Мой взгляд цепляется за очередное письмо. От моего босса. Он отправил его, когда я слег в первый раз.
Дорогой Джейми!
Ты пытался рассказать мне о проблеме с гомофобными высказываниями твоего коллеги, но вопреки своему долгу, я к тебе не прислушался, о чем искренне сожалею. Наша политика однозначна: ни работодатели, ни игроки не должны мириться с дискриминационными формулировками и враждебной рабочей средой.
Пожалуйста, позволь мне помочь тебе сделать то, что следовало сделать сразу. В аттаче прикреплена форма для жалобы. Как только тебе станет лучше, заполни ее, чтобы мы смогли провести официальное расследование.
На этой неделе я получил серьезный урок, и мне бы хотелось исправить свой предыдущий ответ на твою просьбу.
С уважением, Билл Брэддок.
Я понятия не имею, что на это ответить. Сейчас подавать жалобу будет, по-моему, низко. Поскольку я держал свою бисексуальность в секрете, то теперь буду выглядеть каким-то шпионом. Словно я делал заметки, пока никто не смотрел.
Дэнтон, конечно, заслуживает наказания за разжигание ненависти, но через несколько дней мне выходить на работу. Я не хочу, чтобы у моих коллег создалось впечатление, будто я записывал все, о чем они разговаривали в раздевалке.
Когда я принимаюсь перечитывать письмо в пятый раз, в спальню заходит Вес.
Давай-ка мы уберем это, и ты отдохнешь, предлагает мой бойфренд и решительно отнимает у меня ноутбук. Ты выглядишь уставшим.
Проклятье. Я и правда устал. Пять минут назад все было нормально, а теперь у меня слипаются веки. Такая ерунда, как чтение нескольких писем, высосала из меня всю энергию. В горле снова застревает беспомощность. Я ненавижу быть слабым. Ненавижу болеть, и гнев заставляет меня огрызнуться:
Слушаюсь, мамочка.
В глазах Веса вспыхивает обида, и на меня снова наваливается чувство вины.
Извини, шепчу я. Не хотел на тебя рявкать.
Ничего. Но на его лице, пока он тихо уходит, по-прежнему грусть.
Глава 22
Вес
Дела у Джейми не очень.
Прошло три дня с тех пор, как его выписали, и я вижу, что физически он пошел на поправку. Он уже не спит весь день напролет. Выходит ненадолго гулять. Сегодня утром он даже приготовил нам завтрак. Но когда я повел его в наше кафекоторое мы нашли в первое утро после того, как стали жить вместе, произошла катастрофа. Не успели мы сделать заказ, как нас обступили какие-то школьники, требуя, чтобы мыда, во множественном числедали автограф. Потом пара человек захотели с нами сфотографироваться, Джейми взбесился, у него начался кашель
Мы ушли, так и не поев. А когда я предложил зайти в наше любимое китайское заведение, он сказал:
Давай просто закажем чего-нибудь на дом.
Его тело выздоравливаетэто я знаю наверняка. Но я понятия не имею, что он чувствует или что творится у него в голове. Он замкнулся в себе. Попеременно то срывается на меня, то извиняется за то, что сорвался.
Я уже не помню, когда мы в последний раз целовались. По-настоящему, а не коротко в щеку. Кажется, перед его первой выпиской из больницы. Да в душе. То был чертовски приятный душ.
В отличие от того, который я принимаю сейчас. Я в кабинке с низкими стенками, а это значит, что слева и справа стоят два моих одноклубника. Которые глядят на меня. Не в порнографическом духетипа, зацени его член, хотя, если честно, я бы предпочел, чтобы на меня пялились именно так, а не с глубокой тревогой.
Ты больше не разговариваешь с нами. Шум воды вокруг не заглушает нотки обвинения в голосе Эриксона.
Разговариваю, отвечаю я, намыливая грудь.
Хьюитт, который стоит с другой стороны, немедленно опровергает мое заявление.
Не, ты стал совсем необщительным.
Они хотят, чтобы я был общительным? Когда мой бойфренд хандрит и при каждом удобном случае срывается на меня? Да им повезло, что я вообще появляюсь на играх. Все мои мыслио Джейми, и это чудо, что я еще помню, как играют в хоккей.
Блейк говорит, твой мужик поправляется, не унимается Эриксон.
Я смываю с себя мыльную пену и тянусь за шампунем.
Угу.
Тогда почему ты такой мрачный?
Из-за нежелания отвечать я очень долго намыливаю голову и ополаскиваю ее. Надеюсь, достаточно долго, чтобы они забыли заданный Эриксоном вопрос, однако, когда я наконец открываю глаза, то вижу, что парни до сих пор на меня смотрят.
Ну же, Весли, колись. Что у тебя происходит? Эриксон издает самоуничижительный смешок. Вряд ли все еще хуже, чем сейчас у меня.
Напоминание о его семейных проблемах прогоняет сомнения. К черту. После того, как раскрылась «страшная» правда о моей сексуальной ориентации, мои товарищи по команде всеми силами поддерживали меня. Они постоянно спрашивали, как Джейми. Мирились с моим кислым лицом во время выездных игр. Я видел с их стороны только добро и сейчас чувствую себя полным козлом за то, что продолжаю дистанцироваться от них.
У Джейми депрессия, признаюсь я.
Эти три слова остаются висеть в клубах пара. Я еще ни разу не озвучивал их. Черт, я избегал даже думать об этом, но теперь вдруг понимаю, что все так и есть. Джейми не просто хандрит. Он не просто расстроен. Он в депрессии.
Все новые и новые признания выскакивают из меня, и я не могу их остановить.
Он до сих пор не может вернуться к работе, а вчера его команда выиграла еще одну игру без него. Его силы еще не полностью восстановились. Ему нельзя заниматьсяврач запретил. Когда он выходит из дома, за ним сразу увязывается какой-нибудь репортер. Мое горло сжимается. И мне кажется, что он винит во всем этом меня.
Блядь, вот еще одна вещь, которую я только сейчас произнес вслух. Мне тошно от мысли, что это может быть правдой, что Джейми считает, будто в затянувшемся давлении прессы виноват я.
Фрэнк по-прежнему названивает мне каждый день. Клуб выпустил множество заявлений, чтобы компенсировать мой отказ говорить с прессой. Мы с Джеймиво всех блогах о спорте. Во время нашей последней игры вход на арену оккупировали демонстранты, которые держали в руках плакаты с цитатами из Библии и гадкими слоганами.
Жизнь дерьмо. Прямо сейчас иначе не скажешь.
Я не знаю, как это исправить, сквозь зубы говорю я. Выключив воду, я беру полотенце и оборачиваю его вокруг талии. И подкрепления, которое можно вызвать на помощь, у меня нет. Мы никого не знаем в Канадену, кроме вас, торопливо прибавляю я, увидев на их лицах обиду. А все друзья Джеймина Западном побережье, где он ходил в колледж. Как и его семья. Они не могут все бросить, прилететь сюда и поднимать ему настроение. Его мать и сестра и так приезжали, чтобы ухаживать за ним, пока он был в больнице.
Эриксон и Хьюитт идут за мной в раздевалку. На их лицах сочувствие.
Фигово, мужик, говорит Хьюитт.
Угу. Я отворачиваюсь к шкафчику, чтобы они не видели отчаяние у меня на лице. Фиговоэто преуменьшение. С фиговым я бы мог справиться. Но видеть, как Джейми страдает, и не знать, как помочь
Это не просто фигово.
Это настоящая пытка.
Вернувшись с тренировки домой, я нахожу Джейми в спальне, уткнувшимся в книгу. Научную книгу об исчезающих видах, если я правильно прочитал заголовок.
Я автоматически напрягаюсь, потому что не знаю, какое выражение увижу у него на лицетакие настали сейчас времена. Убитое? Хмуроетипа, не лезь? Виноватое? Грустное?
Сегодня ничего из вышеперечисленного на его лице нет. Натянуто улыбнувшись, я стягиваю толстовку. А потом с изумлением вижу искру желания в его карих глазах.
Мой член в момент прижимается к молнии. Он тоже не помнит, когда у нас в последний раз был секс.
Как тренировка? спрашивает Джейми, откладывая книгу на тумбочку.
Нормально. Как книга?
Интересная. Представляешь, в неволе некоторые панды не знают, что делать, когда у самки начинается течка. Он усмехается, и, черт, мое сердце взлетает к самому горлу. В последнее время я видел его улыбку так редко.
Облом.
Еще какой. Их же пытаются разводить. В общем, один зоолог записал секс панд на видео и стал показывать его тем самцам, которые не могли догадаться, что делать. Кто бы знал, что существует порно для панд?
Смеясь, я расстегиваю джинсы и бросаю их на ближайшее кресло. Джейми смотрит на мои боксеры, потом на мою голую грудь, потом говорит:
Знаешь, если подумать, ты сегодня выглядишь особенно сексуально.
Я чуть не плачу от счастья. Я не дуракя понимаю, что сексом многое не исправить. Секс не сможет магическим образом развеселить его и стереть весь ужас прошедших недель. Но это начало.
Когда я бегом устремляюсь к кровати, мое рвение вызывает у Джейми смешок. Хрипловатый звук отправляется прямиком к моему члену. Я соскучился по его смеху. Я соскучился по своему улыбчивому, беззаботному, спокойному Джейми и при виде знакомой улыбки впиваюсь ртом в его рот.
Мой поцелуйэто жаркая, скрученная воедино помесь желания, волнения и о-боже-я-так-скучал-по-тебе. Язык Джейми, лишая меня рассудка, вторгается ко мне в рот. Его руки ласкают мой торс, притрагиваются к соскам, после чего скользят по моему прессу к поясу боксеров.
Сними. Он тянет за них.
Я отпускаю его рот ровно на столько, чтобы сбросить трусы и отшвырнуть их в сторону. За ними летят его пижамные штаны и футболка. Я немного волнуюсь, что он может замерзнуть и опять заболеть, но накинуть на нас одеяло не успеваю, потому что он уже прижимается своим теплым, голым телом ко мне.
Его губы целуют и посасывают мою шею, словно кожа там намазана медом. Глухие, рычащие звуки, которые он издает, щекочут мне ухо и пробирают до самых яиц.
Мне не хватало этого, шепчет он.
Мне тоже, сдавленным от эмоций голосом говорю я. Боже, он даже не представляет, насколько.
Он опрокидывает меня на спину, и я, весь в огне, сотрясаюсь от страсти, пока его поцелуи опускаются вниз. Когда его рот обхватывает кончик моего члена, мои бедра дергаются вверх, ищут большего. Ищут его.
Джейми медленно вбирает меня все глубже, и глубже, и глубже, пока не заглатывает целиком. Влажно, тепло, охуенновот единственные ощущения, которые я испытываю сейчас. Но потом я вспоминаю тот жуткий кашель и, коснувшись его мягких волос, останавливаю его.
Ты уверен, что ты в состоянии?
Его сильная челюсть напрягается.
Черт, я выбрал неправильные слова.
По какой-то причине Джейми стал бояться выглядеть «слабым». Но я не считаю его таким. И никогда не считал. Он просто болен. И все. Однако, сколько я ни убеждаю его, эта тема остается болезненной.
Я о твоем горле, поспешно поясняю я. Если оно еще болит, то есть и другие способы, с помощью которых ты можешь довести меня до оргазма
Он расслабляется и начинает кружить языком по моей головке.
Мои губы изгибаются в порочной улыбке.
Вообще, чем больше я думаю об альтернативе, тем она сильнее мне нравится. Я позволяю лизнуть себя еще раз, а потом за плечи тяну его вверх и толкаю на спину.
О какой альтернативе? хрипло говорит он.
Я уже нащупываю на тумбочке смазку.
Заполучить себе в задницу твой большой член, который будет трахать меня, пока я не взорвусь.
У него вырывается насыщенный страстью стон.
М-м-м Да. Звучит очень заманчиво.
От нетерпения я трачу на подготовку совсем мало времени. У нас так давно этого не было. Слишком давно. Я хочу его с такой силой, что у меня пересыхает во рту и вспотевают ладони. Мои пальцы дрожат, когда я заталкиваю их в себя и кручу, по пути торопливо забираясь ему на колени.
Он наблюдает за мнойс порозовевшей от возбуждения грудью, с огнем, горящим в глазах, а затем переводит взгляд на торчащую из моего паха плоть. Его член не менее твердый, и когда он обхватывает его и начинает ласкать, я издаю долгий стон. При виде набухшей, истекающей смазкой головки, которая выглядывает из его кулака, у меня во рту становится еще суше, чем было. И я увлажняю его, наклонившись и всосав жемчужную капельку в рот. Потом я поднимаю голову и облизываю губы.
Джейми дергается.
Черт, Вес, ты мне нужен.
Мое сердце делает странный маленький кувырок. Я знаю, сейчас речь о сексе, но подспудно надеюсь, что Джейми не только о нем. Он всю неделю отказывался принимать мою помощь. Да что там, не только мою, но и всех остальных. Он отказывался признавать, что ему нужна помощь. Может, таким способом он признается в этом сейчас?
Как бы там ни было, я даю ему то, что он хочет. Я даю Джейми себя. Приподнимаюсь, а потом опускаюсь задницей на его твердый член. Резкая боль подтверждает, что я еще не готов, но мне все равно. Я рад этой боли. Рад каждому дюйму. Я наклоняюсь и целую его, и у меня перехватывает дыхание, когда мой любимый мужчина толкается бедрами вверх.
Скачи на мне, приказывает он. Скачи жестко.
На сей раз я не подчиняюсь ему, а начинаю двигаться медленноболезненно, восхитительно медленно, пока его лицо не искажается нетерпением, пока он не начинает стонать, извиваясь и умоляя о большем.
Джейми с каким-то отчаянием хватается за мои бедра. Пытается приподнять свои, но я продолжаю дразнить его, осыпая поцелуями его ключицы и шею, посасывая его мочки, покусывая губу. Я хочу раствориться в ощущении его тела, насладиться каждой секундой, пока он растягивает, заполняет меня.
Но потом он с коварным блеском в глазах берет мой член в руку.
Я чертыхаюсь. Как только он начинает передергивать мне, тело перестает меня слушаться. Внезапно я начинаю пылко скакать на нем и восстановить свой прежний ленивый ритм уже не могу.
Хочу, чтобы ты меня всего обкончал, бормочет он. Его рука ускоряется, большой палец при каждом торопливом движении нажимает на точку чуть ниже головки.
Иисусе. Он пытается заставить меня взорваться. И заставляет. С его рукой на мне и его членом во мне, оргазм, который мчится на меня со скоростью взлетающего самолета, остановить невозможно, и я, хрипло вскрикнув, кончаю, пока его бедра толкаются вверх, а сильный кулак выдаивает меня до конца.
Зажмурившись, он отпускает мой член, крепко обхватывает меня и тоже содрогается во власти разрядки. Мой торс приклеивается к егоспасибо моей сперме и нашему поту. Я ощущаю его бешеное сердцебиение. Оно кажется мне слишком частым. Разве его сердце должно биться так часто?
Я быстро сажусь, беспокоясь, не перенапрягся ли он, не станет ли ему хуже из-за моей эгоистичной потребности в нем.
Джейми, видимо, прочел мои мысли: его губы сжимаются, а блаженство исчезает с лица.
Не говори этого, предупреждает он.
Я сглатываю.
Чего?
Что ты там собирался сказать. Он тянет меня на себя, чтобы я снова лег, и одной рукой обнимает за плечи. Меня уже тошнит от этого взгляда.
От какого? Хочу ли я знать?
От встревоженного. Ты кончил, и он сразу сменил твой секс-взгляд.
Я не могу это оспоритьне хочу вратьи потому спрашиваю:
У меня есть секс-взгляд?
Угу. Твои глаза слегка расходятся в стороны, и немного высовывается язык.
Я фыркаю ему в подмышку.
Как эротично.
Со мнойда. Но я бы не стал делать такое лицо, когда ты будешь давать свое эпохальное интервью.
Когда Джейми заговаривает о прессе, в его голосе появляется горечь, что ли, не знаю. Я еще никогда не использовал это слово, чтобы его описать. Ни единого раза. И теперь по моей спине ползет беспокойство, потому что я не знаю, что с этим делать. Вчера я сказал ему, что теперь журналист хочет снять интервьюс показом по телевизору, а не просто напечатать в газете.
Бэби, ты хочешь, чтобы я его отменил?
Он пожимает плечом.
Ты же не можешь.
НуНе могу? Дэннис Хэймейкер будет спрашивать о моей личной жизни. До меня внезапно доходит, что предварительно я должен обсудить это с Джейми. Мне придется говорить с ним о хоккееэтого требует мой контракт. Но мне бы хотелось узнать твои мысли на тему того, что еще мне следует или не следует говорить.
Почему?
Потому что мы партнеры. Я поднимаю голову. Верно? Мы вместе. И это наши общие отношения. У тебя есть право голоса на тему того, что мы о них говорим.
Он отворачивается к окну.
Говори, что хочешь.
Мой желудок сжимается. От меня только что отмахнулась любовь всей моей жизни.
Джейми, шепчу я.
Он не глядит на меня.
Мне кажется, проблема не в одной пневмонии. И нам нужно об этом поговорить.
Я в норме.
Нет. Ты в депрессиихочется возразить мне. Но я обнимаю его впервые за много недель. И не решаюсь испортить момент началом Большого Серьезного Разговора.