Генрих сделал нетерпеливый жест.
Я и без того последнее время только и занимаюсь рассуждениями, которые ни не к чему не приводят.
Ты слишком торопишься, ждёшь мгновенного эффекта. Нужно затаиться,проговорил мужчина.
Но я не хочу таиться, не хочу ждать!воскликнул Генрих.
Он был на взводе. То, что копилось в нём последний месяц, наконец выплеснулось наружу.
С лёгкой усмешкой на губах Его Высокопреосвященство наблюдал за метающим взглядом молнии племянником.
Как же ты похож на своего отца,вздохнул он.
Гиз резко замер и вперил взгляд в родственника.
Вы так считаете?тихо проговорил он.
Считаю. И мне жаль.
Жаль?на его лице отразилось недоумение.
Безрассудство довело твоего отца до гробовой черты. Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое.
Мой отец погиб героически! Лучше уж славно пасть, нежели просто угаснуть со временем.
Пасть ты ещё успеешь,вздохнул Карл.
Он видел пыл молодого человека, видел его безрассудную храбрость, страстность. Кардинал был чёрствым человеком, как и большинство в семействе Гизов. Он был противоположностью и погибшему брату, и племяннику. Все действия продумывал, предпочитал хитрость прямому нападению, был изворотлив, а в какой-то мере и труслив, искал для себя выгоду. Душа его давно засохла, церкви он служил только для приобретения могущества. Всю жизнь лотарингец стремился к богатству и славе, честолюбие у него всё же было, но способы, которые он избирал для достижения цели, иногда могли показаться беспринципными. На протяжении всего жизненного пути его сопровождала ложь. В чём-то он был схож со своим другим племянником Карлом. Та же трусость и изворотливость, та же завистливость.
Когда Генрих руководствовался благородством, его дядя шёл на поводу у выгоды. Осторожность была его основной чертой. При жизни брат затмевал его своей славой, в глубине души Карл испытывал зависть. Сын Франсуа был таким же: ярким, смелым, любимцем народа. Одним словом, обладал теми самыми качествами, которых недоставало самому кардиналу. Поэтому по-настоящему он никогда не любил племянника. Виделся с ним нечасто, только из нужды. Но сейчас он понимал, что Генрихновый глава клана Гизов, и нужно держаться за него, нужно оберегать его, потому что он является залогом их могущества.
Его Высокопреосвященство решил стать для молодого человека верным советником, при этом, имея возможность преследовать и личную выгоду, успешно её достигая. Он планировал воздействовать на племянника, правда не учёл, что тот видит его насквозь и имеет на всё своё личное мнение, не нуждаясь в советах и преследуя свои интересы.
Однако пока что они вели беседу, ничем не выказывая своих потаённых мыслей.
Так чего же ты хочешь?осведомился Карл.
Признаюсь честно. Я желаю усилить могущество дома Гизов, отомстить герцогу Анжуйскому, который предал меня, и ещё, вы сами знаете, к чему я стремлюсь. Но это потом,не покривив душой ответил Генрих.
Да ты, сын мой, как я погляжу, честолюбив!
Это у меня в крови.
Что ж, твои идеи верны и даже почти выполнимы.
Может, вы ещё и знаете каким образом можно их осуществить?с усмешкой спросил герцог.
Может быть, отчасти и знаю,спокойно ответил Карл.
Так поделитесь же своими планами. Надеюсь, для меня в них найдётся место?
О, более чем! Мои планы в тебе и заключаются.
Вот как? Это начинает быть интересным,заметил он, подпирая голову рукой и приготовившись выслушать дядю.
Тот расправил складки на своём одеянии и, посмотрев на собеседника, начал:
Тебе во что бы то ни стало нужно отстаивать радикальную позицию.
То есть вы предлагаете пойти путём крайностей?
Боюсь, что другого выхода нет,вздохнул он,но...
Отлично,перебил его Генрих.Рискнаивернейшее оружие.
Я бы с этим поспорил. Есть опасность, которой тебе всё же нужно избежать.
Для этого у нас есть армия. В Париже огромное количество моих людей. Они, в любом случае, гарантируют нам безопасность.
Одним словом, ты планируешь ввязаться в большую игру?
Я уже в неё ввязался. Ещё когда поставил подпись под договором с Анжу.
Что ж, хорошо. Конечно, риск всё равно большой, но и цель масштабнее.
Цель теперь можно развивать до бесконечности,твёрдо заявил молодой человек.
Пока что умерь свой пыл. На первых порах нужно укрепить своё положение. Ты должен держать всех в страхе и уважении.
Тут всё хорошо. С нашим мнением считается даже сам король. Точнее говоря, его мать. Она боится нас. Я уверен.
Прекрасно,удовлетворённо кивнул Его Высокопреосвященство,это нужно поддерживать. Далее следует разобраться с протестантами. Они нам, право же, изрядно мешают в достижении любых целей.
Для того чтобы разобраться с ними, нужно подначивать власть к действиям против них, чем я и занимаюсь.
Великолепно. Следующим шагом, когда Франция будет очищена от ереси, нам нужно будет подчинить себе как можно больше ресурсов, укрепить влияние. Валуа нынче ослабли. Они не могут удержать страну в мире. Наша же цельединство Франции.
Вот тут я с вами во всём согласен,сказал Генрих.И всё это ведёт к тому, что для выполнения столь дальновидных планов следует принять радикальную позицию, при помощи которой всё будет проще.
Именно так,подтвердил кардинал, компромисс, к сожалению, никого не вдохновляет и всегда ломается.
Повисло молчание. Каждый обдумывал свои идеи. В конце концов, сейчас речь шла об их будущем и, возможно, о будущем страны. Оба лотарингца были очень разными, но когда размышляли вместе, достигали отличных решений, соединяя осторожность и изворотливость одного с решительностью и масштабностью мышления другого. На протяжении истории, Гизы всегда добивались успеха благодаря своей сплачённости, способности сходиться на одних и тех же целях, что бы члены семейства друг к другу на самом деле не испытывали.
И,вновь заговорил герцог, как бы подытоживая всё сказанноенашей радикальной позицией является религия.
Уже давно. Право же, это самый надёжный выход. На протяжении веков в нашем государстве короли удерживали власть, отчасти, благодаря религии. Проповедуя в церквях людям слепое повиновение Богу и королю, правители могли не беспокоиться о вольнодумствах, народ не мог ослушаться и был верен им. Франция добилась многого, стала одной из сильнейших держав. С возникновением кальвинизма в стране начались бунты и протесты, королевская власть сразу же пошатнулась. Нам же нужно вернуть государству его непоколебимость. И мы сможем, потому что мы Гизы.
========== Глава 19. Мари де Гиз ==========
В Париже, наконец, успокоилась суета, всё вернулось на круги своя. Сумасшедшие дни сменили обычные будни. Жители города смогли свободно вздохнуть.
Тем не менее, время на замедляло свой ход и постепенно зима завладела Францией. В этом году рано наступили холода. В Лувр поначалу даже не успевали доставлять дрова, но, благо, потом дворец удалось протопить. Однажды, примерно в середине декабря, проснувшись утром, парижане обнаружили, что мостовые тонким ковром покрыл снег. Белой простынёй он опустился на город, укутывая и лаская его, словно нежный шёлк. Лёгкие снежинки изящно кружились в воздухе, искрясь от лучей солнца, которое продолжало светить не менее ярко, чем летом. Обычная мрачная каменная серость города, благодаря белому покрову, сменилась светом, который тотчас полился со всех сторон. Было холодно, но в душах у людей ощущалось тепло, которое приносит красота. Было в этом что-то волшебное. Сразу же почувствовалось в воздухе нечто молодое, свободное. Снег во Франции выпадал нечасто и когда он появлялся, это, как правило, вызывало у людей радость.
Между тем, дело близилось к Рождеству.
В Лувре к празднику уже начинали готовиться, хотя что уж там, во дворце всегда к чему-то готовились, но всё же праздничная суета чем-то отличалась от обыденной, было в ней что-то милое сердцу, светлое.
Марго уговорила Карла устроить рождественский маскарад. Подобные виды празднеств при дворе очень любили, ведь в маскарадную ночь можно было безгранично веселиться, переходить все границы, не будучи узнанным. Маскарадночь свободы и воли желаниям. Безудержное веселье, после которого никто не будет ничего стыдиться, так как под масками все люди перестают быть собой.
Итак, новость эту восприняли с восторгом. Многие дамы пожелали раздобыть венецианские маски, хотя их делали и в Париже, но всё же Венеция славилась этим предметом, так что прийти на бал в маске оттуда считалось роскошью. Но и те, кто имел возможность заказать маску только в Париже, тоже не отставали. Различные лавки на улицах наполнились слугами, которых господа отправили на покупки различных маскарадных причиндалов. Кто-то заказывал целые костюмы.
Между тем, многие обитатели Лувра, которые уже позаботились обо всём этом, продолжали жить своей обычной жизнью.
Гиз время от времени жил в Лувре, из-за холодов. Его большой дворец было очень трудно протопить, и иногда герцог предпочитал провести ночь-другую во дворце, заняв гостевые покои, где было относительно тепло.
А главная причина заключалась в том, что здесь была Марго. Видеться у них получалось достаточно часто. Как всегда, во всеобщей суете, едва ли кому-нибудь было нужно следить за ними. Даже королева-мать на какое-то время забыла обо всех, будучи занятой государственными делами. В Париже было процветание, но в большей части Франции из-за холодов жизнь усложнилась. Приходилось решать множество вопросов.
Однажды утром, пробравшись в покои Маргариты, Генрих сообщил ей, что со дня на день должна приехать его сестра, чему принцесса была очень даже рада, так как давно хотела с ней познакомиться. По словам герцога, Мари была мила и интересна, поэтому Марго не терпелось её увидеть.
Слова Гиза оправдались. Спустя ровно два дня, около полудня во внутренний двор Лувра въехала карета, запряжённая четвёркой лошадей. Так же их сопровождали два пажа и отряд охранников на конях. Карета была дорожной, но отделана достаточно богато и со вкусом. На дверце был нарисован герб с лотарингскими дроздами.
Несколько любопытных уже вышло из дворца, желая узнать, кто приехал. Также на улице оказались Гиз и Марго с Франсуа, которые тоже из интереса вышли посмотреть.
Когда карета остановилась, скакавший рядом паж тотчас спрыгнул с лошади, распахнул дверцу и подал руку, чтобы помочь выходящей. В тот же миг показалась маленькая ладонь, затянутая в белую перчатку, а через пару мгновений и сама её обладательница.
Это была красивая девушка, не слишком низкая, с гордой осанкой, лицо её имело белоснежный оттенок, на фоне которого были очерчены румяные щёки, чуть вздёрнутый носик, и, создающие им контраст, светло-голубые глаза. На губах новоприбывшей светилась неотразимая улыбка, светлые локоны мягко обрамляли лицо.
Девушка изящно двинулась вперёд.
Навстречу ей вышел Генрих.
Здравствуй, сестрица,улыбаясь, произнёс он, без всяких церемоний легко обнимая её.
Свою "маленькую сестрёнку", как он её называл, Гиз любил очень сильно, как и она его.
Я рада тебя видеть,промолвила она, начиная улыбаться ещё лучезарнее.
Голос её был мягким, приятным.
Затем герцог, взяв Мари за руку, подвёл её к Маргарите и Алансону.
Ваши Высочества,промолвил он,позвольте представить вам мою сестру, Марию-Екатерину де Гиз.
Она присела в реверансе.
Франсуа благожелательно кивнул, а Марго радостно воскликнула:
Мы очень рады вашему прибытию! Добро пожаловать! Надеюсь, вам понравится в Лувре.
Для меня это большая честь, Ваше Высочество, находиться здесь,ответила девушка.
Достойный ответ,рассмеялся принц.Надеюсь, своим сиянием вы осветите наш двор. А то в последнее время, здесь так серо и скучно!
Но как вы доехали?спросила Марго, перебивая излияния брата.
Благодарю вас. Прекрасно.
Дороги нынче опасные.
У меня надёжная охрана.
После этого позвали слуг, которые проводили Мари в её покои, чтобы она отдохнула с дороги.
По правилам этикета вечером она должна была быть представлена ко двору, но на этот день был назначен маскарад. Гиз предложил ей пойти на него, так как всё равно никого не узнают, а своё представление отложить на следующий день, на что она согласилась.
Мари уже около получаса крутилась перед зеркалом. На ней было лёгкое золотистое платье и того же цвета маска. Пышные локоны остались распущенными. Она была неотразима. Тем не менее девушка волновалась, ведь это было её первое появление при дворе, хоть и со скрытым лицом, но всё равно среди людей, которых видеть ей предстоит, возможно, всю жизнь.
До этого Мари бывала в Париже всего одни раз, да и то, давно. Остальную часть жизни сестра Генриха провела в Лотарингии. Жизнь её была размеренной и достаточно спокойной.
Если говорить о самой Мари, стоит отметить, что как раз-таки обстановка, царящая на родине, мешала её живой натуре, не позволяя полностью раскрыться. Девушка была умна, очаровательна, всегда знала себе цену и осознавала, что её место здесь, при дворе. Домашнее воспитание заставляло её быть покорной, сдержанной. Конечно, эти черты в ней тоже были, но душа её стремилась к другому. Наконец её честолюбивые мечты исполнились и она приехала в Париж.
Последний год Мария-Екатерина ухаживала за матерью, которая, к несчастью, заболела и нуждалась в уходе. После того, как целый год она просидела у постели больной, в душе дочери Франсуа де Гиза возникло ещё больше стремления к свободе, к светской жизни.
Сейчас, стоя перед зеркалом, она невольно вспоминала былое и понимала, что отныне её жизнь кардинально изменится. Развязав ленточки маски, Мари сняла её и отложила. Пока что рано было отправляться на бал. Одинадцати часов ещё не было, тогда как маскарад должен был начаться в полночь.
В дверь постучали и через несколько мгновений на пороге появился Гиз.
Прости, что не пришёл раньше,с улыбкой произнёс он,столько дел! Я целыми днями только и занимаюсь ими. Времени совсем нет.
Откуда же столько забот?усмехнулась девушка.Помнится, ты всегда находил их на пустом месте!
Если бы на пустом, милая сестра! К сожалению, они реальны...
Он прошёл в комнату и опустился в мягкое кресло, откидывая белокурую голову на спинку.
За много лет Мари прекрасно изучила брата, тонко ощущая всё, что он испытывал. Сейчас, поняв, что он действительно устал, она, ничего не говоря, плеснула вина в два кубка, один из них протягивая Генриху. Тот с благодарностью его принял и тотчас осушил.
Наконец Гиз задал вопрос:
Как здоровье матушки?
Она идёт на поправку. Почти выздоровела. Кстати, матушка обещала приехать сюда, когда уже совсем будет здорова.
Это было бы прекрасно! Мы ведь давно не виделись,сказано это было с практически неуловимой иронией.Но расскажи же мне ещё чего-нибудь! Я так давно не был дома!
Боюсь, что рассказывать особо не о чем,вздохнула Мария-Екатерина.За всё то время, что тебя не было, почти ничего не изменилось. Это ты, как правило, везде, где оказываешься, разводишь кипучую деятельность. Так-то в Лотарингии что-либо делать особенно некому. Луга так же зеленеют, реки журчат, как и раньше, замки по-прежнему стоят. Лучше расскажи мне про Лувр, про королевскую семью. Мне интересно, какие здесь порядки, как себя вести.
Хорошо. Я могу вкратце всё рассказать,согласился герцог, понимая, что сестре это нужно.Значит так, наш король Карл IX достаточно добр, склонен прислушиваться к мнению окружающих. Попытайся ему понравиться. Далее королева-мать. Это отдельная история, требующая долгих разъяснений, обсуждений. В общем, могу сказать одно: её лучше не злить, тебе стоит произнести на неё хорошее впечатление. Потом есть герцог Алансонский. Он особой роли здесь не играет, но подружиться с ним не трудно,на какое-то время Генрих замолк.
А принцесса Маргарита?не утерпев, спросила Мари.
Принцесса? О... Она замечательна. Вряд ли при всём дворе сыщешь человека более интересного и приятного в общении,Гиз попытался скрыть, радостно засверкавшие глаза.
В таком случае,улыбнулась Мари,я надеюсь, мы с ней подружимся. Но ты не сказал ни слова о герцоге Анжуйском.
Лицо Генриха переменилось. Губы презрительно сжались.
Анжу?процедил он, сжимая кулаки.Ничего точного сказать не могу. Лучше держись подальше,ответ его был краток, отрывист.И от его дружков тоже.
Мария-Екатерина сразу поняла, что здесь кроется нечто нечистое. Но в подробности решила пока что не забираться, а просто прислушаться к его словам. Посчитает нужнымсам расскажет.