Даже спорить с тобой не буду, устало сказала я, и в самом деле почувствовав себя усталой. И не столько потому, что за последние сутки пережила слишком много событий, а потому, что была такой слепой, столько всего не замечала и не понимала! И вот теперь моя жизнь разрушена, и надо начинать новую, а сил на это уже почти не остается.
Что же мне теперь делать? Я беспомощно взглянула на подругу, будто ждала от нее принятия решения.
Лена посмотрела на меня в упор, словно хотела прочесть в глазах ответ на вопрос.
Все зависит от тебя, сказала она наконец. Сможешь ли ты его простить после того, что между вами случилось, или нет? Подумай над этим. Если сможешь, то возвращайся к нему. Он, конечно, попросит у тебя прощения, ты его простишь, и пойдет у вас прежняя гармоничная жизнь до следующего случая, когда ему опять что-то взбредет в голову или опять кто-нибудь что-нибудь про тебя скажет.
А если нет? спросила я. Если я не смогу его простить, что же делать тогда?
Лена грустно улыбнулась, а потом сказала просто:
Жить. Начать жить сначала, полюбить по-настоящему достойного тебя мужчину.
Лена! Ты что? воскликнула я с укоризной.
Думаешь, у тебя ничего не получится? А я на что? Что, зря работаю в брачном агентстве?
Я промолчала.
* * *
В ту ночь, лежа на раскладушке, я ворочалась с боку на бок, думая о том, что придется сделать выбор, возможно, самый сложный в моей жизни. Лена, счастливица, безмятежно спала на кровати. Впрочем, она всегда хорошо спит, наверное, потому, что легко относится к проблемам. А я так не могу: думаю, переживаю все заново. В ту ночь я думала о том, какого пустяка достаточно бывает для того, чтобы вся любовь, которой, казалось, не будет конца, закончилась, да еще и так быстро.
Впрочем, закончится ли наша любовь? Ведь все, как верно заметила Лена, зависит от меня. Можно, конечно же, сейчас, вот сейчас же, позвонить на автовокзал и узнать, когда отходит автобус в Саратов. Все-таки я находилась не за тридевять земель от Кости, а гораздо ближе, поэтому вернуться назад несложно.
Сложнее восстанавливать, склеивать и переклеивать, так как склеенное вновь по трещине раскалывается. Можно будет простить Косте то, как он повел себя на выпускном. Можно будет сделать вид, что я ему вновь доверяю, и начать все сначала. Но надолго ли хватит моих усилий? И потом, если честно, то не могла я ему всего этого простить, просто не могла. Если он незаслуженно оскорбил меня один раз, то что помешает сделать это снова? Представить только, он решил, что я изменяю ему! Но я же не подумала того же самого о Косте! Я не ревновала его к прошлому, хотя его прежняя любовь училась с нами, тут же, на одном курсе. Я ни разу не подумала, что у Кости с Анжеликой что-то было после того, как мы с ним начали встречаться. А ведь могла бы подумать и так, разве нет? У меня-то на это было больше поводов, чем у него на то, чтобы ревновать безо всяких причин.
Нет, к Косте я не вернусь никогда. Принять это решение было и тяжело, и страшно, но я знала, что оно для меня будет единственным. Лена сказала все правильно. Как тяжело, как несправедливо все, что со мной случилось!
Я встала и тихонько, стараясь не разбудить подругу, подошла к окну. Голова моя пылала, и я прижалась лицом к прохладному стеклу. Везет же Лене: живет себе спокойно в небольшой милой квартирке, которую обустраивает так, как хочет, живет легко, не раздираемая никакими противоречиями, не пережившая того, что пережила я. Как бы мне хотелось оказаться на ее месте!
Впрочем, почему бы и нет? Лена ведь сказала мне, что есть и другой выход: начать новую жизнь, встретить хорошего человека От мысли о ком-то другом меня передернуло. Немало, наверное, пройдет времени, прежде чем я начну думать о такой возможности без боли. И еще большепрежде чем смогу жить с этим другим, доверять ему, быть его семьей, родить ему детей. Нет, это невозможно!
Но почему Лена не указала еще один путь? Это же так просто: жить дальше и ни с кем не встречаться, заползти в свою скорлупку и просто жить, спокойно, без тревог.
Я живо представила себе, что это может быть за жизнь.
Нет, существование среди собранных во флакончики слез по своей несчастной любви и засушенных воспоминаний, распластанных между страницами книг вперемешку с лепестками роз, не для меня.
Пожалуй, тогда остается действительно одно.
* * *
На, посмотри, Лена сунула мне в руки толстенный альбом с фотографиями, а сама вновь повернулась к невысокому лысоватому мужчине в очках, сидевшему напротив. Пальцы Лены ее быстро защелкали по клавишам, на мониторе одна за другой выскакивали строчки.
Я сидела в брачном агентстве у подруги. Этот была небольшая уютная комната, мало походившая на рабочий кабинет. В углу стоял светлый письменный стол, на котором, среди горы бумаг красовалась ваза с сиренью. Вся остальная мебель была мягкая. Лена сидела в кресле, я в другом, а посетительна круглом диване. На полу лежал мягкий ковер, бежевый с коричневым, который Лена самолично чистила пылесосом каждый вечер, ругая, на чем свет стоит, потенциальных женихов и невест, что не вытирают ноги и притаскивают в кабинет тонны грязиявное преувеличение. На стенах висело несколько картин: шедевры одного Лениного знакомого-художника. На окнах никаких офисных жалюзи: вместо них красиво задрапированные портьеры.
Понимаешь, объясняла мне Лена, обстановка дает посетителю положительный настрой. Он ни в коем случае не должен думать, что приходит в некое учреждение, которое занимается решением проблем с личной жизнью. Нет, пусть приходит, как к себе домой, настраивается на то, что ему повезет. И, знаешь, срабатывает!
Я охотно верила Лене, но в отношении меня это не срабатывало нисколько: у меня по-прежнему было чувство, что я сижу именно в учреждении и листаю какой-то каталог фирмы «Отто» или «Квелли», где вместо моделей одежды демонстрируются представители сильного пола человечества, из которых мне обязательно надлежит подыскать одного для себя.
Не в силах больше выбирать свое будущее по фотографиям, я невольно переключилась на разговор Лены с посетителем.
Итак, вы хотели бы создать семью, Лена соединила пальцы рук и откинулась в кресле. Да вы усаживайтесь поудобнее, добавила она, увидев, что клиент робко сидит на самом краешке.
Да, выдавил из себя мужчина в очках, на какой-нибудь миллиметр сдвинувшись в глубь дивана. Кажется, достичь «положительного настроя» не удавалось и ему, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
В наше агентство обращается много женщин, которые, как и вы, хотели бы изменить свою жизнь, так что у вас есть большие возможности относительно выбора, Лена ободряюще улыбнулась. Какие у вас требования? спросила она, держа руки наготове над клавиатурой.
Виноват? не понял мужчина в очках.
Ну, какой она должна быть? пояснила Лена. Блондинкой, брюнеткой, высокой, миниатюрной, доброй, злой?
Нет, злую, пожалуйста, не надо! торопливо, с глазами, полными ужаса, зачастил мужчина. Было видно, что от злобы одной из представительниц слабого пола он уже успел изрядно пострадать, поэтому лишь намек на повторение этого кошмара бросал бедолагу в ужас. Мне стало его жалко, и я от души посочувствовала этому человеку, который вынужден строить свою личную жизнь таким способом. Впрочем, я-то чем лучше его? Я вздохнула и снова попыталась сосредоточиться на каталоге с фотографиями.
Ффу-у-у! выдохнула Лена, когда мужчина в очках, вконец запуганный и смущенный, наконец-то ушел. Знаешь, в который раз он сюда приходит? В пятый! И каждый раз подавай ему зеленоглазую блондинку с формами. Брижит Бардо и с ангельским характером! Такая, чтобы говорила только: «Да, милый! Конечно, милый!» Где же я ему таких накопаю на нашем-то бесптичье? Сюда ведь часто приходят дамы очень даже решительные Ну ладно, к делу. Нашла себе кого-нибудь?
Нн-у-у, неуверенно протянула я, чувствуя себя школьницей, вытянувшей на экзамене билет, который не знаю.
Так, суду все понятно, заметила Лена, добродушно созерцая мою неуверенность. Полнейшее фиаско, да?
Знаешь, сказала я, по-моему, мне уже пора возвращаться.
Что это ты так быстро засобиралась? поинтересовалась Лена. Хочешь вернуться к своему Косте?
Нет. Просто мне кажется, что это не для меня.
Что именно «это»? поинтересовалась Лена. Брак как таковой или брачное агентство?
Брачное агентство, призналась я. Мысль о том, чтобы выбрать себе по каталогу мужа до сих пор, несмотря на то, что моя жизнь доказывает, скорее, обратное, кажется мне абсолютно неправдоподобной.
Ну и что ты будешь делать? осведомилась Лена. Предупреждаю, теперь я тебя не пущу до тех пор, пока какой-нибудь невероятно мужественный, а в душе белый и пушистый супермен не наденет тебе кольцо на безымянный палец правой руки. А то и левой, лукаво добавила она.
Что, ты сразу меня разводить решила? не поняла я.
Нет, дурочка, просто за границей обручальное кольцо носят на левой руке, сказала подруга, подмигнув.
* * *
На следующий день Лена, придя с работына этот раз я с ней не пошла, бросила мне на колени небольшую стопку распечатанных писем.
Вот, читай, сказала она, прихорашиваясь перед зеркалом. Авось, выберешь. Никто из них еще не попал в каталог, так что конкуренток у тебя нет. А мне надо идти, у меня сегодня свидание.
Свидание? удивилась я.
А что тебя так удивляет? невозмутимо отозвалась Лена. С моим обаянием и не иметь кавалера!
Она горделиво прошлась перед зеркалом, оглядывая себя. Выглядела подруга и вправду хорошо, но у меня пронеслась шальная мысль, что эти сборы перед свиданием она инсценировала специально, чтобы показать мне, что жизнь продолжается и что прожить ее надо на полную катушку. Наверное, у меня все эти дни был совершенно убитый вид, раз она это сделала.
Лена, подхватив сумочку, весело упорхнула, а я, оставшись одна, вдруг решилась подойти к зеркалу. Со времени нашего с Костей разрыва я этого еще ни разу не делала.
Но, взглянув в зеркало, пожалела о том, что вообще к нему подошла. В медной раме под старину на меня смотрело бледное расстроенное лицо. Глаза покраснели, веки припухли, волосы свисали унылыми тусклыми прядями. Никогда еще такой я себя не видела. Да так и должно быть: никогда еще меня не бросал любимый человек. Тот случай в лагере, о котором я рассказывала Косте, не считался. Серьезного в нем было, в общем-то, очень мало, любви совсем никакой, просто увлечение, о котором я почти никогда и не вспоминаю. Так что я впервые оказалась покинутой и одинокой.
Невольно вспомнилась Лена, то, как она выглядела всего несколько минут назад: веселая, оживленная. А я? Неужели я теперь всю свою жизнь буду ходить, как фланирующее привидение? Господи, мне же всего двадцать один! Неужели я должна заживо себя похоронить только из-за того, что Костя мне, оказывается, не доверял? Что ж, тем хуже для него: раз он прошел мимо моей любви, значит, попросту оказался ее не достоин.
Лена права: самое лучшеезабыть все и начать новую жизнь. Это хорошо, что она принесла мне письма. Что могут сказать фотографии в каталоге? А письмадругое дело, это уже кусочек души.
Движимая этим побуждением, я придвинула к себе стопку и стала читать одно за другим. Однако письма меня разочаровали: все они были написаны по одной и той же схеме. Фамилия, имя, отчество, возраст, рост, вес, знак Зодиака. Все, как на подбор, красивые, обеспеченные, без вредных привычек, общительные, веселые. Что им тогда, в сущности, нужно от брачного агентства? По мне, с таким набором качеств вообще не составляло бы проблем найти себе пару. Я, грешным делом, подумала, что эти послания сочинены по одному и тому же образцу. Нет, видно, мне не суждено изменить свою жизнь.
Я со вздохом достала из конверта последнее и Что-то показалось не таким, отличным от предыдущих писем. Если бы я не знала два языка, то, конечно, сразу определила бы разницу, а тут прошло несколько минут, прежде чем меня вдруг осенило: написано ведь по-английски.
Ну да, так и есть: размашистый острый почерк с высоко перечеркнутым «t». Почему-то показалось, что автор письма редко прибегает к помощи авторучки. Почерк был каким-то вымученным, слегка корявым, как если бы человек привык печатать на компьютере и вести переписку только через Интернет.
Итак, письмо написано на языке Шекспира. Впрочем, пробежав глазами первые несколько строчек, я определила, что, скорее, Синклера Льюиса и Скотта Фитцджеральда. Автор явно американец. Я вчиталась внимательнее. На белом глянцевом листе почтовой бумаги было написано следующее:
«Я решил обратиться в ваше агентство, потому что очень одинок. Несколько лет назад я потерял жену, она погибла в автокатастрофе. Мой сын уже достаточно взрослый человек для того, чтобы позаботиться о себе, и во мне он не нуждается так, как раньше. Мы отдалились друг от друга, и это естественно, я понимаю. Но быть все время одному тяжело. Конечно, у меня есть коллеги по работея работаю в фирме, занимающейся продажей компьютеров, есть и те, кого можно назвать друзьями, но этого мне недостаточно. Я очень хотел бы соединить свою жизнь с русской женщиной. Я слышал, что они добры и отзывчивы. Большего мне и не надо. Я заботился бы о ней и просил бы, чтобы она стала хозяйкой в моем доме и помогла скрасить одинокие вечера. Мне сорок один. Фотографию присылаю вместе с письмом. Надеюсь, что скоро смогу получить от вас ответ. С уважением, Стэнли Спрингс».
Фотография и в самом деле прилагалась. Это был небольшой любительский снимок. Мне показалось странным, что ради такого исключительного случаяне каждый день ведь ищешь себе женуэтот таинственный Стэнли Спрингс не снялся где-нибудь в фотосалоне. Словно он боялся ненароком показаться на профессиональной фотографии лучше, чем в жизни, и тем самым обмануть ту, кто поглядит на этот снимок.
Но фото было цветное и хорошего качества. Стэнли Спрингс сидел в кресле с книгой в руках в комнате, заставленной толстыми томами в кожаных переплетах, в библиотеке своей, наверное. Я даже смогла рассмотреть заглавие увесистого опуса: том Джека Лондона. Что ж, может быть, у нас окажутся общие вкусы на литературной почве, я тоже люблю американских классиков.
Поймав себя на этом рассуждении, я ужаснулась: как легко я уже пытаюсь примерить свою жизнь к жизни этого совершенно, если не считать письма, незнакомого человека. Но я вновь взглянула на фотографию, и мысли, перегоняя одна другую, вдруг стали возникать, как незваные гостьи.
Брюнет, карие глаза. Это хорошо: он совсем, ни одной черточкой, не будет напоминать мне о Косте. Ему уже за сорок, у нас разница в возрасте целых двадцать лет: значит, будет мне в какой-то мере и отцом. Кажется, он усталый, ему одиноко. Но ведь и я устала, и мне одиноко тоже. Разве нет? Может быть, ответить ему? Написать? И ни на что не надеяться? Просто хорошо было бы знать, что где-то там, за семью морями, есть человек, который тебя знает, который так же, как и ты, пережил трагедию и может тебя понять. Вот и все, я больше ничего от него и не жду. Пусть он просто знает, что в России, в городе Ершове Саратовской области, который на карте мира, конечно, не найдешь из-за ничтожной величины, живет Катя Лазарева, которая понимает его и сочувствует ему.
Вернувшись домой, оживленная разрумянившаяся Лена застала меня сидящей за столом и усердно дописывающей ответ на письмо на восьми страницах убористым почерком с низко перечеркнутым английским «t». Хоть почерки у нас с мистером Спрингсом различаются, в остальном же для «первого заочного свидания» нашлось слишком много общего.
* * *
Послушай, но это же бредовая идея, твердила Лена.
Я упрямо наклонила голову.
Мне так не кажется.
Ну, послушай, почти умоляла Лена. Он же вдвое старше тебя!
Ну и что?
Как что? Да что у тебя может быть с ним общего? И ведь он американец! Да я до конца жизни буду себя проклинать за то, что вообще это письмо попало тебе в руки! И угораздило же меня! Послушай, когда тебе исполнится сорок, он будет уже развалиной! Ну скажи мне, зачем тебе такой нужен?
На лице Лены читалось искреннее недоумение, перемешавшееся с изрядной долей страха. Я ее вполне понимала и, наверное, так же отговаривала бы подругу, прими она такое решение.
Ну чем он тебе так понравился? причитала Лена. Красавец, что ли, писаный? Да просто взял какой-нибудь неудачный снимок и пропустил через «Фотошоп».
Через что? спросила я, впервые слышавшая это слово.