Как?! Снова голубоглазый блондин?
Это наша вторая встреча. Я хочу тебя. Ты не против?
Я молчала, понимая, что чистосердечный ответ не поднимет меня в его глазах. В своих я упала ниже некуда. Но как же мне хотелось прошептать «да»! Отказаться от оргазма я была не в силах. Я так истосковалась по мужчине, мне так было одиноко. И ведь никто не узнает о том, что произошло. Я решила, что даже Ладе не стану ничего рассказывать. Онасваха всех времен и народовне одобрит факта измены. Фу, звучит ужасно. Никогда раньше я не изменяла своим мужьям. Мысленно фантазировала о чем-то пикантном, но одно дело в мыслях, а другоечужой мужчина в нашей супружеской постели. Мне вдруг пришла в голову отличная мысль: нам нужно перебраться, например, в гостиную. Там на ковре мы и займемся тем, чего так жаждет его напряженная плоть и мое возбужденное тело.
Пойдем в гостиную? зарываясь лицом в густых волосах, выгибаясь дугой от его умелых ласк, шептала я.
Как скажешь
Я и не заметила, как мы оказались в гостиной. Странно Здесь был широкий удобный диван, два массивных кресла, но Платон осторожно опустил меня именно на ковер, словно прочел мои мысли. Мурашки пробежали по телу. Возбуждение смешалось с отчаянным страхом: я поступаю совершенно необдуманно, неосторожно. К тому же я совершенно не помнила, как мы вышли из спальни, спускались по лестнице. Он нес меня на руках, но я не чувствовала их. Я летала! Это было перемещение в пространстве и времени, незаметное и мгновенное. Мне захотелось запустить пальцы в роскошную шевелюру Платона. У него были такие приятные, шелковистые на ощупь волосы. Только я не могла этого сделать. Я лежала животом на ковре, а мужчина ласкал меня сзади. Он лежал так, чтобы не давить на меня всем своим телом, однако мне было приятно ощущать, что он не невесомое создание. Его пальцы нежно и точно касались моих сладострастных точек, ласкали клитор, теребили горячую плоть, дарили необыкновенные ощущения. Я не могла дождаться, когда почувствую в себе его плоть. Любовная игра несколько затянулась. Вновь подкатил страх, преодолеть который, мне так казалось, будет сложно. Голова вдруг включилась, и в ней тотчас зароились вопросы, и, главное, нестерпимое желание остановить происходящее. Словно почувствовав это, партнер перешел к «основной программе». Французский поцелуй поверг меня в состояние прострации, и все мое естество возжелало немедленной близости. Я не хотела больше ждать, потому что ощущала жгучую боль в том месте, где еще несколько секунд назад сосредоточилось желание. Это было невыносимо.
Возьми меня! выдохнула я. Я как будто давала ему понять, что все происходит по моей воле. Стоит мне остановиться, и все исчезнет. Не будет ни мужчины, ни этих ласк, ни предчувствия райского наслаждения.
Ни слова в ответ. Платон притянул меня к себе. Отвердевшая плоть скользила между ног, затрепетала, ткнулась в живот, явно теряя ориентацию. Я уже было решила, что сейчас меня ожидает самый нетрадиционный половой акт в жизни. Не могу сказать, что это меня обрадовало, но, в конце концов, любой сексуальный опыт имеет право на существование. Мне скоро тридцать, я должна все попробовать! Моя решительность сегодня совершенно не соответствовала моему всегдашнему состоянию. Куда подевалась та неуверенная в себе женщина, еще совсем недавно плакалась, что муж не понимает ее.
Воспоминание о Лузгине подействовало отрезвляюще. Что же я делаю? Я попыталась сбросить с себя разгоряченное, влажное тело, но не тут-то было. Он обрушился на меня всем своим весом. Вот где сила-то пригодилась. Только почему-то она меня не возбуждала. Я уже не понимала, чего хочу, это приключение было не нужно. Я все еще называла это «приключением».
Мужчина чутко уловил мою панику, нежно поцеловал меня в шею. Я изогнулась, пытаясь освободиться из крепких рук. Моя попытка потерпела фиаско. Он был гораздо сильнее меня. Время пришло. Я потеряла возможность даже вздохнуть и вздрогнула от резкой и одновременно сладкой болимужчина вошел в меня сильно, быстро, властно. Я подчинилась, задвигалась в его ритме. Волна наслаждения то приближалась, то снова уходила. Это была игра в кошки-мышки. Мужчина продлил мою муку. Я попыталась увидеть его лицо. Мои глаза привыкли к темноте, я была уверена, что теперь смогу рассмотреть его. Я хотела убедиться, что это действительно Платон. Я хотела увидеть его белокурые волосы, его сияющие при лунном свете глаза. Дались мне они! Я мотнула головой. Его горячие ладони сжали ее, не давая повернуться.
Приготовься, прошептал Платон, движения его становились все более резкими, темп нарастал.
Нет, нет! кричала я. Еще, еще!
Это было несправедливо. Ведь я еще не испытала оргазма! Это не должно закончиться как обычномоей неудовлетворенностью. Не для того я пошла на такую авантюру! Но меня никто не слушал. Еще мгновениеи мир его разлетелся на осколки. Пробрался в мой дом, негодяй, воспользовался моей беззащитностью, чтобы удовлетворить свою похоть. Этот эгоист не думал о том, чтобы доставить удовольствие мне! Маньяк! Боже мой! А вдруг это на самом деле маньяк? Сейчас он получит наивысшее удовольствие, изольется в меня своей спермой, а потом задушит подушкой. Подушка на диване, мы на ковре. Значит, задушит Я почувствовала, что близка к обмороку. К тому же движения его стали слишком резкими. В сексуальных трактатах это называется петушиным ударом, так вот я этого не люблю. Я удивлялась, что еще способна анализировать. Видимо, мой организм задействовал какие-то дополнительные возможности. Следующая мысль была вовсе неутешительной: мы занимались небезопасным сексом! Это никуда не годилось. Я подвергала опасности не только себя, но и Леву. Как же «вовремя» я о нем вспомнила. Я так трезво рассуждала, словно раньше, когда у меня были любовные связи, я предохранялась ради мужа, соблюдая чистоту наших отношений.
В какой-то момент я увидела все происходящее словно со стороны. Это было ужасно. Никогда не думала, что собственное совокупление может произвести на меня такое впечатление. Сама мысль возбуждала больше, чем акт. Воистину создатели порнографии хорошо изучили человеческую природу. Я попалась на этот крючок с первой секунды. Представление этой картины возбудило меня настолько, что я почувствовала приближение оргазма. Мне уже было безразлично, на какие подвиги способен мой партнер. Я видела, что тело мое изогнулось, содрогнулось от пульсирующего наслаждения, уносящего меня в пылающую бездну. Фантазия довершила начатое. Стало жарко, невыносимо жарко. Я поняла, что еще немного, и я не выдержу этого жара. Мне нечем было дышать.
Оргазм длился непривычно долго. Я лежала совершенно вымотанная, но то была приятная усталость, восстановление происходит в течение нескольких минут. Платон все еще поддерживал мои бедра, его сильные пальцы впивались в кожу, я понимала, как сильно он возбужден. Я подумала, что он снова обрушится на меня, но неожиданно его пальцы разжались. Жаркое тело еще прижималось ко мне, все еще щекотало влагалище. Игриво покачав бедрами, я хотела подтолкнуть партнера к продолжению. Мне всегда мало. Поскольку голову мою уже никто не удерживал, я обернулась.
Ожидая увидеть лицо Платона, я пыталась придумать что-нибудь шутливое про его оригинальное появление в моем доме. Едва я обернулась, как получила удар по лицу. Это была сильнейшая пощечина, я потеряла равновесие и ткнулась носом в ковер. Сквозь шум в голове я услышала удаляющиеся тяжелые шаги. Мне с трудом удалось подняться. Держась за стены, я вышла из гостиной и, едва справляясь с головокружением, стала спускаться по лестнице. Звук шагов становился все тише. Мне захотелось увидеть удаляющийся силуэт. Сколько же прошло времени между моим падением и попыткой догнать Платона? Но и определить, сколько же прошло минут, часов, я не могла.
У входной двери я застыла: дверь была заперта. Естественнонезваный гость закрыл за собой дверь. Оставалось снова путаться в догадках, оставила ли я дверь открытой или это был взлом. Взлом? Нет, замки невредимы. Что я еще могла увидеть? Распахнув дверь, я выбежала на крыльцо. Всматриваясь в темноту, я видела запертые ворота. Подбежав к ним ближе, я дернула за ручкузакрыто. Зачем я это делала? Не знаю. Мной руководила непонятная сила, непонятные желания, паника. Вдруг я осознала, что стою на улице в чем мать родила. Соседи могли запросто наблюдать за мной. Вот позабавились, решила я, но бежать в дом не стала. Что это меняло? Не стану показывать, что осознаю глупость своего положения. Медленно я шла по вымощенной плиткой дорожке. Чтобы не думать о возможных свидетелях моего идиотизма, я считала плитки: «Одна, две двенадцать» Самыми тяжелыми были ступеньки крыльца. Чего мне стоило не взбежать по ним. Я вошла в дом и села в прихожей. Усталость навалилась на меня невыносимой тяжестью. Мне нужно поскорее оказаться в постели. Да, да. Сейчас я наберусь сил, поднимусь в спальню и устроюсь на кровати. Я точно знаю, что тотчас усну.
Привет! Я вздрогнула от неожиданности и включила свет. Благо выключатель был в нескольких сантиметрах от меня. Свет вспыхнул ослепительно, ярко, нестерпимо. Я зажмурилась, а еще через несколько секунд глаза мои расширились до предела: в двух шагах от меня стоял Лузгин. Я не могла ничего произнести. Это состояние я уже пережила совсем недавно. Я закричала что было мочи и проснулась.
Сев на кровати, я почувствовала, что постель мокрая. Меня трясло. Я была вся в поту, даже волосы слиплись. Я провела пальцами по холодному влажному лбу, ощутив некую брезгливость к самой себе. К тому же меня мучила жажда, но я не представляла, что смогу подняться и спуститься на кухню за водой. Дрожащими руками сбросила с себя махровую простыню, спустила ноги с кровати и замерла. Мне казалось, что я слышу стук собственного сердца. Я боялась, что сердце не выдержит. Мне было по-настоящему плохо, как никогда раньше. Я никак не могла совместить сон и действительность. Приснится же такое. Невероятно, но все было настолько реально, что я до сих пор не могла прийти в себя.
Постепенно мне стало легче от сознания, что все-таки это был сон. Я отбрасывала факт измены, легкость в принятии решения, потому что этого на самом деле не происходило. Мало ли что приснится. Ребусы, которые подбрасывает нам подсознание, разнообразны. Во сне мы себя не контролируем. Правда, есть теория, что сныотражение действительности, ответ на наши потаенные желания. Не знаю, вряд ли мне хотелось, чтобы мужчина, забравшийся в мой дом, оказался со мной в постели и грубо взял меня. С другой стороны, мою неудовлетворенность нет смысла отрицать. Коктейль из желаемого и действительного был странным. Я сказала себе, что нечего все усложнять. Сон есть сон. Если мне было хорошо с Платоном, ну, назовем его просто чужим мужчиной, это ничего не значит для реальной жизни. У меня есть муж, есть семья, обязательства. Есть проблемы, но я уж как-нибудь решу их сама. Наберусь смелостии решу. Два разумных существа обязательно найдут общий язык.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я решила, что у меня уже достаточно сил для того, чтобы спуститься в кухню. Я поднялась на ноги, сделала шаг и вскрикнула от боли. Резко опустившись на кровать, я гадала, что это было? Добравшись до выключателя, я почему-то со страхом нажала на него. Меня все еще преследовало воспоминание, как сильные пальцы не дали мне сделать этого. Я приказала себе забыть дурацкий сон и оглянулась: на ковре возле кровати лежала странная вещица. Подойдя поближе, я охнула и опустилась на ковер. Это была золотая булавка для галстука с довольно крупным отливающим холодным голубоватым блеском камнем
ТОСКА ПО ВАСИЛИСЕ
Первая встреча показала, что все рассчитано правильно. Никаких препятствий для подписания выгодной сделки нет. Пожалуй, в этой ситуации Льва больше радовал не сам факт, а то, что время до конца командировки сокращалось. Они уложатся в неделю. Правда, Голубеву об этом Лев пока решил не сообщать. Его партнер от души радовался очередной возможности отдохнуть от домашних неурядиц. Для него было подарком судьбы оказаться подальше от своей благоверной, «помальчишничать» в сугубо мужской компании. Лузгина давно удивляло такое положение вещей, но личная жизнь партнератема запретная, если только тот не начнет разговор по собственной инициативе.
Лузгин пытался представить, что дома его ждет Жанна с ее вечными недовольствами, выставленными напоказ прелестями, которыми, увы, любовался не только он (что выяснилось практически сразу после развода, подтверждая поговорку о том, что муж всегда обо всем узнает последним). Его передернуло. Какое счастье, что эта женщина больше не существует в его жизни. Но стоило Льву подумать, что она может сейчас оказаться рядом, как это стало еще одной причиной для сокращения командировки. Не хватало ему встретиться с Жанной. Перелететь океан для того, чтобы иметь «удовольствие» снова увидеть ее розовощекую с веснушками физиономию. Раньше они его умиляли, а сейчас вызывали брезгливость, как будто то были следы несмываемой грязи. Вероятность мала, но все же. Почему бы нет? Он ведь не знает, в каком из городов Штатов живет его бывшая супруга. Жанна не выберет провинциальную Оклахому. Лас-Вегас с его игорным бизнесомто, что нужно. Лев вспоминал, как она любила сидеть с ним рядом за партией в преферанс или покер. Она изводила его этим, но однажды призналась, что сама с удовольствием села бы за стол в качестве игрока. Она тоже играла. Только при одном условии: они всегда делали это в разное время. Лузгину не хотелось нервничать из-за Жанны за игровым столом. Ему было хорошо только в мужской компании. Вот в этом они с Жанной совпадали: ей тоже было хорошо в мужской компании, только исход общения для обоих был очень разным.
Стряхивая с себя ненужные воспоминания, Лев смотрел в окно. Машина везла их в казино. Что еще делать поздним вечером в Лас-Вегасе?
Мечтаю раствориться в эмоциях и страстях! взволнованно сказал Голубев, когда машина остановилась у сверкающего здания казино.
Лучше не растворяться, а сохраняться, друг мой, наставительно произнес Лузгин. Он считал, что имеет все основания поучать. Гордей в игрепацан, он жеигрок со стажем.
В казино, с которого Лузгин и Голубев начали экскурсию, было невероятно шумно. Звон монет, возгласы проигравших и выигравших, монотонные голоса крупье. Лузгину все это нравилось, но, как он понял только сегодня, не до такой же степени, чтобы это стоило разлуки с Васей. Он звонил ей практически каждый день. Он бы делал это чаще, но боялся показаться навязчивым. К тому же голос ее не вибрировал от радости, когда Вася отвечала ему. Она говорила устало, будто бы с большим удовольствием занималась чем-то другим, пусть менее значимым, но не связанным с ним, Львом Лузгиным. Весьма вероятно, что ему все это только казалось, но на душе было совершенно пакостно.
Борясь с желанием набрать Васин номер, Лев остановился и осмотрелся по сторонам. Благословенное место, где нет ни времени, ни внешнего мира. Только игра, азарт, деньги, горечь проигрышей и сладость ощущения власти над партнерами. Все вокруг сверкает, какой калейдоскоп лиц, а какая гамма эмоций. Лев надеялся, что этот невероятный азарт передается по воздуху. Это должно отвлечь его от мыслей о Васе.
Глядя на автоматы, Лузгин решил, что можно начать с них. Все просто, быстро. Эффект мгновенный: проигрыш, выигрыш, как в любой азартной игре. Но у Голубева был другой настрой.
Рулетка! он взял Льва за локоть и решительно потащил к зеленым столам.
Эта поездка стала для Лузгина сущим адом. Испытание, которому он подверг себя добровольно, изматывало, лишало покоя. На фоне довольного, сияющего Голубева Лев смотрелся бледненько, невесело.
Ну, что с тобой происходит? озабоченно спрашивал Гордей, вглядываясь в потускневшие голубые глаза Льва. Ты меня пугаешь.
Я сам себя пугаю, закуривая очередную сигарету, мрачно отвечал Лузгин. Сегодня ему не везло даже в игре.
Мы так не договаривались, слышишь? Знаешь, сейчас мне кажется, было бы лучше, если бы ты остался дома.
Я же просил. Ты не согласился. Чем ты не доволен теперь?
Ты не хочешь расслабиться, возмущенно начал Гордей и его такой сексуальный, полный томной неги голос зазвенел металлом.
Перестань визжать. Здесь и так достаточно шумно.
Лева, давай как в добрые старые времена оторвемся, Гордей пропустил грубость мимо ушей, легко дотронулся до его плеча. Лузгин вздрогнул. Не могу я тебя таким видеть!
Что я должен, по-твоему, делать?
Сегодня мы играем. Выигрываем, проигрываемвсе равно. Потом идем в ближайший бар и выпиваем по паре коктейлей. Закажешь сам, самый любимый.
Мне противно произносить на английском «Кровавая Мэри».
А как насчет «Мексиканца»? Голубев терпеть не мог этот коктейль. Трехслойная смесь из бананового ликера, сока и текилы, а Лузгину такие адские смеси были по душе.
«Кровавая Мэри»никакой мешанины на этот раз, но язык не повернется.
Я сделаю это за тебя, только стань, ради бога, живым человеком, Голубев сложил в мольбе руки. Ты разбиваешь мне сердце.
Да ладно тебе, отмахнулся Лузгин. Где оно у тебя?
Голубев не обижался. Он знал, что Лев имеет в виду его бесконечные связи, которые он легко заводил и легко разрывал. Ничего обременяющего, никакой нервотрепки, все на уровне эмоций, мимолетных желаний жаркого сердца. И чем это плохо? Например, у него нет таких проблем, как у Левы. Он не страдает из-за того, что жена осталась за океаном. Осталась, ну и слава богу. Отдохнуть друг от другасчастье. Леве сложнееон тоскует по Василисе. Звучит сказочно и романтично. Голубев ощутил жгучую зависть: в его жизни давно нет того, что вносит в отношения с женщинами страсть, пикантность. Жалеет ли он об этом? Гордею не захотелось отвечать на этот вопрос, но выглядеть таким потерянным, как Лузгин, тоже не было никакого желания. Лева страдает. Настоящей любви без страданий не бывает. Так все говорят. Но Гордея такой вариант не устраивал. Жизнь одна, тратить ее на такую ерундуверх легкомыслия. Как можно тосковать, тратить время на страдания, когда жизнь так скоротечна. Лева, Лева Серьезный человек, а поступает как мальчишка. В юном возрасте это простительно, но на четвертом десятке уже выходит за все границы.