Его. Вся и без остатка. Пусть украдкой. Воровкой. На один раз, без обязательств. Как просила. Но буду его. А онмой. И только мой.
Шальной поцелуй мне в шею, доводя уже до откровенных стонов. Задыхаюсь. Казалось, и сердца вот-вот разобьются от столь шального, залитого вожделением, бега.
Взор в лицо, с жадностью изучая его: Господи, неужели правда? Неужели действительно мой Рогожин, мой Федька со мной?
Жадным поцелуем припал к губам, но вдруг миги замер покорно. Забыли и руки свой ход.
Малыш не так, громом.
Поежилась я от ужаса.
Попытка отпустить меня, отстранитьсясилой удерживаю подле.
Глаза в глаза.
Пожалуйста, Федь Пожалуйста, не надо! Не прогоняй!
Не так, котёнок, опустил меня на землю. Но все еще вплотную ко мне. Провел, погладил по волосам. Приблизилсяобжигая дыханием кожу:Не здесь, не при таких обстоятельствах. Поцелуй в висок и обнял за плечи, притиснул к себе, так что своей грудью полностью ощутила его. Но напор, ловкое велениеи сплелись наши губы на мгновение. Запойный, не менее сладкий, чем все, что доселе с ним здесь было, поцелуйи отстранился. Шепотом на ухо:
Давай лучше успокоимся. И всё сделаем правильно.
Но мы уже предатели, горестно вымаливая не идти на попятную. Подарить то, о чем сколько мечтала. Хотя бы раз уступить.
Эту тайну я унесу с собой! И даже если выберешь Иннуя смирюсь!
Зай, прошу Послушай меня. Мы и так многое натворили. Тут ты права. И не только сегодня.
Феденька, пожалуйста Федь, отчаянно хватаюсь за него, змеей обвиваюсь руками вокруг шеи и силой притискиваю к себе. Отвечает на позыв. Короткий поцелуйно отстраняется. Палач сильнее: и духом, и телом.
Нет, Вань. Ты сама же достойна большего. Нормального. Да и Инна я сам себе этого потом не прощу, обжигает шепотом.
Напори разорвал кольцо моих рук на своей шее. Отстранился.
Пошли в воду, там быстрее попустит от холода, живо наклонился к земле. Беглый взор на меняи протянул бюстгальтер.
Очередные слезы побежали по моим щекам. Отворачиваюсь.
Обнял, прижал к своей груди спиной. Взор потупил вниз, упершись подбородком в ключицу. Взгляд на вожделенное: нагую мою грудь. Сверлит взглядом. Рывоки сжал ее до сладкой боли, и снова откровенно наслаждаемся ощущениями: он, я.
Миги вдруг взрыв, сквозь хохот.
Силой отстраняется, выпуская меня из хватки.
А-а-а, протянул отчаянно криком, сдирая с лица эмоции ладонями (взор на него роняю, обернувшись). Что ты со мной творишь? жутью давясь, горько смеется.
А ты что со мной? не менее болезненно, с обидой, вовсе уже не понимая, что происходит.
Глаза в глаза, но тотчас осекся. Отвел очи в сторону.
Я просто хочу сделать всё, как надо, невольно грубо вышло. Прокашлялся:Одевай, кивнул головой, и пошли, вердиктом. Заждались наши. Не хватало еще скандала.
* * *
Жуткое чувство. Без вины виноватая. И предатель, и, тем не менее, все равно черту не пресекли. Ничего такого не натворили, за что, хоть и стыдно, но было бы необидно получать.
Разве что поцелуй. Его на моих губах. Да и касания, ласки по всему телу.
«Черт!»живо закачала я головой, прогоняя наваждение.
Взгляд украдкой на Федьку, но тотчас оборвала себя. И снова между нами жуткая диагональ взоров. Целая вселенная, режущая, кромсающая души на части.
Рожа, идешь купаться? кинул вдруг Токарев Рогожину.
Да только ж был! рассмеялся тот. Дай пожрать нормально.
Да потом, пошли. Поговорить кое о чем надо
Ну, б***ь! возмущенное. Но поддается
Да только не успели отойти, как тотчас за ними подрывается и Инна, ничего никому не сказав.
Невольно вытянулась я, пытаясь увидеть хоть что-то из-за холматщетно.
Черт! Черт! Черт!
Еще минуты сгорания от жутии сдаюсь. Встала с земли.
А ты куда? пытливое на меня Вали.
Да ноги затекли, почти не вру.
Но взор уже шарится по берегу. Отыскала Токаря, а вот Рожи как и Инны
Заледенела я от ужаса.
Сама даже не поняла, как кинулась туда.
«Без обязательств. На раз. Предатели»все растаяли вмиг слова, былые мысли.
Я мчала за своим: и если не убедиться в том, что Федька честен со мной, так хотя бы окончательно поставить точку во всем чертовом треугольнике. Где я уже не выдерживаю. Где я просто схожу с ума!
И хватит врать, что выдержу! Нет! Ни грамма! Ни капли! Он мой! МОЙ!
Вдоль берега, огибая травянистые холмы-выступы, и в сторону зарослей.
Еще немногои замерла в ужасе: присела, смело, уверенно присела Инка перед Федей и принялась расстёгивать его шорты. Милая, смущенная, счастливая улыбка ее:
Котенок, доверься мне, убивающее хихиканье. Твоя кошечка точно знает, что делает.
Не сопротивляется, не противостоит Рогожин. Стоит, покорно выжидает, молча. И пусть ко мне спинойвсего этого достаточно, чтобы понять, кто на что горазд.
Лопнуло, разорвалось мое сердце. Потекли реки крови.
Вновь разбита и сломана. Да только уже точно ничего не хочу про Него знать!
Рывок прочьи, не заворачивая даже к своим, прямиком на выход. По грунтовкекуда глаза глядят
Глава 20. Чреватость
* * *
Только не домой. Не хочу, не могу. Не в состоянии я явиться в таком виде на глаза матери. Опять будет цунами причитаний и упрёков.
Не знаю, сколько кружила там, среди зарослей, пока выбрела на знакомую местность.
Соседний микрорайон. Совсем немногои дом Олеси. Поднялась к ней на этаж и забилась в угол, около двери.
А там и она уже скоро, с моими вещами пришла.
Поспешно одеться, пряча свой позор и нелепость.
Тебя, кстати, там всей толпой ищут скривилась Минина.
Ну и хр*н с ними.
Осталась ночевать у Леськи (спасибо за приглашение). Матери позвонилапредупредила, а ее родителям наплели про учебу, что на понедельник готовимся к первой контрольной, а сами спать завалились часов в десять.
Ну не реви. Мужики к*злы, будто ты не знаешь?! возмущенное подруги.
«А ты-то откуда знаешь?»хотелось, было, задать вопрос, но сдержалась.
Мина и отношения с парнями, мужчинамину уж очень диаметрально противоположные понятия.
А днемднем втихую пробралась я к себе в квартиру, и опять для всех «непрошенных визитеров» состроила вид (пока мама где-то там по делам ходила), что никого нет дома.
* * *
Но понедельник, понедельник никто еще не отменял. Как и уроки.
А потому утробудильники я исполняю свой общественный долг.
Или личностный.
Что за целый день пытались учителя в голову вдолбитьничего не усвоила, да и не услышала. Не до того было. Лишь машинально строчить конспект под диктовку.
На большой перемене заныкаться в кабинете, как всегда, а дальшеи вовсе: дожить до последнего урока и бежать спешно долой.
Только у самого выхода встреча.
Очень даже неожиданная. И странная. Страшная.
Инна, Настяи еще какие-то девчонки, которых я не знаю.
Пошли, поговорить надо, грозное Соболевой.
Подчиняюсь.
За школу. На задний, закрытый от посторонних глаз, двор. Хотела я, было, раньше затормозить, да не дали: тотчас напори подтолкнули «учтиво», доходчиво заодно объясняя, кто тут и что решает, чем заправляет.
«Бежать! Надо бежать!»отчаянно вопил рассудок, приказывая спасать свою шкуру.
«Но за что? За что агрессия? Он с ней. Онее. А Ваню, как всегда, обнадежили и обманули. Бросили. Предали. Сломали. Хотя»жаром отозвался поцелуй Федьки на губах, ощущения ласк по телу.
Нервически сглотнула я слюну.
Неужто Она всё знает? Знает о нас там?
Еще шаги вдруг удар в спинуподалась я машинально вперед. Разворот и поймала меня в свои руки Инка. Удар под дых, пощечина наотмашь и пнула меня от себяотлетела я в сторону, невольно взвизгнув. Слетела сумка с плечарассыпались вещи. Сжалась я от боли, что заныла в животе, отдавая резью в шов. Слезы проступили на глазано еще сдерживаю рыдания.
Я тебя, с*ку, раз и навсегда отучу на чужое зариться! Шлюха ты убогая! внезапно ухватила меня за волосы Соболева и тотчас со всей дури стукнула лицом об турникзавизжала, заревела я отчаянно, захлебываясь страхом, жутью. Вкус сладко-соленой во рту.
Но не дала упасть. Разворот к себе лицом и, все еще удерживая, прошлась, стеганула острыми ногтями по лицу, раздирая до крови. Удар, пиноки отшвырнула меня от себя на землю. В грязь. Грохнулась я плашмя.
Попытка встатькак вмиг в живот с ноги удар.
Завыла я позорно, задыхаясь от кошмара.
Присела рядом та. И снова за волосы ухватила меня, сжала до боли. Лицом в лужу:
Пей, с*ка! Пей, мразь! А то сейчас домой дотащуи из толчка заставлю хлебать!
И снова гневный напорскольжу руками по земле, не имея возможности сопротивляться, удержаться.
Пей, шлюха еб**чая! А то хуже будет! Знай свое место! Собака паршивая!
Не буду! отчаянный рык сквозь рев.
Ну, б***ь! вдруг кинулась куда-то вбок. Что-то схватилаувидела, различила я в ее руках стекло разбитой бутылки. Пей, гнида! Пей, или порежу тебя всю! Особенно твою смазливую рожу! Навсегда уродкой останешься! ПЕЙ! неистовое, закладывая мне уши.
Не буду! смертником гарчу, а сама уже едва не захлебываюсь грязью, так отчаянно вжимает туда меня эта мразь.
Вдруг рывоки развернула меня к себе лицом. Только замах, как вдруг шорохдернулась, перевела она взгляд. Испуганно, сгорая от жути, свторила и я ей.
В считанные секунды рядомударс ноги в грудину, отчего та только и отлетела от меня, взвизгнув от боли.
Е**чий случай! Вы че здесь творите?!! различаю, да и так уже узнаю, могу рассмотреть Ее, приставая, отрываясь от земли. Вы че, б***ь, с*ки, совсем е**нулись?! Да я сейчас сама каждой из вас так въе*у, что по кускам вашу челюсть собирать будут! Поубиваю на***! Вы че творите, а? Нелюди паршивые? Настя? в ужасе вытаращилась на Метлицкую. И ты?! Ладно эта е**нутая, с нее вообще нечего взять! Одной пи**дой только и думает! Но ты?!
Стоит, молчит, потупив взгляд, Стася.
На*** свалили, быстро! бешено рявкнула моя защитница на остальных. А то сама вас сейчас всех в асфальт укатаю! И никакие менты не помогут! А ты куда, тварь?! резво кинулась к Соболевой, что попыталась встать и уйти в сторону. Я с тобой еще не договорила!
Ника, не лезь! Не твое это дело!
Мое, б***ь! МОЕ! И ты мне не указывай, что мне делать. Уяснила?! Если тебя е**т Рожа, не значит, не смогу въе**ть я! Давно уже, б***ь, кулак чешется! Да всё повода достойного не находилась! Сопля ты мерзкая! Намотаю я тебячто выть еще будешь, тварь убогая!
Это наши с ней дела! яростное осмелевшей Инки.
Пытаюсь окончательно встать я, едва боль в животе утихлаи смогла нормально пошевелиться.
Живо шаг ко мнеи помогает выровняться Вероника. Прижала к себе.
Ты как? взор в лицо.
Нормально, отрешенно шепчу.
Взгляд на Соболеву:
На**й пошла! бешено Рожина. Я завтра тебя найду! П**дец тебе будет! Так что лучше и не приходи в школу! И снова на меня:Вань, давай к нам, обработаем раны.
Нет, я домой, пытаюсь дотянуться до своих вещей на земле. Тотчас присела Ника. Помогает собрать.
Взор через плечо на замявшуюся в растерянности, в ужасе Инну:
Он мой, неуверенно, но грозно.
Твой, твой. После сегодняшнеготак точно твой, язвительное Некита.
Развороти повела, потащила меня в сторону дома, заботливо придерживая:
Все хорошо, Вань. Не переживай. Умоем, переоденема остальное заживет, пройдет Никто и не догадается. Не узнает Мне тоже нос ломали. И не раз. Как и Федьке. Ниче, всё вправляется, и всё срастается
* * *
«Всё вправляется и всё срастается»
Так Ника говорила?
Да только не в моей судьбе.
Видимо, и вправду, я сильно нагрешила, что жизнь мне надавала столько оплеух. Причем сразу, за столь короткий период.
Сбылась мечта, да только старая, просроченная. В очередное подтверждение моего «сверх везения» (а может оно и к лучшему). Как бы не пыталась успокоить Вероника мою мать, Рожину буквально сразу в грубой форме выставили за порог. А через два часа в дверь позвонил отец. Молча собрал сумки. И меня, едва ли не на руках вынес, вывел из дому. В машину. Прочь. Обратно. В некогда родной (областной) город.
Больница, швы, УЗИ, вправление носа. Антибиотики. Истерики и причитания Аннет. Грозное, хоть и без крика, отца веление. Причем для нас обеих:
РЕШЕНО, взбешенное, как еще никогда доселе. Ванесса будет жить ЗДЕСЬ. С нами. Никаких впредь разъездов. И на этомТОЧКА.
Так что еще две недели, дабы сошли позорные синякии, со справкой, что была все это время в санатории, я уже смело могла обратно идти в привычную школу, в до боли знакомый класс. Всё, как всегда. Да только не мое это больше, не родное. Ничего уже не будет как прежде. Я стала другой. И здесь ячужая.
Да отцу было плевать
Что по ночам слезы лила. Что днем лишь делала вид, что жива. Что яне зомби.
И огрызаться, огрызаться любому обидчику сталакак научили они. Онитандем Рожиных. Те, которых не увижу больше никогда. Но буду любить до конца жизни.
* * *
Кто? уставил на меня глаза папа. Убийственный взгляд. Кто? Кто это сделал?
Виновато опустила голову.
Ваня. Ты добалуешься! И уже не я буду задавать тебе эти вопросы.
В ужасе вперила на него взор.
Что? Что ты от меня хочешь услышать? Что?
Сдать ее? Сдать?!
Не могу! Хоть, возможно, и заслужила она. Не могу
Ведь, по сути, права. Инна права.
В кого я превратилась?..
В шлюху, которая хотела отбить, увести молодого человека у другой.
Так что по заслугам. Мне досталось по заслугам.
Наверно, лишь так могло до меня дойти, что и как творю. И пусть, будь я на ее месте, никогда бы так ни с кем не поступила, но она права.
Чего молчишь? грозное. Поморщился от злости, от боли. Пронзительный взгляд. Какие еще тебе доводы нужны? Или ты боишься? ВАНЯ! рявкнул, отчего невольно передернуло меня на месте. Опустила очи. Никогда я не видела его еще таким. Бешеным и не способным совладать с собой, с гневом, с эмоциями. Ты понимаешь, что они не просто чуть не покалечили тебя, но и едва не убили! ВАНЯ!
Шов уже почти зажил, бурчу себе под нос.
Что?! возмущением. Приблизился. Заглянул мне в лицо.
Не поднимая глаз:
Ничего. Я сама заслужила.
Не понял! исступленное, оторопев. Вытянулся в ужасе.
Отваживаюсь. Глаза в глаза:
Я сама виновата. Заслужила.
Что? Ты хоть в своем уме?! отчаянное. Что такое можно было сотворить, чтоб такое заслужить?! Да будто я тебя не знаю! Ты и мухи не обидишь!
И вновь опустила я пристыжено очи.
Но обидела.
И что?! вердиктом. Есть для этого слова. Вы хоть пытались поговорить?! И не поверю, что до тебя бы не дошло! Или, в конечном счете, есть смирение. Суд. Или что те, кто это творил, далек от всего этого? замер, не дыша, выжидая участия. Но тщетный миги сдался:Звери. Это были просто звери. И их надо укрощать. Наказывать.
А яне зверь, храброй иронией, как еще никогда. Очи в очи. И я выбираю смирение.
А янет.
Едкая моя улыбка, опуская взгляд.
Все вы одинаковые. Просто у каждого свои методы.
А вот яя не хочу всего этого. Этой вашей войны.
Я заслужилая получила.
А всё остальноепрощаю. Потому что ты прав: ячеловек. И я выбираю мир. Выбираю смирение.
Я жду, грозой.
И снова молчу, покорно повесив голову.
Не скажешь, да? накалом слова. Вот-вот рванет.
Сжалась я невольно от страха. Не дышу.
Хорошо, вдруг развороти пошагал на выход. Значит, следователю сама все расскажешь.
Не надо! визгом. Кинулась вдогонку.
Покорно замерналетела следом.
Отчаянно, мольбой:
Ну, зачем?! Папа! Зачем?! причитанием. Всё и так в прошлом! Никогда уже никого больше из них не увижу! Я тутони там. Зачем все это?! Зачем новая нервотрепка? Мне и так плохо! Зачем еще больше меня добивать?! Папа, МОЛЮ!
Заледенел от шока. Жуткие, убийственные, немые мгновения натянутой струной выжиданияи вдруг:
Хорошо. Тогда с тебя договор. Ты никогда не ищешь с ними встречи, избегаешь любых контактов. Даже просто «привет»всё забудь. Нет больше ничего и никого из того твоего странного прошлого. Если такто я их не трогаю. В противном случаесядут все. Даже если просто мимо проходил или проходила. Идет? заряд орудий.