* * *
А дальшеи вовсе повезло. Командировка на несколько дней. До выходных могла выдохнуть.
Я знаю, знаю, что перед смертью не надышишься. Что так или иначе мне придется со всем смириться, принять. Но не могу. Не могу. Каждый разкак будто предаю Федю. Себя. Каждый разкак будто какой-то страшный зверь меня глодает, раздирая сознание изнутри.
Не ведаю, как дальше, и когда это придет смирение но от страха, этого постоянно понимания, что будет при встрече с ним ночьюсродни пыткам. И скоро мне кажется, я действительно сойду с ума. Если не сведу счеты с жизнью.
Не могу сил на все это не хватает.
И снова учеба лекарем. В понедельник экзамен. Зубрить по сотому кругу то, что уже и ночью разбудирасскажу наизусть. Я справлюсь. Я докажу, что могу. А далеедалее, если есть бог где-то там, он разведет нас. Не даст гнить рядом с тобой. Или просто заберет к себе. Но я не могу. Не хочу. Не буду
Уснула с немой мантрой на губах. И снова во сне Федька, которого у меня отбирают. Или убивают. Или просто он тает, словно марево.
За что? За что мне все это? Неужели это и есть расплата за то, что пыталась разлучить пару? За то, что невольно горе дарила другой?
* * *
Серебров вернулся домой лишь в воскресенье. Под вечер. Пьяный в усмерть.
Только и успела я ему всучить миску с борщом да сметаны банку.
В ужасе молнией в ванную. За заветный тюбик, шприц и дрожащими руками исполнить задуманное.
А это что еще? разрывающим небеса громом прозвучали его слова. За шумом воды не услышала, как дверь открыл, вошел. Замерла я, не дыша, пойманная, словно вор, на горячем.
Л-лекарство, только и смогла выдавить из себя.
С кем это ты уже тр*халась тут без меня, что подцепила заразу? саркастически-хладнокровно. Выпади выхватил тюбик. Повертел в руках.
Холод охватил меня изнутри, отрицая даже законы физики и кипяток, что рвался из лейки дождика.
Ты ох*ела?! взбешенно, округлив очи. Тотчас вперил в меня жуткий, убийственный, пронзающий взгляд. Это то, что я думаю?!
Сжались все мышцы от страха, выгоняя влагу из тела долой.
Нет, отчаянно, глупо вру, давясь уже слезами.
Ты что мне лапшу вешаешь, тварь?! неистово. КАКОЕ НЕТ?!
Вдруг рывоки ухватил меня за волосы. Дернул на себя.
Не поняла даже как выбралась, вылетела из ванны. Поволок. Будто вещь, будто тряпку какую, на крики, мольбу, рев не обращая уже никакого внимания.
Ах, детей она от меня так хочет! Бережется, гнида е**чая! разворот за рукувтолкнул меня в зал, швырнул на пол. Отлетела я к батарее. Сейчас я тебе покажу, как предохраняются! Так покажу, что, с*ка, сама еще у меня будешь молить, чтоб все по-человечески было!
Схватил нахрапом, к себе спиной.
Не надо! Леня, молю! горестное. А в голове уже мозги закипали от ужаса, осознавая, что именно тот хочет сотворить.
Ты у меня, мразь, на всю жизнь запомнишь, как меня в дураки шить, шалава ты малолетняя! На чердаке, значит, говоришь?! И куда он тебя?! НУ?! бешено, выламывая руки до боли, пытаясь свершить все неестественным путем. Рвя меня до крови и адской боли.
Завыла, завыла я не своим голосом, кошмаром давясь.
Не надо! Не надо! Я врала!
Сдалась моя вселенная.
Да только Тиран уже ничего не слышал.
Не вышло задуманное, так вышло иноепривычное. Не менее мерзкое и унизительное.
Бросил там, у батареии сам ушел в спальню, на кровать спать.
Поздно уже было что-то делать. Да и пришла в себя лишь под утро, окончательно все осознав.
* * *
Это был понедельник. Тот самый. Экзамен. А я ни стоять, ни лежать, ни сидеть толком не моглавсе тело адски болело. Да и руки до сих пор тряслись. Спасибо, что хоть Серебров на работу отправился.
Но уйти из домуушла. Не смогла больше оставаться в этой адской темнице. Там, где не только меня окончательно лишили детских наивных грез, но всякого человеколюбия.
Куда пойти? Куда податься? Кому жаловаться? Ведь всем на все плевать.
Да и вроде как, сама заслужила.
Опять сама заслужила.
Сама даже не поняла, зачем сюда пришла. Ведь отец явно сейчас тоже на работе. Но, тем не менее, жму звонок.
Аннет.
О, привет, торопко, отступая, давая мне невольно понять ее приглашение. Потопала на кухню. Ты какими судьбами? Как жизнь молодых?
Разуласьи покорно проследовала за ней. Присела на стул.
Чего голову повесила?
Я его ненавижу, искренне и взрывом. Как никогда еще с ней искренне. Глаза в глаза.
Оторопела та, выпучив на меня зенки. Так и замерла со столовой ложкой полной какой-то каши, смеси посреди кухни.
Еще один взмах моих ресници потекли слезы. И снова позорно взор уткнуть в пол.
Каюсь.
Господи, мне даже больше не к кому пойти. Никому не нужна. Никто не хочет слышать. И даже ей все равно, но все же
Нервически сглотнула девушка слюну. Шумный вздох.
Разворот и опустила заготовленное в детскую бутылочку.
Руки в бокии вперилась в меня:
И что ты от меня хочешь?
Ничего, с обидой, залпом. Живо встала я с места, только в коридор, как тотчас поймала та меня за руку:
Стой!
Подчиняюсь. Лицом к лицу, не касаясь глаз.
Присядь, кивок головы, указывая на стул.
Я пойду. Зря я вообще пришла, растерянно, с опаской: уже не знаю от кого что еще можно ожидать. И кто еще как решит меня наказать, унизить.
Вань, присядь, пожалуйста. Давай поговорим.
Колкие сомненияи покоряюсь.
Вторит и Аннет мне. Напротив.
Шумный вздох. Взор около. И вдруг осмеливается, шепотом:
А замуж ты за него зачем тогда пошла?
В удивлении выгнула я брови. Миги сдалась: очи в очи.
Отец заставил.
От шока даже рот ее на мгновение приоткрылся.
А то ты не знала, невольно язвлю.
Еще бы! Его же женушка всегда в курсе всех событий!
Нет, искренне, замотав головой. Прокашлялась. Но почему?
Неважно, от стыда прячу очи. Гадко сознаться, в том, в чем всегда за глаза, наедине тихо сама с собой, обвиняла Анну, а в итоге и сама оказалась не лучшепоступила точно так же.
Жгучие мгновения растерянности, выжидания, и вдруг снова отозвалась:
Ну не знаю. Если уж так.
Я домой пойду, резво вскакиваю вновь.
Разворот, как тотчас мне в спину, будто бомбой:
А ты другого представляй.
Что? в ужасе уставилась я на нее, не веря своим ушам.
Другого, говорю, представляй. Глаза закрылаи вперед, смущенно, тихо прошептала.
Так, как ты с моим отцом делаешь, да? сама не знаю, почему сорвалась, столь жуткое ляпнула.
Опешила девушка. Мгновениеи наконец-то натянула на лицо свою привычную, злобно-циничную маску:
До него. А ты, Вань, гневно, взрослая девочка. И хватит из себя жертву строить. Тут два выхода: или смирись и слушай, что тебе советуют, раз этот брак так нужен был. А нетмы не в девятнадцатом веке. Паспорт в зубыи на развод. Гляди, и покороче браки в жизни случались.
Ошарашенная, виновато опустила я голову. Молчу.
И потом это же мужики. Всё от тебя зависит. Будет ли он тебя любить и за тобой ухаживать, слушаться и подчиняться, или же станет деспотом и разотрет тебя в порошок. Прошло детство. Включай мозги. И хитрость. Нуженхватай за рога и правь парадом. А нетпинок, и пошагала смело дальше по жизни. Не повторяй моих ошибокне жди годами, что ненужное вдруг станет нужным. А отца твоегоя люблю. И ребенок у нас с нимобщий и долгожданный. Что бы там твоя мать про меня не говорила, и какие сплетни в чужие уши не вливала. Так ей и передай. И себе запомни. Я люблю Колю. И мне плевать, что это вас раздражает.
* * *
Когда попала домой, Он уже вернулся с работы.
Где шлялась? грозно.
У мачехи, виновато, с испугом, тихо.
Что новые методы контрацепции выспрашивала? ядовитым сарказмом прыснул.
Нет, поспешно.
Или жаловалась?! исступленно.
Нет, конечно, опустила голову. Помыть поспешно рукии на кухню. Кушать будешь?
Нет, б***ь! Я воздухом питаюсь! Чего у нас пусто?! не усмиряет пыл.
Там вчерашнее тихо с испугом.
Сама жри вчерашнее! Я что мало денег зарабатываю?! Что буду этим дерьмом давиться! тотчас схватил кастрюлю (что я успела достать из холодильника) и запулил в раковину. Зазвенела посуда. И чего, б***ь, тарелки немыты?! Или что, у тебя руки только под крема заточены?
Мне плохо было, взволнованным шепотом, пряча взгляд.
Плохо?! яростным криком. Я сейчас быстро тебе хорошо сделаю!
Замах рукикак вмиг завизжала я, давясь страхом. Забилась в угол, прикрываясь ладонями.
Но не тронул.
Моду взяла пререкаться! более сдержано. ЖРАТЬ ДАВАЙ! отступил пару шагов назад. Чего замерла?!
Прости, сейчас, торопливо. Кинулась я к холодильнику прожогом.
И не ной мне здесь. Бесишь.
Ушел в комнату, к телевизору, давая нерадивой жене больше свободы.
* * *
Смирение. Мой выборсмирение.
И эту ночь, хоть душой но провела я вместе с Федей.
Глава 24. Выбор
* * *
И пусть я не понимала до конца, что имела в виду Аннет, а все же в чем-то ее советы принесли плоды.
Я стала тише, спокойнее. И моя отзывчивость, короткость все же утихомирили Тирана.
Несколько недель пыток-попыток ужиться вместе, подчиняться воле мужаи мы уже почти нормальная семья. По крайней мере, со стороны, пока не закрывалась за нами дверь, и мы не прятались ото всех на свете.
Ложь. Спасительная ложь, игра и сплошное притворство.
Он пользовался мной, а яим.
Как ни крути но как-то, да будет.
А там и результаты анализов пришли. Подобрали мне гормональный препарат.
Осталось только тайно купить, придумать, где прятать, и дождаться месячных.
Не знаю. Если я и могла принять самообман ночей, то ребенок от этого ублюдкаказалось, это сродни преступлению против всего человечества. Против себя самой.
Как ненавидела Сереброватак и ненавижу до сих.
А развод может, Аннет и права. Не девятнадцатый век. И плевать на отца, на данное ему слово. На всех плеватьи начать самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
Черт! По-моему, единственное, что я жизни знаю, так это то, что ничего не знаю. И никакая золотая медаль мне не помощник. Увы такому в школе не учат. И вряд ли когда станут учить.
Как делать правильный выбор. И где найти силы дать фатуму бой.
Да поздно. В конечном счете, все это (все эти мысли, грезы, надежды на собственную смелость) всё оказалось тщетным.
Поздно.
Сначала эта запойная молочница (с той самой роковой ночи, когда меня мой муж пробовал всячески) и до сего дня, а дальше тошнота, слабость, постоянное нервное напряжение.
УЗИ.
Беременна.
Я. Беременна.
Наверно, я окончательно осознала все то, где сижу, что творю, на что решилась, только когда меня переодели в сорочкуи посадили на койку, в ожидании очереди на аборт.
Мне даже не было страшно.
Казалось, всю меня изнутри нашпиговали льдом, и эти шипы, дико таращась в разные стороны, разрывали не только сознание, но и плоть.
Ваня?
От ее голоса меня даже подкинуло на месте, вырвав заодно из своего дурмана, кошмара, сна.
Уставилась в знакомое лицо.
Узнаешь? мило улыбнулась девушка. Алёна я, ты еще с аппендицитом к нам попала. Да вот же, не столь давно. А я вот теперь здесь. А ты как тут? Подожди, поморщилась. Это ты, что ли, следующая? дико вытаращила очи. А то, думаю, совпадение. Тоже Ванесса.
Но всё и так понятно.
От стыда опустила я взгляд. Повесила голову. На глаза проступили слезы.
Да ладно, Ванюша! живо присела рядом и обняла меня за плечи, прижала к себе. Ты чего?! Всё наладится!
Я не знаю, что мне делать.
Зайка, хорошая моя, внезапно сжала меня в своих руках, поцеловала в висок. Успокойся.
Я ничего уже не хочу. Ничего, отчаянно. Утопила лицо в ладонях, давясь уже новым накатом истерики. Алё-ён, горько, почему я тогда не умерла?! Почему? Почему не дали?! Почему я до такого докатилась?! Почему?!
Ну, несмело. На всё воля божья.
Я не знаю, что мне делать, в голос вновь произнесла то, что уже мантрой отбивал мой пульс рассудка. Просто не знаю
И не делай, внезапно. Еще сильнее сжала в своей хватке. Обдумайте еще раз все хорошо, сообща. Поженитесь, родите. И все наладится.
Мы, захлебываясь позывом сумасбродства, рассмеялась я, и так женаты, в позоре отвожу взгляд.
Ну так тем более! А тут вдруг что не так пойдет, и все: считай приговор на всю жизнь. Да и потом! Ва-ань это же ребенок! Это не болезнь и не проблема. Это радость. Да, приносящая заодно некие сложности, но тем не менее радость! Поверь моему опытус его рождением все ссоры, все эти бредни, страхивсе отойдет на второй план.
А если я его тоже буду ненавидеть? Точно также? в страхе уставилась ей в глаза, вымаливая правды, истинного предсказания. Верного решения.
Кого? оторопела та.
Ребенка. Как отца его.
Обомлела. Но миги наконец-то совладала с собой. Вздернув бровями, шумный вздох. Взор колои снова мне в лицо:
Вообще-то, это прежде всего твой ребенок. Тебе его вынашивать, выкармливать, воспитывать. И поверь, когда он родится
Ален, перебиваю ее. Мне только девятнадцать, зачем мне все это?
Вонзаю в нее взгляд, полный укора, будто это она в чем-то виновата. Будто она меня тащила под венец
Ну Девятнадцать, так девятнадцать. Когда уж получилось. Не пятнадцать. Отличный возраст. А если останешься вообще навсегда без детей, что тогда?
Из детдома возьму, рыком, отворачиваясь.
Ага. Легко сказать, да тяжело сделать. Не каждый сможет вынести эту ношу до конца и достойно. Вань, отдернула меня за локотьне поддаюсь, если сомневаешьсяне делай. Молю тебя, не делай. Ведь потом все осознаешь до конца, а будет уже поздно Не простишь себе никогда. Поверь! Не делай. Ребенок не должен платить за грехи отцов. Он не виноват и не заслужил, чтоб его убили. Ручки, ножки заживо оторвали.
Поежилась я от ужаса. В страхе уставилась на нее:
У меня еще маленький срок.
И что? грубо. А сердечко его уже бьется. Он там, коснулась вдруг моего живота, живой. Понимаешь? Прошляпили? Прошляпили. Бог далдал. И нечего идти против судьбы. Смирисьи подари ему счастье. Ты матьи это в твоих силах. Подари ему жизнь. Ведь у него кроме тебя, способного на это, никого нет. Ты единственная, кто ему сейчас нужен. А оннужен тебе. Иначе бы не сомневалась. Не сидела бы здесь со мной и не лила слезы.
* * *
Не смогла. Я не смогла.
Едва открыла дверь, как с порога встречающему меня, вновь разозленному моим отсутствием, мужу:
Я беременна.
* * *
Сказать, что Леня сильно вдохновился, переменилсясоврать.
Конечно, он стал мягче, да и близость стала, что ли, более учтивой, аккуратной, в остальном еще не раз мне пришлось убеждать, что я тогда соврала и до него, как и ныне, у меня никого, кроме него, мужа, нет и не было. И этот ребенок исключительно от него.
А после и вовсе гинеколог объявил мораторий на интимную жизнь, основываясь на возможной угрозе выкидыша. Недели затишья. Недели счастья.
А Лёня Лёня мне даже цветы стал порой дарить. Отчего еще страшнее становилось.
Знакомы, вроде, давно, живем вместе не первый месяца человека этого вообще не знаю. Что он захочет в следующий миг (убить или просто обнять) даже близко не предполагаю.
* * *
Наверно, я первая жена, которая так отчаянно мечтала, чтоб у мужа появилась любовница. Чтоб он к ней шел за близостью и ласками, а не ко мне. Чтобы от нее требовал все то, что должна отдавать жена в кровати. Накормить, помыть, постиратьчто угодно. Я буду твоей служанкой. Но только не постель.
Врала. Нещадно всем и вся врала, что живот внизу тянет, болит, что токсикоз шквалом, да и давление помогало, а потому почти сразу на сохранение положили. Хотя Лене все же досталось несколько «лакомых» ночей. А уж как ластился, сколько нежности и заботы проявлял! Будто до чего-то сверх хрупкого и сверх вожделенного добрался. Как никогда. Что даже я сама не выдержала и разревелась от взрыва чувств, от оксюморона прошлого и настоящего.
Малышка, ты чего? Котенок, не плачь! Ну хочешь не сегодня? Устала, да?
Тошнота тотчас подступила к горлу.
Удушить хотелось. Его. Себя. Всех на свете. Сколько лжи и притворства. Ведь задень его хоть пальцем, поступи неправильно, прояви лишнюю, неверную эмоциюи получу сполна.
Демон, который не мог вот так раствориться. Пропасть. Он есть. Он здесь. И я его чувствую.