«Лучше бы, конечно, вообще без всяких платьев»
Глава восьмая
Согласиться-то на полноценный выпускной я согласился, да только теперь мне предстоит на этот самый выпускной заработать. Вернее, на праздник после него. И проблема в том, что родителям я сразу сказал, что в школу пойду только за аттестатом, все остальные мероприятия меня не интересуют от слова совсем. Они пытались убедить меня, что потом буду жалеть о принятом решении и о собственной упертости, но я стоял на своем. К тому же очень ко времени отцу на даче предложили деревообрабатывающий станок. Понятное дело, БУ-шный, но, по его словам, в очень хорошем состоянии.
Отец у меня на все руки мастер, только не очень удачливый и неумелый преподнести себя потенциальным клиентам, но о подобном станке, я точно знаю, мечтал давно. Но с деньгами у нас всегда было негусто, потому покупку все время откладывали. И вот - такой шанс. Тем более нужная сумма была в наличии, правда, пришлось бы взять немного из отложенного на мой выпускной.
Я три вечера к ряду поднимал тему с покупкой станка и все же победил. Понятное дело, что родители отлично знали, что в школе ко мне относятся, мягко говоря, с неприязнью. Но очень надеялись, что последние дни детства мне удастся провести среди своих одноклассников, чтобы уже навсегда закрыть вопросы со всеми нападками и пожать друг другу руки, как взрослые люди.
Я сказал, что лучше отрублю себе руку, чем буду ручкаться с моральными уродами.
Непростой вышла та беседа, ну да не суть. В итоге станок мы купили - и теперь отец старательно его осваивает. Если все пойдет хорошо и нам удастся найти рынок сбыта, то, возможно, станок не только отобьет свою стоимость, но и добавит ощутимый бонус к отцовской зарплате автослесаря и, по совместительству, сторожа или охранника - так, по крайней мере, звучит куда презентабельнее. Хотя сути нисколько не меняет. Впрочем, я никогда не осуждал и не упрекал отца за то, что он не смог обеспечить нам жизнь, равную семье Платонова. Он и так мечется, как может, хватается за каждую подработку, устает так, что иногда по вечерам, придя домой, просто засыпает, пока мама разогревает ужин. Он старается, очень старается. И когда-нибудь я обязательно отблагодарю его за это. Не словом - делом и внушительной денежкой. Знаю, что он будет отказываться, но кто же слушает своих родителей?
С моей проблемой выход мы находим быстро. Без поучающих нравоучений Мы же тебе говорили, без заламывания рук и поспешных сборов за кредитом. Отец взял меня подсобником к себе на халтуру - он как раз подвязался отделывать дачу одного из наших соседей. Довольно состоятельного мужика. А так как вдвоем работу мы закончим быстрее, то и деньги за нее получим раньше, чем планировалось.
Так я добавил себе обязанностей в дополнение к остаткам учебы. Да, это тяжело, особенно первые дни. Да, времени свободного почти нет - и вот это действительно обидно, так как со Светой мы встречаемся только в выходной. Но зато теперь мы общаемся с ней по телефону. Ничего особенного - обычная переписка с пожеланием доброго утра и сладких снов, а еще всякая несущественная ерунда в течение дня. Насколько я понимаю, сейчас Света активно готовится к вступительным экзаменам - и мне просто неудобно мешать ей пустой болтовней. Хотя, была бы моя воля, приседал бы ей на уши каждую свободную минуту.
Но за постоянными заботами время летит быстро. И вот я уже кручусь перед зеркалом в ангаре одного из хозяйственных рынков. А ведь неплохо. Правда неплохо. Строгий черный костюм реально стройнит такого слона, как я. Ну, или мне просто хочется в это верить.
Продавец нахваливает свой товар, предлагает другие варианты, но я уже знаю, что возьму этот. Маме черный не нравится, она говорит, что цвет похоронный - и почему бы не померить вот тот, серый металлик. Не хочу. В конце концов, и на этот костюм я заработал сам. Значит, вполне могу выбрать самостоятельно.
Помнишь, что я жду тебя завтра на празднике? - спрашивает Света накануне вечером.
Еще бы не помнить. Хотя ты так и не сказала, что в нем такого.
Завтра все узнаешь. Просто поверь, девушка не всегда может сказать то, что она хочет, даже если у нее самой чешется язык. Потерпеть осталось всего ничего. Главное, не пропадай завтра.
Куда же я пропаду?
Хотя, желание соскочить со всего этого мероприятия меня все же посещает. Иногда. И каждый раз я гоню его пинками, вновь и вновь напоминая себе, что для любимой девушки даже такой трус и неудачник как я должен постараться сделать хоть что-то стоящее. Пусть даже это «стоящее» вряд ли оценит кто-то со стороны. Мне все равно. Мне важно только её мнение, важен только её взгляд, только её улыбка.
А еще у меня очень богатая фантазия на предмет, почему Свете так важен этот выпускной и мое присутствие на нём. Но эти фантазии я прячу в самый дальний и темный ящик, не позволяя себе даже думать и мечтать о подобном. Потому что этого просто не может со мной случиться. Вот только ночью, во сне, когда фантазии уже ничего не сдерживает, я снова и снова вижу её Каждый раз разную. То краснеющую от смущения, неуверенно передергивающую плечами, с которых вниз струится невесомое платье, закусывающую в предвкушении губы. То смелую, почти агрессивную, залезающую на меня сверху, в нетерпении разрывающую на мне рубаху - и пуговицы с жалобным стуком разлетаются по полу. То хитрую кошку с горящим взглядом, в котором сконцентрировано такое желание, такая страсть, что я сам рву на ней одежду, нетерпеливо шарю по собственному ремню, мечтая поскорее освободиться от штанов
Каждый раз она бывает разная. Но каждый раз я просыпаюсь в мокрых трусах.
После того, как прощаемся со Светой, я не сразу иду домой. Долго шатаюсь по улице, собираясь с мыслями и набираясь решимости. Несколько раз машу на все рукой и иду домой, но останавливаюсь в последний момент и разворачиваюсь обратно. Бесшумно ругаю себя за неуверенность и трусость.
Как легко говорить во всяких мотивационных роликах и постах о том, что лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о несделанном. И сейчас, в моем конкретном случае, это высказывание подходит как нельзя лучше. Потому что если все же решусь на задуманное, и потом ничего не получится - будет просто обломно, но никакой беды не произойдет. А вот если наоборот
Примерно через полчаса непримиримой борьбы с внутренним трусом и скептиком все же оказываюсь на пороге круглосуточной аптеки.
Что ж, первый бой я выиграл, осталось не опростоволоситься во втором сражении. Берусь за ручку стеклянной двери и вхожу в помещении аптеки. Над головой тут же мелодично переливается колокольчик.
Уф, отлично, в столь поздний час здесь никого, кроме продавщицы. Вот только как назло - молодой девчонки наверняка немногим старше меня. Хотя, нет, она же должна уже закончить институт, чтобы попасть на это место. Или нет?
Добрый вечер, - буднично спрашивает девчонка.
Здравствуйте, - провожу языком по вмиг пересохшим губам. - Я бы
Колокольчик за спиной снова позвякивает - и мне в «помощь» появляется Инна Павловна - та самая соседка, которую родители просили присмотреть за мной, когда уезжали на похороны.
Едва успеваю подавить стон разочарования, когда она сразу направляется к кассе, где я замер соляным столбом.
Нет-нет-нет! Только не она. Хуже было бы только если б сюда заглянула мама. Или Платон.
Славик, - расплывается в улыбке соседка. - А ты чего здесь? Маме опять плохо?
Да не, - выталкиваю из себя не желающие вылезать слова. А то ведь с нее станется зайти и проверить. - Я так - в голове сумбур из бешеных мыслей. - Глицин зашел купить.
И как только вспомнил? Действительно покупал его пару раз зимой, перед экзаменами, когда постоянно ходил сонный и ни на чем не мог сосредоточиться. Мама посоветовала попробовать.
Поворачиваюсь к продавщице.
Пачку глицина, пожалуйста.
У тебя же выпускной завтра? - не отстает соседка.
Угу, - убираю совершенно не нужное мне лекарство в карман.
Настоящий жених. А? Что скажите, девушка? - обращается к девчонке, лицо которой принимает выражение прокисшего молока. - Красавец же. Как вам жених?
Девки с руками оторвут, - сообщает девчонка и смотрит на меня тоскливым взглядом.
А я что сделаю? Сам не рад этой встрече.
Мне бежать надо, Инна Павловна, - говорю поспешно и шагаю к двери. - Готовиться к завтрашнему дню.
Беги-беги, - дозволяет соседка. - А вы, девушка, присмотритесь, - слышу, когда выхожу из аптеки. - Отличный парень. Умный, воспитанный, в машинах разбирается
Остальную часть ее монолога уже не слышу. Вылетаю в темноту красный от стыда. Да вот какого же хрена?! И что теперь делать? Не судьба, получается?
Что за привычка у соседок с родственниками играть в игру: сосватай всех вокруг. Им наверняка забавно. Они, возможно, даже из лучших побуждений это делают. Не просто, чтобы поржать. Но неужели не думают, что тем самым ставят других в неудобное положение?
Я так зол, что выхватываю из кармана дурацкий глицин и запускаю им в темноту.
Очередное позвякивание колокольчика заставляет меня отшатнуться в тень. Инна Павловна выходит из аптеки, осматривается и идет прочь. Меня не замечает.
Выжидаю, когда пройдет мимо.
Ну уж нет, теперь я точно никуда не уйду без того, за чем пришел.
Почти бегом возвращаюсь в аптеку. Девчонка-продавец встречает меня удивленным взглядом.
Пачку презервативов, - говорю громко чуть не от самой двери.
Она усмехается, но старается скрыть улыбка за ладонью. Конечно же, все поняла.
Каких?
«Э-э-э-э»
В смысле?
Большие, маленькие? - снисходит до пояснения девчонка.
Кажется, цвет моего лица снова напоминает помидор.
Ну, а какие обычно берут? - если я прямо сейчас не сгорю от стыда - это будет невероятное чудо.
По выражению ее глаз ясно-понятно, что она думает о таком девственнике-переростке, как я.
Упаковку, говорю, большую или маленькую?
Ой, маленькую конечно!
Снова едва не смеется в открытую.
Что опять не так?
Зря сказал «конечно»?
Пожалуйста, - девчонка кладет передо мной упаковку с тремя презервативами. - Что-то еще?
Нет, спасибо, - расплачиваюсь, забираю покупку и топаю восвояси.
Когда выхожу на улицу, то такое ощущение, что побывал в бане - взмок весь. Но ведь ничего страшного и правда не случилось. Подумаешь, немного повеселил девчонку-продавца. Зато теперь точно подготовлен ко всему.
Даже к тому, во что не верю.
Ну, почти не верю.
Внутренний «я» точно вертит у виска и говорит: «Посмотри на себя и посмотри на нее. Неужели ты думаешь, что тебе действительно что-то обломится?»
Но мне уже все равно, потому что чем дальше иду, тем шире становится на губах улыбка. Для меня эта покупка стала настоящим приключением. Такие бешеные эмоции.
«Спокойно, Стас, спокойно. Ждать осталось совсем недолго».
Впрочем, в эту ночь я, ожидаемо, почти не сплю. В моей голове, в моих бредовых снах, в моих фантазиях и самых развратных и откровенных желаниях - она. Я честно пытаюсь уснуть, честно пытаюсь выбросить из головы всю ту пошлятину, что сам же там и рисую. Но мне так нравятся те образы, что рисует мое воображение, что со сладостным мучением погружаюсь в них снова и снова. И это - подобие пытки, когда все тело напряжено до невозможности, когда нервы оголены и едва ли не искрят.
Я пытаюсь терпеть, пытаюсь контролировать свою похоть, но как-то само собой так получается, что зажимаю между ног скомканное одеяло и начинаю об него тереться. Подумаешь, что в этом страшного? Но только не в тот момент, когда в собственном воображении раздеваешь девчонку, о которой мечтал всю жизнь.
Мое тело достигает кульминации позорно намного быстрее, чем это происходит в моем воображении.
Проясняется лишь ближе к утру, к этому времени я успеваю испачкать простыню еще раз, уже осознанно, растягивая удовольствие, занимаясь со Светой любовью то на банкетном столе, то в туалете, за закрытой дверью, куда с громкими возмущенными криками рвутся не то учителя, не то родители. Нам все равно, нам там просто очень хорошо друг с другом.
Глава девятая
День выпускного встречает меня шумом, гамом, столпотворением, в котором смешались выпускники, родители, а еще какие-то незнакомые мне люди, вроде фотографов, шныряющих тут и там и высматривающих кадр поудачнее.
Вроде бы мама говорила, что родительский комитет нанял целую кучу фотографов, чтобы сделанные ими фотографии получились как можно более живыми и яркими, а не такими скучными, как классические - постановочные.
Впрочем, без постановочных тоже не обойдется.
А как по мне, парочки постановочных хватило бы за глаза. Люди на фотографиях, сделанных неожиданно, почти всегда выглядят глупо и по-идиотски.
Я не лезу в толпу, не налетаю на одноклассников с криками приветствий, а стою немного в стороне, чтобы никому не мешать. Не скрою, мне даже немного интересно наблюдать за всем этим балаганом, за эмоциями, за девчонками, которые сегодня, будем честны, выглядят просто офигенно.
Да, у меня есть моя Света, но разве это значит, что я не могу просто посмотреть на других девчонок? Главное, стараться не пялиться в иногда весьма открытые декольте или не запутаться взглядом в высоких разрезах юбок.
А потом я вижу ее, плывущую сквозь толпу, точно ледоход через расступающиеся льды. Легко, непринужденно, едва ступая в босоножках на высоченных каблуках. Платье цвета переспелого граната так нежно струится по ее телу, что мне даже завидно становится, что не могу занять его место, обнять ее собой, почувствовать теплоту ее кожу. Никакой вульгарности, никакой пошлой открытости, но невероятно утонченные тонкие линии лишь сильнее подчеркивают идеальное тело.
Она что, правда целовала меня?
И первый мой порыв - метнуться к ней, обнять, поддержать, чтобы не споткнулась и не упала, а еще а еще, чтобы все вокруг увидели, что это моя девушка!
Разумеется, я и с места не двигаюсь. Но теперь для меня нет больше никого.
Наши взгляды ненадолго встречаются - и Света мне подмигивает. Кажется, в этот момент я реально чувствую, как сердце долбится о ребра.
Но контакт взглядами длится всего пару мгновений, потом Света оборачивается и чего-то говорит следующим за ней мужчине и женщине. Это ее родители, сразу узнаю их. Наверняка будут сидеть на официальной части и фотографировать любимую дочурку. И мне снова становится немного завидно, потому что мой собственный отец так и не сумел отпроситься с работы - его сменщик просто заболел.
И что самое странное, я же сам говорил родителям, что мне плевать на все это представление, на танцы с вручением аттестатов и, тем более, на банкет после. А теперь стою и думаю, что хотел бы, чтобы мои родители видели, как я получу эти треклятые корочки. Увидели и сфотографировали. Сами, на свои телефоны, пусть даже криво и с дрожащих рук - зато сделанные собственными руками.
Но и мама не сможет быть на празднике - слегла с давлением. Все рвалась и храбрилась, говорила, что ни за что не пропустит выпускной единственного сына. Но утром ее аж мотало из стороны в сторону. Какой нафиг ей выпускной?
Дождались врача, который сказал, что все будет хорошо и прописал строго постельный режим. А чтобы мама совсем успокоилась, я пообещал, что потом достану все фотографии и видеосъемки, какие только будут. Обманул, конечно. Но съемка, предназначенная для всех, будет у нее в любом случае.
Когда начинается заполнение актового зала, краем глаза замечаю Платона. Тоже при полном параде. Значит, с контрольными и прочим все же разобрался. И меня совершенно не волнует, каким образом. В целом, если так подумать, для меня как раз выгоднее, чтобы урод пребывал в хорошем расположении духа.
Он меня тоже замечает, о чем тут же дает понять показом «фака».
Мысленно пожимаю плечами и устраиваюсь в самом первой кресле от края. Мне проще пропускать всех мимо себя, чем потом из-за меня придется подняться всему ряду.
Официальная часть вгоняет меня в скуку. Стандартные слова, стандартные пожелания, нацепленные по случаю необходимости дежурные улыбки.
Мы как всегда разлетаемся из стен родной школы, вступаем во взрослую жизнь и вообще оставляем за спиной одно из самых прекрасных времен нашей жизни. Бла-бла-бла. И, конечно, нас будут тут ждать с распростертыми объятиями на ежегодных встречах выпускников, где каждый сможет рассказать о том, чего он достиг там, в мире страха и ужаса взрослой жизни.
Создается такое ощущение, что нас пинком выталкивают в зону боевых действий.
Интересно, в целом, они каждый год всем выпускникам говорят одно и то же? А что? Замучаешься постоянно сочинять проникновенные речи, когда можно использовать одну, написанную еще в лохматых годах. И у меня даже появляется желание прийти на официальную часть в следующем году и проверить свою догадку.