9 по Глазго, добавляет второй врач скорой, пока мы перекладываем девушку на носилки.
Кто второй?
Кто эта падаль? Чувствую, что виноват во всем он, мужик на соседней койке.
Она слишком светлаяслишком.
Бачинский, я что, Ванга? Не было документов при них, так что дальше разговор исключительно с полицией.
Бригада из реанимации уже на месте, но я даю отмашку главному.
Я сам займусь ею, второго забирай, Саш.
Андрей, прекрати, это мое дежурство!
Я сказал, что беру больную на себя, вызверяюсь окончательно. Сиди на попе смирно, твою мать.
Не отдам я тебя теперь никому, девочка.
Глава 7
Девочка быстро приходит в себя, пока я осматриваю результаты снимков и КТ, где нет ничего смертельного. Незнакомка сразу начинает паниковать, замечаю это боковым зрением.
Где я, что случилось?
Я поворачиваюсь на мелодичный нежный голос и встречаюсь со своим персональным адом. Глаза незнакомки широко распахиваются скорее от ужаса, губы дрожат, а руки трусятся как у бывалого алкаша. Но меня затягивает этот взгляд, подернутый дымкой неприкрытого страха.
Здравствуй, спящая красавица. Я уже хотел было поцеловать тебя, чтобы очнулась. Ну чем не прекрасный принц? шуточки, шуточки. Мелко плаваешь, Андрей. Ты так еще больше напугаешь ее.
Протягиваю руку к подбородку, чтобы проверить реакцию зрачков (ВРЕШЬ, ты хочешь ее коснуться), но не успеваю даже моргнуть, как она отскакивает от меня, болезненно сморщив лицо.
Вы?! Я помню вас, но что вывы доктор? в панике начинает заламывать руки и кусать и без того пострадавшие губы. И вдруг замечает свой вид, надо сказать, довольно откровенный.
Не дай мне ни единого шанса увидеть больше, девочка, иначе я не остановлюсь. Она и не дает, сдергивая с кровати простынь и прикрывая грудь, о которой я уже мечтал раз сто, представляя в различных ситуациях, позах с ней, касаниях к ней.
О да, доктор, еще какой. Хирург-травматолог, Андрей Бачинский, к вашим услугам, делаю забавный реверанс, но сам же не спускаю с нее глаз. Расскажешь, что случилось?
Девушка внезапно бледнеет и перестает смотреть на меня, переводя взор куда-то в стенку, с силой сжимая остатки своего платья сквозь скомканную простынь. И до меня вдруг доходит, что ситуация намного более неприглядная, чем я мог себе представить.
Тот человек, что был с тобой, в соседней палате и очень хочет с тобой поговорить, я вру, конечно, ему сейчас вправляют кости, но мне надо знать, что случилось, и потому я собираюсь добиться правды любыми способами.
Нет, нет, пожалуйста, не впускайте его сюда, позвоните моему папе. Меня зовут Есения Логвиненко, скажите моему папе, что я в порядке, пожалуйста! А с тем человеком не оставляйте меня наедине, она хватает меня за руку, а я что?
В мою едва протрезвевшую голову заползает протиная мысль, что эта сволочь могла что-то с ней сделать в той сраной машине. Но маленькие ладошки, обхватывающие мои руки, не дают разумно мыслить до конца. Они лишь дарят тепло, несмотря на то, что холодны словно лёд.
Тот человек что-то сделал тебе? сжимаю челюсть в ожидании ответа.
Она опускает голову и болезненно выпускает воздух из сжатого тела. Мой контрольный? В голову?
Нет, но мог.
Черт, эмоциональный взрыв внутрибуря, шквальный ветер, качающий меня изгутри сейчас. Сука, я пойду и доломаю ему оставшиеся конечности за все, что он хотел сделать.
И только спустя пару минут фамилия Логвиненко бьет обухом по голове. Внезапно озаряет.
Твой папа Александр Логвиненко?
Девушка резко подскакивает на кровати и утвердительно качает головой.
Не может бытьНу надо же, какая ты стала Есения, а я тебя помню совсем малюткой, забавно скачущей по кафедре, и приводящей в восторг всю женскую, да что там греха таить, и мужскую часть аудитории амфитеатра.
Подвисаю от нахлынувших воспоминаний, о том, как она иногда подходила ко мне и забавно кривила рожицы, о том, как дарила рисуночки с колобком и лисичкой, больше похожей на сосиску. Ошеломление.
Вы знаете моего папу?
Ха, знаю, еще как знаю. Его лучший ученик когда-то был. Более того, я знаю и тебя. Помню нежно-розовый сарафан с олененком, на который ты вылила синьку в лаборатории.
Помню, как сидел с тобой, пока папка твой ездил за сменной одеждой. Помню, как ты мне стишки рассказывала, улыбаясь беззубым ртом. Я помню. Тебя.
Он был моим самым любимым преподавателем в меде, выныриваю из до боли приятных воспоминаний, затем киваю, улыбаясь, и достаю из кармана телефон, вбивая в поиск знакомую фамилию. И спустя пару мгновений слышу радостный ответ:
Андрей, привет, зараза! Сколько лет, сколько зим?
Здравствуйте, Александр Павлович, да годик точно, смеюсь, представляя мимику, с которой он мог бы произнести эту фразу. На потоке все смеялись только от того, с каким жаром он иногда пояснял материал, прирожденный актер.
Бывают люди, которым суждено стать кем-то, но они отчаянно идут в другую степь и даже там добиваются немыслимых высот. Вот он один из таких.
Как сам?
Я-то в порядке, но у нас с вами есть повод увидеться прямо сейчас. Приезжайте-ка к Борису в клинику, Александр Павлович, я вам все и расскажу.
Что-то случилось? голос налился сталью.
Ничего серьезного, но вы все же приезжайте, заверил его и повесил трубку, разворачиваясь к причине моих волнительных и незнакомых ранее чувств.
Спасибо, что не сказали ему по телефонуЯ как-то не подумала, всхлипнула и стерла ладошкой проступившие слезы.
Дыхание сперло от такого простого и незамысловатого действия, и я бы даже сказал что-то, если бы не внезапно распахнувшаяся дверь и не влетевший в нее сморчок, которого я уже видел дважды в своей жизни, и мне, блядь, достаточно.
Есеня, слава Богу, ты в порядке, подлетает ближе, но девушка резко встает с кровати и встает ровно за моей спиной, будоража сознание горячим дыханием, устремленным в спину.
Почему на душе вмиг стало так легко? Что вообще со мной происходит? Я не должен испытывать подобного рода эмоции. Мой максимумтрах на одну ночь, а не волнения за эмоциональное спокойствие и благосостояние души того объекта, которого я трахну максимум дважды.
Не подходи ко мне больше никогда в жизни, уверенный и несломленный голосок настолько грозно звучит в палате, что даже меня пробирает до костей.
Что? кислая мина тюфяка портит здесь ауру.
Я осторожно перевожу руку за спину и беру Есеню за холодную ладошку, мягко поглаживая пальчики в надежде успокоить. Поразительно другоеуспокиваюсь сам.
Ты слышал? Сам выйдешь или тебе придать ускорение?
Парень дергает головой и пытается заглянуть мне за спину, но усердно не даю ему это сделать, потому что меня бесит сам тот факт, что он будет на нее смотреть. Скала непробивная, вот кто я сейчас.
Есень, дай мне все объяснить, мы просто поговорим. Поверь, все не так, как может казаться на первый взгляд.
Чертовски противное во всем этом только одноя до трясучки жду ЕЕ ответу ЕМУ, хотя по правде говоря, мог бы давно уже определить слюнтяя в соседнюю палату с легким переломом просто потому, что он меня раздражает своим существованием.
Никогда больше не приближайся ко мне. Никогда.
Она с силой сжимает мою ладонь, и едва ощутимые импульсы проходят через все тело, плотно соединяясь где-то глубоко внутри. Запечатывая. Замуровывая. Это приносит боль.
Я зайду к тебе позже, когда ты переводит взгляд на меня, но вот в моих глазах он явно видит свой смертный приговор, потому ничего не говорит в завершение, а лишь дергается и уходит, не закрывая двери.
Всхлипывания возвращают меня на грешную землю, я разворачиваюсь к прекрасному ангелу и делаю единственное, на что способен в этот момент, обнимаю. И знаете, что чувствую в ответ? Такие же крепкие объятия нежных перевязанных ручек.
Запах заполняет лёгкие и стягивает тугим узлом внутренности до болезненных спазмов. Вдыхаю и ощущаю привкус на кончике языка. Мое сладкое мороженое.
И на пике душевного равновесия, когда я поглаживаю мягкие локоны Есени, как гром среди ясного неба звучит прокуренный баритон.
Что здесь происходит?
Черт, Бачинский. Нет.
Глава 8
ЕСЕНИЯ
Почему я так спокойно отношусь к его касаниям? Где моя неконтролируемая паника, стоит лишь чужаку приблизиться ко мне вплотную.
Почему обнимаю его сейчас как последний раз и рыдаю взахлеб, упиваясь едва ощутимым запахом одеколона? Черт возьми, я чувствую спокойствие, как могла бы чувствовать исключительно со знакомым ранее или довольно близким человеком.
И прямо сейчас именно эти объятия становятся для меня самыми нужными в мире, моя соломинка для дыхания на глубине.
Уже не незнакомец из клуба едва ощутимо проводит рукой по спутавшимся волосам и вызывает ускоренное сердцебиение, которое я ощущаю где-то в горле.
И когда первый поток слез проходит, звучит голос, спутать который ни с чьим другим невозможно. Мой персональный поток студеной воды, обрушивающийся на голову слишком внезапно.
Что здесь происходит?
Дергаюсь и с трудом поднимаю потяжелевшую голову, чтобы встретиться взглядом с разъяренным отцом. Фурия на его фоне смотрелась бы как безобидная мошка. Он сканирует нашу недвусмысленную позу и недовольно выдыхает, словно стометровку пробежал.
Андрей приходит в себя первый.
Александр Павлович, а вот и вы! едва заметно сжимает мою холодную ладошку и поворачивается к папе с самым непринужденным видом. Он отодвигает невесть откуда взявшийся стул и рукой показывает присесть. Но мой отец в этот момент не сводит взор с меня. У нас тут небольшая авария была, дело может показаться скверным, но на самом деле ничего страшного. Легкое сотрясение, перилунарный вывих кисти, небольшая гематома на ноге. Поводов для беспокойства нет, но я настоятельно рекомендую показаться через пару дней.
Есения, поясни, что случилось, взгляд метает искры, больно жалющие кожу. Я лишь поджимаю губы и опускаю взгляд. Отец злобно хмурит пушистые брови, но мимика кричит о переживаниях, никак не о ярости, льющейся через край. Андрей, спасибо за помощь. Буду должен тебе, переводит взгляд на Андрея и едва заметно кивает, сам же бледный как стена.
Александр Павлович, что за «буду должен»? Я не понял, а ну-ка быстренько садимся, пьем чай и успокаиваемся. Таблетки где? мчусь к отцу, чтобы помочь достать препараты, но он лишь отрицательно кивает головой и припечатывает Андрея строгим взглядом.
Папа выпивает только что поставленный перед ним стакан с водой. Влага просачивается сквозь тонкие пальцы, и стакан ощутимо скользит в трепещущих руках.
Я вам тут не кисейная барышня, не надо бегать вокруг и причитать словно курица-наседка. Я в порядке, все нормально, просто это все смогло повергнуть меня в шок, Есеня.
Пап, я простопопала в аварию, так случается.
Мы поговорим дома. Очень детально.
Тяжелая рука поворачивает мое лицо на свет и внимательно осматривает.
Кружится? смягчается, но все еще закипает как чайник.
В данный момент я словно рыба, выброшенная на берег, сказать много чего хотела бы, но не могу, бестолково открываю и закрываю рот, переводя испуганный взгляд с Андрея на папу.
И если последний не скрывал своего настроения, но первый уж очень был скрытно спокоен. Своим небывалым спокойствием он смог и мне подарить эфемерную уверенность. Я отрицательно машу головой и бестолково смотрю на перевязанную кисть.
Я смотрю, вы уже вспомнили друг друга?
Андрей резко поворачивается ко мне и открыто улыбается, отчего лицо становится еще более радужным. Он вообще может печалиться? И что имеет в виду папа под фразой «вспомнили друг друга»?
Как моя любимая принцесса могла забыть своего прекрасного принца? Ты мне вообще-то обещала быть женой, и где? Где моя жена? забавно морщится и приставляет ладонь к брови, всем своим видом показывая поиск.
А меня вдруг простреливает до основания. Вдруг откидывает на долгие 15 лет назад, когда я несмышленышем сидела у папы на кафедре и изводила всех студентов своим излишним вниманием. И больше всех доставалось тому, кто стал для меня самым важным другом.
Тот, о котором я говорила без умолку. Тот, с кем проводила много времени, пока папа был на операциях. И тот, кому рисовала самые глупые в мире рисунки по поводу и без.
Тот, кому пообещала стать женой.
Андей. Потому что "р" я не выговаривала ровно до 7 лет. Обрывки прошлого сменяются перед глазами.
****
Папа, а Андей посиит со мной?
Милая, АндРей, и посиДит, конечно. Папе надо на операцию, а вы пока поиграете в кабинете. Он тебя и покормит.
*****
Андей, а ты миня люблишь? я рисовала и рисовала без конца и края, а затем танцевала в пушистой пачке розового цвета, пока донимала папиного студента. Но никогда. Никогда он не злился на меня. Никогда не ругался, в отличие от многих девушек в папиной группе.
Конечно, принцесса, а как иначе? Принцесс только любить и нужно. И пообещай мне вот чтокогда ты станешь совсем взрослой принцессой, ты не будешь давать себя в обиду. Особенно тем, кто будет говорить тебе, что любит тебя. Они могут разбить твое сердчеко, Андрей нарисовал пальцами сердце в воздухе и забавно дунул на меня, как бы посылая его мне.
Сиичаз я не взлослая?
Конечно, взрослая, но станешь еще взрослее.
А тогла я буду люблить тибя. Я буду тваей женовницей.
Женой, принцесса. Ох ну тогда я буду спокоен, конечно, за сохранность твоего сердчека, я потянулась к широкой шее и, как всегда, повисла, забавно мотыляя ногами. Наш постоянный ритуал.
Бывало ли у вас так, что вы сталкиваетесь с человеком из прошлого и вдруг ощущаете ту же связь, что и прежде. Та же невидимая нить Ариадны соединила вас, не дав потеряться друг дружке в безумном лабиринте.
Вот только люди поменялись, но чувства никуда не ушли. Вот так же у меня сейчас, я смотрю на взрослого мужчину, а вижу того самого Андрея, молодого студента, впоследствии любимого интерна моего отца.
И я не хочу это чувствовать, но кажется, я вновь та сама трехлетняя Есения с детской и несерьезной влюбленностью. Только вот сейчас могу сказать наверняка, что тянет меня к нему не как при детской влюбленности.
Глава 9
АНДРЕЙ
Я смутно поддерживаю разговор, потому что мысли вновь и вновь перескакивают на тему Есени. Черт возьми, я ее не узнал, хотя эту девчонку обожал с того самого момента, как впервые увидел, и с радостью коротал с ней время, возможно, воплощая недостающее тепло от моей семьи. Как можно получить тепло от глыбы льда?
На все мои забавные реплики девочка лишь краснеет и смущенно отводит взгляд. Вау, ну какая выросла красотка. Глаз вновь прирастает к пульсирующей жилке на шее, что так и просится ласки языком. В мыслях уже давно разложил ее на этой кушетке, провел носом вдоль тонкой шеи и облюбовал соблазнительно-притягательный бюст.
Сдавленно выдыхаю, разве что не принуждая себя немедленно прекратить трахать глазаминапротив сидящего ангела.
Вы очень изменились, звучит довольно пискляво, словно она ломает себя для обращения.
Вы? Ах ты мелочь пузатая, какой вы, начинаю щекотать ее как в детстве, подскакивая на стуле и злобно бурча под нос.
Ну все-все, ты.аааа я сдаюсь, прости-прости, Есеня все так же не может терпеть щекотки, как и когда-то в детстве. Выгибается в моих руках, а я тем временем вновь погружаюсь в ее божественный запах, скрывая все это за шуточным контекстом. Хоть незримо и опускаю голову ближе к волосам, впитывая до остатка чудесный аромат, выбивая его в своей памяти.
Я думал, ты давно вырос, Андрей, носмотрю, что детство еще играет в одном месте, наконец-то «сенсей» смягчается и тоже улыбается при виде открывшейся перед ним картины.
Столько лет тебя ждал, хоть, блин, в «Ищу тебя» пиши, ей-богу, а она еще выкает. Отбилась от рук, женушка, «а когда сидела на этих самых руках» звучит в голове, когда я сталкиваюсь с миндалевидным разрезом глаз и смеющимся взором в ответ.
Застываю изваянием, пока безумно пялюсь на пухлые губы и едва заметную родинку на бледной щеке. Нет, стоп, стоп. Это стоп, Бачинский. Ты не станешь, нет.
Думаю, нам пора, отдаленно звучит и доходит до пульсирующего мозга отнюдь не сразу гнусавый голос, уже утративший нотку юмора.
Выйдем на пару слов? киваю мужчине и нехотя отпускаю Есению. Свою не свою Есю.