КАТЯ
1997 ГОД
Тогда, на той самой вечеринке, я увидела Костю совсем другим, и мне стало по-настоящему страшно. Мне исполнился двадцать один: в этом возрасте уже перестают лепить сказочных принцев из того, что было, сажая на белого коня первого попавшегося парня, который хоть чем-то тебе понравился. Я была уверена, что мы с Костей созданы друг для друга с того самого момента, когда впервые его встретила. И вдруг случилось этонаша любовь разбилась на мелкие осколочки, «простым стеклом», как в той песне, которую он как-то раз мне спел и даже подтрунивал над тем, что она очень уж на меня подействовала.
Впрочем, если уж говорить по чести и по совести, все началось гораздо раньше выпускного. Выпускэто, скорее, был печальный финал истории, которая тянулась не один месяц. Только я этого еще не понимала, хотя смутно и ощущала что-то не то. Ах, если бы мне тогда мою мудрость, ту особую мудрость, которую женщины приобретают с опытом, с семьей, мою сдержанностьтогда все еще могло бы пойти иначе. Но в то время как раз этого я и не имела. Я была слишком плохо вооружена для того, чтобы отстаивать свое единственное сокровищелюбовь. Что у меня тогда было? Только нежность и беспомощность, теперь я это понимаю. А еще гордость, и именно поэтому я поступила так, как поступила.
В Косте мне всегда нравилось то, что во мне самой не хватало. Он был жизнерадостным, веселым, а мне иногда этого недоставало. Он привык быть в центре внимания, я предпочитала забиваться в уголок. Согласно всем правилам, выведенным классической литературой, противоположности сходятся, одно только «Они сошлись: вода и камень, стихи и проза, лед и пламень» чего стоит! Но на этот раз случилось все по-другому. Камень, упавший в воду, рассыпал ее на тысячи сверкающих капель, проза победила поэзию, а пламень просто-напросто растопил лед.
Я и раньше замечала, что Косте не нравится то, что я люблю поэзию, думаю и рассуждаю о прекрасном и возвышенном. «Бедная девочка! наверное, говорил он в душе. Ладно, не будем ей мешать жить своими мечтами. Как только женюсь, возьмусь за нее и переделаю ее несносный характер!» Может быть, он и не говорил про себя так в точности, но это было, точно было, иначе того скандала на выпускном просто не случилось бы, я знаю.
Но это все же случилось. Это был совсем другой человек, не такой, каким я его знала: добрый, ласковый и, пожалуй, чуть снисходительный ко мне, как можно быть снисходительным к ребенку. Это был ревнивец и грубиян, который счел, что между мной и Сергеем было что-то только потому, что мы разговаривали. Так уж получилось, что Сергей оказался единственным человеком, который не смаковал, затаив дыхание, все подробности нашего с Костей скандала, и поэтому постарался меня успокоить. Что он тогда мне говорил, я теперь не помню. Кажется, что-то насчет того, что в жизни бывает всякое, и не стоит расстраиваться из-за какой-то пьяной выходки. В конце концов все встанет на свои места, он будет чувствовать себя виноватым, я его, конечно, прощу, потому что чего только не простишь любимому человеку? В тот момент Костя и в самом деле за себя не отвечал, и я была уверена, что все устроится, хотя и терпеть не могу пьяных.
Оказывается, простить даже любимому человеку можно не все. Я так и вижу Костю в тот момент: не похожего на себя, да и вообще, не похожего на человека. С него почему-то ручьями стекала вода, как будто он искупался в Волге, и он смотрел на меня, а точнее, на меня и Сергея из-под слипшихся волос так, словно видел перед собой преступников, укравших самое дорогое, что у него было. Теперь-то я понимаю, что именно это Костя и чувствовал, если моя любовь и в самом деле была самым дорогим, чем он обладал.
Но тогда я еще ничего не понимала. Он просто стоял и смотрел мне прямо в глаза, а потом сказал, словно выплюнул, то, что я повторять не буду: мне до сих пор больно об этом вспоминать. Затем началась драка.
Вот почему той ночью я не сидела в «Экране» вместе с другими, и мына мои плечи наброшен Костин пиджакне стояли на набережной и не смотрели на Волгу и мост в огнях. И мы не бродили по ночному городу, и Костя, сев со мной на первую попавшуюся по дороге скамейку, не пел мне мои любимые песни под гитару. Вместо этого я бежала, плача и спотыкаясь, по улицам, даже не зная точно, куда бегу.
Было совсем темно: половина фонарей не горела, половина еле теплилась, мигая в темноте. Иногда раздавался чей-нибудь хохот, визг, мат, звон разбитой бутылки. На скамейках тусовались компании. Не раз и не два мне кричали что-то вслед. Я всегда до смерти боялась ходить по темным улицам. С Костей было, конечно, не страшно, но сейчас я совершенно одна и беззащитна.
Помнится, стоило тогда подумать о моем страхе, двое верзил вдруг загородили мне дорогу. Из каждого можно было скроить двух таких, как я. Или это у страха глаза велики? От них исходил смешанный «аромат» пота, пива и сигаретзапах, от которого к горлу подкатила тошнота. Один из «крутых парней» схватил меня за руку.
Слушай, девушка, протянул он, смачно сплюнув, ну куда ты торопишься? Давай посидим вместе, поболтаем. Или, может, сразу пойдем ко мне, музыку послушаем?
«Слушать музыку» мне не хотелось.
Нет, спасибо, выдавила из себя я.
Фраза эта, конечно, ровным счетом ничего не значила, но верзила, всмотревшись в мое лицо, вдруг отступил. Да, надо думать, выглядела я не самым лучшим образом: заплаканная, встрепанная, раздавленная, дрожащая от страха и унижения. И ненависти. Я почувствовала, что во мне поднимается ненависть. Ненависть к Косте, ненависть к этим верзилам, которые даже не смогли действовать поодиночке: предпочли выйти к беззащитной девушке вдвоем. Наверное, эти чувства отразились на моем лице, я почти непроизвольно сжала кулаки, зная, что буду бороться.
А потом вдруг ни с того ни с сего вспомнила анекдот. Я стояла перед двумя парнями, сжав кулаки, а в голове вертелось: «Слушай, может, пойдем ко мне музыку послушаем?»спрашивает парень у своей девчонки. «А если музыка не понравится?»«Тогда встанешь, оденешься и пойдешь домой».
И так неожиданно он пришел в голову, так неуместно, исходя из самой ситуации, что я не выдержала и рассмеялась. Это был какой-то странный смех, смех от страха. «Защита твоей психики перед неблагоприятной для нее ситуацией», авторитетным тоном заявила бы моя подруга Лена-психолог, будь она здесь. Но ее здесь не было. Я стояла перед двумя совершенно ошалевшими верзилами и смеялась, и сгибалась от смеха, чуть ли не вдвое.
Похоже, в конце концов, они испугались сильнее меня. Других причин для внезапного отступления двух парней, каждый из которых на две головы был выше, я не нахожу до сих пор.
Ты чего? Чего ты? пробормотал один, поспешно ретируясь за спину своего дружка. Что это с ней? испуганно пролепетал он.
Вот, блин, психическая какая-то. Обкурилась, что ли? неуверенно отозвался второй.
Да ну ее к Пусть катит, куда она там собралась. Пошли лучше на проспект, снимем себе телок нормальных. А эта пусть себе чешет, пока менты не заластают.
И оба парня попятились от меня.
Я, конечно, не заставила себя долго ждать и ушла с места действия едва ли не с большей поспешностью, чем они. Проплутав по каким-то улочкам, которые в темноте не узнала, я наконец остановилась. И только в этот момент почувствовала, как устала. Голова гудела, будто в ней звонили набат, ноги болели. Вместе с тем я поняла, что теперь в состоянии принимать какие-то решения: недавний страх меня отрезвил, и теперь можно подумать о том, что делать дальше.
Было совершенно ясно, что идти надо домой, к маме. С тех пор, как нас оставил отец, у меня никого, кроме нее, не было. Не было, пока я не полюбила Костю. Ну все, хватит! Рассерженная тем, что невольно подумала о Косте, я мысленно вооружилась огромной метлой и вымела из сознания все воспоминания о нем, насколько могла тогда это сделать. Затем принялась свирепопо-другому не скажешьдумать.
Значит, так: сейчас мне надо добраться до дома. Транспорт, конечно, уже не ходит, денег на такси нет, да и боюсь я ездить в такси в это время суток. Ничего, дойду пешком. Лишь бы добраться до дома, выплакаться маме, все-все ей рассказать! У меня никогда не было от нее секретов, мы все равно как две подруги. А потом вместе решим, что нам делать. Мама, добрая, мудрая, обязательно поможет.
И вот я снова шла и шла. Меня обгоняли машины, случайные в это время прохожие, парочки, которым в такую чудесную летнюю ночь не сидится дома. Я все еще была в смятении, ведь потерять буквально за минуту любимого человекатяжелое испытание, которое никому не пожелаю пережить. И все же именно тогда я начала понимать, что я сильная, я обязательно выстою, я справлюсь с собой, и кто знает, как еще сложится жизнь? Я уже готова была поспорить с судьбой, которая решила сыграть со мной эту злую шутку.
Именно тогда я остановилась и при свете каким-то чудом уцелевшего одинокого уличного фонаря написала то, что потом мама должна была отдать Косте, если тот вздумает искать меня, в чем я не сомневалась. Нет, больше мы никогда не будем вместе, это решено.
* * *
Лена встретила меня с распростертыми объятиями. Мы дружили с ней чуть ли не с пеленок: кажется, мамы вместе возили нас в детских колясочках. В школе сидели за одной партой с первого по десятый, и дороги наши разошлись только после того, как я с мамой уехала жить в Саратов, а она переехала в Ершов. Впрочем, нельзя сказать, что они так уж и разошлись: мы переписывались, довольно часто виделись на каникулах, наведываясь друг к другу в гости. Иногда я встречала ее и в университете: Лена заочно училась на психологическом и приезжала в Саратов на время сессии.
Ленаэто целое море обаяния и веснушек, которые, как она ни старается, всегда высыпают в огромном количестве. Наверное, она не красавица, но у нее прекрасные карие глаза, густые каштановые кудри, фигура пышечки и легкий характер. Стоит взглянуть на Лену хоть один раз, и сразу становится понятно, что это замечательный человек. У нее много друзей и приятелей, в том числе и парней, но никто из них не торопится предлагать ей верность и преданность на всю жизнь. Не знаю, так ли это, но на моей памяти ни один еще не признавался ей в любви. Хотя, впрочем, я могу этого и не знать: Лена, несмотря на свой бесхитростный вид, как я сильно подозреваю, прячет-таки скелетики в шкафу.
Сколько бы я ее ни видела, всегда застаю в одном и том же положении: в роли милого, в меру смешного, доброго и веселого рака-отшельника, как это ни парадоксально, может быть, звучит. Уютную «раковину» она снимает, что позволяет ей жить свободной от надоевшей родительской опеки. Всю свою сознательную жизнь Лена только и делает, что помогает другим решать их проблемы. У нее же самой их или вообще нет, что, конечно, совершенно невероятно, или есть, но она решает их сама, не загружая других. А может быть, и не обращает на них особого внимания, не замечает их. Нет? А как же тогда объяснить то, что, вот уже несколько лет работая в брачном агентстве, устроив судьбы не одного десятка человек, она не делает никаких шагов в том же направлении для себя лично?
Как бы то ни было, с Леной можно было поговорить о чем угодно: подобно барону Мюнгхаузену, она считала, что выход есть из любой ситуации. Даже той, которая кажется безвыходной. Правда, в отличие от барона Лена не врет, почти. Если и привирает слегка, то только в интересах клиента, как сама объясняет.
Мне кажется, что Ленапсихолог от Бога. Обычно, если рассказываешь кому-нибудь о своих проблемах, становится хоть чуть-чуть, но совестно: все-таки не покидает ощущение, что навешиваешь чужие проблемы на человека, у которого и своих-то, наверное, хоть отбавляй. Честно говоря, так было у меня даже с Костей. Я сто раз жалела о том, что как-то дала волю своим чувствам, сказала, что боюсь нашего с ним будущего: вдруг оно получится не таким, как мы хотим? Помнится, тогда был чудесный вечер на Волге, горел костер, и Костя одну за другой пел мне песни о любви, совсем не такие, как та, которую он споет на выпускном Впрочем, я, кажется, отвлеклась. О чем это я? Ах, да, о том, что Лене можно было открывать всю душу, не чувствуя себя при этом бессовестной, настолько по-доброму она относится к людям. Редкий дар, я считаю. Побольше бы таких, как она, и мир стал бы лучше и светлее.
Вот почему я позвонила подруге домой и на ее радостное «конечно, приезжай поскорее» явилась к ней с чемоданом.
* * *
Итак, он тебя бросил, заключила Лена, неторопливо помешивая ложечкой чай.
Мы сидели в ее уютной кухоньке с клетчатыми занавесками на окнах и пили чай с пирогом. Впрочем, в тот момент я, кажется, глотала чай и слезы в равных пропорциях, тогда как Ленавот счастливая! довольствовалась одним чаем.
Нет, что ты, возразила я, это же я его бросила. Ведь я ушла с вечера, я написала ему эту записку. И не забывай, пожалуйста, что это именно я скрылась в неизвестном направлении, то есть для тебя, конечно, в известном, но для него-то нет.
Все чушь, уверенно заявила Лена. Тебе только кажется. Ну, как ты не понимаешь? Он шел на выпускной, а у него в мыслях уже сидело то, что все так и закончится.
Не может быть, сказала я. Все-таки на этот раз подруга перегибала палку.
Но Лена, величественно, будто за ее спиной стояли сейчас Фрейд, Юнг, Леви, Карнеги и прочие светила, с успехом разбирающие по косточкам человеческую душу, если у нее вообще есть косточки, поднявшись и опершись обеими руками о стол, произнесла, не теряя ни капли своей убежденности:
Наверняка ты дала ему повод для ревности.
Да не давала я никакого повода! возмутилась я и вдруг осеклась. Внезапно вспомнила, как странно вел себя Костя тогда, увидев конверт в моем учебнике. Еще показалось невероятно смешным, что он приревновал меня к Витьке, но, оказывается, смешного было мало. А еще он так настойчиво интересовался тем диском! И ведь почему-то это только сейчас пришло мне в голову. Он не подошел, когда я покупала этот диск для Лениного друга, по ее личной горячей просьбе. Значит, именно в тот момент Костя начал что-то подозревать. Но почему? Почему ему вдруг пришло в голову, что у меня могут быть близкие отношения с кем-то другим? И тем более с Сережей, которого, впрочем, чаще называли «Сапогом»?
Своими догадками и сомнениями я сразу же поделилась с Леной.
Да, подруга, протянула она, теперь все.
Чтовсе? забеспокоилась я.
Да то, что теперь я за все отвечаю, неожиданно грустно сказала Лена. Ведь это я попросила тебя купить тот диск. Ох, если б знала бы, что из этого получится! Дался же мне этот фолк-рок, век бы его не видеть!
Не слышать, автоматически поправила я.
Не видеть, не слышатькакая разница! Главное, что все из-за него, и я в этом виновата, продолжала ораторствовать Лена, умудряясь мерить маленькую кухню, чуть ли не метр на метр, семимильными шагами. Вот что делает с человеком гнев!
Но только этого мне не хватало: допустить, чтобы моя лучшая подруга чувствовала себя виноватой из-за того, к чему не имеет никакого отношения! Не принимать же в расчет этот дурацкий, но ни в чем не повинный диск! Я бросилась утешать Лену. Не помню, что я ей тогда наговорила, уж больно нелепой была ситуация: все равно если бы пациент лечил врача! Я, только и знающая хорошо, что английский язык и то, что не далее как вчера потеряла своего любимого человека, старалась успокоить дипломированного психолога.
Неожиданно Лена улыбнулась.
Ну, вот и хорошо, сказала она, твой случай не безнадежный и вполне излечимый, раз ты смогла забыть о своих проблемах хоть на несколько секунд.
Я с удивлением воззрилась на нее, не веря своим ушам. Неужели она всю сцену разыграла специально для меня? Нет, от Лены можно ожидать чего угодно.
Вот что я думаю, произнесла Лена серьезно. Ты, кажется, писала как-то, что до тебя он встречался с кем-то еще, так?
Я сразу вспомнила Анжелику. В памяти услужливо возникла та сцена на Костином дне рождения, когда он танцевал с ней и целовал ее. Воспоминание было не из приятных, и я помотала головой, пытаясь его прогнать.
Значит, встречался. И насколько у них это было серьезно? Впрочем, можешь не отвечать, и так все ясно, заключила Лена, глядя на мое расстроенное лицо. Ну, и кто она такая? Наверняка какая-нибудь фигуристая рыжеволосая девица, у которой только и есть, что внешность да чувство собственничества?
Я невольно улыбнулась. Надо быть настоящим психологом для того, чтобы угадать даже цвет волос Анжелики!
Ну, тогда все ясно, как день, довольная, как будто разрешила сложную задачу, заключила Лена. Неужели ты думаешь, она спокойно отнеслась к тому, что ты героически спасла ее парня, оказав ему первую медицинскую помощь прямо на поле брани? Спорим, что она потом локти кусала? Да я не я буду, если после того, как твой Костя с ней порвал, она не раз и не два подъезжала к нему и пыталась наладить с ним отношения. Конечно, Костя от нее отказался, он же тебя любит. Но представляешь, какой удар по ее самолюбию? Я уверена, что к тому, что случилось, и она руку приложила.