У меня нет никаких рисунков: я только-только увлекся рисованием.
Пальма продолжила упорствовать:
Везите любые наброски. Не надо стесняться. Я, как педагог, должна понять, с чего нам лучше начать занятия, определить ваши сильные и слабые стороны.
Я быстренько с ней распрощался. Отложив телефон, закрыл глаза и зачем-то прокрутил состоявшийся разговор в голове еще раз.
У Пальмы, оказывается, приятный голос. Мягкий и добрый. Интересно, вживую она звучит так же обезоруживающе?
Я вдруг поймал себя на том, что улыбаюсь. И какого спрашивается черта? Вот только симпатии к своей потенциальной жертве мне и не хватало.
Вздохнув, я стер с губ дурацкую улыбку и начал паковать чемодан.
***
Мой полет в Сочи прошел нормально, да и от аэропорта до отеля я добрался без происшествий. Единственное, что напряглоболтовня попавшегося мне таксиста. Пропеченный южным солнцем паренек не смолкал ни на секунду. Пару раз я открытым текстом попросил его заткнуться и дать мне подремать в дороге, но он эти просьбы нагло проигнорировал.
А ведь я не сомкнул глаз этой ночью. Бессонницамой бич с детства, она часто нападет на меня перед важными мероприятиями. И хоть я не считал встречу с провинциальной пассией брата такой уж ответственной, все равно, видимо, был на взводе и не мог спать.
Даже в самолете я чувствовал бодрость, но стоило ступить на южную землюмозги сразу стали ватными. Теперь я то и дело клевал носом. Наверное, это из-за жары. В Сочи она оказалась куда сильней, чем я ожидал: несмотря на ранний час, воздух напоминал густое, разогретое облако.
Заселившись в отель, я, первым делом, принял ледяной душ. Сразу стал бодрей, но ненадолго. Стоило немного перекуситьменя опять потянуло в сон. Глаза слипались со страшной силой, но времени отдыхать не было, потому я просто выпил три чашки эспрессо, после чего двинул к Пальмепешком.
Она жила недалеко от моего отеля, и я был уверен, что попаду к ней довольно быстро. Однако пройти к нужному месту оказалось непросто. Да еще, как назло, у моего телефона сдохла батарея, и карты, которыми я собирался воспользоваться, стали недоступны. Расспрашивать снующих повсюду туристов я не рискнул, положился на интуицию. И совершенно напрасно.
Улочки в этой части Сочи располагались хаотично и то и дело заканчивались тупиками. А еще номера домам явно присваивал какой-то сумасшедший, лишенный всякой логики. Я изрядно попетлял, пока набрел на дом Пальмы, и хорошо так опоздал на урок.
Участок Пальмы огораживал высокий кованый забор. Я подошел к калитке и поискал звонок. Тот нашелся справапод листьями плюща. Я собрался нажать на кнопку, но в этот момент внутри все резко похолодело. Я вдруг подумал: а что если Мия меня знает? Матвей вполне мог показать ей фотографии семьи. Мой брат, конечно, не слишком словоохотлив, но, может, Пальме как раз подробно рассказал о всех своих родственниках.
Мозги у меня заскрипели. Я стал напряженно прикидывать, как бы так невзначай вызнать, известно ли обо мне моей будущей училке. И в этот момент откуда-то сверху раздалось:
Что же вы стоите? Заходите, калитка не заперта.
Это было так неожиданно, что я даже вздрогнул. Чуть погодя огляделся, но не увидел поблизости людей. Домик Пальмы располагался в глубине участка, голос явно шел не оттуда. Но голос был ее, в этом сомнений у меня не было.
Я на дереве, словно прочитав мои мысли, пояснил голос.
Я задрал голову. У калитки действительно имелось раскидистое дерево, усыпанное странными красными и черными ягодами. Дерево это вдруг затряслось, и через несколько секунд с него не то соскочила, не то свалилась худенькая девушка.
Ай! пискнула она чуть слышно. Поцарапалась.
Я невольно усмехнулся и тут же вошел во двор. Отступать все равно было некуда.
Девушка вышла на тропинку, ведущую к дому, и уставилась на меня с добродушным любопытством.
Вы на урок, да? Я почему-то решила, что вы не придете.
Она была жутко растрепанной и вся в фиолетовых пятнах. А еще держала в руках прозрачный пакет с теми самыми ягодами, что росли на дереве.
Извините, что опоздал, пробормотал я. Я немного заплутал, пока искал ваш дом. Меня зовут Роман.
Я впился взглядом в ее лицо. Моя маленькая ложь не стерла с него и капли добродушия. Значит ли это, что Мия меня не знает? Ох, хоть бы так и быломне не нужны проблемы.
Я рада, что вы все же пришли, сказала Пальма и вдруг посмотрела на меня с вызовом. А меня зовут Мия Филипповна.
Мне стало смешно. Девчонка выглядела ровесницей Матвея, а значит, на пять-шесть лет младше меня. К тому же и на порядок ниже, смотрит снизу вверх, но ждет, что буду называть ее по имени-отчеству.
Я прислонился к забору и, сложив руки на груди, лениво предложил:
А можно для меня просто Мия?
На несколько секунд повисла пауза, а потом Пальма замотала головой.
Нет, твердо сказала она. Мне нравится, когда ученики обращаются по имени-отчеству. Мне так комфортней.
Своей подчеркнутой серьезностью она напомнила мне маленькую девочку, нарядившуюся в мамины платье и туфли, и возомнившую себя взрослой. Но я все же не стал спорить. На «ты» мы можем и чуть позже перейти.
Что вы собирали? без всякого перехода спросил я.
Тутовник. Она раскрыла пакет и показала свой «улов». Будете?
Пальцы у нее тоже были фиолетовыми. Видимо, от этого самого тутовника.
Угощайтесь! Мия сделала шаг ко мне.
Не знаю почему, но сердце у меня пропустило удар. Наверное, недосып и эспрессо дали о себе знать.
Я отделился от забора и заглянул в пакет, спросил:
А разве ягоды не следует мыть перед тем, как предложить их гостям?
Она рассмеялась, вынула из пакета пару продолговатых черных корябушек и тут же отправила их в рот. Прямо вместе с крохотными зелеными веточками.
М-м-м! напоказ причмокнула Пальма. С микробами просто умопомрачительно вкусно.
Я скривился, но невольно задержал взгляд на ее лице. На нем тоже имелось несколько фиолетовых пятнышек. А еще губы губы Мии по краям стали синими от сока. Просто удивительная замарашка! И, главное, ни капли не смущается.
Не пугайтесь вы так: я не умру от холеры! Пальма чуть наклонила голову на бок и прищурилась. У вас в столице так не принято, верно?
Я, кажется, перестал дышать. Она сказала «в столице» мне не послышалось? Но я же не говорил, откуда приеду
Откуда вы знаете, что я из Москвы?
Угадала, да? Мия расплылась в довольной улыбке. Считайте, что вас выдала нездоровая бледность и снобистское выражение лица.
Она даже нос задрала кверху от гордости за свою сообразительность, а я как-то сразу расслабился.
Хмпротянул я, сверля ее взглядом. Кажется, родители забыли рассказать вам, что называть человека снобомдурной тон.
Извините. Она даже не попыталась изобразить чувство вины. Я не хотела вас обидеть. Присядьте пока вот тут, на скамье. Я помою для вас ягоды и приведу себя в порядок, а потом мы начнем занятие.
Она пошла к дому, а я невольно проводил ее взглядом. Сзади девчонка была очень даже ничего: ноги длинные, попка красивая. Хотя, надо признать, спереди Пальма мне тоже понравилась. Если на фото она казалась обычной, то в жизни производила другое впечатление. В ней однозначно было что-то цепляющее, какая-то изюминка. Но в чем именно она заключалась, понять я пока не мог.
Когда Мия скрылась в доме, я присел, куда мне велели, и огляделся. Участок показался мне небольшим, но уютным: повсюду цвели какие-то кусты, у крыльца росли пальмы. Вдоль тропинки, ведущей к крыльцу, пестрели розы. В общем, сад вполне годился для журнальной фотографии, а вот дом был совершенно непримечательным и, кажется, старым. Хотя точно оценить его состояние я не смог: домишко слишком плотно оплели разнообразные лианы.
Заскучали? Пальма вернулась во двор минут через десять. Бриджи и майку, в которой она свалилась с дерева, сменил сарафанпростой такой, в цветочек. В нем только семечками на базаре торговать, но мне он почему-то понравился.
Держите! Пальма всунула мне в руки чашку с собранными ягодами. Ешьте спокойно: я вымыла их в хлорке и подержала под кварцевой лампой.
Весьма любезно с вашей стороны, хмыкнул я, скользнул взглядом по ее пальцам. А руки вы, видимо, мыть не стали?
Она развернула ко мне ладони, на которых по-прежнему, виднелись фиолетовые пятна, и притворно вздохнула.
Не отмываются.
Я невольно отметил про себя, что у Пальмы короткие ногти. Я сто лет не видел таких. В моем окружении все девушки с длинными, наращенными ногтями, и Вика не исключение. Каждую неделю она ходит в салон, что-то там со своими руками делает, а потом требует у меня на этот счет комплиментов. Я обычно не вижу никаких изменений, но никогда не признаюсь. Мода есть мода. Интересно, почему Пальма-то от нее отстает? У нее что, настолько плохо с деньгами, что даже на маникюр не хватает?
Неужели тутовник по-прежнему не внушает вам доверия? спросила Мия, по-своему истолковав мою задумчивость.
Я кивнул.
Не внушает. Раньше мы с ним не встречались.
Правда? Ее глаза удивленно распахнулись. Значит, вам повезло. Это же класснопробовать новое!
Я подцепил одну черную корябушку из чашки и отправил в рот. Пальма замерла, уставилась на меня с горячим нетерпением.
Ну?
Вкусно! улыбнулся я, и она чуть не запрыгала на радостях.
Она, вообще, как-то не умела скрывать эмоций, держать лицо.
Я съел еще несколько ягод, после чего Пальма повела меня за дом. Там, в тени виноградных лоз, обнаружилось еще одно крылечко. Мы поднялись на него, и Мия, привстав на цыпочки, стала шарить рукой по наличнику над дверью.
Что вы делаете? не понял я.
Ищу ключ.
Доска под ее ногой жалобно скрипнула.
А дом и правда стар, подумал я, крыльцо рассохлось, а дверь, кажется, застала революцию. Мама права: Пальманищебродка и явно нуждается в деньгах, а значит, посвящать ее в свои тайны крайне нежелательно.
Мия наконец нашла ключ и отперла замок; распахнув дверь, застыла рядом с гостеприимной улыбкой.
Добро пожаловать в мою мастерскую.
Я с сомнением шагнул через порог этой хибары. Воображение рисовало грязь, облупленную штукатурку и рваный линолеум. Но мастерская оказалась довольно уютной и светлой. Почти все пространство комнаты заполняли стулья и мольберты. Стены и потолок были выкрашены в белый, на стенах висели картиныкакие-то пейзажи.
Выбирайте себе место, предложила Пальма, и я плюхнулся на первый же стул.
Показывайте! Она присела рядом.
Что? не понял я.
Свои работы.
Я же говорил по телефону: у меня их нет.
Ну перестаньте! Не надо меня стесняться, Ее лицо выражало крайнюю степень заинтересованности. Должно быть, Пальма и в самом деле верила в то, что я непризнанный гений, которому только робость мешает озарить свет своим талантом. Ну и дуреха!
Я не обманываю, буркнул я с раздражением. Последний раз я рисовал в школе и получил трояк.
Последнее говорить явно не стоилоМия вдруг переменилась в лице и даже чуть отодвинулась. Кажется, она заподозрила меня в чем-то нехорошем. Интересно, кстати, в чем?
Откинувшись на спинку стула, я одарил Пальму самой обворожительной из своих улыбок.
Зачем вы записались на урок? холодно поинтересовалась она в ответ.
Действительно, зачем? Мне следовало бы продумать легенду, а я этим не озаботился: слишком торопился. Ну ничего, сейчас что-нибудь сочиню.
Понимаетеначал я, оглядываясь по сторонам в поисках идей. Иногда нужно пробовать в отпуске что-то новое, иначе жизнь превратится в день сурка.
Чтобы развлечься, вам лучше прыгнуть с парашютом или полетать на воздушном шаре, сухо заметила она. Рисование не даст вам острых ощущений.
Я похож на искателя острых ощущений? искренне удивился я.
Она добросовестно задумалась, а меня вдруг осенило. Женщинысущества крайне жалостливые, значит, на это и надо давить.
Ладно, отвечу вам честно, я на тон понизил голос, чтобы звучать убедительней. Уроки рисования мне выписал психотерапевт.
В каком смысле?
В прямом. На последнем приеме мой психотерапевт вдруг вскочил и говорит мне: ПлатонУже брякнув собственное имя, я осекся. Господи, какой же я идиот! Я же представился Романом. Романом!
В столь дурацкую ситуацию попадать мне еще не доводилось, и я понятия не имел, как выкручиваться. Мозг предательски вырубился, ладони похолодели.
Так что там Платон? сама того не ведая, подсказала выход Мия. Что умное он сказал о вашей проблеме?
Он сказал, что искусство лечит душу.
А вашу душу нужно лечить?
Да.
От чего же? В ее глазах заплясали смешинки. От несчастной любви?
Почти, кивнул я. От несчастной любви к работе.
Никогда таких диагнозов не слышала.
Значит, вам повезло.
Она придвинулась обратно и уставилась на меня требовательно.
И что же вы замолчали? Я жду подробностей.
В ее любопытстве было что-то ребячливое. Я специально выдержал небольшую паузу, чтобы еще сильней его подогреть.
Подробности не очень интересны, задумчиво произнес я. Пашу как вол, а повышение опять пролетело мимо меня.
Время от времени это бывает у всех.
Ага, но со мной такое уже третий год подряд.
Она посмотрела на меня с искренним сочувствием, а я поспешил еще больше ее разжалобить:
Я понимаю, что из меня посредственный ученик, но очень прошу не выгонять. Мне, как воздух, нужна перезагрузка. Кстати, предложение о двойной оплате все еще в силе.
Она не ответила. Кажется, прикидывала что-то там у себя в голове.
Понимаю, грустно улыбнулся я. Вы, наверное, планировали посвятить лето своему творчеству, а тут меня принесло.
Вовсе нет.
Ну мне-то можете не врать! Я не дуракпонимаю, что учить всяких бездарейсомнительное удовольствие. Вы явно грезите совсем о другомо выставках.
Пальма рассмеялась.
Вы ошибаетесь! Ни о каких выставках я не грежу. У каждого свое призвание: кто-то создает шедевры, а кому-то нравится учить. Я из последних.
«Очень жаль!» мысленно констатировал я. Ведь, если бы Пальма мечтала о выставках, можно было бы под видом мецената увезти ее в Петербург. Матвей бы поскучал немного сначала, а потом, глядишь, и переключился бы на новую провинциалку.
Хорошо, я буду вас учить! наконец согласилась Мия. Мне даже интересно, что из вас получится. А начнем мы, пожалуй, с небольшого натюрморта.
Она встала со стула и подошла к столику в конце комнаты, выставила на него из шкафа кувшин, кружку с отколотым краем, потом положила рядом с ними пару пластиковых яблок. Я, сам того не заметив, вдруг залюбовался простотой ее движений. Пальма держалась совершенно бесхитростно, по-домашнему, а мне это было в диковину. Я привык, что девушки рядом со мной строят из себя этаких избалованных кошечек: прогибают поясницы, оглаживают себя по бедрам.
Мия вдруг обернулась и посмотрела в упор. Я этого совершенно не ожидал и смутился, как какой-нибудь прыщавый подросток.
Готовы? спокойно спросила она, совершенно проигнорировав мою реакцию.
Наверное.
Она снова подсела ко мне и начала говорить что-то о композиции. Я изо всех сил пытался слушать внимательно, но все объяснения словно летели мимо меня. А все из-за колхозного сарафанчика Пальмы. Он чуть задрался, и я не мог не коситься на открывшиеся моему глазу девичьи колени. Думать вдобавок мешало то, что от Мии очень вкусно пахловетром и моремменя так и подмывало придвинуться к ней поближе, но, конечно, я запретил себе это делать.
Все понятно? закончив объяснять, спросила Мия.
Да вроде, буркнул я, пряча взгляд. В моей голове, к сожалению, не отложилось ни слова.
Значит, принимайтесь за дело. Она закрепила на моем мольберте большой лист, а после вручила мне несколько карандашей и ластик.
Черт! Неужели следующий час моей жизни пройдет настолько бездарноза дурацким рисованием? Просто пытка какая-то!
Я отставил чашку с тутовником на соседний стул и попытался изобразить воодушевление.
Пальма зачем-то встала за моей спиной. У меня даже в затылке потяжелело от ее пристального взгляда. Я выждал немного, а потом возмутился:
Я не могу работать, когда вы смотрите.
Мне надо оценить, как вы держите карандаш.
Не поверитея держу его рукой, хмыкнул я. Как все нормальные люди.
Она и не подумала отойти. Дабы поскорей удовлетворить ее любопытство, я начал корябать на листе кувшин.
Подождите! почти сразу остановила Мия. Карандаш вы все-таки держите неправильно.
Господи, вы серьезно?
А вы разве сами не видите, что размазываете набросок ладонью?