зачеркиваешь?
Мне не нужен календарь.
Он начал хорохориться:
Мия, не раздувай из мухи слона.
Но ты ведь обещал, что больше ни капли!
Мои слова его задели. Папа переменился в лице, решительно поднялся с дивана, но тут же неуклюже шатнулся. Я уставилась на него с ужасом.
Это колени, тихо сказал папа. Побаливают.
Я не ответила, просто отвернулась, чтобы он не заметил выступившие на моих глазах слезы.
С тех пор, как умерла мама, у папы проблемы с алкоголем. До этого он пил только по праздникам, да и то мало, а теперь вот периодически уходит в запои. Со смертью мамы, вообще, многое поменялось. Самое ужасноето, что папа перестал рисовать. Совсем. Первые несколько месяцев после похорон я еще надеялась, что он снова возьмется за кисть, но потом эти надежды полностью исчезли. Папа говорил, что краски напоминают ему о маме. Стоило ему оказаться перед мольбертомна него накатывало черное тягучее отчаяние. Только физическая работа позволяла ему хоть немного забыться, потому папа пошел работать на стройку. Именно там он впервые запил.
Работал он вахтой, по две недели, и мог не просыхать все свои выходные и даже дольше. Пару раз я доставала ему липовые справки о больничном, чтобы его не уволили с работы. А потом Настя посоветовала перестать это делать. Мне было тяжело ее послушаться, но совет помог. Когда папу выперли с двух строек подряд, он наконец решил завязать. Закодировался и устроился садовником к одному богатею. Все только-только начало налаживаться, и вот опять
В прихожей хлопнула дверь, выводя меня из задумчивости.
Я бросилась на крыльцо и успела увидеть, как папа отпирает калитку.
Ты куда? закричала я, всплеснув руками.
Папа нехотя обернулся.
Прогуляюсь, сказал он. Подышу воздухом.
Не надо, почему-то испугалась я. Не ходи. Я не буду больше тебе ничего говорить. Обещаю!
Он дернул плечом и тут же скользнул на улицу, прикрыл за собой дверь.
Обиделся.
Но я ведь не хотела обидеть, мне просто страшно, что и его тоже, как мамы, не станет. Я ведь останусь совсем одна. Одна-одинешенька.
Я села на крыльцо и закрыла лицо руками.
Глава 3. Платон
Стоило мне заикнуться об отпускеотец буквально расцвел. Месяца три назад, под давлением нашего семейного доктора, он начал посещать мозгоправа и немного поехал кукухой на теме отдыха. Теперь регулярно сыплет фразами вроде: «Всех денег не заработать» и «Работа не волк».
Еще зимой отец был другим. Если в офисе скапливалось много нерешенных вопросов, папа мог остаться на рабочем месте на всю ночь. Если случалось что-то экстренное в филиалахотправлялся туда немедленно. Его рвение всегда меня заражало, мотивировало, а теперь оно, кажется, в прошлом.
Нет, так-то я не против, что отец немного сбавил обороты: у него и возраст уже не тот, и здоровье хромает. Вот только зачем он пытается навязать свой новый уклад другим? Отца уже несет! Недавно он перевел часть сотрудников на удаленку, а начальников отделов теперь штрафует за переработки их подчиненных. Мои рацпредложения отец вообще игнорирует, мои дела тайно передает другим. Передает людям, которые с этими делами не справляются. Жесть просто! Еще пару месяцев в таком стилеи конкуренты втопчут нас в землю.
И вот сейчас, когда мне лучше бы сидеть в Москве безвылазно и за спиной отца все же раздавать криворуким работникам люлей, я должен все бросить и мчаться в Сочи. И все из-за какой-то провинциалки, возомнившей себя Золушкой. Нелепая ситуация
Я так кипел внутри, что мой последний рабочий день прошел как в тумане.
Перед тем, как отправиться домой, я, скрипя зубами, передал дела заместителю и наказал звонить мне ежедневно утром и вечером. А еще попросил скидывать всю текущую отчетность на мою почту. Пока я распинался, заместитель поглядывал на меня, как хулиганистый пес, выжидающий, когда хозяин наконец свалит. На его губах гуляла мерзкая расслабленная улыбочка.
И как я мог нанять себе этого идиота? Где были мои глаза? Хотя сейчас уже все равно ничего не изменитьпридется опираться на то, что есть.
В любой критической ситуации сразу звони мне! напоследок распорядился я. Я всегда буду на связи.
Да ладно вам, Платон Александрович, заместитель довольно бездарно изобразил приступ подобострастия. Все будет в порядке. Отдыхайте с удовольствием.
От того, как мерзко забегали его глазенки, на душе у меня стало совсем паршиво. Я даже подумал, что немного погорячился, заявив матери, что запугивать девушек не этично. Если ваше семейное дело катится в тартарары, иногда можно и забыть об этичности. В конце концов, времяденьги, и иногда лучше прибегнуть к тому решению, которое это самое время экономит.
Еще на работе я купил билет в Сочи и забронировал себе гостиницу. С билетом, кстати повезло: Матвей завтра вылетит в Иркутск, а я в это же время покину Москву.
Идей, как все уладить, у меня не было. Приехав домой, я стал опять шерстить присланные матерью ссылки, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь зацепку. Мне кровь из носу надо было подобраться к Пальме поближе, изучить ее. Тогда я сразу соображу, как отвадить глупую девицу от своего брата.
Соблазнять эту клушу я по-прежнему не хотел. Во-первых, не приемлю беспорядочных половых связей, во-вторых, меня не привлекают деревенские замухрышки.
Примерно через час увлеченного изучения аккаунтов Пальмы (нет, ну до чего дурацкая фамилия, брр!), я выяснил, что эта девица дает частные уроки живописи и рисунка. В груди сразу ёкнуло: вот оно, вот дорожка в логово «врага».
Рядом с объявлением об уроках Пальма указала свой номер телефонавесьма кстати. Я тут же этот номер набрал. Пришлось секунд двадцать слушать гудки, но потом на звонок все же ответили.
Алло! долетевший из динамика голос показался невероятно грустным.
На мгновение я даже растерялся, но потом все же взял себя в руки, заговорил подчеркнуто деловито:
Здравствуйте, я по объявлению. Мне нужна Мия Пальма.
Это я.
Вы еще даете уроки рисования?
Да, конечно.
Я бы хотел начать заниматься у вас завтра.
Повисла пауза. Девушка, кажется, даже что-то уронила. Спустя несколько секунд она уточнила с плохо скрываемым смущением:
Простите, когда вы хотите начать заниматься?
Завтра. У меня тут выдался внеплановый отпуск, и мне бы хотелось посвятить его рисованию. Я, кстати, доплачу вам за срочность. Как насчет того, чтобы учить меня за двойную цену?
Она тихо рассмеялась, сказала:
Ну что вы! Вам не потребуется платить больше. Я просто удивилась вашей решительности: обычно на мои уроки записываются загодя. Подождите пару секунд, я найду органайзер и выберем время. Раздался шорох листочков. В одиннадцать утра вам будет удобно?
Да.
Значит, договорились. Жду вас завтра в одиннадцать у себя. Адрес знаете?
Я сказал, что не знаю, и она тут же продиктовала мне улицу и дом. А после попросила:
Захватите, пожалуйста, фото своих работ. Мне бы хотелось оценить ваш уровень.
От ее предложения меня перекорежило. Какие к черту работы? С детства ненавижу рисовать: на мой взгляд, это довольно бессмысленное, утомительное занятие. Но, естественно, мыслями своими я делиться не стал, сказал: