Слушай, Дэн... Не советую. Если что-то пойдёт не так... Хана тебе, браток. У неё сестрамент.
Ну и чо? У меня одна тёлка былавообще в прокуратуре работала. Все бабы одинаковые, независимо от места работы. Трахаются точно так же.
Не, Дэн, ты её не видел. Это она тебя вые*т. И ноги вырвет.
Каратистка, что ли?
Чёрный берет.
Гонишь...
На*уя мне гнать? Серьёзно...
Там баб не бывает.
Это не баба, Дэн. Это два метра твоей смерти. За базар отвечаю.
Окурок, мелькнув оранжевым огоньком, полетел с балкона на улицу.
Ладно, Серый, харэ жопы морозить. Пошли, бухнём ещё.
Пошли. Девчонки ещё не все в хлам, может, и срастётся с кем-нибудь...
Тот, кого называли Дэном, мусолил в кармане ампулу.
*
Как назло, в новогоднюю ночь Славе выпало работать. Настроение слякотно колебалось около нуля, в груди засела тупая тоска, которая отравляла любой проблеск улыбки, подкашивала на корню малейшую радость. Хандра, депресснякневажно, как это называлось. Важно было то, что Карина сказала «я люблю тебя», но летать на крыльях счастья Слава не могла. Не верилось, что они вообще были у неё, эти крылья. Рождённый ползать...
Не везло ей в любви, что поделать. Надоело раз за разом штопать порванное сердце и мысленно материть себя за то, что опять сняла броню. Неужели теперь придётся отгораживаться «бронежилетом» ещё и от Карины? Ну, не верила она, что молодые могут любить всерьёз, осознанно, не просто отдаваясь страстям, а работая над каждым кирпичиком этого чувства. В возрасте Карины Слава о любви вообще почти не думала. Сначала в её жизни были учёба и спорт, потомработа. И попытки разобраться в себе. Принятие себя «как есть». Первые шажки навстречу этому светлому чуду, поиск его, обошедшийся её сердцу большой кровью. Она и сейчас-то не была уверена, что научилась любитьона, взрослый, состоявшийся человек! Что уж говорить о юных девочках...
Впрочем, на работе хандрить было некогда. Всю полицию перевели на усиленный режим несения службы: народ в праздник хулиганил, напивался, дрался. Массовые гуляния не обходились без беспорядковэто уж как водится. Однако за час до наступления Нового года поступило заданиеподпольное казино.
Приспичило им прямо сейчас его накрывать,ворчали ребята, улучившие было минутку, чтобы попить чайку и худо-бедно встретить праздник.Никуда б оно не делось...
Виталик ещё и фирменный Наташин пирог принёссослуживцев угостить... Не судьба. Сотрудники Управления экономической безопасности давно разрабатывали это заведение, операция готовилась долго и тщательно, чтоб к моменту захвата всё было идеальнодо последней бумажки. Им и решать, в какой момент брать этих господ тёпленькими, а дело группывзять под контроль помещение, охрану и персонал.
Оказывается, в новогоднюю ночь далеко не все люди сидели дома, объедаясь вкусностями за просмотром разных «голубых огоньков» и прочей развлекательной чепухи. Некоторые предпочитали отмечать праздник за игровым столом, и данное заведение предоставляло им все возможности для этого. Была там даже своя кухня, вот только готовили угощение для клиентов в условиях вопиющей антисанитарии. Хлеб валялся прямо на пакетах с отходами и мусором, а кофе бодяжили в жутком грязном ведре...
Незаметно подойти не удалось, охрана видела всё на мониторах и успела запереть двери. Впрочем, закрытые двери никогда не были препятствием, а сами здоровенные охранники вскоре лежали, как паиньки, лицом вниз и ни на что не жаловались.
Персонал тут же метнулся за столы и смешался с игрокамивидимо, в надежде сойти за клиентов и избежать наказания. Неужели они думали, что за время разработки этого заведения их милые физиономии не стали известны оперативникам? Их тут же вежливо попросили пересесть за отдельный стол.
Примчался хозяин, выходец из солнечной страны мандариновнесмотря на новогоднюю ночь, трезвый как стёклышко. Все его попытки договориться миром успехом не увенчались. За дело взялся приехавший чуть позже адвокат... Уж лучше бы он не приезжал, не позорился. Видимо, его вызвали прямо с новогоднего застолья в «состоянии нестояния», и всё, что он смогэто пьяненько вскричать: «Я вас, суки, всех засажу!» После этого господин правозащитник покачнулся и упал, как подрубленное дерево. Хозяин ругался на своём языкевидно, жалел денег, которые он платил этому, с позволения сказать, юристу за услуги.
На базу вернулись только к девяти утра первого января. Виталик рвал и метал: пока они работали, от Наташиного пирога остались только крошки. Видимо, кто-то решил: «Не пропадать же добру»,и это самое добро умял за обе щеки.
Блин, твою дивизию, кто сожрал?!возмущался Виталик.
Виновных найти не удалось. Вот такая неудачная новогодняя ночь выдалась: мало того что работать пришлось до позднего зимнего рассвета, так ещё и пирогу какие-то сердобольные люди мужественно не дали пропастьспасли своими героическими челюстями и животами.
У нас же ещё торт...вспомнил Виталик, возвращая всем надежду на встречу праздника в кругу коллег. И договорил, распахнув холодильник:Был.
Слава не знала, рыдать или смеяться ей при виде лица друга, когда тот обнаружил, что и торт сплыл. Впрочем, ему-то что? Дома его ждала Наташа с кучей вкуснятины: в чём в чём, а в готовке его супруге не было равных.
Славе предстояли четыре выходных подряд: компенсация за сверхурочную работу. В четырёх стенах их проводить не хотелось, её тянуло на природу, на лыжи. У Каринысессия с одиннадцатого января. Наверняка скоро начнёт зубрить... Но пару-тройку деньков выкроить, наверно, удастся. Сестрёнка тоже хандрила; раз уж они вогнали друг друга в это зыбкое болото, то и выбираться им следовало вместе.
Домой Слава зашла в одиннадцать, по дороге заглянув в магазин и набрав кучу мороженого разных сортовпобаловать Карину. Квартира её встретила тишиной. С кухни тянуло морозным воздухом из открытой настежь форточки. Слава закрыла её и бросила мороженое в холодильник. Пакет занял один из трёх ящиков морозилки целиком.
Карина спала, закутавшись в одеяло, в ванной стоял тазик с замоченным бельёмтрусиками и лифчиком.
Ну и соня,хмыкнула Слава, прикрыв дверь в комнату.
Они накануне забили полки холодильника продуктами для праздника, но всё так и лежало нетронутое: сестрёнка даже не подумала ничего приготовить.
Фуф,озадаченно вздохнула Слава, окидывая это раздолье взглядом.Ладно. Будем соображать.
Для начала неплохо было бы вздремнуть после напряжённой ночной работы, но Слава ограничилась холодным душем и льдом к глазам. Карина проснётсячто будет есть? Сырую рыбу и мясо? Или грызть мороженые креветки? Впрочем, уже большая девочкамогла и сама что-нибудь приготовить. Знала ведь, что Слава вернётся со службы смертельно усталой, но... Ладно уж, ради праздника можно и простить ей лень.
Она сделала два салата«оливье» и овощной с солёной сёмгой, а мясо поставила мариноваться, чтоб запечь в духовке. Клонило в сон, и пришлось опять умыться со льдом. Очень хотелось сделать глоточек кофеодин, но литровый. «Гулять так гулять»,решила Слава и сварила его в турке, отставив в сторону растворимый. К кофе очень хорошо пошли бутерброды: толстый ломоть белого батона, масло, а сверхусалат с сёмгой. Полный желудок приказал мозгу: «Спать!»и мозг ответил: «Слушаюсь!» А диван предоставил мягкую площадь... Не взбодрил даже кофеСлава провалилась в сытую дрёму.
В ванной гремел тазик: Карина, видно, стирала своё бельё. Мда, принцесса соизволила проснуться... Который час? Ого... Слава прилегла «на пять минуточек», а проспала целых полтора часа. И мясо как раз подошло, можно запекать.
А сестрёнка прошаркала тапочками на кухню, хлопнула дверцей холодильника. Стукнул стакан, зажурчала струйка сока из пакета.
Ну, привет, ваше высочество,усмехнулась Слава.Долго изволили почивать.
Приглядевшись, она ощутила лопатками дыхание тревоги: бледность Карины просто пугала, такого мертвенно-белого лица и бескровных губ у сестрёнки Слава никогда не видела. Выпив сок, Карина оперлась руками о край стола и измученно закрыла глаза. Неприятное подозрение закралось в душу.
Что, опять с пьянки-гулянки?Брови Славы напряжённо сдвинулись, в голосе звякнула сталь.
А Карина посмотрела на неё мутными глазами и чуть слышно пробормотала умирающим голосом:
Слав... мне плохо...
Реакция Славу не подвела: в следующее мгновение она уже держала покачнувшуюся сестрёнку на руках.
Принцесса... Карина! Детка, ты что? Что с тобой?
Та только уронила голову на плечо Славы. Пришлось уложить её обратно в постель и укрыть одеялом: руки и ноги у неё были как ледышки. Не раздумывая ни минуты, Слава вызвала скорую.
Не надо... не надо скорой,тихо завсхлипывала Карина, страдальчески кривя рот, но слёзы не текли.
Слава молчаливо, с сурово сжатыми губами всматривалась в её лицо, и душа погружалась в холодный мрак. Ей не нужны были лабораторные исследования, чтобы чувствовать и знать: что-то случилось. Что-то плохое.
Скорая приехала только через час. Судя по мятому лицу мужчины-врача, Новый год он отметил на рабочем месте.
Кхм, водички можно?сипло попросил он первым делом.
Выпив стакан залпом, он приступил к осмотру Карины. Выслушав жалобы, измерил давление, и оно оказалось очень низким: восемьдесят на пятьдесят.
У вас постоянно пониженное давление или в первый раз такое?
Белые губы Карины шевельнулись:
В первый раз...
Доктор ещё поспрашивал, хмурясь. Похмельная рассеянность сползала с него, сменяясь озабоченностью. Он сделал Карине укол для повышения давления, а потом поманил Славу:
Давайте-ка отойдём в сторонку.
Ледяная, каменная уверенность в том, что случилось что-то плохое, только укрепилась. Слава вышла в прихожую, и врач вполголоса сказал:
Знаете, тут надо брать кровь на анализ, причём не обычным врачам, а экспертам криминалистической лаборатории. Но я и так могу сказать: налицо признаки отравления клофелином. Низкое давление, сонливость, брадикардия, гипотермия, коллапс, сухость слизистых... Я всякое повидал. И такое тоже. Симптомы ни с чем не перепутаю. Жертв так называемых «клофелинщиц» часто доводилось откачивать. Некоторых откачать не удалось, увы... Рекомендовал бы обратиться в правоохранительные органы.
Правоохранительные органы уже здесь,проронила Слава.
В смысле?нахмурился доктор.
Слава показала удостоверение.
А... Ну, тогда вы знаете, что делать,кивнул врач.Укольчик я ей сделал, скоро давление придёт в норму. Пить больше жидкости, постельный режим. Да, и кровь брать надо как можно скорее, потому что уже через сутки ничего нельзя будет точно определить. Пропадёт улика. Да, и ещё...Врач понизил голос до едва слышного шёпота:Думаю, не мне вам рассказывать, зачем так поступают с девушками. Следов борьбы на теле я не заметил, область паха тоже чистая. Скорее всего, сопротивления не было: воспользовались беспомощным состоянием.
После того как скорая уехала, Слава долго стояла в прихожей, успокаивая яростное дыхание. Жгучий гнев нужно было утихомирить, иначе в этом состоянии можно такого наворотитьне расхлебать потом... Саданув кулаком по стене, она сползла на корточки.
«Найти и уничтожить. Чтоб даже костей не осталось от этой мрази»,требовал гнев, не желавший остывать. Служебный долг сухо и строго повторял, что нужно сделать всё по закону. Она обязана оставаться человеком. Не превращаться в зверя, не устраивать самосуд, хотя гнев призывал рвать и крушить.
Увидев себя в зеркале, Слава с силой провела по лицу рукой, чтобы хоть как-то стереть жуткое выражение. Не испугать Карину. Её сейчас нельзя было ранить ни единым резким словом или движением. К гневу добавлялось щемящее, нежное сострадание, но и оно работало на эту сокрушительную ярость, подливая масла в огонь. Измученное бледное лицо Карины, её холодные руки и ноги, поза эмбриона под одеялом... Ёлочка, мандарины... Сволочь, просто нелюдь. Сделать с ней такое в праздник. Теперь она будет ненавидеть Новый год.
Слава влила в себя стакан холодной воды и умылась, открыла на кухне форточку и подставила лоб дыханию мороза. Успокоиться, остыть. Не давать эмоциям застилать разум... И этотяжелее всего.
Карина сжалась под одеялом в комочектолько бледная, несчастная мордочка выглядывала наружу. Как подступиться к ней? Как не сделать ещё больнее?
Кариночка... Я уже знаю, что произошло.Слава присела рядом, боясь дотронуться до этого дрожащего комочка нервов.Скрывать нет смысла. Просто расскажи всё, что ты помнишь.
Та уткнулась в подушку. Вместо рыданий получался писк и скулёжнадрывный, тягучий, полный боли. Вырвать кадык тому, кто довёл её до этого.
Я с тобой... С тобой, моя принцесса. Ничего не бойся, расскажи. Мне ты можешь рассказать всё.Слава приподняла Карину вместе с одеялом, сгребла в объятия, прижала к себе.
Я не могу... Не хочу и не могу,стонала сестрёнка.
Родная, я понимаю. Я всё понимаю, поверь. Это тяжело, но необходимо. Чем быстрее ты всё расскажешь, тем больше шансов найти и наказать его.
Карина хрипло пищала и скулила, жмурила сухие, бесслёзные глаза, уткнувшись в плечо Славы, а та впитывала объятиями каждую капельку её боли.
Давай, зайка. Вспоминай. Каждая деталь важна.
Ярость требовала: «Вытряси из неё всё немедленно! Надо действовать, промедление недопустимо!» «Нельзя, нельзя давить,противостояла щемящая нежность.Иначе сломается, как тонкая веточка...»
Слава... Я не хочу вспоминать... Это мерзко...Руки Карины выбрались из-под одеяла и обняли Славу за шею.
Я знаю, моё солнышко. Я с тобой. Каждую минуту рядом. Ничего не бойся. Больше никто не причинит тебе зла, я обещаю. А я своё слово держу.
Обними меня, Слав... Крепко-крепко... Как только можешь... И не отпускай...
Слава притиснула её к себе медвежьей хваткой, а сердце саднило от некстати ворохнувшейся в душе вины: не следовало оставлять её одну в Новый год. Может, всего этого и не случилось бы. Работа, будь она неладна... Но вина безжалостно шипела: «Да нет, не в новогодней ночи дело. Отмотай немного назад, на тот разговор субботним утром. Да, глупое вышло у неё признание, сделанное чёрт те как и причиняющее боль. Ты предпочла не поверить. Желторотая молодёжь ведь не умеет любить, да? У них только ветер в голове, сами не знают, чего хотят от жизни и от людейтвои слова? Ты надела свою броню и ушла. Нет, совсем не в новогоднюю ночь ты оставила её одну, а тогда, в субботу. И чудовищесовсем не тот гадёныш, сделавший с ней это. Чудовищеты. Потому что ты оттолкнула её. Ничего этого не случилось бы, если бы ты тогда обняла её и сказала, что тоже любишь».
Славе было нечего возразить.
Слав... Я чаю хочу... Горячего. Мне очень холодно...
Голосок Карины вернул её в «здесь и сейчас». Слава встрепенулась.
Сейчас, принцесса.
Осознание собственной вины подкашивало. Ярость, направленная на насильника, потеряла остроту, часть ответственности легла на плечи холодной каменной плитой. Стало тяжело двигаться, дышать. За ней волочились невидимые гири, прикованные к рукам и ногам.
Осторожно, горячий... Я там мороженого набрала... целую кучу. Будешь?
Случилось чудо: губы Карины дрогнули в едва заметной улыбке. Уголки приподнялись на пару миллиметров, но этого было достаточно, чтобы от сердца немного отлегло. Слава притащила весь пакет, и Карина выбрала пломбир в вафельном стаканчике.
Кусочек мороженогоглоток чая. Слава поправила на плечах сестрёнки одеяло, откинула прядку волос с лица, а перед её глазами стоял тазик с замоченными трусиками и лифчиком. Карина, похоже, выстирала то бельё, в котором она была тогда... Там могли остаться следы этой сволочи, но теперьвсё. Капец улике. Ещё и душ, наверно, приняла. А если к тому же этот гад был в презервативе, то тогда хрен что докажешь. Если уж до клофелина додумалсяумник хренов!то резину надеть наверняка догадался.
Карина доела мороженое и допила чай.
Слав... Обними меня снова.
И опятьмедвежьи объятия. Дыхание Карины тепло щекотало Славе шею.
Только в твоих руках мне хорошо и спокойно... Тымой супергерой.
«Хорош супергерой,думала Слава с надсадной горечью.Сестрёнку-то уберечь и не смог. Всё, что угодно, только не это». Она не могла давить и торопить Карину, хоть время и уходило. Через час она измерила сестрёнке давление старым маминым тонометромподнялось до ста десяти. На щеках девушки начал проступать розовый румянец.
Как ты вообще до дома добралась в таком состоянии?вздохнула Слава.