Он помедлил настолько, чтобы успеть расстегнуть пуговицы на черных бриджах, а затем вновь завладел ее ртом, пленил губы, язык и дыхание, не позволяя вырваться ни единому слову. Крупная дрожь прошла по ее телу при очередном вторжении, ибо он погрузил в нее свое пылающее копьетвердое, дерзкое, нетерпеливое. Она могла бы вскрикнуть вновь от неожиданно пронзивших ее ощущений, но поцелуй поглотил все звуки. Этот поцелуй возбуждал ее и сводил с ума.
Внезапно Шона обнаружила, что смиряется с его требованием, а затем сама спешит утолить свою жажду. Она невыносимо желала егозабыв о нем и о себе, о времени, месте, прошлом, настоящем и всех доводах рассудка. Она изнывала от голода и боли, она изгибалась и приподнималась навстречу каждому его удару, наслаждаясь каждой секундой прикосновений.
Он был по-прежнему одет, только бриджи расстегнуты. Он заполнял ее, а ее плоть казалась невероятно уязвимой для прикосновения грубой ткани, и все ее чувства сосредоточились на том месте, где соприкасалась обнаженная кожа, где он вонзался в нее с ошеломляющим нетерпением, жестко, дико, требуя все, что она только могла отдать. Она прижималась к нему, чувствуя себя так, словно попала в смерч. Его удары не прекращались, желание не утихало, требования росли. Те самые сила и мощь, которые переполняли ее, казалось, возбуждали в ней желание получить еще больше и достичь изнеможения. Его тело окатила волна напряжения и жара, а затем в нее словно выплеснулся поток солнечного света, мгновенно вознося ее на вершину. Это ощущение оказалось невыразимо прекрасным, в нем смешались все яркие, сочные оттенки свирепого пламени, которое бушевало в ней. Она плыла в ласковых и теплых волнах, содрогаясь в стремительно затихающих конвульсиях, пока не очнулась.
Дэвид зашевелился, словно осознал свой вес в тот же миг, как Шона начала чувствовать его тяжесть. Он улегся рядом и отвернулся. Он был полностью одет. Шона слышала, как он застегнул бриджи и вытянулся, заложив руки за голову и уставившись в потолок.
О Боже! вдруг воскликнула она, осознав, что произошло. Несмотря на цветы и подарки, он по-прежнему обвинял в преступлении Шону и ее родных.
Он явился сюда, чтобы отомстить. То, что случилось, не что иное, как отмщение.
Будь ты проклят! выкрикнула Шона, рванувшись с постели.
Но попытка не удалась.
Схватив за плечи, Дэвид бросил ее на матрас.
Куда это ты собралась? раздраженно спросил он.
Уйти!
Почему?
Потому потомуОна осеклась. Черт бы тебя побрал! вновь выкрикнула она, обрушив кулак на его грудь. Уставившись прямо в глаза Дэвиду, она зло прошептала:Я не соблазняла вас, лорд Дэвид Даглас!
Ты соблазнила меня всем своим существом, леди Мак-Гиннис! Он обвел ее взглядом. Впредь я не намерен спать в чертовски неудобном кресле, и я не позволю тебе насмерть простудиться на полу.
Она дрожала, пытаясь бороться, несмотря на то что для борьбы у нее уже не осталось сил.
Не смей!
Разве я причинил тебе боль? Он не понимал, сколько душевных мук доставил ей. Скажи да, дорогая, и окажешься лгуньей. Самое худшее, что могло случиться, кто-нибудь из нас громко вскрикнул от наслаждения и выдал нас обоих.
Она задохнулась от возмущения, готовая броситься на него. Но Дэвид не дал ей такой возможности, притянув ближе.
У тебя есть все шансы отвергнуть меня, объяснил он.
Ошибаешься! Ты никогда не давал мне никаких шансов.
Дэвид уставился на нее в темноте, провел ладонью по ее щеке и коснулся большим пальцем нижней губы.
А может, я не осмеливался дать тебе хотя бы один шанс! тихо прошептал он.
Так нельзя это не может продолжаться, решительно заявила Шона.
Дэвид покачал головой и нахмурился.
Ты считаешь, можно забыть о том, что произошло?
Ты не понимаешь
И не желаю понимать.
Но ты забываешь о последствиях! выпалила она.
На этот разнет. Сейчас меня не застанут врасплох. Шона опустила ресницы, но не сумела сдержаться.
Я говорю не о тебе! заявила она.
Тогда о чем же?
Истина, которой Шона не могла поделиться, заставила ее уклониться от ответа.
Ни о чем.
Черт возьми, что с тобой? Она яростно помотала головой.
Ничего.
Ничегопробормотал Дэвид. Ничто не изменит того, что один из твоих родственников виновен, и я узнаю, кто именно. Проводя ночи на полу, ты ничего не добьешься. И даже если я буду бодрствовать на подоконнике, ничто и ни для кого не изменится.
В мерцающем отблеске огня Шона увидела, как он устремил на нее взгляд, полный гнева, страсти и решимости. Она задрожала, желая, чтобы Дэвид не обратил внимания на ее испуг.
Если ты намерен и впредь обвинять моих родных и ждать моей помощи, тебе будет лучше сообщить мне, что происходит. Чем ты занимаешься?
Он улыбнулся.
Тебе известно, что до сих пор я проводил с тобой каждую ночь.
Да, я видела цветы и цепочку. Она вглядывалась в его лицо, по которому плясали тени. Но зачем ты это сделал? еле слышно продолжала она. Из мести?
Зубы Дэвида сверкнули в улыбке.
Вот именно, отозвался он. Шона мрачно взглянула на него.
Пять лет назад я не хотела соблазнить тебя. Может, это не совсем так, но я не собиралась
Ты собиралась именно соблазнить меня, просто не предполагала, что зайдешь так далеко, напрямик заявил он.
Она покачала головой, отодвинулась подальше и повернулась к нему спиной.
Я не хотела заманить тебя в ад, в котором ты оказался. Я боюсь твоего отмщения
Потому, что мое отмщение, миледи, заставляет вас хотеть менятак, как я хотел вас, пока не начался пожар.
От этого хриплого голоса жар волной прошелся по телу Шоны. Она с трудом проглотила вставший в горле ком, борясь с подступающими слезами. Нельзя, чтобы он узнал, как она хотела его. Как тосковала без него, как вожделела. Как мечтала оказаться с ним рядом.
Пожалуй, лорд Даглас, прошептала она в ответ, я не позволю вам с такой легкостью добиться мести. Нет, я не хотела васне стремилась соблазнить несколько минут назад и не сделаю этого впредь
Вот как? спросил он.
В его голосе прозвучали странная нежность и нетерпение.
Но прикосновения по-прежнему были решительными и властными, когда он повернул Шону лицом к себе и внезапно прижал к подушке в темноте.
Значит, я сам соблазню тебя, хриплым шепотом пообещал он. Я хочу тебяеще много раз
Он и вправду желал ее. И соблазнил. Умело и быстро, на этот раз избавившись от одежды. А затем заснул обнаженным рядом с ней, крепко прижимая ее к себе всю ночь.
Глава 11
Разумеется, утром Дэвид исчез, словно и не появлялся. Шона не надеялась увидеть его, проснувшись, и порадовалась исчезновению. Наблюдая, как солнечные лучи озаряют комнату, она попыталась разобраться, почему возвращение Дэвида вызвало у нее такое смятение чувств. Некогда она считала его мертвым, и боль была так сильна, что ей не хотелось жить. А теперь, казалось, он вновь пробудил в ней давно угасшие чувства. Месть Он не знал об этом, но отомстил ей несколько лет назад. Она не представляла себе, что пришлось пережить Дэвиду, особенно потому, что он предпочитал молчать о прошедших годах, но и Дэвид не знал, сколько мук она вынесла, лишившись его. Неужели теперь он использовал ее? Может, он возбуждал в ней желание намеренно, из мести? Или же виной всему была страсть Дэвида, вызванная более глубокими, совершенно иными чувствами? Шоне не хотелось признаваться в том, какие глубокие чувства она сама питает к нему до сих пор. Разлука ничего не изменила. Она всегда любила Дэвида. Когда считала его погибшим, то и сама была наполовину мертва.
Негромкий стук заставил ее вскочить и поспешить к двери.
Кто там?
Шона, это Мэри-Джейн. Я принесла тебе воды. С тобой ничего не случилось?
Сознавая собственную глупость, Шона начала открывать засов, но затем вспомнила, что ее ночная рубашка осталась на полу, бросилась за ней, впопыхах надела, вернулась к двери и быстро открыла ее. Мэри-Джейн поздоровалась с ней лукавой улыбкой, на ее лице ясно читался вопрос.
Что с тобой стряслось, Шона? Не припомню, чтобы прежде ты запирала дверь на засов!
Шона пожала плечами.
Я я даже не заметила, что заперла ее, солгала она.
Мэри-Джейн внесла в комнату кувшин со свежей питьевой водой. Она отставила кувшин, прошла к окну и выглянула наружу. Поежившись от утренней прохлады, горничная слабо улыбнулась Шоне.
Пожалуй, сейчас всем нам не по себе. Широко раскрыв глаза, она добавила заговорщическим шепотом:Ведь близится Ночь лунной девы!
Она бывает каждый год с тех пор, как мы помним себя, сухо напомнила Шона.
Похоже, тебя взволновал приезд лорда Дагласа.
Пожалуйсогласилась Шона, размышляя о двусмысленности в словах Мэри-Джейн. Но поскольку горничная не знала, что еще один лорд Даглас восстал из мертвых, она не понимала, насколько серьезны опасения ее хозяйки.
Обычно ты ревностно соблюдаешь все обряды и обычаи, заметила Мэри-Джейн, надеюсь, ты не забыла о самом важном событии, предстоящем в эту ночь. А если и забыла, я тебе напомню! пообещала она. Приблизившись к Шоне, Мэри-Джейн поцеловала ее в щеку. Шона, ну улыбнись же!
Шона ответила ей улыбкой и заявила:
Уверяю тебя, я сама никак не дождусь праздника. Тем более в этом году, когда у нас гости нет, не гости: Скайлар Даглас теперь здесь хозяйка.
Хозяйкой здесь навсегда останешься ты, преданно возразила Мэри-Джейн.
Скайларжена лорда Дагласа, напомнила Шона. Надо позаботиться о том, чтобы она и ее сестра участвовали в празднике.
Мы найдем для них работу! радостно пообещала Мэри-Джейн. А теперь я уйду, и ты сможешь одеться. И не разрешай мужчинам докучать тебебудь то родственники или гости!
Постараюсь, отозвалась Шона.
Наконец Мэри-Джейн удалилась. Едва горничная вышла, Шона вымылась и быстро оделась, затем спустилась вниз. Эндрю Даглас и ее родственники уже позавтракали. Все утро Шона провела в кабинете вместе с ЯстребомЭндрю попросил называть его индейским именем, а также с Гоуэйном, Лоуэллом, Айданом, Аларихом и Алистером. Мак-Гиннисы ревностно стояли на страже интересов Дагласов, объясняя, какую прибыль приносит то или иное предприятие, и вместе с тем подтверждая, что не менее успешно справляются с домашними делами и распоряжаются доходами. Ястреб большей частью слушал, время от времени задавал вопросы, а затем, надолго задумываясь, словно размышлял над ответами. Когда совет завершился, было решено пообедать в большом зале. Ястреб сообщил, что днем намерен показать жене места, где прошла его юность. Родственники Шоны покинули кабинет первыми, и на несколько минут Шона осталась наедине с Ястребом.
Шона испуганно вздрогнула, когда Ястреб склонился над столом и заявил напрямик:
Если тебе что-нибудь известно, лучше признайся немедленно.
Тон Ястреба вызвал у нее тревогу и раздражение. Она ждала от него гнева и презрениякак только Ястреб узнает, что она играла неблаговидную роль в событиях, приведших к смерти его брата, но тем не менее сейчас Шону захлестнула волна отчаяния. Не позволяя себе расплакаться, она распрямила плечи и ответила Ястребу возмущенным взглядом.
А если я откажусь? Тогда с меня снимут скальп? Ястреб выпрямился.
От тебя я ждал большего.
Опустив глаза, Шона с отчаянием прошептала:
Я ничего не знаю.
Протянув руку, он поднял ее голову, держа за подбородок.
Если ты снова предашь его, тебе придется бояться не только меня, негромко предостерег он.
Шона встретила его взгляд, помедлила и села в кресло, скрестив руки на груди.
Я и вправду не знаю, что произошло той ночью, и теперь ничего не могу поделать. Я никому не проговорюсь о нем, пусть даже предам свою семью, клан, родных. Человек, которого считают погибшим, без спросу появляется в моей комнате и исчезает, а я должна хранить молчание!
Улыбка вдруг осветила суровое лицо Ястреба.
Значит, ты рада, что он жив.
Шона вспыхнула и еле слышно пробормотала:
Конечно, рада.
Удовлетворенный ее ответом, Ястреб поднялся и сделал широкий жест рукой, показывая, что пропускает Шону первой в дверь кабинета. Она подчинилась. Оказавшись в большом зале, Шона увидела, что Алистер очаровывает Сабрину Конор, а Лоуэлл и Гоуэйн объясняют Скайлар Даглас различия между севером и югом Шотландии, а также исторические расхождения политики и нравов народов этих земель.
Довольно часто, продолжал Гоуэйн, шотландцы с юга первыми перенимали обычаи англичан, смирялись с их владычествомвидите ли, их земли граничат с английскими. Много лордов в тех краях родом из Англии, и с Англией связаны их финансовые интересы. Только горцы продолжали борьбу во времена якобитов, защищая права католиков, преемников династии. Теперь, конечно, мы защищаем религиозные интересы всего нашего народа, но горцы часто прятали беглых священниковв давние времена, когда слова «политика» и «религия» означали почти одно и то же.
Горцыодин из народов, среди которых распространено колдовство, заметил Лоуэлл, в глазах его поблескивало лукавство. В округе до сих пор насчитывается немало колдуний.
Колдуний? воскликнула Скайлар.
Дедушка Лоуэлл, не надо вводить Скайлар в заблуждение, вмешалась в разговор Шона.
И все равно они колдуньи, пробормотал Лоуэлл. Шона улыбнулась.
Он имеет в виду местных сторонников виккарелигии наших предков, а не старух, летающих на метле и способных творить злые чары. Она нахмурилась, глядя на дедушку Лоуэлла с преувеличенным упреком.
Улыбаясь Скайлар, Алистер продолжил рассказ:
До появления христианства эту землю делило множество народовкельты, пикты и скотты из Ирландии, которые и дали название нашей земле. Здесь властвовали друиды, северные завоеватели привезли своих богов, и задолго до христианства многие люди исповедовали викка.
В этой религии почитается земля, подхватила Шона, вместе с матерью-природой, лекарственными травами, камнями, дающими силу, красотой и миром земли, небес и воды.
Последнюю из ведьм мы сожгли около ста лет назад, заметил Лоуэлл.
Шона поняла, что дедушка просто насмехается над ней, поддразниваетпотому что она всегда отстаивала право людей жить так, как они предпочитают. Лоуэлл был стойким приверженцем шотландской церкви, только и всего.
Шона считала, что ему могла прийтись по вкусу мысль вновь устроить охоту на ведьм.
Ястреб Даглас обнял жену за талию.
Во многом викка напоминает обряды и верования сиу, заметил он.
Если виккатакая безобидная религия, откуда же страх перед колдовством? спросила Сабрина, принимая бокал вина из рук Гоуэйна.
Сторонники этой религиисатанисты! сообщил Лоуэлл, мрачно понизив голос.
Отец, терпеливо вмешался Айдан, улыбаясь гостям, дело в том, что сатанисты и приверженцы виккане одно и то же.
Всему виной паписты, сухо высказался Гоуэйн.
Гоуэйн, нельзя винить католическую церковьраздраженно начал Лоуэлл, но Аларих достойно встал на защиту отца.
Дядя, отец не хотел нападать на святую римскую церковь, заверил он Лоуэлла.
Уравновешенный и рассудительный, Аларих старался не допустить шумного спора в присутствии гостей.
В то время как Алистер был не прочь поспорить и даже отстоять свои взгляды кулаками, Аларих помнил законы викторианской эпохи: достоинство и правила приличияпревыше всего. Но сам Гоуэйн был настроен весьма миролюбиво, хотя не пожелал отказаться от своей точки зрения.
Я питаю глубокое уважение к римской католической церкви, брат, но историю не изменить! Одно время знавал я двух папистов-негодяевдаже в церкви Божией могут оказаться извращенные люди, а в погоне за праведностью в прошедшие столетия тех людей, которые были чисты душой, иногда сбивали с толку. А потом, какой бы святой ни считалась эта церковь, в нее входили попросту жестокие люди, которым доставляли радость чужие боль и муки. В четырнадцатом веке был издан «Malleus malleficarum»«Молот ведьм», осуждающий колдовство, и охота началась. Колдовство связывали с поклонением дьяволу, а это разные вещи, как могли бы заверить вас истинные приверженцы викка. В Испании инквизиция умертвила тысячи ни в чем не повинных людей. Наш король Иаковчетвертый король Шотландии и первый Англиибоялся ведьм как чумы, и потому их подвергали устрашающим казням.